Иван III

В первой части моего поста о династической борьбе в великокняжеской семье было рассказано о семейной жизни Ивана III в двух браках, о самом московском государе и о первом этапе борьбы между партиями Софьи Палеолог и Ивана Молодого и его семьи. Во второй части мы продвинемся дальше и узнаем исход этой борьбы.

Второй этап династической борьбы в великокняжеской семье. Дядя против племянника (1490-1502)

В первой части мы остановились на смерти наследника московского престола Ивана Молодого в 1490 г. и на том, что это привело к изменению расстановки сил при московском дворе. Одновременно это означало и ужесточение политики великокняжеской власти в отношении церкви, поскольку некоторые церковные иерархи (в частности, новгородский архиепископ Геннадий и московский митрополит Геронтий) осмеливались перечить воле великого князя. Дело в том, что династическая борьба в московской великокняжеской семье совпала с двумя важными событиями в церковной жизни при Иване III: ересью "жидовствующих" и борьбой двух непримиримых церковных партий иосифлян и нестяжателей. Стороны конфликта в великокняжеской семье оказались втянутыми в борьбу церковных партий. Партия Софьи Палеолог была на стороне иосифлян, а партия ее противников, вероятно, поддержала нестяжателей. Подробно об этих событиях церковной жизни той бурной эпохи я постараюсь рассказать отдельно, а пока только коротко изложу суть церковного конфликта эпохи Ивана III. Иосифляне (сторонники видного церковного деятеля того времени игумена Иосифа Волоцкого) выступали за сохранение независимости церкви от светской власти и ее право на приобретение земель (в частности, монастырских) и другого имущества, т.е. по сути дела за светское влияние церкви на жизнь общества и государственные институты. Нестяжатели (сторонники Нила Сорского и Вассиана Патрикеева, который в миру был опальным князем Василием Патрикеевым), наоборот, полагали, что церковь должна отказаться от всякого имущества и светского влияния и вернуться к апостольским временам. По сути дела, нестяжатели выражали гуманистические взгляды на церковную жизнь, которые в то время весьма широко распространились в Европе.

Великий князь какое-то время колебался между двумя этими течениями, но затем, под влиянием партии Софьи Палеолог и церковного руководства, склонился на сторону иосифлян.

Что же касается ереси "жидовствующих", то единого взгляда на это явление русской церковной жизни эпохи Ивана III нет. Как считают некоторые исследователи, вероятно, это было вольнодумное течение, распространенное в Москве и Новгороде, сторонники которого даже входили в окружение великого князя (например, дьяк Федор Курицын, попы Денис и Алексей и т.д.). Вероятно, поддержку еретикам оказывала и семья Ивана Молодого (Елена Волошанка и Дмитрий-внук). Как следует из названия ереси, ее сторонники, вероятно, отрицали божественность Иисуса Христа и ключевые церковные догматы, связанные с ней. История борьбы с ересью - это тема отдельного поста, здесь я ограничусь лишь приведением различных точек зрения исторической литературы. По версии официальной церкви, распространителем ереси был некий "жидовин Схария", который прибыл в Новгород примерно в 1470 г. Его последователями стали довольно широкие слои населения (приходское духовенство, дьяки, дети боярские).

Несмотря на обилие исследований и публикаций по ереси, согласного мнения о её природе, происхождении и месте в русском средневековом обществе не существует. Зачастую его связывают с протестантскими и реформаторскими тенденциями в русском обществе, видят в этом движении начало русского Ренессанса. Советская историографическая школа (А. И. Клибанов, Я. С. Лурье, А. А. Зимин и др.) видит в движении антифеодальную направленность и расценивает его как реформационно-гуманистическое. Другая тенденция - сравнивать это движение с распространёнными в своё время мистическими сектами богомилов или мессалиан. Митрополит Макарий видит в мировоззрении "жидовствующих" чистейший иудаизм. А. Л. Юрганов находит его вполне православным. Академик Д. С. Лихачёв по поводу ереси "жидовствующих" пишет: "По-видимому, ереси эти не имели какого-либо законченного и упорядоченного учения… Вероятнее всего, это даже была не ересь, сколько движение вольнодумцев. Это было по всей вероятности гуманистическое течение". О. Георгий Флоровский, считает ересь "жидовствующих" тоже лишь вольнодумством: "Всего вернее, что еретического сообщества не было вообще. Были известные настроения, именно шатание умов, вольнодумство". Профессор Иерусалимского университета гебраистики М. Таубе считает, что целью Схарии было обратить русских в иудаизм из мистических побуждений, "тщательно скрытых от его ничего не подозревающей аудитории".

Позиция великокняжеской власти по отношению к ереси было колеблющейся, неоднозначную позицию занимало и церковное руководство. Вероятно, в конечном итоге все решил исход династической борьбы в великокняжеской семье.

После смерти Ивана Молодого признанного наследника престола уже не было. Старшему сыну Ивана III и Софьи Палеолог Василию было 11 лет, сыну Ивана Молодого и Елены Волошанки Дмитрию - 7 лет. Вероятно, Иван III в течение 90-х гг. XV в. не торопился сделать выбор между сыном и внуком. Однако сторонники жесткого курса по отношению к еретикам во главе с новгородским архиепископом Геннадием добились от великого князя и нового митрополита Зосимы созыва в Москве в 1490 г. церковного собора, который осудил новгородско-московских еретиков. Но никто из влиятельных сторонников ереси из окружения великого князя не пострадал, поскольку Иван III, как прагматичный государственный деятель, был чужд религиозного фанатизма и не склонен был раздувать дело о ереси.

В дальнейшем при великокняжеском дворе шла ожесточенная борьба между сторонниками двух претендентов на престол Василия и Дмитрия-внука. В 1497 г. Иван III принял решение объявить наследником своего внука и присвоить ему титул великого князя, тем самым решив вопрос о престолонаследии. Сторонников Василия и Софьи Палеолог такой поворот событий, конечно, не устраивал, поэтому они составили заговор против Дмитрия-внука и его матери. В декабре 1497 г. сторонники Василия планировали поднять мятеж княжича против своего отца, расправу над Дмитрием и захват великокняжеской казны, которая находилась на Белоозере. Кроме того, как выяснило следствие, начавшееся по приказу великого князя, Софья Палеолог тесно общалась с колдуньями и ворожеями, с помощью которых она хотела "извести" Дмитрия-внука и Елену Волошанку. Результатом этих событий стала опала Софьи и Василия, который был лишен тверского удела, перешедшего к нему после смерти сводного брата Ивана Молодого. Кроме того, заговорщиков не поддержали родовитое боярство и боярско-княжеская аристократия, сторонники внука Ивана III. Наиболее видные заговорщики (дети боярские Владимир Гусев, Афанасий Еропкин, Щавей Скрябин), а также "лихие бабы", связанные, по версии следствия, с великой княгиней, были казнены, некоторые участники заговора попали в заточение. Софья Палеолог и княжич Василий были удалены от двора и взяты под стражу.

Елена Волошанка (невестка Ивана III) с сыном Дмитрием-внуком,

наследником великокняжеского престола в 1498-1502 гг.

4 февраля 1498 г. состоялось торжественное венчание Дмитрия-внука, которому тогда было 14 лет, в Успенском соборе в присутствии членов великокняжеской семьи, бояр и высшего духовенства. Великий князь провозгласил своего внука соправителем с титулом великого князя и самодержца Русской земли. Митрополит Симон (преемник Зосимы) торжественно возложил на голову молодого княжича шапку Мономаха и бармы (оплечья), которые позднее стали одними из главных атрибутов царского коронационного одеяния. По одной версии, Софья не присутствовала на церемонии, поскольку по-прежнему была в опале, по другой, находилась на втором плане рядом с Еленой Волошанкой и ее сыном, которые на этом этапе династического конфликта стали победителями. По случаю торжества, по сведениям официальных источников, был дан "пир велик". Церемония венчания Дмитрия-внука оказала существенное влияние на церемониал великокняжеского, а затем царского двора, а "Чин венчания Дмитрия-внука", составленный в 1498 г., в котором подробно описывался весь ход торжественной церемонии, был положен в основу чина венчания на царство Ивана IV (двоюродного брата Дмитрия) в 1547 г.

