[ пост ] https://pikabu.ru/story/stechenie_obstoyatelstv_6549865
[ пост ] https://pikabu.ru/story/stechenie_obstoyatelstv_6547332
За период между подачей объявления в газету и его публикацией в Сониной жизни произошло много-много событий: хороших и ужасных. Причём все хорошие Соня сотворила лично, а ужасные сотворились сами – по стечению обстоятельств.
Экскурсовод-кавалер наивной Иры оказался не только не боеспособным, но и вообще – женатым. Эти факты настолько впечатлили провинциальную Иру, что она впала в настоящую городскую депрессию. Причём самым поварским способом – стояла на раздаче и плакала. Роняя слёзы в пюре и спагетти.
Никакие увещевания сострадательных коллег вроде «Что не делается – всё к лучшему», «Ему, гаду, воздастся!» и «Ира, ты такая молоденькая, а он старый пердун: лучшего найдёшь» не прекращали слезотечение в гарниры и супы.
Даже окрик харизматичной Светки (искренне жалевшей товарку):
- Ирка! Соберись, кругом люди!
Давал только сиюминутный эффект: Ира переходила от слёз к рыданиям.
Соня мысленно поставила себя на Ирино место – ужас!
А поэтому попросила о помощи:
- Ира! У меня такая беда – только ты можешь мне помочь! Ничего не спрашивай – мрак! Узнают – погибну…
После работы Соня повела сердобольную и испуганную Иру решать свои воображаемые проблемы: в салон-магазин «Шикарные платья». К позитивной продавщице-вдове художника.
Тетчерообразная дама, в миру оказалась не только Светланой Ивановной, но и великим психологом. И на своём веку пережила куда большие неприятности чем никудышний кавалер. А поэтому, после приятного разговора с дамами, откопала в недрах магазина Ире платье. Потрясающее! И что не маловажно – дешёвое: за тысячу, с каким-то малоразличимым простому смертному текстильным браком.
Платье в горох и Ира были созданы друг для друга – только раньше не знакомы. Глядя в зеркало на своё горошистое отражение Ира поверила, что всё пройдёт, лучшее – впереди, а она – красавица.
И - успокоилась.
Обыкновенным будничным вечером Соня пришла с работы домой – как всегда.
- Васяшенька! Лодырь рыжий, ты где? Ты почему не встречаешь маму? – злонамеренно шуршала пакетом она, разуваясь.
Васяша лежал на кухонном диване.
Рыжим холмиком.
На том же месте, что и утром. В той же позе. Мышка, мячик и мисочка с кормом были не тронуты.
Соню накрыла ледяная волна ужаса.
«Умер!!»
И она кончиками дрожащих пальцев потрогала Васяшин бочок.
Теплый.
Дышит.
Соня молниеносно завернула Васяшу в синий флисовый плед – диванное покрывало и бегом, именно бегом, понеслась со свёртком на угол своего проспекта. В круглосуточную ветеринарку.
Дежурный врач был похож на выросшего Гарри Поттера, и даже очки были круглые.
Соня смогла только сказать:
- Доктор, помогите! – и передала ему синий свёрток.
Доктор бережно принял на руки тяжёлую и неподвижную тушку – так берут новорожденных, но в кабинет не пустил:
- Обождите здесь, - сказал он сухо и закрыл дверь.
Соня принялась «обжидать» - села на гостевую кушетку и тупо уставилась на плакат «Глисты у собак». В её голове было необыкновенно пусто – безмысленно.
Через бесконечно долгое время (минут десять-пятнадцать) поттероподобный врач вышел. Без Васяши.
Соня смогла сказать только одно слово:
- Ну?
- Кот сдохнет, - с ненавистью ответил врач.
- Как?!
- Просто! – с яростью садиста, - Сдохнет к утру. Что не понятного? Поздно… - и пошёл по коридору щёлкая зажигалкой, наверное, курить.
Дальше Соня помнила происходящее слабо. Местами.
Она точно умоляла врача:
- Пожалуйста-пожалуйста: спасите его…
Сулила всё что есть:
- Доктор, у меня дома сто тысяч и на карте пятьсот – возьмите всё! Я кредит возьму… Два!
И, наконец, позорно пыталась встать на колени.
Потом Соня нюхала мерзкий нашатырь и слышала доктора:
- Только этого мне не хватало! Эй! Вы меня слышите? Кивните – если «да». Я не Бог, я сделал всё что мог: если дотянет до утра – шансы 50/50.
В 6.40, когда у Васяши уже было 50/50, Соня вспомнила – на работу.
И стала звонить начальнице, Ольге Петровне, в которой мирно уживались два существа – прекрасный руководитель и базарная баба.
- Что тебе?! – тоном базарной бабы спросила Ольга Петровна сразу после вызывающих гудков; и это несмотря на то, что за годы работы Соня звонила впервые.
(Зато остальной трудовой коллектив регулярно звонил – опаздывал, запивал, отпрашивался, просыпал и т.д.)
- Ольга Петровна, это Соня-кондитер, - максимально спокойно начала Соня, - Я не могу сегодня выйти. И завтра, и потом. Даёте мне отгулы или за свой счёт…
- Ты чёкнулась, Соня! Завтра иностранцы – девятьсот эклеров…
- Ольга Петровна, у меня умирает мама, - решительно прервала пересчёт иностранцев в эклеры Соня.
В Ольге Петровне кроме руководителя и хамки проснулось какое-то третье существо, может, женщина, и она человеческим тоном сказала:
- Сонечка, Господи! Конечно. Ты там держись, на всё воля…
И - Соня положила трубку.
Без мук совести – мамы у неё не было; и даже уже не было истеричной тётки, которая вопреки мерзкому характеру всё-таки забирала Соню на каникулы из интерната.
