Истмат

Стало более противоречивым отношение Маркса и Энгельса к Российской империи с точки зрения перспектив европейских революций. Уходит в прошлое их представление о монолитной реакционной России.

Во-первых, они продолжают видеть в царской России угрозу будущим европейским революциям. Однако начинают более трезво оценивать экономический и военный потенциал Российской империи. Для Энгельса она становится уже не вершителем судеб Европы, а «резервной позицией и резервной армией европейской реакции». Связано это с явившим отсталость России поражением в Крымской войне, изучением военных сил и экономик различных стран, а также со знакомством с новыми источниками, в том числе и русскими.

Во-вторых, Маркс и Энгельс обращают внимание на крестьянские волнения в России и стремящееся быть выразителем их интересов революционно-демократическое движение под знамёнами общинного социализма. Для Маркса и Энгельса Россия перестает быть однородным реакционным целым, они начинают различать официальную, самодержавно-помещичью Россию и Россию народную, революционную.

Огромное влияние на взгляд основателей марксизма сыграла книга русского ученого Василия Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России». В ней была дана многосторонняя характеристика бедственной жизни трудящихся слоев России — крестьянства, ремесленников и пролетариев из различных губерний страны. Данная работа подтолкнула Маркса к изучению русского языка.

Основоположники научного коммунизма постепенно приходят к выводу, что в стране близится аграрно-крестьянская революция, которая в сущности станет буржуазно-демократической. Но они не отрицали и возможность перехода России к социализму благодаря деревенской общине, о котором мечтали народники.

В предисловии ко второму русскому изданию Манифеста Коммунистической партии Маркс и Энгельс называют Россию «передовым отрядом революционного движения в Европе». Там же они отвечают на заданный ими самими вопрос от том, будет ли, как и на Западе, уничтожена сельская община: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития».

К практико-политическому интересу закономерно добавляется и теоретический интерес автора «Капитала» к социально-экономическому строю нашей страны.

Внимание Маркса привлекает наш вариант перехода от феодального строя к капитализму. Он исследовал русскую сельскую общину, её трансформацию и частичное разложение после реформы 1861 года. Аграрные отношения России интересовали Маркса в контексте завершения работы над третьим томом «Капитала», и в первую очередь разработки теории земельной ренты. Энгельс писал о его планах: «Для этого отдела о земельной ренте Маркс в семидесятых годах предпринял совершенно новые специальные исследования. В продолжение нескольких лет он изучал в подлинниках ставшие в России неизбежными после «реформы» 1861 г. статистические справочники и другие публикации о земельной собственности, предоставленные в его распоряжение русскими друзьями с желательной полнотой, делал из них выписки и намеревался воспользоваться ими при новой переработке этого отдела. Благодаря разнообразию форм земельной собственности и эксплуатации сельскохозяйственных производителей в России в отделе о земельной ренте Россия должна была играть такую же роль, какую играла Англия в книге I при исследовании промышленного наемного труда. К сожалению, Марксу не удалось осуществить этот план».

В последние годы своей жизни Маркс, опираясь на по большей части осуществленное исследование капиталистической экономики, начал переходить к новому этапу познания всемирно-исторического процесса, о чем говорят огромные четырехтомные «Хронологические выписки». Заметное место в этих рукописях Маркса вновь занимала история России. Маркс отметает ряд концепций из «Тайной дипломатической истории восемнадцатого века», исследуя общество и всемирную историю, а не истоки агрессивной политики царской России.

Стоит ли говорить, что исследования Маркса вели его в направлении объяснения действительных основ Российской империи, и рассмотрение истории России с точки зрения оценки государства как самостоятельной сущности уходят в прошлое

Маркс и Энгельс поддерживали и развивали контакты с русскими революционерами и учеными. Они активно переписывались, например, с ученым, революционером-народником Петром Лавровым, революционерами Германом Лопатиным и Николаем Даниельсоном (последние перевели “Капитал” на русский язык), ученым Максимом Ковалевским, революционеркой Засулич и многими другими. Энгельс после смерти Маркса также поддерживал связи с Г.В. Плехановым. Собеседники снабжали Маркса современной русской экономической литературой, предоставляли статистический материал.