Торжественный выход из Успенского собора великокняжеской семьи, бояр и духовенства после коронации Дмитрия-внука 4 февраля 1498 г. Пелена Елены Волошанки

Уже начиная с 1498 г. имя Дмитрия-внука начало упоминаться в официальных документах рядом с именем его деда, однако реальной власти новый наследник престола не получил. Ему не был пожалован удел, а его соправительство с московским государем было чисто формальным. Между тем, внутриполитическая обстановка в стране существенно обострилась. В январе 1499 г. последовала опала князей И.Ю. Патрикеева (а также его сыновей Ивана и Василия) и С.И. Ряполовского (зятя князя Патрикеева). Князь И.Ю. Патрикеев был двоюродным братом Ивана III и в течение 40 лет возглавлял Боярскую думу. Князь Семен Ряполовский, как и его тесть, был видным государственным деятелем и вместе с князем Патрикеевым выполнял дипломатические поручения великого князя. В частности, князья Патрикеев и Ряполовский вели переговоры о заключении мирного договора 1494 г., завершившего первую русско-литовскую войну 1492-1494 гг. Патрикеевых спасло заступничество митрополита Симона: князь Иван Юрьевич и его старший сын Василий постриглись в монахи, а младшего Патрикеева Ивана посадили "за приставы" (под стражу). Князь Семен Ряполовский был казнен. Вскоре после этого был казнен князь Василий Ромодановский. Все опальные принадлежали к числу знатных представителей боярско-княжеской аристократии. Единого мнения в исторической литературе по поводу этих опал нет. По одной версии, князья Патрикеев и Ряполовский недостаточно жестко провели русско-литовские переговоры 1494 г. и вызвали недовольство великого князя, по другой - были активными сторонниками Дмитрия-внука и Елены Волошанки.

В 1499 г. изменилось положение опального княжича Василия. Вероятно, ему удалось получить прощение отца, поскольку в начале этого года он был пожалован княжением в Пскове и Новгороде. Иван III уведомил псковских посадников о своем решении, но это вызвало недовольство псковичей, которые расценили этот шаг великого князя как самоуправство и нарушение "старины" (т.е. прежних договоренностей великокняжеской власти с Псковом). Конфликт великого князя с псковичами удалось урегулировать лишь в сентябре 1499 г., когда московский государь обещал соблюдать "старину" и простил псковичей за неподчинение его воле.

В 1500 г. началась вторая (при Иване III) русско-литовская война. 14 июля 1500 г. в битве при Ведроши литовские войска потерпели серьезное поражение от русских войск. Именно к этому времени относится летописное известие об "отъезде" Василия Ивановича в Вязьму. Исследователи расходятся во мнении, как трактовать это известие. Одни считают, что речь идет о возможном открытом мятеже Василия против отца и попытке литовцев захватить его в плен, другие - об открытом переходе будущего великого князя на сторону Литвы. В любом случае 1500 год был периодом постепенного возвышения Василия: в сентябре он получил титул великого князя "всея Руси", а в марте 1501 г. к нему же переходит руководство великокняжеским судом на Белоозере. Таким образом, именно с началом второй русско-литовской войны отношение великого князя к обоим претендентам на престол начало меняться. 

Наконец, династическая борьба в великокняжеской семье пришла к своему завершению. Вероятно, Иван III оказался перед трудным выбором, кому передать великокняжеский престол после своей смерти. Если окончательно принять сторону внука, то Василий и его братья поднимут мятеж в защиту своих прав, а если выбрать сына, то недовольной останется другая сторона. Очевидно, великий князь для сохранения стабильности в государстве и преемственности власти решил пожертвовать внуком. 11 апреля 1502 г. Иван III "положил опалу на внука своего великого князя Дмитрея и на матерь его на великую княгиню Елену, и от того дни не велел их поминати в ектеньях и литиах, ни нарицати великым князем, и посади их за приставы". Через несколько дней Василий Иванович был провозглашен "великим князем Московским, Псковским, Владимирским и иных и всея Руси самодержцем" и остался единственным наследником великокняжеского престола, а Дмитрий и Елена Волошанка были переведены из-под стражи в заточение Падение Дмитрия-внука и его матери предопределило и судьбу новгородско-московской ереси. На церковном соборе 1503 г., созванном по настоянию высшего духовенства. и митрополита Симона, еретики были окончательно осуждены, а некоторые из них были казнены. Попал в опалу и влиятельный дьяк и видный русский дипломат Федор Курицын, который также считался приверженцем ереси. Таким образом партия Василия и Софьи Палеолог одержала окончательную победу в династической борьбе.  

Василий Иванович (Василий III), старший сын

Ивана III и Софьи Палеолог, наследник великокняжеского

престола в 1502-1505 гг., великий князь московский и всея

Руси в 1505-1533 гг.

Судьба участников династической борьбы в великокняжеской семье

И напоследок остановимся на дальнейшей судьбе участников династического конфликта в великокняжеской семье при Иване III. Судьба проигравшей стороны, разумеется была печальной. Елена Волошанка умерла в заточении 18 января 1505 г. в возрасте примерно 40 лет, ее сын Дмитрий пережил своего деда на четыре года и умер в тюрьме в 1509 г. в возрасте 25 лет. Есть любопытная версия последних лет жизни неудачного претендента на престол, изложенная послом "Священной Римской империи" Сигизмундом Герберштейном, посетившим Московское государство уже при Василии III. Он писал, что незадолго до смерти Иван III раскаялся, что отправил внука в заточение и призвал его к себе, сказав, что полностью его освобождает. Молодой княжич Дмитрий поверил своему деду, но едва тот скончался, как Василий III, который стал самовластным великим князем, тут же приказал заковать племянника "в железа" (в оковы) и вновь отправить в заточение, где он умер либо от голода и холода, либо задохнулся от дыма. Свидетельство Герберштейна написано уже после смерти Ивана III и, вероятно, со слов третьих лиц, не входивших в окружение великого князя, поэтому к нему нужно подходить очень осторожно.

Софья Палеолог умерла на два года раньше своей соперницы 7 апреля 1503 г., обеспечив своему старшему сыну бесспорное наследование великокняжеского престола. Ей было, по всей видимости, 48 лет. Вскоре после смерти второй жены серьезно заболел и великий князь. Оставив государственные дела, он отправился в поездку по монастырям, начав с Троице-Сергиева. Однако сначала у него ослеп один глаз, затем наступил паралич одной руки и одной ноги. Скончался Иван III 27 октября 1505 г. в возрасте 65 лет, пробыв во главе Московского государства 43 года. По сообщению историка В. Н. Татищева (впрочем, неясно, насколько достоверному), великий князь, призвав перед смертью к своей постели духовника и митрополита, тем не менее, отказался постричься в монахи.

Вот такая получилась занимательная история с престолонаследием в Московском государстве эпохи Ивана III. Спасибо за внимание и надеюсь, что вам будет интересно, как и мне при написании поста.

От первых Романовых перенесемся несколько дальше, в эпоху последних московских Рюриковичей, и посмотрим, как обстояли дела с престолонаследием в Московском государстве в конце XV - начале XVI вв. Поскольку пост получился длинным, в первой его части будет изложена краткая биография великого князя Ивана III, обстоятельства заключения его первого и второго браков и семейной жизни и первый этап борьбы в московской великокняжеской семье между Софьей Палеолог и Иваном Молодым, сыном Ивана III от первого брака, а затем партии Софьи Палеолог и ее старшего сына Василия и партии внука Ивана III Дмитрия и его матери Елены Волошанки.

