Вернее, в психоневрологическом диспансере.
С вами когда-нибудь случалось такое, что идете вы по улице, думаете о своем, и вдруг мозг вытаскивает из памяти максимально стыдное воспоминание. И вот вы стоите столбом посреди улицы с открытым ртом и пытаетесь справиться с заново переживаемой стыдобой. Хочу поделиться с вами в надежде, что это перестанет преследовать меня.
Началось все с медкомиссии в военкомате. Нам раздали анкеты, в которых мы должны были ответить на вопросы о своих друзьях, семье, увлечениях. Психолог (или психиатр? Не помню) обратила внимание на то, что у меня нет друзей.
Действительно, к тому времени моих друзей раскидало по жизни, а многочисленных знакомых, пусть даже и тех, с кем я был в хороших отношениях, я друзьями не считаю. Уж слишком трепетное у меня к этому слову отношение.
Я ответил: это потому, что я не люблю людей. Мне и раньше доводилось говорить эту фразу, и раньше люди почему-то пугались так, будто я ненавижу лично их, а не недолюбливаю человечество в целом.
Вот и врач перепугалась и направила меня для обследования в областной психоневрологический диспансер. Там я повторил все ранее сказанное, отчего две тетки, выслушивавшие меня, перепугались и позвали врача поважнее.
Врач поважнее выслушал меня, перепугался и начал уговаривать меня отказаться от своих слов. Он говорил, что мне могут диагностировать шизоидное расстройство личности, меня уволят с работы, я не смогу сдать на права, и нормальной работы мне не видать.
Я пытался объяснить, что никаких психических заболеваний у меня нет, а мое отношение к людям продиктовано здравым смыслом и многочисленным негативным жизненным опытом. Есть такое слово - мизантроп.
- Что ж мне делать, если это правда? - сказал я.
- Да причем тут правда, - ответил врач. Найс.
В общем, определили меня недельку у них полежать, обследоваться и сказали приходить завтра.
Дома я погуглил шизоидное расстройство личности и обнаружил у себя в той или иной мере все вторичные признаки, но ни одного первичного, что, как было написано в Википедии, нещитово.
Я успокоился, собрал вещи и на следующее утро приехал в диспансер. Кто ж знал, что все будет НАСТОЛЬКО отличаться от обычного пребывания в больнице. У меня отобрали телефон, ноутбук, керамическую кружку и шнурки из одежды и обуви.
Меня привели по лабиринту из коридоров, лифтов и лестниц куда-то на верхние этажи дальнего крыла здания и определили в палату к еще троим страдальцам. Со мной поговорила местный врач, я в который раз повторил свои слова, после чего она спросила:
- Не хочешь в армии служить?
И тут я все понял. Все эти люди считали, что я симулирую, чтобы откосить. Служить я действительно не хотел, но откосить настолько тупорылым способом у меня и в мыслях не было.
После этого разговора я больше никогда ее не видел. Занимались нами медсестры, санитарки и девочки-практикантки.
Кроме меня, в палате были наркоман, алкоголик и еще один "косивший". Столь плотная на квадратный метр концентрация направленных военкоматом сподвигла меня на мысль, что такие как я тут частое явление. Это объясняло пренебрежительное отношение врачей к моей версии моего же состояния.
Алкоголик все пять дней клянчил капельницу, наркомана врач уговаривала вернуться в программу реабилитации (видимо, он тут частый гость), а косивший рассказал, что любит подраться.
Я был готов поспорить, что первоначальная версия того, почему он тут оказался, была гораздо красочнее и весомее, потому что это именно то, что происходило с моими словами. Каждый раз, когда я рассказывал, почему я здесь, моя нынешняя версия была слабее предыдущей, пока не превратилась в неуверенное бормотание о том, что я не люблю лжецов, подлецов и лицемеров. Согласитесь, звучит крайне разумно (кто ж их любит-то?) В конце-концов, я очень не хотел остаться здесь навсегда.
