Но детство ушло. А с ним и страшные сказки. Гил обнял жену.
— Ни о чём не тревожься. Я не позв…
Его прервал грохот на втором этаже. От тяжёлых ударов надсадно затрещало дерево и зазвенело стекло.
— Ианта! — Гил вскочил с кровати и схватил ружьё. Взлетев по лестнице, он торопливо зарядил оружие.
Визг девушки сменился истошным воплем.
С бешено колотящимся сердцем Гил ворвался в спальню. В лицо ударил прохладный воздух. Из разломанного окна скалилась полная луна.
От дикого зрелища у него волосы встали дыбом. Дочери в комнате не было.
Прибежавшие следом жена и сын остановились позади. Айгир побледнел, а Эльза с криком осела на пол.
Повсюду была кровь. Крупные капли блестели на деревянном полу, а на смятой постели темнели бесформенные пятна.
Гил едва не выронил оружие из ослабевших рук. Нетвёрдой походкой он приблизился к окну и выглянул наружу. В вероломном лунном свете раскинулся хребет спящего леса. Сонный ветер лениво шевелил кроны деревьев, а по земле стелился густой туман.
Ианта бесследно исчезла. Только окровавленный лоскут её ночной рубашки слабо шевелился на ветру, приколотый на зуб разбитого стекла.
— Ты только не дури, — мягкий и успокаивающий бас деревенского старосты не мог унять гнев Гила. Как разъярённый зверь, он мерил шагами двор, где собирались вооружённые мужчины.
— Если они с ней что-то сделали… — Гил запнулся. Его грубое лицо исказило горе. — Я убью их, Брут. Клянусь.
Староста легонько потрепал троих псов.
— Теперь ублюдки никуда не денутся. Мы вернём дочку, дружище.
Гигантские волкодавы сидели подле хозяина, невозмутимо наблюдая за происходящим. Но Гила их безмятежность не обманула.
Гил взглянул на жену и сына. Оба сидели на крыльце. Бледная как мел, Эльза смотрела перед собой и, казалось, не слышала утешающего её Айгира.
Подумав, мужчина отстегнул кобуру с револьвером. Он подошёл к родным и протянул оружие пареньку:
Айгир коротко кивнул. Отец видел, как тот напуган. Сжатые в одну линию губы. Суровый взгляд, в котором стремительно таяло детство.
Гил обнял родных. Медлить больше нельзя.
Староста бросил лоскут собакам. Обнюхав улику, волкодавы посмотрели на лес.
Брут шёл впереди, с трудом удерживая рвущихся с цепи псов. Следом шагали Гил с односельчанами. Дональд Диллинджнер, он же Донни Задира. Кевин Маккалистер, угрюмый малый, прослывший хорошим стрелком. Майкл Уорнер, никогда не расстающийся с карманной библией, даже в стельку пьяным. Всегда флегматичный Рэндольф Кингсли, молодой доктор Говард Лаунчер…
Мужчины обернулись. Староста фыркнул, а Донни презрительно сплюнул.
Джеймс ожидаемо напился. Грязные волосы топорщились во все стороны. Оплывшую физиономию украшали свежие царапины. На поношенной одежде появились новые дыры. От старика разило дешёвым алкоголем. Джеймс вытаращился на мужчин безумным взглядом.
— Не ходите в лес! — заорал он. — Возвращайтесь домой, пока живы!
Его вопль рассеялся во мраке издевательским эхом.
Они не спускали глаз с Джеймса. Обнажив клыки и прижав уши, они смотрели на старика с такой злобой, что Гилу стало не по себе.
Но волкодавы нападать не спешили. Вздыбив шерсть, они жались к ногам хозяина.
У Гила на душе заскребли кошки. Когда это псы боялись человека?
— Иди проспись! — гаркнул Донни. — От тебя так прёт, что собакам тошно!
— Дурачьё! — взвыл Джеймс. Он как-то весь скрючился и недобро покосился на Донни. — Ни черта вы не знаете…
Старик умолк на полуслове. Безумие на его лице сменилось ужасом. Истерически всхлипнув, Джеймс засеменил обратно. Мужчины смотрели, как тот убегает.
