Ведьмы

Арс вернулся с бутылкой воды, но как только наклонился к Кроту, тот издал громкий вздох, словно хватал ртом воздух, выныривая. Все втроём отпрянули от него, как ошпаренные. Никто не ожидал, что он так быстро очнётся.
— Крот?.. — неуверенно спросил я.
Он выпучил глаза и тяжело дышал, но так и остался лежать на земле. Попытался перевернуться на живот, но сделал это так нелепо, будто ребёнок, только что научившийся ползать. Мы с Артёмом взяли его за плечи, посадили на землю и прислонили к стене. Крот медленно мотал головой из стороны в сторону, ни на ком конкретно не фокусируя взгляд.

— Ты… что с тобой? — спросил Арс.

Крот, увидев у друга бутылку воды, протянул руку. Арс отдал её, но тот не сумел удержать — пальцы его не слушались. Мой желудок сжался, а сердце окончательно ушло в пятки, когда вместо разумного ответа Крот произнёс набор звуков, скривив рот. Он напоминал умственно отсталого ребёнка.

— Так, — сказал Артём, — что бы с ним ни случилось, план прежний. Тащим его к машине, и пока кто-то присматривает за ним, остальные поищут водителей. Они должны быть на этом чёртовом заводе!

Мы с Тёмой взяли Крота подмышки и потащили. Он был лёгким, но трудности состояли в том, что он едва переставлял ноги. Однажды мы в таком же состоянии несли его до такси после празднования дня рождения. Только тогда виноват был алкоголь — ему стоило лишь протрезветь, чтобы вернуться в форму. Теперь же у него не было ни одной причины, чтобы потерять сознание и не управлять собственным телом.
Крот то и дело пытался вырваться, и, когда освобождал левую руку, хватал меня за грудь и смотрел в глаза бешеным взглядом. Он гневно мычал, а изо рта у него стекали слюни, как у бешеного пса.

Арс шёл позади, уже не обращая внимания на трезвонящий телефон. Вряд ли бы жена поверила его бредням про слабоумного друга. Решила бы, что мы опять нажрались. Теперь мы при всём желании не успеем вернуться к вечеру. За деда я не переживал — до завтра с ним ничего не случится. Максимум — опять напьётся, если найдет спрятанную водку. Но вот Лиза не простит Арсению то, что он оставил её одну с ребёнком так надолго.

УАЗик был закрыт. Само собой. Глупо было даже дёргать ручку. Мне пришла в голову идея посадить Крота в прицеп. Я снял брезент, под ним лежали инструменты — болгарка, дисковые пилы, газовые баллоны, ножницы для резки. Эти типы что, распиливали металл? Тогда они опоздали лет на тридцать, с этого завода всё уже растащили. Мы расчистили место и закинули Крота в прицеп.

— Где этих чертей теперь искать?! Тут сотни квадратных метров! — в ярости крикнул Артём.
— Крот видел что-то в окне… и я… я тоже, кажется, заметил силуэт в том корпусе, где мы закончили раунд. Может, они там? — мой голос дрожал от страха. Всё происходящее казалось бредом.
— Тогда ты оставайся с ним, — Артём ткнул пальцем мне в грудь, — а мы с Арсом побежим туда. Надеюсь, мы их найдём.
— А если… если нет?
Артём посмотрел на меня так, будто я сомневался в его способностях. Положил руку на плечо.
— Мы всё равно вытащим его отсюда, — уверенно ответил он.

Крот в этот момент пытался перелезть через борта прицепа. Я схватил его за куртку и толкнул обратно. Тот настойчиво протягивал руки к моей груди и сжимал футболку, продолжая невнятно мычать. Он точно повредился рассудком. Но из-за чего?

***

Прошло уже двадцать минут. Двадцать минут неизвестности и панической атаки. Я каждую минуту бросал взгляд на часы, сжимал ладони в кулак, то и дело отстукивал ногой ритм. Двое моих друзей так и не вернулись, их не было даже слышно, а третий поехал головой и теперь сидит в прицепе и тащит в рот брезент, как маленький ребёнок. И я принял, возможно, самое глупое решение в жизни — взять Крота и пойти за остальными. Оставлять его одного было слишком опасно. Но и бросать товарищей — не вариант. Что, если их там убили? Или у кого-нибудь из них тоже случился приступ?