Великий князь московский и всея Руси Иван III Васильевич

Возьмем эпоху первого государя всея Руси Ивана III (княжил в 1462-1505), который был дедом первого русского царя Ивана Грозного. Этот период, конечно, примечателен, прежде всего строительством единого Российского государства, присоединением Новгорода, Твери, Ростова, Ярославля и других русских земель к Москве, падением ордынского ига, возвращением Московского государства на международную арену, дальнейшим расширением территории страны (ее границы, после присоединения Новгородской земли, дошли на востоке до Урала, а на западе, после успешных русско-литовских войн началось отвоевание западнорусских земель у Польши и Литвы). При Иване III в качестве государственного символа появился двуглавый орел (его происхождение до сих пор вызывает споры у историков), а московский великокняжеский дом породнился с последней византийской династией Палеологов, что в дальнейшем заложило основу теории "Москва - третий Рим". При Иване III московский государь впервые принял титул "самодержец", который являлся калькой с титула византийских императоров "автократор", а в дипломатической переписке с некоторыми европейскими монархами (императором "Священной Римской империи", немецкими владетельными князьями и т.д.) стал использоваться царский титул.

Но нас будет интересовать в этом посте семейная жизнь Ивана III. На картинке ниже приведена генеалогическая схема московской великокняжеской (а затем царской) семьи в эпоху последних московских Рюриковичей.

Иван III и его потомки до царя Федора Ивановича (в генеалогической таблице указаны годы жизни великих князей и царей)

Но сначала немного коснемся биографии самого великого князя Ивана III.  Он родился 22 января 1440 г. в семье внука Дмитрия Донского великого князя московского Василия II Темного и серпуховской княжны Марии Ярославны. Его детство пришлось на трудные времена феодальной войны двух ветвей потомков Дмитрия Донского: галицких князей (второго сына великого князя Дмитрия Ивановича Юрия Дмитриевича и его сыновей Василия Косого и Дмитрия Шемяки) и единственного сына великого князя Василия I Василия II Темного. В ходе этой борьбы было пролито немало крови, Василий II неоднократно изгонялся из Москвы, терпел постоянные поражения и, в конце концов, был ослеплен и оказался в заточении в Угличе, а затем был переведен на удел в Вологде. В 1447 г. Василий II окончательно утвердился в Москве, а в 1452 г. провозгласил своего старшего сына Ивана Васильевича своим соправителем с титулом великого князя. Тем самым, с родовым наследованием великокняжеского престола было покончено, и отныне он стал передаваться по прямой линии от отца к старшему сыну, что и происходило (за редким исключением) в московской великокняжеской (а затем царской) семье вплоть до царя Федора Ивановича. Иван Васильевич постепенно привлекался к государственным делам и ходил в самостоятельные военные походы (поскольку его слепой отец уже не мог сам командовать великокняжеской ратью). К 22 годам, когда умер Василий II, Иван III был уже опытным и уверенным в себе в государственным деятелем, который начал методично и кропотливо создавать единое Российское государство и завершать процесс объединения русских земель вокруг Москвы, который к 1485 г. был в основном закончен (остатки самостоятельности сохранили только Псков и Рязань, удельная система (в урезанном виде) просуществовала чуть дольше, до времен Ивана Грозного.

Семейная жизнь Ивана III. Браки с Марией Тверской и Софьей Палеолог

Среди государственных забот первого государя всея Руси проблема престолонаследия была одной из самых важных, поскольку от этого зависела дальнейшая внешняя и внутренняя политика Московского государства. Иван III к концу своего правления создал большую семью, точнее сказать, их было две, поскольку он был женат дважды. В первый раз Иван Васильевич женился, еще будучи наследником престола. Его первой женой стала тверская княжна Мария Борисовна, на которой он женился, по традиции того времени, очень рано в возрасте 12 лет (в 1452 г.). Отцом Марии Борисовны был великий князь тверской Борис Александрович, хитрый и осторожный правитель, при котором Тверь уже признала старшинство Москвы, но при этом сохраняла свою самостоятельность и переживала последний период своего взлета. При сыне Бориса Александровича Михаиле Борисовиче (шурине Ивана III) в 1485 г. Тверь вошла в состав Московского государства.

Мария Борисовна Тверская, первая жена Ивана III

В 1458 г. у Марии Борисовны и Ивана Васильевича родился сын Иван (1458-1490), вошедший в историю России как Иван Молодой. Современники характеризовали великую княгиню Марию Борисовну как скромную, кроткую и богобоязненную. В 1467 г. в возрасте 25 лет Мария Борисовна умерла. По Москве ходили упорные слухи, будто молодую великую княгиню "извели" дьяк Алексей Полуектов, входивший в ближнее окружение великого князя, и его жена Наталья, которые будто бы обращались к ворожее, чтобы отравить "лютым зельем" великую княгиню. Во всяком случае дьяк Алексей Полуектов и его жена попали в опалу и в течение 6 лет не смели показываться на глаза разгневанному великому князю.

Однако версия об отравлении первой жены Ивана III все же имеет под собой какие-то основания. Прежде всего, похоронили ее очень поспешно, буквально через два дня после смерти, 24 апреля 1467 г. в женском Вознесенском монастыре в Кремле, где в допетровскую эпоху хоронили великих княгинь и цариц, жен представителей династий московских Рюриковичей и Романовых. Отпевал великую княгиню московский митрополит Филипп, на похоронах была ее свекровь вдовствующая великая княгиня Мария Ярославна. Великого князя на похоронах не было, по сведениям источников, он находился в Коломне. Ему как будто и не торопились сообщить о трагической утрате. По летописной версии, пояс великой княгини жена Алексея Полуектова Наталья якобы посылала к ворожее. Однако возникает вопрос, кому была выгодна смерть "кроткой и смиренной" молодой великой княгини, если она действительно была отравлена. О действиях некой придворной группировки, которая хотела подыскать Ивану III новую невесту говорить не приходится, поскольку во второй раз он женился только в 1472 г. Остается предположить, что в великокняжеской семье был скрытый конфликт между свекровью и невесткой, Марией Ярославной и Марией Борисовной. Дело в том, что в летописной версии заключения первого брака Ивана III есть существенные разночтения. Если тверской летописец писал об этом событии "а сами ее сватали", т.е. брак, по этой версии, был был заключен по взаимному согласию тверской и московской сторон, то в некоторых московских источниках первый брак Ивана III преподносился как навязанный Василию II великим князем тверским Борисом Александровичем в критических условиях борьбы против Дмитрия Шемяки, исход которой тогда был еще неясен. Московский летописец писал: "Князь же Борис Александрович рече великому князю: „жени у меня сына своего Ивана, а не женишь, и яз тебя выдам опять князю Дмитрею“. Он же неволею обруча дщерь Марию за сына своего за князя Ивана". Мария Борисовна могла вызвать раздражение матери великого князя возможным заступничеством за своего брата молодого великого князя тверского Михаила Борисовича, который в то время был послушным вассалом Москвы, и напоминанием о былой славе Твери, в частности, об услуге, оказанной Москве ее отцом. Так или иначе, но московский летописец отметил, что во время похорон великой княгини при ней была ее свекровь Мария Ярославна, которая после этого события начала украшать и перестраивать Вознесенский монастырь в Кремле, возможно, чтобы замолить грех причастности к смерти своей невестки. Однако, это, разумеется, только версия смерти первой жены Ивана III, с которой он прожил 15 лет в браке (фактически, конечно, меньше, учитывая малолетство обоих супругов при вступлении в брак). Княжич Иван Молодой остался после смерти матери 9-летним ребенком, но поскольку других сыновей у великого князя на тот момент не было, он считался наследником великокняжеского престола.