Слишком быстро для человека.
Рэндольф невозмутимо пожал плечами и закурил.
— Знатно у него трубы горят.
Шутка разрядила обстановку. Донни расхохотался. Улыбнулись Майкл и Говард. Даже Кислый Кевин состряпал нечто похожее на усмешку. Гил и Брут переглянулись. На широком лице старосты застыла тревога.
Через пару минут отряд шагнул под сень деревьев. Охотники зажгли фонари. Лучи вспороли тьму, выхватывая кривые когти веток. Староста спустил собак, и те бесшумно растворились в темноте.
Дом братьев надёжно спрятался от любопытных глаз за обильно разросшимися кустарниками. Шорох листвы не давал приблизиться незаметно, а крутые подъёмы, усеянные валежником, могли преодолеть только крепкие ноги.
Мужчины разделились, чтобы зайти к дому с трёх сторон. Гил с Донни пошли прямо. Говард и Кевин заходили слева, а Брут, Майкл и Сонный Рэнди — справа.
— Смотрите в оба, парни, — предупредил староста, — не подстрелите друг друга ненароком.
Гил хорошо знал лес. Он любил здесь охотиться, но только днём. Стоило же солнцу нырнуть за горизонт…
Тут же бледнели дневные краски. Тени росли и расползались в авангарде набирающей силу тьмы. Мирно спящие сосны и пихты превращались в аморфные сгустки первозданного мрака. Тянул лапы холод. Дневные зверьки стремились забиться поглубже в норки, прячась от ночных ужасов.
Это другой мир, холодный и чужой. Человек здесь не просто незваный гость.
Стояла мёртвая тишина. Лишь изредка треснет далёкая ветка и глухо ухнет сова. Лживые тени так и норовили обмануть преследователей, подсовывая им образы затаившихся врагов.
Гил сухо щёлкнул предохранителем. Дональд сделал то же самое.
Луна скрылась за тучей, и друзей обступила непроглядная тьма. Донни выругался и по обыкновению сплюнул.
— Чёртова темень, — прошипел он, — как у негра в ж…
Гил замер. До него донёсся далёкий звук.
— Тсс! Слушай! — шикнул он.
Звук повторился — это подали голос собаки! Но псы не лаяли.
Истерически, с надрывом, как будто их рвали на части.
У мужчин пошёл мороз по коже. С ружьями наперевес, они ломились на звук сквозь кусты. Тонкие ветви царапали лица, листья шуршали, как потревоженные змеи.
— …ядь, что за чертовщина? — матерился под нос Донни.
Ночь вспороли пронзительные вопли. И такой в них был ужас, что друзей оторопь взяла.
Грохнул выстрел. Ещё один. И ещё.
Что-то просвистело над ухом Гила и выбило из ближней ели куски коры. Мужчины с проклятиями рухнули на землю.
— Они совсем сдурели? — взвился Дональд.
Панические крики перешли в смертный визг и оборвались на высокой ноте. Впереди послышался шорох, который стремительно приближался. Мужчины вскочили и укрылись за деревьями. Вскинув ружья, они выключили фонари.
Разошлись облака, и на небе вновь показалось лунное рыло. Шуршание раздалось совсем рядом.
Гил вглядывался во мрак и перехватил цевьё вспотевшей ладонью. Палец застыл на холодном металле спускового крючка.
Затряслись кусты, послышалось тяжёлое дыхание.
Гил смахнул с лица холодный пот.
Сломанными костями затрещали ветки, а следом из листвы вылетел гигантский силуэт. Не успели охотники и бранного слова сказать, как скулящий волкодав пролетел мимо и был таков.
У Гила взмокла спина. Во имя всего святого, что происходит?
Позади послышался топот и треск сучьев. Через пару мгновений из утробы ночи вынырнули Говард и Кевин.
— В чём дело? — выдохнул запыхавшийся Говард.
— Парни в беде! — бросил Донни.
Четверо мужчин рванули туда, где отгремели выстрелы. Уворачиваясь от веток, норовящих выколоть глаза, друзья выбежали в низинку между холмами.
— Это ещё что… — Фонарь Говарда выхватил из тьмы нечто, от чего у остальных вырвался судорожный вздох.
