Бью по клавишам, хотя до конца не понимаю зачем. Этот звук перекрывает доносящуюся на фоне музыку, но меня это не устраивает. Предложения не складываются друг с другом, они обрывистые и ломаные — больше похожие на мои первые попытки много лет назад, которые я сейчас перечитываю с недоумением. С раздражением вздыхаю и стираю написанное. Что я вообще хочу сказать? О ком писать? Где это желание воплощать миры на бумаге? Когда-то мне было легко — каждая идея оживала на бумаге, превращалась в мир, где я был хозяином. А сейчас... каждая попытка словно вязнет в тумане. Может, это началось после того вечера, когда я понял, что никто, кроме меня, не увидит в моих историях ничего важного? Неужели этот страх остался со мной навсегда? Я больше не могу вызвать те чувства, что двигали мной раньше, и каждый новый день, кажется, ещё одной потерей в этом бесплодном поиске вдохновения.
С ещё большим раздражением захлопываю ноутбук — музыка затихает. За закрытыми дверями царит тихая, почти праздничная суета: с кухни доносится аромат готовящихся блюд, приглушённые разговоры и смех, дедушка в гостиной медленно подбрасывает дрова в печь, и треск огня сливается с мелодией новогодних песен. Этот мир живёт своей жизнью, будто отделённый от меня невидимой стеной, и я могу лишь наблюдать со стороны, ощущая себя чужаком.
Магия нового года. Ну да, конечно. Я морщусь, хотя знаю, что нет причин для недовольства. У меня прекрасная семья, спокойное время, никакого притворства — все счастливы и здоровы дома, а я не могу радоваться. Где-то потерял эту способность? Бесит…
— Ничего удивительного, ты же закрываешься в своей комнате, — заявил хорошо знакомый мне мелодичный голос. Женщина устроилась на кровати напротив моего стола и с интересом осматривала комнату. — И даже нет никаких украшений.
Я уже знал, кто это. Её черные волосы блестели в свете лампы, её фигура была реальной. Но я знал: никто больше её не видел. Она не существовала, а была лишь частью меня, созданной в моменты одиночества. Взгляд её синих глаз был слишком внимателен, словно она знала всё обо мне. Но как она могла быть настоящей, если никто кроме меня её не видел?
— Ты ведь сам прячешься, закрываясь в своей комнате и от всего мира, — язвительно заметила она, усевшись на кровать напротив моего стола.
— Ты бы предпочла увидеть снеговиков на моём окне? — Я пробормотал, скорее себе, чем ей.
— Конечно, они бы идеально дополнили твою хандру, — её голос был таким же реальным, как шум в коридоре. Но ведь она... не могла быть здесь. Никто, кроме меня, никогда её не видел. Я вновь посмотрел на неё. Она казалась настолько живой... но в глубине души я знал — она лишь плод моих мыслей, материализовавшихся в одиночестве
— Ага, сейчас побегу их делать, — пробормотал я, — а потом нарисую твою физиономию между ними, отлично впишешься.
Я спародировал её улыбку, хотя и с гораздо большей долей горечи. Она медленно наклонилась, уперев руки в колени, и кожаные перчатки скрипнули в этом движении. В её облике было что-то одновременно тревожащее и притягательное, словно она была существом из другого мира, и в её присутствии всегда витала тонкая угроза.
— Неплохо, — сказала она, пристально на меня глядя, — но всё равно недостаточно, чтобы я поверила.
Я почувствовал, как раздражение нарастает, готовое вырваться наружу. Но вместо того чтобы снова вступить в спор, меня захлестнула волна апатии. Это ощущение пустоты было даже хуже гнева. Мне казалось, что я задыхаюсь в собственных мыслях, словно каждая попытка вырваться из этого тупика лишь больше затягивает петлю на моей шее.
— Мне всё равно, — только и бросил я, не глядя на неё.
— Вижу. Ты выглядишь так, как будто только что чуть не утонул и чудом выбрался на берег.
— Спасибо. Ты, как всегда, умеешь поднять настроение.
— Говорю то, что вижу, — просто ответила она.