Упомянутый Лопатин приводит в своем письме следующие слова Фридриха Энгельса, сказанные им во время личной встречи:

«Все зависит теперь от того, что будет сделано в ближайшем будущем в Петербурге, на который устремлены ныне глаза всех мыслящих, дальновидных и проницательных людей целой Европы»
«Россия, это - Франция нынешнего века. Ей законно и правомерно принадлежит революционная инициатива нового социального переустройства»
«..гибель царизма, уничтожив последний оплот монархизма в Европе, упразднив "агрессивность" России, ненависть к ней Польши и многое другое, поведет к совершенно иной комбинации держав, расшибет вдребезги Австрию и вызовет во всех странах могучий толчок в сторону внутреннего переустройства» 
Г. А. Лопатин из письма М. Н. Ошаниной 20 сентября 1883 года

Энгельс в статье «Эмигрантская литература» отметил следующее: «Среди русской революционной молодежи, естественно, встречаются, как и повсюду, люди самого различного нравственного и умственного калибра. Но в среднем, - если даже принять во внимание все различие эпох и существенную разницу в окружающей среде, - она все же стоит, несомненно, гораздо выше, чем стояла когда-либо наша немецкая молодежь, даже в лучшую ее пору, в начале тридцатых годов».

С огромнейшим уважением основатели марксизма относились к Николаю Александровичу Добролюбову и Николаю Гавриловичу Чернышевскому.

Маркс комитету русской секции Интернационала: «Такие труды, как Флеровского и как вашего учителя Чернышевского, делают действительную честь России и доказывают, что ваша страна тоже начинает участвовать в общем движении нашего века».

Г.А. Лопатин после общения с Марксом сообщал: «Он не раз говорил мне, что из всех современных экономистов Чернышевский представляет единственного действительно оригинального мыс­лителя, между тем как остальные суть только простые ком­пиляторы... его сочинения полны оригинальности, силы и глубины мысли... что русские должны стыдиться того, что ни один из них не позаботился до сих пор познакомить Европу с таким замечательным мыслителем». Лопатин подчерк­ивал, что «при упоминании о Чернышевском Маркс каж­дый раз высказывал свое уважение к нему как к револю­ционеру и очень ценил его как экономиста».

Энгельс писал: «Страна, выдвинувшая двух писателей масштаба Добролюбова и Чернышевского, двух социалистических Лессингов, не погибнет из-за того, что однажды породила шарлатана вроде Бакунина и нескольких незрелых студентиков...».

Узнав об аресте Николая Гавриловича, Маркс написал, что «...полити­ческая смерть Чернышевского есть потеря для ученого мира не только России, но и целой Европы...».

Также он высказался, что «…Николай Чернышевский, этот великий мыслитель, которому Россия обязана бесконечно многим и чье медленное убийство долголетней ссылкой среди сибирских якутов навеки останется позорным пятном на памяти Александра II „Освободителя“».

Правительство продержало Чернышевского в нерчинских каторжных тюрьмах и Вилюйском остроге около 20 лет, и только в 1883 году он был возвращен в Европейскую Россию.

Чернышевского Маркс назвал великим русским ученым и критиком. Он писал: «Мне хотелось бы напечатать что-нибудь о жизни, лично­сти и т.д. Чернышевского, чтобы вызвать к нему симпатию на Западе. Но для этого мне нужны фактические данные».

Энгельс писал Евгении Линёвой: «Мне кажется, что Вы немного несправедливы к Вашим соотечественникам. Мы оба, Маркс и я, не можем на них пожаловаться. Если некоторые школы и отличались больше своим революционным пылом, чем научными исследованиями, если были и есть еще кое-где блуждания, то, с другой стороны, была и критическая мысль и самоотверженные искания в области чистой теории, достойные народа, давшего Добролюбова и Чернышевского. Я говорю не только о революционных социалистах, действующих на практике, но также об исторической и критической школе в русской литературе, которая стоит бесконечно выше всего того, что создано в этом отношении в Германии и Франции официальной исторической наукой».

Как прозвучало выше, основоположники марксизма владели русским.

Энгельс изучал его с 1850-го, а Маркс вплотную занялся нашим языком в 69-ом году.

В личной библиотеке К. Маркса и Ф. Энгельса имелось огромнейшее количество русских книг. В одной лишь библиотеке Маркса к 1881 году было 115 книг на русском языке. Энгельс сообщал, что после его смерти обнаружил в архивах покойного более двух кубометров книг по русской статистике, что не может не свидетельствовать о серьезности и глубине познаний Маркса о России.

Вожди пролетариата с увлечением читали и русскую худо­жественную литературу.