— Твою же мать, — выдохнул Донни, а Говард согнулся в приступе рвоты. Кевин витиевато выругался, а Гил прикрыл глаза, борясь с дурнотой.
Они нашли отряд старосты.
На опушке валялись растерзанные трупы. Изуродованные настолько, что теперь невозможно понять, чьи они были. Клочки бурой шерсти — немногое, что осталось от волкодава. По носу бил густой запах испражнений и крови.
— Кто это сделал? — спросил он дрожащим голосом.
Из чащи донёсся отзвук далёкого воя, и четвёрку охватил озноб.
— Валим отсюда, — прохрипел Дональд.
Леденящее душу завывание стремительно приближалось.
— К дому! — вскричал Гил.
Мужчины помчались сквозь тьму. Ветки больно били по лицу и секли по рукам, а листья предательски закрывали обзор. Кое-как выбравшись из молодой поросли, друзья заметили приземистый дом братьев, окружённый вековыми елями.
Истошно завопил Говард. Громыхнуло его ружьё, и Гил увидел перекошенное от ужаса лицо доктора, будто тот заглянул в ад.
Фонарики и злые языки выстрелов выхватывали из тьмы кошмарные силуэты. Крик застрял у Гила в горле. Он тоже увидел преследователей. Донни с вытаращенными от немыслимого ужаса глазами палил из браунинга как сумасшедший. Друзья бежали к дому что есть мочи, позабыв про опасность. Обуянный страхом, Гил заметил неясное движение на террасе, к которой мчался Дональд.
— Донни, берегись! — заорал он.
Вспышка, и Седой повалился на землю. Он хрипел и хватался за грудь, откуда толчками била кровь. Гил пальнул навскидку, и вражеский стрелок скрылся из виду. Воспользовавшись передышкой, Говард промчался мимо, даже не оглянувшись.
Гил притормозил около раненого.
— Беги, идиот! — выплюнул Донни. Выглянув за спину Гила, он расширил глаза, в которых заплескалось безумие.
Гил молниеносно развернулся. В бледном свете приближался тёмный силуэт. Зловещая тень обрела форму. Мелькнули длинные когти.
Ружьё заплясало в руках охотника. Парализованный страхом, он смотрел на летящую смерть.
Кое-как Гил нажал на спуск. Следом гавкнул дробовик Кислого Кевина. Отброшенное в сторону нечто завыло с немыслимой яростью.
— Не стой столбом! — заорал Кевин.
Опомнившись, Гил припустил за другом. Мужчины взлетели на крыльцо, где с истерическими воплями ломился в дверь Говард. Она открылась, и друзья скопом влетели внутрь. Впустивший их человек её захлопнул и задвинул засов. И вовремя — от чудовищного удара затрещало дерево. Донёсся низкий рык, и всё стихло.
Повисла звенящая тишина, прерываемая сбившимся дыханием беглецов.
Снаружи мучительно завопил Донни. Крик оборвался на высокой ноте и перешёл в надсадное бульканье, которое заглушил треск разрываемой плоти.
Пролетело несколько мгновений, пока не стихли кошмарные звуки. Гил сидел ни жив ни мёртв. Осознание, что они бросили друга, ломилось сквозь страх и жгло лицо калёным железом. Едкий яд стыда скрутил внутренности, когда Гил открыл в себе новую черту. Оказывается, он может оставить товарища в беде. Воистину, паника сдирает все маски и раздевает догола.
Щёлкнул затвор. Друзья вскинули ружья. Лучи фонарей впились в хозяина дома, который держал их на мушке. Рябое невыразительное лицо, искажённое прихотью теней. Внимательные и жестокие глаза. Тонкие, перечёркнутые шрамом губы растянулись в усмешке.
— Надеюсь, вы не пристрелите своего спасителя? — спросил Винсент Муел.
Схлынул шок. Гил начал закипать от ярости.
— А надо бы, — прошипел он.
Винсент плавно опустил оружие и, отодвинув его в сторону, поднял руки:
— Если б я хотел вашей смерти, то вряд ли бы открыл дверь.
— Скажи это Донни, которого ты пристрелил, выродок, — огрызнулся Говард.