Вдовство Ивана III после смерти первой жены продолжалось 5 лет, до второй женитьбы в 1472 г., но уже через два года великому князю стали подыскивать новую невесту. Необходимо было поднимать престиж молодого Российского государства на международной арене и укреплять авторитет великокняжеской власти, а сделать это можно было, в том числе, и посредством престижного брака московского государя. Однако международная ситуация, в которой оказался Иван III, была несколько другой, чем в эпоху расцвета Киевской Руси. В то время европейские монархи считали для себя престижным выдавать своих дочерей за представителей династии Рюриковичей, а разница в вере особой роли еще не играла. Однако в период строительства Российского государства и его постепенного освобождения от ордынской зависимости, католические государи Европы не хотели связывать себя узами родства с православными московскими правителями.  Православных принцесс практически не осталось (если не считать дочерей молдавских и валашских господарей), поскольку Балканы полностью оказались под властью Османской империи, Византия также прекратила свое существование в 1453 г., а ее столица Константинополь стала столицей Османской империи Стамбулом. Однако при папском дворе в Риме жила семья одного из братьев последнего византийского императора Константина XI Палеолога морейского деспота Фомы, которого турки изгнали из своих владений (дочь Зоя и сыновья Андрей и Мануил). В 1469 г. Фома Палеолог умер, и папа Павел II (1464-1471) стал искать женихов для его дочери, поскольку содержать семью морейского деспота для папского двора становилось все более накладным. Однако никто из европейских государей не хотел жениться на племяннице последнего византийского императора, несмотря на некогда славное прошлое ее семьи, поскольку Зоя была бесприданницей и не могла принести в приданное ничего, кроме призрачных прав на византийскую императорскую корону. Обратился папа с предложением о браке с Зоей Палеолог и к Ивану III. Великий князь московский смотрел на дело несколько иначе, чем европейские монархи. Иван III нуждался в признании своей власти другими европейскими державами как суверенного и независимого правителя, равного по статусу европейским монархам. Брак с племянницей последнего византийского императора мог идеологически обосновать преемственность власти московских государей от византийских императоров и поднять престиж Российского государства на международной арене. Со своей стороны, папство, помимо очевидных материальных выгод (избавиться от обузы содержания морейских Палеологов), рассчитывало и на идеологические (признание русской церковью Флорентийской унии 1439 г. и возможное распространение католицизма в Московском государстве). По версии московских летописцев, прежде чем принять предложение папы о сватовстве к морейской принцессе, Иван III советовался со своими ближними боярами, матерью Марией Ярославной и митрополитом Филиппом, и только получив их одобрение, отправил русских сватов в Италию к папскому двору.

Что же достоверно известно о судьбе Зои (Софьи) Палеолог до ее брака с Иваном III? Родилась она, вероятно, в 1455 г. в семье морейского деспота (Морея была небольшим княжеством на Пелопоннесе) Фомы Палеолога и Екатерины Дзаккариа, дочери последнего латинского князя Ахейского (Ахейское княжество было последним государством крестоносцев на территории современной Греции) Чентурионе Дзаккариа. После захвата Мореи турками в 1460 г. семья Фомы Палеолога оказалась сначала на острове Корфу, а затем переехала в Рим (есть версия, что дети морейского деспота оказались в Риме через 5 лет после приезда отца). В Риме Фома Палеолог, чтобы получить политическую и финансовую поддержку папы, принял католицизм. После его смерти Зоя и ее братья были взяты под опеку кардиналом Виссарионом Никейским, ревностным сторонником унии православной и католической церквей. Сохранилось его письмо, в котором он давал наставления преподавателю сирот. Из этого письма следует, что папа по-прежнему будет отпускать на их содержание 3600 экю в год (200 экю в месяц: на детей, их одежду, лошадей и прислугу; плюс следовало откладывать на "чёрный день", и тратить 100 экю на содержание скромного двора, включавшего врача, профессора латинского языка, профессора греческого языка, переводчика и 1-2 священников).

После смерти Фомы корону Палеологов де-юре унаследовал его старший сын Андрей, который продавал её различным европейским монархам и умер в бедности. Второй сын Фомы Палеолога, Мануил, во время правления султана Баязида II (1481-1512), вернулся в Константинополь и отдался на милость султану. По некоторым источникам, он принял ислам, завёл семью и служил в турецком флоте.

В 1466 г. венецианская синьория предложила кипрскому королю Жаку II де Лузиньяну кандидатуру Софьи (Зои) в качестве невесты, но он отказался. По словам отца Пирлинга (русский католический священник немецкого происхождения, историк церкви), блеск её имени и слава предков были плохим оплотом против оттоманских кораблей, крейсировавших в водах Средиземного моря. Около 1467 г. папа Павел II через кардинала Виссариона предложил её руку князю Караччоло, знатному итальянскому богачу. Они были торжественно обручены, но брак не состоялся.

В 1469 г. Иван III отправил русское посольство во главе с Иваном Фрязином (Джанбатиста Вольпе) ("фрягами" или "фрязинами" в то время на Руси называли итальянцев и других вы в Италию к папскому двору с целью сватовства к морейской принцессе. Обратно в Москву посольство привезло из Рима портрет Зои, по сведениям Софийской летописи. В то время светская живопись для Московского государства была еще в диковину. Портрет до настоящего времени не сохранился. Вероятно, он был написан папским живописцем, принадлежавшим к школе высокого итальянского искусства эпохи Возрождения. В ответном послании великому князю папа Павел II просил его прислать за невестой ближних бояр. Однако вскоре папа умер, и дело продвижения брака Ивана III с морейской принцессой продолжил его преемник Сикст IV (1471-1485). Однако в Москве информацию об избрании нового папы получили с опозданием, поэтому верительные грамоты нового русского пришлось в срочном порядке исправлять. Из Москвы новое русское посольство Ивана Фрязина уехало 16 января 1472 г., в Рим прибыло 23 мая.

1 июня 1472 г. в базилике апостолов Петра и Павла в Риме состоялось заочное обручение великого князя московского с его невестой. Ивана III замещал Иван Фрязин. Согласно, итальянским источникам того времени, гостьей на обручении была супруга правителя Флоренции Лоренцо Великолепного Клариче Орсини. Папа Сикст IV, помимо подарков, выделил Зое Палеолог приданное в 6 тыс. дукатов. 24 июня невеста с большим обозом и свитой, в сопровождении Ивана Фрязина, выехала из Рима. Зою также сопровождал кардинал Виссарион Никейский, на которого была возложена реализация далекоидущих планов папского престола. В свите Зои Палеолог находились: греки Юрий и Дмитрий Траханиоты, впоследствии ставшие видными русскими дипломатами эпохи Ивана III, ученый монах Кассиан Грек, будущий основатель Кассианова Учемского монастыря, Димитрий Палеолог Рало (Дмитрий Ралев), также будущий русский дипломат, папский легат Антонио Бонубре и архитектор Антон Фрязин (Антонио Джиларди), племянник Ивана Фрязина. Согласно легенде (впрочем, весьма спорной) будущая великая княгиня привезла с собой и книги, которые впоследствии стали основой формирования библиотеки ее внука Ивана Грозного (ее до настоящего времени исследователи так и не нашли).

Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора,

вторая жена Ивана III

Маршрут путешествия из Италии в Московское государство будущей великой княгини был следующим: через Италию на север Германии в порт Любек невеста со свитой прибыла 1 сентября. Далее пришлось объезжать Польско-Литовское государство, поскольку в то время у России был конфликт с ним (обычно сухопутным путем путешественники следовали через Польшу на Русь). Путешествие получилось в основном морским. 11 недель потребовалось, чтобы пересечь Балтийское море. Затем корабль пристал к Колывани (немецкий Ревель, совр. Таллин, столица Эстонии), откуда в октябре 1472 г. кортеж невесты проследовал через Дорпат (немецкий Дерпт, русский Юрьев, совр. Тарту), Псков и Новгород. В Москву Зоя Палеолог и ее свита въехали 12 ноября 1472 г.