Поль Лафарг вспоминает: «когда Марксу было уже 50 лет, он принялся за изучение русского языка и, несмотря на трудность этого язы­ка, настолько овладел им через каких-нибудь шесть месяцев, что мог с удовольствием читать русских поэтов и прозаиков, из которых особенно ценил Пушкина, Гоголя и Щедрина».

К роману в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» Маркс и Энгельс составили подстрочные словари, а отдельные места они цитировали в статьях и письмах. Они были знакомы с творчеством Грибоедо­ва, Некрасова, Л. Толстого и многих других писателей.

«Современные русские и норвежские писатели, — отзывался Энгельс в 1885— которые пишут превосходные романы, все тенденциозны». При этом тенденциозность литературы является для него синонимом идейной направленности.

В статье «Эми­грантская литература» он писал следующее:

В письме к Вере Засулич Ф. Энгельс восхищался:

«Как красив русский язык! Все преимущества немецкого без его ужасной грубости»

Всё это достаточно убедительно опровергает клевету о том, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс якобы были отпетыми русофобами.

Вот, что писал Георгий Плеханов на эту тему:

«К числу злых нелепостей, распространявшихся насчет Маркса, принадлежит сказка о том, что автор «Капитала» относился враждебно к русским. На самом деле он ненавидел русский царизм, всегда игравший гнусную роль международного жандарма, готового давить всякое освободительное движение, где бы оно ни начиналось».

Для марксизма национальный вопрос не является главным и самодовлеющим, он подчинён вопросу классовому, задаче уничтожения угнетения и эксплуатации, построения коммунизма. Маркс с Энгельсом негативно отзывались о России не из-за ксенофобии, а по той причине, что определяли своё отношение к народам в соответствии с тем, ведут они человечество в сторону прогресса или наоборот.

Против версии мифотворцев говорит ещё и то, что созданная основателями марксизма теория по своей сущности интернационалистическая. Из неё прямо вытекает, что трудящиеся всех стран должны объединиться в борьбе за мир, демократию и социализм, отбросив националистические предрассудки, шовинизм и ксенофобию.

Резюмируя

В рамках первого периода(до 60-х годов) Маркс и Энгельс преимущественно уделяют внимание внешней политике, военному потенциалу, дипломатии царской России, не исследуя социальную структуру. Они считают её главной контрреволюционной силой(чем она и являлась), ищут способы ей противостоять. Наша страна рисуется Марксу и Энгельсу монолитным реакционным нечто, которое почти лишено социальных противоречий. Источники их сведений о России — немногочисленные иностранные исторические работы и европейская пресса, личные связи с польскими революционерами и прочими сомнительными знатоками.

И вот, заканчивается николаевское правление, опасность России для европейских революций постепенно сходит на нет. Наша страна начинает вставать на капиталистические рельсы развития. Заметен подъём левого движения. К тому же, сам Маркс становится выдающимся экономистом.

Для второго периода интереса основоположников марксизма к России характерно весьма глубокое изучение общественного устройства нашей страны. Маркс с Энгельсом осваивают наш язык, ведут переписку с русскими политическими деятелями, революционерами и учёными, приобщаются к нашей культуре, а также знакомятся с массой русскоязычных научных источников.

Они продолжают считать русский царизм своим непримиримым врагом, но знают и о существовании «второй России». Именно в ней они видят силу, которая обязательно сыграет прогрессивную роль в развитии человечества.

О мифотворцах

Хочется отметить, что обличители в мнимой русофобии нарушают элементарные принципы изучения научных проблем.

Они совершенно не обращают внимания на историческую обстановку тех лет, что необратимо ведёт к неверному пониманию суждений основоположников марксизма о народах.

Для них характерно обращение к ранним произведениям Энгельса и Маркса, полное игнорирование их не менее многочисленных положительных высказываний о России и русских, которые содержатся в более поздних работах.

Регулярно встречается подмена контекста, произвольное толкование, прямые искажения высказываний, пропуски в цитате тех мест, которые имеют существенное значение для понимания текста, и прямая ложь.

Применяющие такие методы граждане — не исследователи, а банальные жулики и фальсификаторы.

Марксово учение достаточно сложное, трудное для понимания. Это комплекс научных теорий, методология, целостная система взглядов на все социально-экономические процессы. Чтобы всецело понять этого мыслителя, необходимо изучение работ самого автора «Капитала», его сподвижника, тех, кто вдохновлялся Марксом и тех, на кого Маркс опирался сам.

