Вашему вниманию предлагается впервые изданная в электронном виде в переводе с древне словянского языка книнга "Моральное слабоумие женщины" 2е издание, автор К. ф. Розен написанной в 1909 году.
Предисловие к 1-му изданию.
Я думаю, что проф. П. Ю. Мебиусу вполне удалось доказать несостоятельность женщин в духовном отношении. Критические сочинения по этому вопросу, принадлежащие перу самих же женщин, подтверждают справедливость его слов, и их ответы служат наилучшим доказательством физиологического слабоумия.
Я хочу заняться исследованием вопроса о моральном слабоумии женщин, так как это, по-моему, является, большим препятствием к развитию человечества, чем физиологическое слабоумие. Постараюсь выяснить этот вопрос насколько позволят мне силы; подобная задача является для меня более важной, чем все старания учёных разобрать духовную природу женщин.
Было бы очень даль, если бы моё небольшое сочинение привело читателей к той мысли, что я с недостаточным уважением отношусь к женщинам. Моя мать научила меня уважать женщину, любить её и почитать. Но современная же женщина, отказывающаяся от высших своих добродетелей, не внушает мне ни уважения, ни удивления.
Религиозные, нравственные и национальные основания побуждают меня выступить её противницей.
К. ф. Р.
Предисловие к 2-му изданию.
Издавна почему-то принято второму изданию предписывать и второе предисловие. В последнее же время установился ещё и обычай прибавлять к сочинению критические отзывы, появившиеся о нём, как в газетах, так и в отдельных изданиях. Я не сторонница этого новшества; оно мне представляется слепым "подражанием американским приёмам", но желая, чтобы это краткое сочинение получило широкое распространение, я следую совету моего опытного издателя.
Лично с профессором Мебиусом я не знаком. Предисловие написано им по просьбе издателя г-на Маргольда. Я очень благодарна за указания, приведенные д-ром Мебиусом и польщена вниманием, которое он мне оказал, возражая мне, по существу. Что же касается других критических заметок, то на них не стоит возражать, так как они ничего не опровергают, а брань нельзя называть критикой. В них больше рассматривается моя личность, чем содержание моего произведения, и это заставляет меня давать ответы по адресу отдельных личностей.
В "Blatter fur die deutsche Hausfrau" меня называют ещё очень молодой, а моё сочинение детским произведением. Я, однако, думаю, что этим гг. критикам, прихожусь по возрасту бабушкой, так как женщина которой идет шестой десяток имеет право называть себя старой и думать, что она успела приобрести некоторый жизненный опыт.
Газету "Oberschlesische Zeitung" я могу уверить, что рабою мужчины я себя никогда не чувствовала, напротив я имею более склонность к господству.
Своими словами: "cherchez la femme" в преступлениях мужчины я не имела в виду польстить им. Нет, я хотела лишь обратить внимание на стильное влияние, какое всегда имела и имеет женщина на мужчину. Очень сожалею, что меня неверно понимают, и поэтому в ближайшем своем сочинении о моральном слабоумии мужчин, я надеюсь тогда снова встретиться с г-ном критиков.
Я не скрываюсь под псевдонимом: это признак трусости. Я всегда выступаю открыто и борюсь за немецкую женщину, которую я больше всего люблю и почитаю.
К. ф. Р.
Введение
Все женщины, феминистки ли, или же привержницы доброго старого времени, присваивают себе всякие добродетели, тогда как мужчине приписывают только отрицательные качества. Однако своё физиологическое слабоумие многие женщины признают, но не столько, по действительному убеждению, сколько по лености и недомыслию. Они утешают себя, женщина стоит выше мужчины в моральном отношении. По моему, до тех пор развитие женщины не подвинется впредь, пока мы, женщины, не разрушим наше ложное воззрение и не придем к тому заключению, что у нас есть недостаток и в моральном слабоумии, и что все те добродетели, которые мы с таким увлечением считаем женскими, выражены в гораздо большей степени у мужчин. Что высшее чувство морали у женщин развито более, показывает больший контингент преступности среди мужчин. Действительно, в тех преступлениях, где требуется огромная физическая сила, мужчины имеют преимущество, но является большим вопросом - не принимают ли и женщины близкое участие в убийствах, поджогах и растратах, особенно как подстрекательницы к этим преступлениям; и если мужчины так легко поддаются влиянию женщины, то от этого не изменяется её моральное слабоумие. Все преступления, которые совершают мужчины, имеют безусловно некоторую связь с женщиной; она возбуждает его страсти, подбадривает его, когда его начинает покидать присутствие духа, она уничтожает в нем всякое человеческое чувство, и в заключение, предает его земному правосудию. Мужчина никогда не падет так низко как женщина. У самого черствого преступника всегда есть доля человеческого чувства, которое, наоборот у женщин при таких же условиях отсутствует. Алкоголичка и проститутка почти всегда кончают свою жизнь в какой ни будь канаве несмотря на все усилия гуманных обществ спасти её!