До сих пор исследователями не выяснен эпизод с вероисповеданием будущей великой княгини московской. По версии некоторых итальянских источников, Зоя Палеолог, живя при папском дворе, могла перейти из православия в католицизм или униатство. В русских летописях (особенно официальной великокняжеской ориентации) этот факт обойден молчанием, возможно, о нем и не было известно русской стороне. Однако при подъезде к Москве невеста великого князя московского, вероятно, снова вернулась к православной вере. Во всяком случае, папскому легату Антонио Бонубре не позволили въехать в Москву, неся перед собой латинский (католический) крест.  Если версия с переходом из православия в католицизм (или униатство) и обратно достоверна, то планы папского двора по распространению католицизма в Московском государстве через новую супругу великого князя так и не осуществились.

Венчание Ивана III и морейской принцессы состоялось 12 ноября 1472 г. в Успенском соборе в Москве. Однако и тут в источниках наблюдается разночтение по поводу этого события. По версии великокняжеского летописного свода, венчал новобрачных московский митрополит Филипп, по неофициальным источникам (в частности, Софийскому Временнику - коломенский протопоп Осия). После венчания Зоя Палеолог стала называться великой княгиней Софьей Фоминичной (по другим данным, имя Софьи она приняла после приезда в Рим). Сохранились отрывочные сведения летописей, не относящих к великокняжескому двору, что митрополит Филипп выступил против брака великого князя с униаткой и отказался венчать новобрачных.

Второй брак Ивана III вскоре привел к стремительному росту великокняжеской семьи. От Софьи Палеолог у великого князя родились сыновья Василий (1479-1533) (будущий великий князь московский Василий III), Юрий (1480-1536), Дмитрий (1481-1521), Семен (1487-1518) и Андрей (1490-1537) и дочери Елена (1476-1513), Феодосия (ок. 1485-1501) и Евдокия (ок. 1482-1513) (они пережили родителей). В детстве умерли дочери Анна, Елена и Феодосия. Судьба детей Ивана III и Софьи Палеолог сложилась по-разному. Дмитрий и Семен стали удельными князьями калужским и углицким и умерли бездетными (из-за запрета на женитьбу старшего брата Василия III). В заточении умерли Андрей, старицкий князь, и Юрий, дмитровский князь. Сын Андрея Владимир Старицкий, двоюродный брат Ивана Грозного, долгое время возглавлял оппозиционную первому русскому царю боярскую группировку и стал последним русским удельным князем. Елена вышла замуж за великого князя литовского и польского короля Александра, Евдокия стала женой пленного казанского царевича Худа-Кула (Петра Ибрагимовича), Феодосия - видного московского воеводы князя Василия Холмского.

Степень влияния Софьи Палеолог при московском дворе до начала активной династической борьбы в великокняжеской семье современниками и последующими историками оценивается по-разному. Одни считали, что под ее влиянием изменился весь придворный этикет, который стал больше похож на пышный церемониал византийского императорского двора, а Иван III решил окончательно покончить с ордынским игом. Другие считали, что вряд ли Софья Палеолог, бесприданница и дочь изгнанного морейского деспота, в первые годы своего брака с Иваном III играла какую-то существенную роль при московском дворе и влияла на внешнюю и внутреннюю политику Московского государства, которую определял сам великий князь. Ее функции, по этой версии, заключались лишь в обеспечении потомством великокняжеской семьи. Спорным моментом является и происхождение двуглавого орла, ставшего официальным символом Московского государства после второго брака Ивана III (официально с 1497 г.), именно от Палеологов.

Неоднозначной представляется и роль Софьи Палеолог в событиях 1480 г., приведших к ликвидации ордынской зависимости. Перед нашествием Ахмата 1480 г., ради безопасности, с детьми, двором, боярынями и княжеской казной Софья была отправлена сначала в Дмитров, а потом на Белоозеро; в случае же, если Ахмат перейдёт Оку и возьмёт Москву, то ей было сказано бежать дальше на север к морю. Это дало повод Вассиану, владыке ростовскому, в своём послании предостерегать великого князя от постоянных дум и излишней привязанности к жене и детям. В одной из оппозиционных московскому государю летописей отмечается, что Иван III запаниковал: "Ужас наиде на нь (него), и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро". В отличие от панического настроения Софьи Палеолог и ближайшего окружения великого князя (Григория Мамона, Ивана Ощеры, Ивана Тучко-Морозова и др.), неофициальные источники восхваляли решительное поведение наследника престола Ивана Молодого, которому было поручено командование русскими войсками во время "стояния на Угре". Когда великий князь несколько раз требовал от сына приезда в Москву, он заявил, что лучше умрет в бою, чем поедет к отцу. В тот момент, вероятно, отношения наследника с мачехой Софьей Палеолог, которая была старше него всего на три года, были уже напряженными, поэтому в его окружении, оппозиционном великой княгине, вполне могла родиться версия о его храбрости и мужестве в противовес нерешительности (если не трусости) его отца и мачехи. По официальной версии событий, великий князь пробыл в Москве всего три дня, а затем выехал к войскам. "Стояние на Угре" закончилось полным поражением ордынцев, которые вынуждены были отступить. Господство Орды над русскими землями подошло к концу, а ее осколки (Казань, Астрахань, Сибирь, Крым, ногайские земли) постепенно были присоединены к Московскому государству, а затем к Российской империи.

Великокняжеская семья (Софья Палеолог с детьми), по неофициальной версии событий, вернулась в Москву только зимой 1480 г. Венецианский посол и путешественник Амброзио Контарини рассказывает, что он в 1476 г. представлялся великой княгине Софье, которая приняла его вежливо и ласково и убедительно просила поклониться от неё светлейшей республике.

Первый этап династической борьбы в великокняжеской семье. Софья Палеолог против Ивана Молодого (1477-1490)

Династическая борьба в московской великокняжеской семье продолжалась с 1477 до 1502 гг., т.е. практически до конца правления Ивана III. На первой этапе конфликта боролись придворные партии Софьи Палеолог и наследника престола Ивана Молодого, на втором этапе - группировки старшего сына Софьи Палеолог Василия и семьи Ивана Молодого (его сына Дмитрия и вдовы Елены Волошанки). Династический конфликт проходил на фоне бурных внутриполитических и внешнеполитических событий (ересь "жидовствующих", борьба церковных партий иосифлян и нестяжателей, ликвидация удельной системы, две русско-литовские войны, обострение ситуации на северо-западных и юго-восточных границах Московского государства и т.д.). События развивались в духе шекспировских хроник или даже лихо закрученного детектива. В конечном итоге верх одержала группировка Софьи Палеолог, а ее противников ждала трагическая участь.

Современные исследователи считают, что на стороне Софьи Палеолог были служилые люди (дети боярские, будущие дворяне) и дьяки - чиновники активно формирующегося при
Иване III центрального государственного аппарата (Государева Двора и дворцовых ведомств), а на стороне Ивана Молодого и его семьи - старомосковское боярство и боярско-княжеская аристократия (бывшие удельные князья и их потомки), входившие а ближайшее окружение великого князя (Боярскую думу) (князья Шуйские, Мстиславские, Одоевские, Патрикеевы, Ряполовские, бояре Морозовы, Захарьины и т.д.). Этот конфликт (чиновничества и дворянства и боярско-княжеской аристократии) продолжался и при преемниках Ивана III и закончился при Петре I полной победой чиновничества и дворянства. В первой части моего поста будут изложены события первого этапа противостояния в великокняжеской семье при Иване III.