— Я-то здесь при чём? — фыркнул Винсент и кивнул на дверь. — С них спрашивай.
— С кого — с них? — пролепетал Говард.
Гил же сверлил Винсента полным ненависти взглядом. Его отвращение к насильнику достигло точки кипения.
— Где моя дочь? — резко спросил он.
— Отвечай! — заорал взбешённый Гил. Его нервы не выдержали. Пережитый кошмар и горькая обида на себя вырвались наружу. С невозможной скоростью он бросился на Муела. Не ожидавший такой реакции Винсент опешил. Этого хватило, чтобы Гил выбил у него ружьё и обрушил кулаки на Винсента. Мужчины сцепились, как дикие звери, но худощавый преступник мало что мог противопоставить рослому противнику. Хрустнула кость. Пролилась кровь.
— Хватит! — гаркнул Кевин и кинулся разнимать мужчин.
— Чего встал? Помогай! — крикнул он Говарду, который беспомощно стоял, разинув рот. Вдвоём они едва оттащили рассвирепевшего Гила. Винсент с трудом поднялся, прижимая ладонь к разбитой губе и носу. Он злобно зыркнул на Гила.
— Сука, — выдохнул бандит, — лучше бы я оставил вас подыхать!
— Успокоились! — прикрикнул Кевин.
— Впустил союзничков на свою голову, — прошипел Винсент, сплюнув алым.
— Да, мы все на нервах, — примирительно сказал Кевин, бросая предостерегающий взгляд на Гила, — друзьями не станем точно, но пока мы в общей жопе, свары подождут. Надо выбираться. Согласны?
Винсент кивнул. Подумав о чём-то, он окликнул Гила.
— Послушай, приятель, я понятия не имею, где твоя дочь. Не веришь?
Гил угрюмо молчал. Винсент озлобленно цыкнул.
— Тогда пристрели меня на потеху тварям, которые разорвали Малькольма у меня на глазах! — он швырнул ружьё Гилу. — Давай! Думаешь, только у тебя горе? Я брата потерял, дубина! Мне плевать на твою дочурку, которую я знать не знаю. Хочешь поговорить по-мужски? Я согласен, но только когда выберемся. А сейчас не дури! Перемирие, здоровяк?
Гил потихоньку успокаивался. Слепая ярость схлынула, ожидая своего часа.
— Если мы договорились, — осторожно продолжил Винсент, — то, может, подумаем, что делать?
— С кем мы столкнулись? — пискнул из угла Говард.
— Ты точно хочешь это знать, сынок? — осклабился Винсент.
До ушей донёсся протяжный вой. Раздалось ответное завывание.
Кевина передёрнуло. Винсент дрожащей рукой вытер пот с лица. Гил мотнул головой, борясь с первобытным страхом. Он расстегнул патронташ. Взгляд упал на пару патронов, которые остались ещё от деда. В молодости Гил посмеивался над причудами старика, который лил пули из столового серебра. Мужчина покрутил боеприпас в пальцах.
«Я, наверное, схожу с ума», — думал Гил, загоняя его в патронник.
Избегая смотреть друг на друга, мужчины молчаливо перезаряжали оружие. Только Винсент неотрывно наблюдал за Гилом.
Говарда колотила крупная дрожь. Он зажал уши, чтобы не слышать сводящего с ума воя, и всхлипнул.
— Замечательно… — протянул бандит и презрительно сплюнул.
Гил подошёл к заколоченному окну и выглянул в щель между наспех забитыми досками. Снаружи змеился туман. Тьма окутала спящие деревья. Тишь да гладь.
— Как у вас с патронами? — спросил он.
— Толку-то? — поднял бровь Винсент. — Я прострелил башку одному. Дважды! И хоть бы что! Чихать они хотели на наши пули.
Повисла напряжённая тишина с кислым привкусом страха. Никто не хотел думать, с кем они столкнулись. Но каждый помнил старые легенды о жутких тварях, которые рыщут при полной луне, гонимые неутолимой жаждой плоти. Жуткое слово назойливо крутилось в мыслях у людей, не смевших произносить его вслух.
