Первое, что почувствовала пробудившаяся Лиза — это головная боль, потом добавилась сильная жажда. Девушка заворочалась и поняла, что лежит не в постели, а рядом, спиной к ней, спит Матильда. Тело ломило от неудобной позы, шея и рука затекли. Она озадаченно огляделась, не понимая где находится. Жаркое солнце неумолимо сияло на высоком голубом небе, спасенье было только в сени деревьев и поэтому лиственная роща вокруг кипела шумной летней жизнью. Жужжали пчёлы, стрекотали кузнечики, маленькие птички сновали с ветки на ветку, а где-то вдалеке пробовала голос кукушка. Пахло разнотравьем и земляникой.
Лиза тихонько, чтобы не разбудить подругу, встала. Большой кусок темной ткани, служивший им постелью, расстелен прямо на земле. Голова решительно отказывалась понимать, что происходит. Ладно, подробности она выяснит после пробуждения подруги.
Пить хотелось невыносимо. Казалось, что произнеси она хоть слово и иссушенный рот потрескается. Лиза поплелась на звук весёлого журчания и нашла родничок, бьющий прямо из земли, совсем рядом с местом ночёвки. Она жадно глотала ледяную, невыразимо вкусную воду и не могла насытиться. Наконец, когда девушка почувствовала себя водовозной бочкой, ей стало полегче. Лиза справила нужду и снова вернулась к роднику, ополоснула лицо и пригладила влажными руками растрепавшиеся волосы. Выгляжу как чучело поди, подумала она уныло и внезапно осознав, что одета только в тонкую сорочку и босиком, бросилась к месту ночёвки.
Пробудившаяся Матильда лежала на спине, закинув руки за голову, и мечтательно смотрела в чистейшее небо, видневшееся в кронах деревьев. Выглядела девушка прелестно, словно пробудилась в собственной опочивальне, среди мягких подушек и пуховых перин, и ожидала чашку утреннего кофе. В отличие от Лизы, которая чувствовала себя лягушкой, расплющенной колесами телеги.
— Где мы? — осторожно спросила Лизавета.
— Мы в раю, Лизок, — Мати сладко потянулась. — Ой, хорошо-то как, господи! Подозреваю, что ты ничего не помнишь. А меж тем, должна быть мне признательна, ибо я избавила тебя от злодеев.
— И злодейки, — немного подумав, добавила Матильда. — Клянусь, я все тебе расскажу, но мне нужно привести себя в порядок. И ещё страшно хочется есть.
Через полчаса они завтракали черствым хлебом, запивая его родниковой водой из жестяного котелка подозрительной чистоты. Матильда в красках описывала подруге события прошлой ночи.
— Лизхен, я скакала полдня, подобно амазонке, — сверкая глазами, говорила она. — Пули свистели над головой, и погоня не отставала. Ну, это я так, для драматичности. Никто нас не преследовал. Я увидела лесную дорожку и ехала по ней, пока не совершенно не выбилась из сил. Распрягла этих чёртовых лошадей. Вытащила тебя из повозки и немного углубилась в рощицу. Правда же она прелестна? Словно на картинах Левитана. Прихватила вот котелок и хлеб. Не Аксиньины разносолы, конечно, но хоть живот урчать не будет.
Лиза слушала с изумлением. Она ни минуты не сомневалась в правдивости подруги, но сложно было представить, как хрупкое нежное создание волочёт человека, тяжелее себя в полтора раза.
— Но должна тебе сказать — тяжела же ты, девица, — попеняла ей Матильда. — Еле-еле дотащила. Пошла на пользу папенькина муштра и моих сил хватило. Но непременно худеть! Да. Уж на пару фунтов точно, а еще лучше на пять или даже десять.
Лизавета хлопала глазами и не понимала стоит ли ей обидеться, но поняв, что подруга подтрунивает, стала благодарить и обнимать спасительницу. Покончив с благодарностями и едой, девушки задумались. Они далеко от людей, босиком и в ночных сорочках. Их, вероятно, разыскивала Катеринка, а возможно и полиция. Лиза пала духом и грустно молчала, но неунывающая Мати, наслаждающаяся приключением, предложила начать с одежды и пожелала соорудить её из ткани, служившей пологом для пролётки и постелью им.
Они вернулись к повозке. Кони паслись рядом. Обыскав экипаж тщательнее чем Матильда в первый раз, девушки нашли нож, моток веревки и бутылку с пахучей жидкостью.
— Самогон, — уверенно сказала Матильда, понюхав содержимое. — Конечно, я бы предпочла портвейн, но на безрыбье и рак рыба. Авось сгодится для чего. Ну-ка, девицА, помоги мне.
Они разделили темное полотнище на две части и в каждой из них Мати прорезала отверстие для головы. Задрапировала, обвязала веревкой эту хламиду на подруге, а потом на себе и осталась весьма довольна.
— Неплохо, — склонив голову набок и разглядывая подругу сказала она. — Такое, в греческом вкусе. А рукава сорочки миленько смотрятся. Мы похожи на странниц. Жалко только голову покрыть нечем и обуви нет.
— Да уж, — ныла Лиза. — Странные странницы, это точно. Сраные сраницы. Срамные срамницы.
— Надеюсь, что твоё нытье — последствия зелья этой злыдни, Катеринки, — нахмурилась Матильда. — И ты возьмёшь себя в руки. Желаю путешествовать в добром расположении духа.
Экипаж решили оставить, а коней повели под уздцы. Если их ищут, то ищут двух девиц в повозке. Верхом без седел тоже не вариант, Лиза не умела ездить и шарахалась от лошади, которую вела за повод. Они решили углубиться в лес по тропе, рассудив, что если есть дорога, то ведёт она к людям. Идти босиком непросто, поэтому шли молча, внимательно глядя под ноги. То и дело отдыхали на часто встречающихся полянках, отпуская лошадей попастись в шелковистой траве.
— Как думаешь, — спросила Лиза на одном из привалов. — С чего это Катеринка на нас взъелась?
— Ну тут всё просто, — Мати морщилась и растирала ступни. Она не любила, когда её ножкам было некомфортно. — Тебя возжелал Стромынский. Ну тот коротыш, что строил тебе куры в гардеробе.
— Какие куры? — опешила Лиза, — Причём тут курицы?
— О, боже! — подняла глаза к небу Матильда, — Ты видишь с кем приходится путешествовать? Дай мне терпения, господи. Так, Лизхен! Спокойно. Не дуйся. Это шутка. Faire la cour означает «ухаживать, флиртовать».
— А, на французском, — обрадовалась Лиза. — Смешно!
— Весело ей, — притворно нахмурилась подруга. — Не успей я, не смешно было бы.
И поняв, что напрасно вернулась к похищению, Матильда торопливо сменила тему:
— А вот почему эта стерлядь грудастая деньги подкинула, мне до сих пор не ясно. Хотя девушки говорили, что Михаил раньше с ней амуры крутил. Может из-за этого?
— Михаил?! — опешила Лиза. — С Катеринкой?
— Представь себе, — криво усмехнулась Матильда. — Le fou, сумасшедший.