Уже вскоре после женитьбы Ивана III на Софье Палеолог при московском дворе сложились группировки сторонников новой великой княгини и наследника престола Ивана Молодого. В 1476 г. венецианский посол при московском дворе Амброзио Контарини в донесении сенату Венеции отметил, что наследник престола "в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной (т.е. Софьей Палеолог)". Однако уже в 1477 г. Иван Молодой был официально объявлен наследником престола и стал соправителем Ивана III с титулом великого князя. В официальных документах 1477-1490 гг. Иван Васильевич и Иван Иванович назывались "государями и самодержцами Русской земли", а на великокняжеском монетном дворе выпускались золотые монеты с их изображением.

Положение Софьи Палеолог при великокняжеском дворе пошатнулось после весьма неприглядной истории с драгоценностями первой супруги Ивана III великой княгини Марии Борисовны. В январе 1483 г. наследник престола Иван Молодой женился на дочери молдавского господаря Стефана III Великого Елене, которая в русскую историю вошла как Елена Волошанка. 10 октября 1483 г. у них родился сын Дмитрий (1483-1509), единственный внук Ивана III, появившийся на свет при жизни своего деда. По случаю этого радостного события великий князь пожелал одарить свою невестку Елену Волошанку "саженьем" (вероятно, ожерельем) матери Ивана Молодого. Но выяснилось, что "саженье" уже было передано племяннице Софьи Палеолог Марии, которая вышла замуж за сына верейско-белозерского князя Михаила Андреевича (двоюродного дяди Ивана III) Василия, а затем бежала с ним в Литву. Гнев великого князя пал на его вторую супругу и она подверглась опале. В 1486 г., по завещанию князя Михаила Андреевича, Верейское княжество были присоединено к Московскому государству, а Василий Верейский, по ходатайству великой княгини, был прощен только в 1493 г.  Кроме того, Софье Палеолог не удалось добиться для своих родственников (прежде всего, братьев Андрея и Мануила) никаких видных должностей в государственном аппарате и при великокняжеском дворе. Андрей Палеолог ненадолго приезжал в Москву, но вскоре был вынужден уехать, не дождавшись милостей от великого князя.

Иван Молодой, сын Ивана III и Марии Тверской,

наследник великокняжеского престола в 1477-1490 гг.

Позиции сторонников Ивана Молодого в 80-х гг. XV в., напротив, были весьма прочными при московском дворе. Он оставался официально признанным наследником престола, а в 1485 г., после присоединения Тверского княжества к Московскому государству, получил в удел Тверь (как племянник последнего самостоятельного великого князя тверского Михаила Борисовича) с титулом великого князя тверского. Однако вскоре наследник заболел, по данным источников, "камчюгою" (по всей видимости, параличом ног). Софья Палеолог пригласила из Венеции лекаря некоего "мистро Леона", который самонадеянно обещал вылечить Ивана Молодого. Но его методы лечения оказались неэффективными (по данным великокняжеского летописного свода, он ставил банки ("жег скляницами") и прижигал трутом тело молодого княжича), и 7 марта 1490 г. Иван Молодой в возрасте 32 лет умер в Твери и был похоронен в Архангельском соборе в Кремле. Лекарь был казнен по приказу великого князя. Позднее по Москве поползли слухи об отравлении наследника престола сторонниками его мачехи, которые князь Андрей Курбский в переписке с Иваном Грозным, племянником Ивана Молодого, век спустя изложил как достоверные факты. Современные историки считают версию об отравлении Ивана Молодого недоказанной за недостатком сведений источников. Смерть молодого наследника коренным образом изменила расстановку сил при великокняжеском дворе. О том, как события развивались дальше, будет рассказано во второй части поста.

Спасибо за внимание.

Продолжение следует.  

Первая проба: на море и реках

Когда мы говорим о создании первого в России военно-морского флота на Балтике царём Петром Алексеевичем, то имеем ввиду регулярный флот. Но временные флотилии из суден типа «река-море» для решения конкретных военных задач отмечены летописцами уже во второй половине XV в., т. е. за 200 лет до Петра, когда в Кремле, только что перестроенном итальянскими мастерами, правил Великий князь Московский, по праву силы и блистательных побед претендующий на титул Государь Всея Руси. Личность удивительная, до конца соотечественниками не оценённая. О нём, о его достижениях писал К.Маркс:

«В начале своего княжения (1462 г.) Иван III все еще был данником татар. Власть его еще оспаривалась другими удельными князьями. Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России. Польша, Литва стремились к завоеванию Москвы, а ливонские рыцари все еще не были сокрушены. К концу своего княжения (1505 г.) Иван III становится совершенно независимым государем, женой его становится дочь последнего императора Византии. Казань лежит у его ног, а остатки Золотой Орды стремятся к его двору. Новгород и другие республики приведены к повиновению. Литва ущемлена, и великий князь ее — игрушка в руках Ивана III. Ливонские рыцари побеждены. Изумленная Европа, которая в начале княжения Ивана III едва подозревала о существовании Москвы, зажатой между литовцами и татарами, была огорошена внезапным появлением колоссальной империи на ее восточных границах. Сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, услышал впервые высокомерную речь московитянина».

Попытки русских самим выйти в море на новгородских ладьях и лодьях поморов (было дело – доплыли до Копенгагена) пресекались мощным военным флотом Ганзы. Только Иван III решился бросить ей вызов. Посол Великого князя в Венеции Дмитрий Ралев начал переговоры с дожами о найме мастеров для постройки галер. Неизвестна судьба заказа. Сохранились сведения об использовании русскими традиционных, в основном поморской постройки лодей – парусно-весельных судов длиной до 20 м, бравших на борт до 100 человек экипажа и стрельцов. Нашлись у Государя Всея Руси и союзники для борьбы против монополии Ганзы - Англия и Дания. Любек поддержали Ливония и Швеция, опасавшиеся появления новой морской державы на Балтике. Война, начавшаяся в 1494 г., шла долго, с переменным успехом, но в результате балтийская торговля русских улучшилась, нашлись новые рынки. Значительные территории Северной Финляндии признали вассальную зависимость от «московитов».

Своеобразием этой войны была высадка десантов на неприятельской территории с судов. Историк Ю. Алексеев, сетуя на немногословность летописцев, собрал в своей книге «Государь Всея Руси» (Новосибирск, «Наука», 1991) буквально всё, что дошло до нас о морских эпизодах войны 1494-1497 гг. у берегов шведских владений. Передаю с сокращениями:

В июне 1496 г. воеводы Иван Ляпун и Пётр Фёдорович (князья из рода ярославских князей Ушатых) посадили рать на суда поморов в устье Северной Двины. Лодьи с десантом вышли в Белое море, обогнули Кольский п-ов. На подходе к северным берегам Финляндии, в короткой стычке ратники, поневоле ставшие моряками, захватили три шведских буса (староангл. – большое морское судно с одним парусом). Итак, первая морская победа русских! Потом, на вёслах, поморы повели лодьи вверх по рекам, вглубь территории противника. В боях с ними побеждали, как правило, наши пешцы, сходившие на берег. Успех морского похода и десантных операций в стране финнов, шведских данников, получил завершение на «каянской земле». Жители её «кои живут на Илименге-реке, - записал хронист, - били челом за великого князя», а их предводители направились в Москву для принесения присяги. Учёный делает вывод: «Впервые целая рать отправилась в дальний морской поход, впервые в водах Северного океана были захвачены суда противника, впервые суда русских поморов проявили высокие качества как морские транспортные средства. Северный океан и его моря стали осваиваться… в государственных интересах Русской земли».

