Когда цыганка выманивает у доброй клуши все наличные на снятие сглаза с ребёночка, немамонтесса, придя домой, задним умом приходит к выводу, что против неё был применён специальный цыганский гипноз. Потому что легче поверить, будто ничего в этой жизни не умеющая кроме как рожать и обманывать цыганка владеет тайными полунаучными, полумистическими знаниями, чем признать себя заурядным болваном.
Среди даже и не самой глубинной публики много лет бытует мнение, будто Жириновский то ли обладал даром предвидения, то ли выполнял для Кремля секретную функцию сталкеровской гаечки с бинтиком, через свои словесные потоки загодя вбрасывая в народ идеи, которые башни в дальнейшем желали провести в жизнь.
Любой разговор о Жириновском на любом социальном уровне очень быстро и неизменно сводился к сентенции: "На самом деле он очень умный". Собеседник спешил поделиться своей прозорливостью, вот, дескать, меня не проведёшь, за его клоунскими эскападами я-то сумел разглядеть недюжинный ум. Разглядеть в следах жизнедеятельности Жириновского хотя бы каплю порядочности никому и в голову не приходило.
"Не всё так просто", - любят повторять довольно-таки простоватые люди. Но секрет прозорливости Жириновского, мне думается, всё же несколько проще. Будучи гением популизма, он чутко считывал чаяния широких народных масс. Все эти сапоги в океане, "ебанём по Тбилиси", "̶в̶ ̶с̶о̶р̶т̶и̶р̶е̶ ̶з̶а̶м̶о̶ч̶и̶м̶"̶ - это ведь на самом деле вековые глубинные мечты так называемого простого народа. И Жириновский, как диктофон, транслировал людям их собственные застольные беседы, а люди, слыша свой голос со стороны, не узнавали его.
Успех Путина - он тоже ведь на этом основан, на чутком считывании чаяний. Путин не открывает новые галактики, он просто предлагает людям всё то, о чём они всегда мечтали, но (раньше) (иногда) стеснялись признаться. Вот почему некоторые слова Жириновского время от времени совпадали с некоторыми делами Путина. У них просто один и тот же заказчик. Только если Жириновский понимал глубинные массы в силу своего обострённого политического чутья, Путин чувствует душу этих масс, скорее, в силу собственной принадлежности к ним.
Все девяностые на Руси стоял стон великий: "Ах, в чём же наша национальная идея? Ах, как нам её нащупать?" А ответ-то плавал на поверхности. Раз сам вопрос о национальной идее встал с крушением империи, значит, вся искомая идея в этой империи и заключалась. Жириновский это понял сразу и заговорил, Путин же, по приходу, стал последовательно воплощать программу возрождения империи в жизнь, постепенно превращая речи Жириновского из маргинальных в мейнстримные.
Так что никакого дара предвидения у покойного не было. Как не было и конспирологически преднамеренного выбалтывания секретов Кремля. Обычные наглость и ложь превращаются в таинственный цыганский гипноз только когда используются против достаточно неумной жертвы.
