Остаток дня прошёл в приготовлениях. Молодой вор не прекращал ни на секунду отыгрывать добродушного паренька – тут помог принести воды, там картошки начистить, здесь рыбу от чешуи освободить, приготовить мяса с почищенной картошкой, вытащить кой – чего из погреба, и всё в таком духе. И это при том, что Руперт его настойчиво отговаривал, мол, он и так утрудился ради деревни, теперь – пусть отдохнёт уже наконец. Но Хуман ни в какую на уговоры не поддавался, отвечая, что отдых и подождать может, чем заслужил ещё уважения от старосты, его семьи и милиции. Когда до начала празднества оставалось пару десятков минут, до прихода Штефана, молодой вор вполголоса поинтересовался у Руперта:
— Это, конечно, не моё дело, но всё – таки спрошу.
Скрестивший ручищи на груди, наблюдающий за последней суетой слуг у огромного стола во дворе, заставленного различными явствами, староста деревни Нахлыст вопросительно покосился на него, приподняв правую бровь:
— Почему до праздника не были проведены похороны погибших. Тела – то не могут без соответствующего ухода долго храниться – процессы разложения никто не отменял.
— Хм! Хороший вопрос, юноша! — Руперт позволил себе неподходящую для данного разговора улыбку. — Не беспокойся о почивших! Их останками сразу же занялись наши мастера алхимики. Они в надёжных руках, поверь мне! Так что, успеем мы их в подобающем виде схоронить, без трупного смрада и всего прочего. А вообще, у нас, в Нахлысте, в подобных случаях традиционно принято сначала гулять, а потом горевать! Нравы такие сложились, ничего не поделаешь! А ты молодец, что волнуешься о других. Сердце не только доблестное, но и сострадающее. Всё сделаю, чтобы и мои дети такими же выросли! Не загуби в себе это!
Развесёлый Штефан подвалил минута в минуту. Как раз уже начали рассаживаться за столом. Во главе, спиной к воротам, на красивое резное кресло уселся Руперт, его жена села по правую руку от мужа, дети – двое сыновей и одна дочка – по левую. Хуман и Штефан тоже сели с правой стороны, от супруги старосты их отделяло штук десять гостей. Прежде чем приступить к трапезе, Руперт встал и выдал ещё одну речь, наподобие той, что произносил на площади. Ещё раз было сказано о том, как замечательно, что напасть покинула их. Ещё раз поблагодарили молодого вора, он, по просьбе старосты, встал на этом моменте, выслушал в двадцать пятый раз тёплые слова, сопровождаемые такого же рода репликами остальных присутствующих здесь, притворно – смущённо поблагодарил и сел. Потом глава Нахлыста перечислил погибших по именам, не упустив и Крега – Вонта, окончив сказанное объявлением минуты молчания. Всё встали, наклонили головы и минуту с горьким выражением на лице сверлили взглядом столешницу. Хуман же про себя ликовал от того, какую афёру удалось провернуть. Втихоря радовался и Штефан. Его забавляло мастерство товарища убивать одним выстрелом двух зайцев.
Кулинарная картина в сей раз вышла намного насыщеннее предыдущей. Вариантов блюд и напитков, как алкогольных, так и без, стояло столько, что у обоих парней быстро разбежались глаза и они потеряли счёт кушаньям и питью. Ели и пили до отвала. Гвалт образовался неимоверный.
— Я тут несколько мест наметил интересных. Заинтересовала меня эта деревенька, — поведал Штефан напарнику, доливая себе вина в бокал.
— А я то подумал, у тебя чисто гастрономическая экскурсия получилась! — осклабился в ответ Хуман.
— Приятное с полезным! Не всё же крестьянок поёбывать, на самом деле! — после этой фразы полиморф отвлёкся, чтобы по просьбе соседа долить последнему вина. — Да, конечно! Держите бокал вот так. Да – да! В-о-о-о-т!
Наблюдая за льющейся в стеклянную тару алой, похожей на кровь жидкостью, Хуман задумался, улыбаясь снова. Улыбался от того, что вино напомнило ему о расправе оборотня над обузой Крегом. Думал же о том, что не плохо бы вместе с напарником заняться топографическими изысканиями в следующие дни. Результаты будут полезными для членов синдиката. С помощью полученных карт можно будет планировать много интересных вещей при необходимости.
— Йохан, — шутя толкнул в бок напарника молодой вор.
— М-м-м-м-ф-ф-ф? — он повернулся к нему с кучком копчёной свинины на черном хлебе во рту.