Бой у острова Котлина

Не более многословны документы, повествующие о событиях у о. Котлина в Финском заливе 22 июля 1656 года, спустя 160 лет после успеха флотилии Ивана III. Напоминаю, ещё не родился непреклонный зачинатель флотского дела в России Пётр Алексеевич Романов (1672-1725). Его отец, царь Алексей Михайлович, сделал попытку отбить у шведов морской берег от Риги до Невы. Для перевозки войск, полевых орудий и сопутствующих грузов на верхние притоки Западной Двины русские мастера спустили несколько десятков стругов. Эти плоскодонные парусно-гребные суда, со съёмной мачтой и прямым парусом, предназначались для перевозки людей и грузов по рекам и озёрам. Но мы ведь русские! Нам море по колено. Тем не менее, начальство предусмотрело дополнительных мастеров кормчего дела. На борт судов поднялись три отряда русской пехоты с артиллерией.

Одним из отрядов из 1000, примерно, бойцов командовал воевода стольник П.И. Потемкин. Его флотилия направилась к берегам Финского залива. Царский указ гласил: «В последних числах мая или первых числах июня идти за Свейский рубеж и встать на Варяжском море». При этом царские стратеги предусмотрели боевые действия не только на берегу, но и на воде. Поэтому отряд стольника Потемкина усилили шестью сотнями знающих морское дело донских казаков. Непонятно, что за «гребные суда» дончаков упомянуты в реляциях. Таковыми могли быть только большие лодки, доставленные с Дона реками и по суху на волоках, или же сработанные на месте самими казаками.

Петр Иванович Потемкин, портрет кисти испанского художника Хуана Карреньо де Миранда

Вначале флотилия Потёмкина проникла Невой к её истокам, на Ладоге, чтобы внезапно захватить крепость Нотебург (древняя русская цитадель Орешек), что напротив другой свейской крепости – Шлиссельбург, но с ходу не получилось, и 3 июня его солдаты и канониры начали осаду. Часть отряда царский стольник направил к старой русской крепости Канцы. Крепость, захваченная шведами в начале века у России, ослабленной Смутой, располагалась в дельте Невы при впадении в неё с севера речки Охта. Теперь это укреплённое место называлась Ниеншанц. Также Потемкин высадил десант на остров Котлин, запиравший вход в Неву. 30 июня его войска захватили Ниеншанц. В этой операции были использованы упомянутые выше боевые лодки донских казаков. Видимо, их успешное применение на полноводной реке навело командующего флотилией на мысль направить отчаянную вольницу морем к о. Котлину, у берегов которого были замечены суда под шведскими вымпелами.

Кочергин Н. М. Морской бой со шведами у острова Котлин в 1656 году

Второй (если считать первым захват шведских бусов в 1496 г.) для русских морской бой допетровского времени произошёл 22 июля 1656 года ввиду острова, на котором полвека спустя поднимутся бастионы нашего Кронштадта. Казаки на проворных судёнышках с малой пушкой на носу, стреляя из пищалей, стремительно пересекли зону поражения неприятельским огнём и сблизились со шведскими «полукораблями», как тогда у нас именовались галеры (боевые парусно-гребные суда иноземной постройки). Уклоняясь от абордажа, враги пустились врассыпную, с трупами на палубах, гася очаги возгорания. Казакам достался в качестве трофея 6-пушечный «полукорабль». Языком документа 350-летней давности рассказывается и о других призах сего славного сражения на морской воде: «И языка поймали начального человека капитана Ирека Дальсфира, солдат и наряд и знамена поймали…».

Петру Великому после этой баталии оставалось только появиться на свет (что он и сделал через шестдадцать лет) и продолжить на Неве и в водах Балтики славное дело подданных его «тишайшего» родителя.

Первый русский император, о котором мало знают

«Россия Олегова, Владимирова, Ярославова

погибла в нашествии монголов.

Россия нынешняя образована Иоанном».

Н.М. Карамзин об Иване III

27 марта – одна из самых судьбоносных дат в истории нашего Отечества. В этот день в 1462 году состоялось восшествие на престол Великого княжества Московского Ивана III Великого. Его длительное (до 1505 года) правление составило целую эпоху, основным содержанием которой стало создание российской империи или, как писал А.Тойнби, «русского универсального государства».

Исходные данные

…Прошло всего несколько лет после окончания длительной династической войны между потомками Дмитрия Донского. Княжество было разорено как действиями соперников, так и татарскими набегами. Борьба велась с невиданной ранее ожесточённостью, о чём говорит ослепление отца Ивана, Василия II, его двоюродным братом.

К этому времени, кроме Московского княжества, на территории Северо-Восточной Руси существовало ещё несколько образований, имевших признаки государств: великие княжества Тверское и Рязанское, городские республики (с определённой натяжкой) Великого Новгорода и Пскова. Общерусский патриотизм был ещё очень слаб: жители Рязанского княжества ощущали себя прежде всего рязанцами и лишь потом русскими, такое чувство было и у тверичей, новгородцев и псковичей. По сути дела, единственным институтом, который объединял страну, была православная церковь, а точнее – Московская митрополия.

Однако успех Москвы в начатом потомками Даниила Александровича деле создания Русского централизованного государства был ещё далеко не предопределён (впрочем, как и объединение страны вообще).

Две Руси – два образа государства

На территории бывшей «империи Рюриковичей» существовал ещё один центр, предлагавший альтернативу московской инициативе, – Вильна, столица Великого княжества Литовского, уже поглотившего западно- и южнорусские земли.

Если московская модель объединения представляла собой централизованное государство с сильной властью правителя, то литовская являла федерацию со слабой центральной властью и сильной властью высшей аристократии в лице потомков литовского Гедемина и русского Рюрика при сохранении традиционного устройства княжеств и земель. В силу этого Вильна для русских князей, в том числе и «подручников» Даниловичей, могла быть более привлекательной, чем Москва. Но эта привлекательность отчасти компенсировалась тем, что в ВКЛ государственной религией был католицизм.

Кроме того, северо-восточные земли формально ещё оставались в зависимости от Большой Орды, хотя главную угрозу с Востока представляла не она, а возникшее на территории Волжской Булгарии Казанское ханство. И вот почему.

Большая Орда хана Ахмата состояла из тех татар, которые продолжали находиться в русле степной традиции. От них можно было ожидать набегов и требований уплаты дани, но их местом обитания оставалась степь, и желания жить в лесном регионе они не проявляли.

В противоположность Орде основатель Казанского ханства Улуг-Мохаммед обосновался среди лесов и полей, покорив местное земледельческое и ремесленное население, и в 1440 году захватил Нижний Новгород, который пытался удержать за собой. То есть эта группа татар сменила своё традиционное место обитания, и её целью в войне с русскими была не только дань, но и территории. Поэтому она и стала опаснее.

При соединении же усилий Вильны и Казани Северо-Восточной Руси угрожал раздел.

Имперское строительство

К 1505 году ситуация качественно изменилась. Она может быть охарактеризована словами Карла Маркса: «Изумлённая Европа, в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на её восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерные речи московита».

За время с 1462 по 1505 год к Москве были присоединены Великий Новгород, Вятская земля, Великое княжество Тверское, половина Великого княжества Рязанского, половина княжества Ростовского (вторая половина уже была за Москвой), Брянская земля, часть Смоленской земли, княжества Новгород-Северское и Черниговское, «верховские земли» (мелкие княжества, расположенные в верховьях Оки). В результате последних трёх приобретений Московское государство вышло за пределы Северо-Восточной Руси и вошло на территорию древней «Русской земли». Граница была установлена примерно в 30 километрах от Киева.

Очень значимым стало то, что эти княжества добровольно перешли от ВКЛ под руку Москвы, что показало конец «виленской альтернативы». Северо-западная граница была «затверждена» сооружением на правом берегу Нарвы крепости Ивангород. Ливония через Дерптское епископство была поставлена в вассальную зависимость от Москвы. Впоследствии более чем 50-летняя невыплата дани дала Ивану Грозному формальный повод конфискации феода у не выполняющего свои обязанности вассала.