Но вместо того, чтобы исследовать учение Маркса и делать попытки его критиковать, политически ангажированные мифотворцы пытаются, например, уличить его в аморальности, антигуманизме или, как в нашем случае, русофобии. На основании созданных сказок они делают вывод, что такой ужасный человек не мог предложить человечеству ничего хорошего, на изучение его трудов не стоит тратить время, а саму личность необходимо забыть.

Всё это без проблем ложится в головы невежд, которые ищут простые доводы против коммунизма.

Такие мифы, бесспорно, выгодны власть предержащим и экономически господствующим социальным группам.

Так давайте же не будем глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, научимся за любыми нравственными, политическими, социальными фразами и заявлениями видеть интересы тех или иных классов.

Автор: Александр Азарин

Ссылка: https://vk.com/@mundivisum-kmarks-i-fengels-rusofoby

Первый период

После начала революций 1848—49 гг. Российская империя входит в эпицентр внимания Энгельса и Маркса. До этого их интерес был прикован к общественному развитию Западной Европы. Мыслители обрушиваются с критикой в адрес России, считая её одной из главных сил европейской реакции. А славян, кроме поляков, — главным орудием контрреволюции.

Каковы же причины? Постараемся понять, что наша страна из себя представляла, и окинем взглядом внешнеполитический курс нашей страны.

Формой правления Российской империи была абсолютная монархия. Россия представляла из себя страну, где феодализм принял застойный характер, уступая дорогу зародышевым формам капиталистических отношений довольно медленно. Наблюдались уродливые формы крепостного права.

После Великой французской революции 1789 года Россия занимала явно враждебную позицию по отношению к революционной республике.

По окончании войны с Наполеоном, активнейшим образом участвовала в реставрации династии Бурбонов во Франции. Также наша страна стала одной из основателей «Священного союза», который был призван сохранять порядок, установленный Венским конгрессом, вести борьбу с революциями в Европе.

Начало правления Николая Первого ознаменовалось подавлением восстаний Северного и Южного тайных обществ, желавших коренного переустройства России. Была установлена жёсткая цензура и создано Третье отделение — постоянный орган политического сыска.

28 июля 1830 во Франции революция снова свергла династию Бурбонов. Николай Первый начал готовиться к интервенции, но его планы не были поддержаны монархами Пруссии и Австрии, и ему пришлось признать нового правителя.

В августе того же года вспыхивает буржуазная революция в Бельгии. Николай I откликается на просьбу нидерландского монарха помочь подавить отделившихся от королевства восставших, приказывает начать подготовку к экспедиции войскам на западной границе, в том числе и польской армии(что подогрело недовольство последних царским режимом). Но и в этот раз намерениям самодержца не суждено было сбыться: встречено противодействие со стороны Англии и Франции, а также войска и казна оказались не готовы к столь дальнему походу.

В ноябре 1830 года в Польше началось восстание. К началу осени 31-го оно было подавлено русскими войсками, что существенно повысило степень русофобских настроений в Европе. Общение с польскими иммигрантами также не могло не повлиять на становление воззрений основателей марксизма на Россию.

И вот, мы подошли к 1848 году. По Европе снова прокатывается волна революций, наступает известная "Весна народов". Вспыхивают восстания и на территории Австрийской империи.

В 1849 году по просьбе Франца Иосифа Россия принимает участие в подавлении венгерской революции, направив туда корпус Паскевича. Также Россия бросает войска в охваченные восстаниями Молдавию и Валахию, вторгается в Трансильванию.

К слову, эти действия сложно назвать отвечающими интересам России, ведь Австрия все последующие годы занимала по отношению к нашей стране враждебную позицию.

Основоположники марксизма активно следили за тем, что происходило во время «Весны народов» в Европе. Именно благодаря такой внешней политике наша страна привлекает их внимание.

Несомненно, спасение династии Габсбургов и усмирение дунайских княжеств многократно приумножили отрицательное отношение Маркса и Энгельса к великороссам. Они считают Россию «жандармом Европы», что, как мы увидели, было вполне обоснованно. Карл и Фридрих опасаются за судьбы будущих европейских революций, поэтому ищут способы борьбы с царской Россией.

В свет выходят работы Энгельса «Демократический панславизм» и «Борьба в Венгрии», из которых уличители в «русофобии» выхватили ряд цитат. Что же они сочли за ненависть к русским?