В лунном свете мелькнула тень, и Гил отпрянул от окна с бешено колотящимся сердцем.
— Дом надёжен? — спросил он.
— Да, — кивнул Винсент, — мы хорошо его укрепили. Но выстоит ли он…
От топота по крыше мужчины вздрогнули. Отвратительное царапанье по черепице резало слух.
— Невыносимо! — заскулил он.
— Замолчи! — рыкнул Кевин. — И без тебя тошно!
— Мы все тут сдохнем! — взвизгнул Говард и схватил ружьё.
Не успели остальные и слова сказать, как он приставил дуло к подбородку и нажал на спуск.
У Гила заложило уши. В нос шибануло серой, а от дыма заслезились глаза. В голову прилетело что-то тёплое и липкое, оставившее на губах медный привкус. Гил закашлялся. В ушах звенело, а голоса долетали как сквозь вату.
— …баная ж ты срань! — отряхиваясь, прорычал Винсент.
Когда удушливый дым рассеялся, Гилу предстало страшное зрелище. Говард был ещё жив. Из-за отдачи ружьё ушло в сторону, и выстрел снёс парню пол-лица. Несчастный бился в судорогах. Алая влага раскрасила стену позади Говарда ужасающим веером. К пороховой вони добавился тошнотворный смрад — в немыслимых муках Говард опростался. От предсмертного хрипа захлёбывающегося кровью парня Гилу хотелось оторвать себе уши.
Внутри него что-то оборвалось. И Гил увидел ад.
Какофония запахов и звуков сводила с ума. Скачущие блики на окровавленных стенах. Бесстыдно совокупляющиеся тени. Жадная пасть изрыгающего мрак коридора. Жуткий скрежет когтей по дереву. Искажённое от ужаса лицо Кевина, смеющийся Винсент, утирающий рот после того, как проблевался. Мёртвый взгляд уцелевшего глаза Говарда. Треск вышибаемой двери. Сумасшедший вой снаружи.
Гил решил, что с него хватит. С диким воплем он скинул засов.
— Сдурел?! — завопил Винсент, но Гил его не слушал. Он распахнул дверь, и в прихожую хлынул лунный свет.
К выходу уже подбирались воплощения ночного кошмара. Они двигались с неестественной плавностью, парализующей разум.
Невыносимый страх вспыхнул внутри Гила огнём ярости. С сумасшедшим криком он выстрелил. Серебряные пули мигом нашли своих жертв. Сатанинское завывание захлебнулось, став гортанным хрипом. Смертельно раненые бестии рухнули как подкошенные и вспыхнули зелёным огнём. Спустя миг от них не осталось и следа.
Ухнул дробовик Винсента. Залаял револьвер Кевина.
От инфернального рёва содрогнулся воздух, но Гил уже отдался боевому безумию, которое рождается только в истинном ужасе. Гил перехватил оружие и с размаху врезал прикладом по морде чудовища.
Брызнула тёмная кровь. Раздался свирепый рык, и выбитое из рук Гила ружьё улетело в туман. Он уклонился от контрудара и выхватил нож.
Гил вскрикнул от острой боли, пронзившей его бок. В лицо ударило горячее зловонное дыхание.
— Прекратите! — раздался звонкий и до боли знакомый голос.
Исчадия тьмы растворились во мраке. Гил без сил рухнул на землю. Его вырвало.
— Дьявол меня задери, — выругался Кевин.
Гил поднял голову и не поверил своим глазам.
Из тумана вышла Ианта. Ночное платье разорвано. Ноги и руки сплошь в следах от когтей, но в остальном девушка казалась невредимой. Она просто улыбнулась.
— С твоей дочерью всё в порядке, Гил.
Гил с кряхтением поднялся и, зажав рану, посмотрел на говорившего. Растрёпанные волосы, поношенная одежда. Обычно пустые глаза светились потусторонним огнём.
— Доброй ночи, друг, — сказал Джеймс.
У Гила закружилась голова. Бешеная гонка на выживание и сюрреализм происходящего высосали все силы. Мужчина ощущал себя живым мертвецом.
— Я сам с трудом понимаю, — признался старик, — но это оказалось сильнее, чем алкоголь.