Большая Орда была разгромлена, хотя её остатки продолжали свою агонию еще в течение 20-30 лет. Над Казанским ханством установили московский протекторат (даже переписка между Казанью и Крымом шла через Москву, где дьяки проверяли ханские письма и лишь потом отправляли адресату).

Этими актами Москва заявила о себе как о наследнице Золотой Орды, т.е. предъявила свои евразийские претензии. Рать воевод Семёна Курбского и Фёдора Ушатого зимой 1499-1500 гг. перешла Северный Урал и вышла к низовьям Оби. Был сделан шаг к освоению Сибири.

Часть степной аристократии принесла татарскую воинскую удаль и верность слову на службу Москвы и делу строительства новой евразийской империи. Татарские полки участвовали во всех военных операциях Ивана III; царевич Данияр был одним из его лучших полководцев, а исход «стояния на Угре» в 1480 году решил рейд московско-татарской конницы под командованием князя Ноздреватого и царевича Нур-Даулет-Гирея. Считая себя защитником веры, Иван в то же время никогда не требовал от служилых татар перехода в православие, придерживаясь традиции евразийской религиозной терпимости.

В то же время, строя здание империи, Иван Васильевич прохладно относился к попыткам втянуть себя в споры о византийском наследстве, делавшиеся Западом и мотивированные его женитьбой в 1472 году на племяннице последнего византийского императора Зое (Софье Фоминичне) Палеолог.

Так, предлагая Москве поучаствовать в антитурецкой лиге, сенат Венеции соблазнял: «Восточная империя, захваченная оттоманами, должна, за прекращением императорского рода в мужском колене, принадлежать вашей сиятельной власти в силу вашего благополучного брака». Иван поблагодарил сенат за столь интересное предложение, но отказался – война с Турцией Москве была не нужна.

Политический почерк

Анализируя его политическую деятельность, поражаешься целеустремленности, упорству и ювелирной выверенности действий по достижению поставленной цели. Возьмём для примера поход на Новгород в 1471 году, «стояние на Угре» в 1480 году и присоединение Твери в 1485 году.

В 1470 году Новгород пригласил в себе литовского князя Михаила Олельковича – жест явно антимосковский. Хотя литовец через несколько месяцев и покинул Новгород, не поладив с боярами, но создался опасный прецедент, который нельзя было оставить безнаказанным. Иван придал карательному походу на северный город характер общерусского религиозного мероприятия. Летописец прямо писал, что москвичи шли на Новгород «не яко на христиан, но яко на язычник и на отступник православия». Разбив новгородцев на Шелони, Иван занял город. Поскольку решение о приглашении литовского князя принималось коллегиально боярами, то и наказание было коллективным: на город был наложен крупный штраф, четверо посадников казнены, ещё четверо отправлено в Коломну на заточение, «средних» людей наказали деньгами, «мелких» отпустили просто так. В результате прежнее единство новгородцев оказалось расколото, промосковская партия усилилась.

Хан Ахмат летом 1480 года подошёл с большим войском к реке Угре и стал там лагерем в ожидании подхода своего союзника – короля Польши и великого князя Литвы Казимира. Иван верно оценил обстановку и организовал удар на Литву со стороны крымского хана. Кроме того, с помощью Москвы возникло брожение среди православных литовско-русских князей. Ахмат напрасно ждал союзника в течение нескольких месяцев; его люди и их кони оголодали. Тем временем в рейд на улус Ахмата была брошена московско-татарская конница. Ордынцы начали отступление, которое под давлением другого московско-татарского отряда превратилось в бегство. Наши потери за всю более чем шестимесячную кампанию были минимальны.

Если по отношению в Новгороду Иван применил коллективные репрессии, то с Тверью он поступил по-иному. В 1485 году великий князь Тверской Михаил Борисович в нарушение действовавшего московско-тверского договора «уставил ряд» с Казимиром. Об этом «известно учинилось» на Москве. Иван Третий объявил тверского князя изменником и двинул на Тверь войска. Бояре стали переходить на сторону сильнейшего, но купеческо-ремесленная братия («чёрные сотни») решила защищать свой город. Однако на третий день осады защитники крепости обнаружили, что их князь бежал. Тогда горожане открыли ворота. Иван вошёл в город только с небольшой охраной. Репрессий против горожан не последовало: они выполняли свой долг перед князем, а измена Москве – его личная вина.

В определении судьбы Твери Иван проявил как дальновидность, так и уважение к былому сопернику Москвы: княжение сохранилось, но тверским князем стал наследник московского трона – великий князь Иван Молодой, сын Ивана III от первого брака. Это решение было положительно встречено тверичами, тем более что мать нового князя была сестрой бежавшего Михаила. А о последнем правителе независимой Твери местный летописец грустно написал: «Князь Михаил Борисович. Играл на луде. Предал Тверь. Бежал в Литву». Добавлю, что в похожей ситуации с Уэльсом так же поступили и англичане. И до сих пор наследник английского трона носит титул принца Уэльского.

Иван Третий был современником Людовика XI и Фердинанда Арагонского. Все трое делали одно и то же дело: объединяли свою страну (Россию, Францию и Испанию соответственно), используя при этом разные методы и средства (от кнута до пряника). Иван решал наиболее трудную задачу, и полученные им результаты были весомее. К тому же в нём не было ни жестокости Людовика, ни религиозного фанатизма Фердинанда. Однако оценки, данной Ивану Третьему Пушкиным («смиритель бурь, разумный самодержец») явно недостаточно. Он – гениальный политик, эталон государя.

Иван Васильевич

Каким он был человеком?

Сохранился портрет Ивана. Есть описание его внешности, оставленное венецианцем Контарини: высокий, худощавый, красивый мужчина, внушающий симпатию.

С представлением о его характере сложнее. По мужской и женской линии Иван имел двух великих дедов: Дмитрия Донского и Витовта Литовского. Оба были воинами, лично вели войска, принимали участие в битвах. Иван III, судя по всему, никогда не обнажал меч в бою. Более того, он осуществлял только стратегическое руководство, предоставляя решение оперативно-тактических вопросов своим полководцам, т.е. представлял собой тип государственного деятеля, правителя, но не воина, витязя.

Г.В. Вернадский считал, что если судить по внешности, то Иван Васильевич более походил на своего литовского предка (Дмитрий Донской был склонен к полноте, «дороден бысть») а, следовательно, стоит ожидать, что и характер унаследовал его же. Суждение не безупречное, но мы знаем, что Иван был сдержанным, закрытым человеком, проявлявшим мало эмоций как в гневе, так и в радости, любившим свою первую жену и уважавшим вторую, был жёстким, порой и жестоким, но эта жестокость была не природная, как, допустим, у Петра I, а необходимая по тому времени жестокость правителя.

Иван III, я думаю, был наиболее крупным государственным деятелем России за последние 550 лет нашей истории. Вниманием историков он, на первый взгляд, не очень обижен, но в массовом сознании его затмили мифы Ивана Грозного и Петра Великого. Почему так произошло?

Вполне возможно, из-за того, что Иван III Великий не совершал каких-то ярких поступков в виде казни собственного сына или публичного покаяния за свои грехи; он только исполнял свой многотрудный долг правителя, исполнял гениально, а, как известно, «всё гениальное – просто». Вот эта кажущаяся простота и вводила в заблуждение как современников, так и потомков. К тому же, по мнению наиболее продвинутых лиц, он совершил непростительную ошибку, лишив вечевой свободы Новгород. Видимо, они полагали и полагают, что Иван должен был распространить вечевой порядок на Москву.

Автор: Олег Кропотов