В зависимости от того, чьими объективно орудиями являлись национальные движения, Маркс и Энгельс поделили народы на революционные и контрреволюционные. К революционным народам они отнесли поляков, венгров и итальянцев, борьба которых способствовала ослаблению реакционных государств тогдашней Европы, таких как Пруссия, Австрия и Россия. К контрреволюционным же были отнесены, например, остальные славяне, ведь австрийская монархия пыталась использовать именно славянские народы империи – хорватов, словенцев и чехов – против революции, а русские, как было сказано выше, вмешались во внутренние дела Австрийской империи.

Позиция Энгельса такова:

«Если бы славяне в какую-нибудь эпоху своего угнетения начали новую революционную историю, они уже этим одним доказали бы свою жизнеспособность. Революция с этого самого момента была бы заинтересована в их освобождении, и частные интересы немцев и мадьяр отступили бы перед более важными интересами европейской революции.»

«Одна смелая попытка совершить демократическую революцию, даже в том случае, если она терпит поражение, вытравляет из памяти народов целые века позора и трусости, немедленно реабилитирует даже глубоко презираемую нацию. Немцы испытали это в прошлом году. Но в то время как французы, немцы, итальянцы, поляки, мадьяры подняли знамя революции, славяне, как один человек, выступили под знаменем контрреволюции» 
Ф Энгельс. "Демократический панславизм"

Основоположники марксизма являлись крайними противниками идеологии панславизма, считая, что она в тех конкретных исторических условиях превращала славянские народы в орудие, которое содействовало распространению реакционного влияния феодальной, абсолютистской России на Европу.

Впрочем, не стоит думать, что только панславизм становился объектом их критики и основоположники марксизма были какими-то германофилами-шовинистами. Пангерманизм они также считали реакционным.

Энгельс, например, пишет, что «именно редакторы «Новой рейнской газеты» …самым решительным образом выступали против всяких проявлений национальной ограниченности немцев … они исторически показали и беспощадно вскрыли ту гнусную роль, которую Германия безусловно играла в истории благодаря своему дворянству и бюргерству, благодаря своему слабому промышленному развитию».

Ясно то, что Энгельс старался формировать позицию по отношению к народам не на основе какой-то симпатии или антипатии, а проделав анализ действительности. Помимо того, из его заявлений видно, что он не отказывает в праве «реакционным народностям» реабилитироваться в глазах прогрессивного человечества.

В целом, для произведений основателей марксизма было характерно преувеличение военно-политической мощи современной им России и, как следствие, преувеличение опасности с её стороны для будущих европейских революций.

Дело в том, что победа над Наполеоном сообщила русским войскам ореол непобедимости, но к середине века развитие капиталистических стран вело к необратимой трансформации баланса сил в Европе. К 1850-м гг. индустриальная революция в Великобритании уже завершилась, а во Франции она была осуществлена наполовину, что существенно увеличило промышленный потенциал этих стран.

Нельзя не упомянуть, что, желая ослабить «оплот контрреволюции», основатели марксизма прямо выступали за ведение военных действий против царской России, впрочем, как и против других реакционных государств.

После начала Крымской войны они закономерно встали на сторону Турции, Франции, Англии и Сардинии, считая русский царизм бóльшим злом.

Российская экономика оказалась неспособной выдержать многолетнюю войну с ведущими европейскими державами. В итоге Российская империя потерпела поражение, явив тем самым своё логистическое и военно-техническое отставание от капиталистического Запада.

В 1856—57 гг. Маркс пишет и публикует в английской газете вве­дение к задуманному им большому труду под названием «Разоблачения от­носительно дипломатической истории 18-го века». К данной работе очень любят обращаться обличители Маркса в «русофобии».

Что же она из себя представляла? Это незавершённая работа по истории дипломатии 18-го века. Маркс написал лишь пять глав введения к этой книге, не став её завершать и печатать отдельным изданием. Характеризуя пятую главу как «предварительные замечания», будущий автор Капитала обращается к истории русской политики.

Следует признать, что взгляды Маркса на всемирно-исторический процесс и на его российское ответвление в этой работе были незрелыми, поверхностными и фрагментарными. Здесь можно найти явную переоценку влияния татаро-монгольского ига на Россию. Русская феодальная государственность рассматривается им как некая неизменная политическая сущность, задачей которой является экспансия и агрессия против соседних народов. В работе отсутствует анализ социально-экономической действи­тельности и тенденций общественного развития, не пока­заны народные движения, борьба классов.