Я поднял на неё глаза, встречаясь с неожиданно искренним взглядом. Она не язвила, это я теперь видел. Голубые глаза внимательно наблюдали за мной, но без насмешки, хотя больше ничего я из них понять не мог. Тяжело вздохнув, я снова опустил взгляд.
— Просто… не знаю, что с собой делать.
— Вот это новость, — снова с лёгкой язвительностью прокомментировала она. Я бросил на неё предупреждающий взгляд, но она лишь улыбнулась своей особенной улыбкой, приподняв один уголок губ. — Ты уже несколько дней в таком состоянии. И прогресса не видно, а что-то с этим делать надо.
— Но я не знаю, что с этим делать! — вспылив, я вскочил со своего места. Стиснув губы, отвернулся, не в силах снова взглянуть на гостя. — В этом вся проблема…
Я хотел крикнуть, но горло перехватило. Никакие слова не могли объяснить, что я чувствовал. Раздражение, страх, беспомощность — всё смешалось в один тугой узел.
Я резко встал с кресла и начал ходить по комнате. Шаги гулко отдавались в тишине. Я подходил к окну, смотрел на снег, надеясь, что холод поможет мне отвлечься. Но даже эти кристальные снежинки, падающие на стекло, вызывали только раздражение. В это время она продолжала наблюдать за мной, не двигаясь. Её молчание только усиливало моё чувство безысходности
— Ты слышал, что якобы корень зла в твоём подходе к проблеме, а не в самой проблеме? — заговорила она с лёгким весельем.
— Пожалуйста, не надо мне этой заезженной фразы…
— Но в ней есть доля правды, хочешь ты этого или нет. Выговорись или попробуй подойти к этому как… не знаю, сюжетной загадке или чему-то в этом роде.
Она пожала плечами, делая, казалось бы, небрежный жест рукой, как будто пыталась скрыть тот факт, что на самом деле хотела мне помочь. Я нахмурился, пристально глядя на демона.
— Это… не такая уж плохая идея.
— Конечно. Ведь это моя идея, — ответила она, подмигнув заговорщицки.
На этот раз я ответил ей такой же лукавой улыбкой.
— Значит, в какой-то степени и моя, потому что ты — моё создание, — с лёгким умилением пробормотал я.
— И самое лучшее, — в её голубых глазах плясали знакомые мне чертики.
Я покачал головой с улыбкой, но не мог не согласиться — она знала это слишком хорошо.
— Ну так чего ты ждёшь?
Я нахмурился, не понимая.
— Напиши обо мне…
Она улыбнулась широко, дьявольски, той улыбкой, которая крала сердца. Я обожал, когда она так делала.
Я опустил глаза, проводя пальцами по закрытой крышке ноутбука. Неужели всё может быть так просто? Вылить это на бумагу, заполнить утраченный кусочек чем-то другим, выплеснуть непонятные эмоции, чтобы они не отравляли мысли. Я поднял взгляд, но кровать была пуста. Холодная и безжизненная, она выглядела так, словно никто не касался её с самого утра, когда я сам покинул её. Но в этот раз словно что-то изменилось. На подушке, где она сидела, осталась едва заметная вмятина, как будто её вес был реальным. Я знал, что она — лишь плод моего воображения, но сегодня ощущение её присутствия стало каким-то слишком живым. Запах её духов, лёгкий и холодный, как зимний ветер, будто окутал всю комнату.
Вздохнув, я провёл пальцами по крышке ноутбука, словно пытаясь нащупать то самое ускользающее чувство. За окном медленно падал снег, укрывая всё белым покрывалом, словно мир застывал в своей неподвижности, как и мои мысли. Холодно, пусто. Только внутри дома было тепло, но это тепло не касалось меня.
Сначала я медлил. Может, снова закрыть ноутбук? Неужели всё может измениться от одного текста? Но что-то внутри меня требовало выплеснуть это. Рука сама потянулась к клавишам. Тихая музыка вновь заполнила комнату, а спустя мгновение клавиши под моими пальцами начали звучать в унисон с ней. Эти слова не были идеальными, но они вытаскивали меня из темноты, позволяя чувствовать, что я снова способен творить.
«Бью по клавишам, хотя до конца не понимаю зачем…»
Продолжение тут https://author.today/work/379534