С трудом вытащив Крота из прицепа, я закинул его руку себе на плечи, обхватил за пояс. В этот раз он более уверенно шевелил ногами, и идти было проще. В другой руке я держал маркер — на случай, если опять встречу собак. Мне было страшно. Безумно страшно. Со стороны я, наверное, напоминал отважного солдата, вытаскивающего товарища с поля боя.

Артём и Арс пропали в том здании, где воняло краской. Спустя десять минут я был там. Внутри не раздавалось ни звука. Я слышал только пение птиц и шелест листвы снаружи. Здание представляло собой настоящий лабиринт из коридоров и десятков дверей, ведущих в пустые комнаты. В некоторые места не проникал солнечный свет, так что приходилось передвигаться аккуратно, чтобы не споткнуться о кирпичи. Я толкал каждую из дверей, но ни в одном из кабинетов не было ни Арса, ни Артёма.

— Артём! — крикнул я, но ответа не было. — Арс!
Отвечал мне лишь собачий лай где-то вдалеке.

Крот, словно пытаясь мне помочь, истошно орал. Большой младенец, просящий еды. Он обслюнявил мне куртку и всё тянулся к груди. То ли хотел вытереться о мою футболку, то ли съесть её.

Когда мы свернули в очередной длинный коридор, я почувствовал ту же вонь, что и в первый раз. Словно стены покрасили перед нашим приходом, хотя они были сухими. Крот закричал ещё сильнее и настойчиво начал вырываться. Его зубы сомкнулись на моем плече, и я в ужасе отпустил его. Второй взглянул мне в глаза — они были красные от слёз. Он отмахнулся, закрыл лицо руками и прижался к стене. Сел на пол и начал раскачиваться из стороны в сторону, не переставая орать. Когда я пытался приблизиться, тот загораживался, словно видел во мне чудовище.

— Артём, — я впервые назвал его по имени за долгое время. Сел рядом и пытался говорить как можно спокойнее. — Я не причиню тебе вреда.
— Ы-ы-ы, ы-ы-ы, — только и слышал я в ответ.

В дали коридора раздался звук упавших кирпичей. Послышался тихий, но отчётливый топот за спиной. Словно приближалось нечто жуткое и огромное. По спине пробежались мурашки. Я едва не обосрался от страха, но набрался смелости, чтобы повернуться. И не поверил глазам.

Свет проникал лишь в два окна, а между ними, в тени, стояло нечто такое, отчего рука задрожала и вцепилась в маркер. Я достал фонарик и осветил призрачный силуэт. Существо под три метра ростом едва помещалось в тесном коридоре и стояло сгорбившись, упираясь затылком в потолок. На меня смотрело лицо старухи — беззубый рот, морщинистая кожа, бородавки на щеках. На твари не было ни лоскута одежды. На костлявых ногах — разноцветные пятна, руки с длинными когтями, измазанными краской, свисали по бокам. Грудь — два коровьих вымени, свисающих почти до пупка. Короткие серые волосы, едва достающие до плеч, были только на висках, на голове — лысина. Существо уставилось на меня жуткими глазами размером с половину моей головы.

Палец рефлекторно дрогнул. Шарик вылетел из маркера и оставил на её обвисшем животе красное пятно. Старуха закричала и молнией бросилась в мою сторону. Бежать некуда. Я заметил только её дряблую кожу, когда она на полной скорости врезалась в меня. Я отлетел в стену, больно ударившись головой. А когда открыл глаза, уродливая тварь встала на корточки, подобно обезьяне, схватила Крота за руки и потащила в глубину коридора. Тот извивался и орал, волочил ноги по земле, но ничего не мог сделать, чтобы освободиться. Старуха издавала звуки, больше похожие на крики попугая. Визгливые и неприятные. Сжав маркер двумя руками, я заорал во весь голос и выпустил очередь, практически не целясь. Тварь занимала всё свободное пространство, так что я точно должен попасть. Патроны влетели ей в морщинистое лицо, она зажмурила глаза и закричала ещё громче. Но отпустила друга. Крот лежал на спине и ревел, всё ещё закрывая лицо. Меня била дрожь. Этого не может быть. Этого не может быть.