Ограниченность воззрений Маркса на историю России можно объяснить не только его опорой на незрелую историческую науку, недостаток источников, но и тем, что он ещё не создал свою теорию прибавочной стоимости, которая могла бы дать ключ к объяснению предшествующих буржуазному способов производства, как указывал сам Маркс.

Говоря об отношении мыслителей к России в это время, нельзя забывать, что оно было обусловлено актуальными политическими мотивами и сформулировано не в научных, а в публицистических статьях. Это предполагает схематизм, неполноту и упрощённость дававшихся ими характеристик.

[Послекрымский период и влияние собственных работ на своё мировоззрение в части 3]

Автор: Александр Азарин

В ранних социально-экономических формациях, вплоть до феодализма, режима труда как такового не существовало. Обычно, "работник" был должен своему "работодателю" определенную норму труда за период, а что свыше, вполне мог потратить на личное усмотрение. Это был своеобразный налог на содержание этакого сюзирена, который шел ещё из глубины веков, с тех пор как человечество осознало необходимость профессиональной армии для защиты своей земли. Таким образом, система конечно не была лишена перекосов, но в ней был смысл - это было взаимовыгодное сосуществование эксплуататора и эксплуатируемого.

Начиная примерно с 15 века развитие прогресса привело к тому, что в Европе начинают преобладать капиталистические отношения, подменяя собой феодальные, который вошел в финальную стадию в конце XVIII - начале XIX века с помощью первой научно-технической революции. Феодалов заменили капиталисты и несмотря на малую разницу в целом, в сути это изменило всё, ибо вышеупомянутый симбиоз был разорван сразу в нескольких местах.

Основное различие феодала и капиталиста состоит в том, что феодал всегда привязан к своей земле. Он должен её защищать от внешних и внутренних угроз, и он вдобавок напрямую зависим от неё и людей, которые на ней обитают. Капитал не имеет такой привязки, он транснационален и может перетекать сквозь любые руки и границы. Самым лучший примером в истории остается "переезд" голландской Ост-Индской Компании в Англию во время четвертой англо-голландской войны за торговлю с колониями, то есть, фактически за эту компанию.

Второй момент связан с неумолимым прогрессом и таким следствием капиталистических отношений как товарное изобилие. Это в том числе и привело к заключению, сделанному Марксом, что капитал всегда требует приращения. Одним из источников этого роста явлась растущая эксплуатация рабочей силы, притом практически без возможности ответных действий - если при феодализме особенно зажравшегося помещика в процессе народного бунта можно было пустить всей семьей в расход, то при капитализме непосредственный источник народного гнёта мог вполне находиться вне физической досягаемости.

Таким образом, к началу XIX века вырисовывалась для обывателя следующая ситуация - роль сюзерена для него стало выполнять государство (налоги, защита), параллельно же его доил постепенно окончательно становившийся паразитическим класс капиталистов, который только предоставлял рабочие места. И логичным ответом на эту несправедливость было рождение социалистической теории.

Одним из источников рождения нового пути развития было движение луддитов в самом начале XIX века. Луддиты видели свою проблему в прогрессе, который порождал механизацию, которая в свою очередь сокращала рабочие места. Рабочие, разделявшие идеи луддитов, организовывали целые боевые полки, врывались на фабрики и громили станки. Это была стихийная попытка остановить неизбежность прогресса без понимания его сути - примерно как сейчас всех пугают роботами (200 лет прошло - ничего не изменилось).

Однако образованные люди того времени уже начали понимать, что пытаться остановить механизацию глупо, а в то же время ещё не построен такой станок, который сам сокращает рабочих и выкидывает их на улицу. Таким образом, рабочими была сформулирована проблема, интеллигенцией уже начал обрисовываться настоящий объект.

Другим источником был постепенный рост народного образования и соответственный рост народного самосознания. Ещё в конце XVIII века Великая Французская революция провозгласила "третье сословие" (то есть народ) как субъект политической жизни, в основном конечно для легимитизации передачи власти в руки буржуазии, но тем самым они открыли шкатулку Пандоры. Народ постепенно начал осознавать себя как часть общества, и самым передовым в нём стал, как наиболее включённый в общественную жизнь, рабочий класс.