О жестокости и холоднокровии женщин, как в прежнее, так в настоящее время, свидетельствует, ряд примеров женщин-отравительниц. Давать по неделям, месяцам медленный яд, притворяясь при этом любящей и ухаживая за несчастной жертвой, - это преступление, на которое неспособен даже самый худший из мужчин.
Преступление мужчин всегда выражает стремление к чему-то великому. Когда осудили известного разбойника Кнейсля, то он у всех вызвал более или менее сильное чувство сострадания к себе. Народ осудил его преступления, но дух, бешенная отвага и хладнокровие, с какими он подвергал опасности свою жизнь, вызывали всеобщий восторг и удивление. Многие находили, что этот преступник мог бы быть гениальным человеком.
Другое дело Элиза Гэйслерь. К этой преступнице можно было питать лишь глубочайшее презрение; у нее не было ни одной положительной черты, которая бы вызвала сострадание в ком ни будь. В истории находим много подобных же фактов. Даже в пороках какой-либо исторической личности-мужчины находится доля чего-то великого, изумляющего нас; но из истории мне неизвестна ни одна женщина, которая бы возбудила в нас какое ни будь другое чувство, кроме лишь отвращения и презрения.
Женская жестокость, которая в отравлении достигает своего кульминационного пункта, присуща каждой женщине в той или иной форме. С милой улыбкой на лице она своими колкостями, шутками наносит слабые, едва заметные удары, которые, однако, причиняют, подчас очень сильную боль. Когда женщина примеривает новое платье и радуется ему, подруги её сейчас же начинают подвергать его беспощадной критике: то оно слишком длинно или коротко, то они находят, что вместо красного цвета следовало бы выбрать синий и пр. Этим радость женщины уже окончательно отравлена, и много огорчения доставляет её это платье всякий раз, когда она одевает его. Предположим дальше, что мы нечаянно совершили какую ни, будь невинную глупость, то вместо того, чтобы услышать ласковое слово, или утешение, мы встречаем со стороны подруги, либо полное молчание, либо замечания, вроде след.: "да, я так давно предсказывала", "если бы ты так не поступила…" и проч. и проч. Можно, конечно, с этим не считаться, но жестокость и злорадство, которые проглядывают из-под личины дружбы и добродушия, оставляют очень глубокий след. Госпожа и прислуга, обе стараются превзойти друг друга в жестокости. И победительницей выходит та, у которой эти способности достигают большего совершенства. Жесткость, проявляемая женщиной к своим детям в низших слоях общества, давно всем известна. Даже, так называемая, "добрая мать" и та безжалостна. В присутствии чужих она напоминает ребёнку, как он был наказан за шалости, не любовно отталкивает его, когда он мешает её заниматься чтением лёгкого, пустого романа, запрещает ему всякое удовольствие, когда она почему либо нервничает или находиться не в хорошем расположении духа. В основе этого ненужного и бесполезного мучения детей покоится женская жестокость. Плохое расположение духа, которое так часто бывает у женщины, если только оно не обусловлено болезнью всей нервной системы, представляет из себя ничто иное, как жестокость! Доставлять страдание своему ближнему приносит женщине большое удовольствие, и она делает это столь же сознательно, сколь откровенно проглядывает это животное чувство, даже и в её ласках.
Продолжение следует...