Голова Джеймса дёрнулась. Он уставился на побелевшего Винсента и скрипнул зубами.
— Месть. Я жил ей. И ради неё заключил договор.
Старик расстегнул куртку, показывая жуткие шрамы от когтей. Уродливые рубцы протянулись от живота до грудной клетки.
— Ради неё я чуть не погиб в безымянных усыпальницах далеко под холмами. И оно того стоило.
По лицу Джеймса прошла судорога.
— Я выпустил их. Но в обмен на месть они потребовали кое-что ещё.
За спиной старика показались неясные силуэты.
— Ианта, доченька, — Гил не сводил глаз с теней, — иди ко мне, милушка.
Девушка покачала головой.
Мир поплыл вокруг Гила. В родном голосе Ианты он услышал нечто новое.
— Ианта теперь одна из них, — слова Джеймса впились в сердце Гила ледяными стрелами, — когда придёт время, твоя дочь даст династии новую кровь.
— Ты что несёшь, гад? — зарычал Гил.
Джеймс подошёл ближе. Гилу почудилось: не стал ли тот выше?
— Вы столкнулись с ночным кошмаром древних людей со времён последнего ледника, когда по земле ходили великие волки. Канис дирус — так называют вымерших хищников прошлого. Никто не знает, как они породили этих существ.
Джеймс заглянул в глаза Гилу:
— Отпусти дочь, сынок. Отдай мне мерзавца. Обещаю, вы уйдёте невредимыми. Но если откажетесь…
Договорить он не успел. Пальцы Гила сомкнулись на тощей шее старца как капкан.
— Так это твоих рук дело? — выплюнул он и вздёрнул Джеймса над землёй. Охваченный злобой, он не придал этому значения. Он хотел убивать.
Джеймс растянул губы в сардонической усмешке, обнажив растущие клыки. Неуловимым движением он вырвался из медвежьей хватки Гила. Старик отвесил Гилу оплеуху, отчего тот кубарем покатился по земле, но тут же вскочил на ноги.
Джеймс сложил руки на груди, но Гил заметил растущие на пальцах звериные когти.
— Мы вырежем всю деревню. Как скот. Мужчин. Женщин. Детей. Каждое полнолуние мы будем сеять ужас и смерть. Выбирай.
— Отпусти меня, отец, — вмешалась Ианта, — я уже другая. Я чувствую… это.
Гил с горечью смотрел на дочь. По щекам потекли слёзы.
Джеймс опустил взгляд на рану Гила.
— Похоже, ты тоже к нам присоединишься. Ты силён и здоров. Я же, погубив себя выпивкой, не смогу завершить превращение.
Гил ощущал странную лёгкость. Мышцы налились силой. Мрак стал не таким уж и непроглядным. Мир менялся. Изменялся и сам Гил.
Он обернулся к притихшим Кевину и Винсенту. Когда Гил встретился взглядом со старым другом, тот вздрогнул. Мужчина посмотрел на луну. Та уже не скалилась. Она ему улыбалась, как старому знакомому.
Гил понял, что обратной дороги нет. Он перешёл свой Рубикон.
— Уходи, Кевин, — наконец сказал Гил, — передай моим, что я…
Гил украдкой смахнул слезу. То человеческое, что в нём оставалось, прощалось с ним навсегда. И от этого было невыносимо больно.
Он подошёл к другу и протянул руку. Пришло время расставаться. Кевин опасливо посмотрел на протянутую ладонь, но всё же пожал её. Гил сжал руку товарища:
— Помни о серебряных пулях. Скажи Айгиру. И Эльзе. Они должны знать.
Когда Кевин скрылся в лесу, Гил выдохнул. Жажда росла необычайно быстро. Быстрее, чем говорилось в легендах.
Он посмотрел на трясущегося от ужаса Винсента. Бандит смердел страхом и чем-то ещё.
— Г-г-гил, братан, — застучал зубами тот, — ты же ещё не… того?
Гил сверлил преступника немигающим взглядом.
— Отпусти меня, а? Обещаю, я никому — слышишь? — никому больше не причиню вреда! Господом Богом клянусь!
Гил облизал губы. В этом Винсент был абсолютно прав.
