И вот, когда я уже почти смирился с мыслью о том, что после смерти нас ждет бесконечный кайф, что все наши страдания здесь – лишь прелюдия к вечному блаженству, меня, пацаны, пронзила еще одна мысль. Такая леденящая душу, что аж волосы на затылке зашевелились. Самая скрываемая приятная правда, которая конфликтовала с очень страшной.
Мы так увлеклись этим "океаном удовольствия", этим коллективным блаженством, что упустили одну, казалось бы, очевидную вещь. А откуда берется энергия для этого блаженства? Что питает этот бесконечный источник радости?
Знаете, как бывает, когда находишь клад, а потом понимаешь, что он проклят? Вот и тут было что-то такое. Мы копали глубже, анализировали потоки энергии, связывающие эти "отпечатки", и обнаружили… очень неприятную закономерность.
Оказалось, что этот "океан удовольствия" не самодостаточен. Он… питается. И питается он… страданиями.
Да, пацаны, вот такая вот хреновая правда. Тот самый океан вечного блаженства, в который мы так стремились попасть, подпитывался страданиями живых. Каждая боль, каждое горе, каждое разочарование, испытанное кем-то в нашем мире – оно как бы перетекало туда, становилось топливом для этого бесконечного кайфа.
Понимаете, в чем ужас? Мы думали, что смерть – это освобождение от страданий. А оказалось, что это… перекладывание ответственности. Наши страдания здесь становились чьим-то удовольствием "там".
И это не был какой-то целенаправленный процесс, типа "вот этот человек страдает, значит, кто-то там радуется". Нет, это было что-то фундаментальное, на уровне законов сохранения энергии. Энергия страдания не исчезала, она трансформировалась и становилась источником блаженства для тех, кто уже "перешел".
И вот тут приятная правда о вечном удовольствии обернулась своей жуткой стороной. Получалось, что наше счастье "там" напрямую зависело от чьей-то боли "здесь". Это был какой-то чудовищный, паразитический симбиоз.
И знаете, что самое страшное? Мы обнаружили, что определенные узоры на павлиньем хвосте… позволяют усиливать этот поток энергии. Влиять на количество страданий "здесь", чтобы увеличить блаженство "там". Представьте себе, пацаны, какую чудовищную силу можно получить, зная это! Кто-то может решить, что имеет право приносить страдания другим, чтобы обеспечить себе или своим близким вечный кайф после смерти.
И вот тут до меня дошло, почему это знание было так тщательно спрятано. Не только потому, что формула смерти ужасна, но и потому, что формула вечного блаженства, основанного на чужих страданиях, еще отвратительнее.
Это знание не просто давило на меня, оно меня раздавливало. Понимание того, что рай может быть построен на костях, что чье-то счастье может быть оплачено чужой болью – это было невыносимо.
Теперь кошмары стали… реальными. Мне снились не абстрактные формулы, а лица страдающих людей, чьи муки питали чей-то вечный восторг. И просыпался я в холодном поту, понимая, что самая приятная правда может быть самой страшной ложью, если не видеть всей картины.
Павлиний хвост, пацаны, оказался не просто книгой жизни и смерти, а каким-то дьявольским договором, где счастье одних оплачивается несчастьем других. И эта самая скрываемая приятная правда, конфликтующая с очень страшной, она, пожалуй, самая отвратительная из всех. И теперь моя миссия – не просто хранить тайну, а разорвать этот порочный круг. Вот такие вот дела.