Отделение представляло собой коридор с зарешеченными и закрытыми на замок лифтом и лестничной клеткой. Окна в палатах без ручек, выходят во внутренний двор, где даже земли не видно, только противоположная стена. Из развлечений в первый день - смотреть в потолок и три раза сходить покушать. Еще есть таксофон с инструкцией, как позвонить за счет вызываемого абонента. Я хотя бы смог предупредить маму, что со мной все в порядке, и попросить ее позвонить на работу, сказать, что я на больничном.
Позже развлечения появились. Посещения - сколько влезет. Алкаш позвонил своим друзьям, и те передали ему игральные карты. В последующие дни приезжала библиотека, которая представляла собой тетку с тележкой, набитой книгами разной степени паршивости. Впрочем, до следующего возвращения библиотеки я успевал прочесть свою книгу и книги своих соседей по палате. Читать я люблю, но не всегда есть время, а тут такая возможность.
Еще нас кормили витаминками и один раз взяли кровь на анализ. Причем тетка, которая этим занималась, сказала мне:
- Такой молодой, что ж вы с собой делаете.
Я предположил, что она предположила, что худой бледный парень с кругами под глазами не иначе как наркоман. Я еще больше убедился во мнении, что попал куда-то не туда. Тем более косивший говорил, что рассчитывал попасть в отделение для пациентов с пограничным состоянием, где все совсем не строго и почти рай с ищущими мужского тепла разведенками.
Кроме витаминок и анализов ничего врачебного с нами не делали. Девочка-практикантка дала мне анкету с несколькими сотнями вопросов и сказала не пытаться соврать, потому что вопросы пересекаются, и ложь легко выявить. Похожую анкету мне давали на медкомиссии при устройстве на работу, и там мне соврать удалось вполне успешно. Настолько, что анкетировавшая меня доктор сказала, что у меня такой хороший характер, что мне бы детей в школе учить.
Этой же девочке-практикантке я в который раз рассказал, почему попал сюда. В остальном нас никак не лечили и никак не обследовали. Я думаю, целью всего происходящего было запугать нас, чтобы мы больше даже не помышляли косить от армии через психиатрию.
В пятницу всех: наркоманов, алкоголиков, военкоматовских - всех выписывали, потому что в понедельник тут все должно было быть заполнено новой партией. Мои опасения застрять здесь развеялись как дым, настолько всем было пофигу и все торопились выпнуть меня отсюда. Думаю, если бы к ним попал маньяк-психопат или другой больной человек, достаточно хитрый, чтобы скрыть свое состояние, то его вытурили бы так же поспешно и безапелляционно, как избавлялись от меня.
К моменту выписки моя мотивация нелюбви к окружающим стала настолько ванильной и безобидной, что главврач, или заведующий, или другой главный-не-знаю-кто-он-там, выписывавший меня, лишь усмехнулся и сказал, что лжецов и лицемеров никто не любит.
Так у меня появилась справка о том, что я психически здоров. Иногда я ищу у себя признаки какого-нибудь расстройства, думаю, что я социофоб, или психопат, или асексуал, или еще что-нибудь. Однажды во время ссоры мой брат сказал мне, что боится, что как-нибудь ночью я его прикончу. Это стало шоком для меня. А когда на работе узнали, где я лежал на больничном, то начали считать меня маньяком, готовым порешать их в любой момент. Это для меня шоком не стало, но моя работа - это отдельная охуительная история. Видимо, я действительно произвожу на людей обманчиво пугающее впечатление. Во всяком случае, это многое объясняет.
С тех пор прошло много лет, я отслужил в армии, уволился с работы, поменял свое отношение к человечеству, но этот случай на тот момент лишь укрепил мое мировоззрение. Зато где-то в военкоматовском деле есть справка о том, что я психически здоров.
Ну вот, вроде выговорился.