Кульминация этого развития проявилась спустя полвека. Это была "Весна народов", то есть серия массовых революционных выступлений в странах Европы 1848-1849 гг., создание первого Интернационала рабочих в 1864 году и конечно фундаментальные труды К.Маркса и Ф.Энгельса. И внезапное совпадение - именно начиная с 50-х годов начинается демократизация в ряде стран Европы, появляются конституции и гражданские права, начинает проводиться социально-ориентированная внутренняя политика. В рабочей среде появляются легальные профсоюзы, вводится соцстрахование, начинают внедряться первые положения трудовых кодексов.

На фоне проводимой властью политики компромиссов появляются и набирают силу среди социалистов идеи классового мира. Однако, эти идеи были абсолютной утопией - капиталисты не могли вечно уступать социалистам (потому как иначе тогда сами бы превратились в социалистов), поэтому лихорадочно искали выход из сложившегося положения. Помимо вышеупомянутой идеи уступок такими выходами стало создание среднего класса (то есть, промежуточного подкласса из авторитетных рабочих между капиталистами и рабочей массой) и появление первых идей национальных государств и национализма. Ни одна из этих идей не была выигрышной стратегией, просто оттягивала время.

Но как мы знаем, проблема с неблагодарным народом не была единственной проблемой капитализма, и вполне ожидаемо всё вылилось в первую и последнюю главную империалистическую войну, то есть, Первую Мировую. Затеваемая как средство для переделки мира, зачинщики даже близко не подозревали, насколько они переделают мир. Крушение одной империи за другой и победоносное шествие социалистических революционных движений по планете вынудило крупный капитал идти на то, на что он ранее не решался - по сути, количественный рост ранних вышеперечисленных слабых контрмер.

- Рабочему среднему классу XIX века пришел на смену период "Ревущих двадцатых" в западных странах, эпоха всеобщей беззаботности, развития культуры, масштабного роста доступности благ для народа. Веселящемуся рабочему не будет дела до государственных дел. Закончилось всё ожидаемо Великой Депрессией.

- Национальная идея дошла ко крайнего радикализма и расового шовинизма. Начали появляться фашистские государства. Идеи корпоративизма не добавляли особых восторгов капиталистам, но ответ в выборе между коммунизмом и корпоративизмом для них был очевиден.

- Ну и самое последнее далось им тяжелей всего, однако дожило до наших дней. Это как-раз уступки рабочему классу для недопущения катастрофического роста популярности социалистических идей. Потому как очевидно, что малограмотный рабочий, которому хватает на кусок хлеба и есть где ночевать, не пойдет рисковать жизнью и здоровьем за какими-то заумными лозунгами.

Права женщин - 1918-1920 гг.

8-часовой рабочий день - 1918-1938 гг.

Запрет на детский труд - 1920-1938(41) гг.

Трудовые стандарты - 1921-1938 гг.

Первая цифра в среднем по Европе, вторая по США. Неразоренные войной и доминирующие во всём Западном полушарии, что отсрочило кризис капитализма, США вполне себе могли позволить тормозить вплоть до Великой Депрессии, для выхода из которой понадобился Новый Курс Рузвельта, проводящий помимо экономических много социальных преобразований с элементами социализма.

Итак, какие выводы мы можем сделать из вышесказанного:

1. Социальные достижения зарабатываются только в борьбе или в угрозе такой борьбы. А борьба в свою очередь - это не мифическая угроза какого-то бессмысленного народного бунта, это организация единых движений рабочей силы.

2. Множество введенных достижений были порождены непосредственной угрозой теории коммунизма, которая поддерживалась реально существующим соцблоком. В условиях, когда соцблока нет, смысл идей вымаран из памяти, а достижения строя воспринимаются как ошибочная, аморальная или прямо преступная политика, можно отменять социалистические достижения под любыми благовидными предлогами. Хорошим примером тут будет инициатива некого М.Прохорова о введении 12-часовой рабочей недели под предлогом того, что тогда зарплаты будут в полтора раза больше.

3. Любые послабления, уступленные господствующим классом, имеет тенденцию переходить из количественных изменений в качественные. А поскольку качественное изменение означает ликвидацию господствующего класса, логично предположить, что на это они пойти не смогут, прибегая по возможности к самым суровым видам контрмер.

4. Последнее утверждение верно и в отбратную сторону. Постепенная вынужденная ликвидация социальных достижений ради сохранения нормы прибыли рано или поздно вызывет регресс в социально-экономических взамиоотношениях, в частности восстановив сословное деление и прочие уже позабытые радости.

Спасибо за чтение.