Глава четвёртая. Коцит

Я бросился к Кроту. Тот кричал и нелепо пытался уползти. Очки с него давно упали и разбились под ногами твари. Вряд ли он мог разглядеть, куда ползёт. Ноги едва слушались меня, но я побежал вперёд и схватил его за шкирку. Посмотрев вниз, увидел огромную дыру в полу. Ещё шаг, и мы бы провалились, переломав себе кости. Удерживая Крота, я достал фонарик и посветил в провал. В круглом луче я увидел ещё один неприятный сюрприз. Ноги подкосились, дыхание перехватило.

Под нами лежал изуродованный труп.

Судя по кровавому следу, уходящему вдаль, либо был второй человек, которого чудовище утащило в глубину подвала, либо первого сюда принесли специально. Чтобы мы увидели последствия. На мужчине была обшарпанная спецовка, лицо утонуло в крови. Одной руки не было — на плече зияла кровавая рана. Ему либо откусили конечность, либо вырвали с мясом. Хорошо, что Крот не мог разглядеть всех деталей. Но он продолжал кричать, словно это от него отгрызали куски.

И так как труп был не разложившимся, то, вероятно, мужчина и был водителем, которого Артём отправился искать. Блядство! Борясь с рвотными позывами, я продолжал смотреть на тело, не отводя взгляда. Была мысль спрыгнуть и поискать у него ключи от машины. Но я всё равно не умею водить, да и кто знает, что ещё меня ждёт в тёмных подвалах? Сначала надо было найти Артёма и Арса. Потянув за собой Крота, я развернулся. Пора было уходить отсюда, пока ведьма (по-другому я это существо описать не мог) не вернулась.

Сверху раздались приглушённые голоса друзей.
— Артём?! — крикнул я, подняв голову. — Вы тут?!
Мне никто не ответил. Голоса стихли. Их место сменили глухие удары. Закинув руку Крота себе на шею, я двинулся по лестнице — в слабой надежде встретить товарищей. Пока мы шли, звуки не утихали. Словно кто-то колошматил боксёрскую грушу.

Тудум. Тудум. Тудум.

Крот так и хватал меня за грудь, сжимал футболку, тянул её в рот. Он был обузой, но бросить его я не мог.

Тудум. Тудум. Тудум.

Неужели дед был прав? И все эти сказки про нечисть — правда? Я жил в твёрдой уверенности, что ни монстров, ни призраков не существует. А теперь столкнулся с тем, что не мог рационально объяснить. Это чья-то глупая шутка. Просто розыгрыш.
Приглушенные звуки сменились на более отчётливые. Металлические. Кто-то ломом ударял по металлу.

Дзынь. Дзынь. Дзынь.

Мы одолели ещё пролёт. И следующий. Пока не оказались на третьем этаже. Чем ближе мы были, тем громче и отчётливее раздавались звуки. От источника нас отделяла последняя дверь. Посадив Крота на землю, я схватился за маркер и выбил её с ноги. Я уже морально подготовился к тому, что за ней увижу старуху. Или чудовище Франкенштейна. Или ещё кого, кто съест меня вместе с костями.

Но как только дверь была выбита, я увидел Артёма и Арсения. И не мог поверить, что это те же люди, которые отчаянно побежали искать помощь. Арсений был мёртв. Он лежал на полу весь в крови, вместо головы — кровавая каша, от черепа остались лишь раздробленные кости. Но это не останавливало Артёма.  Он сидел на Арсе и продолжал бить по растёкшимся мозгам металлической трубой, которая уже беспрепятственно встречалась с полом.

— Артём! — крикнул я, направив на него маркер. Голос был уверенным, хотя со лба у меня стекал пот, а палец на спусковом курке дрожал.

Артём, или то, что раньше было моим лучшим другом, повернул голову и уставился на меня. Лицо его было таким же, как у Крота — выпученные глаза, искривлённый рот. Только вдобавок всё было красным от крови. Если Крот тихо сошёл с ума и превратился в овощ, то Артём стал агрессивным психопатом. Он с трудом поднялся на ноги и похромал в мою сторону, крепко сжимая трубу. Попытался вытереть лицо, но рука не слушалась его. Я выстрелил несколько раз. Из маркера вылетели последние два шара, раскрасив его камуфляж. Это задержало его ровно на две секунды. Убегать было нельзя. Уйди я с прохода, и он доберётся до Крота. Артём медленно приближался, издавая нечленораздельные звуки.

За последние несколько минут я столкнулся с огромной тварью, увидел труп, смерть Арсения, и теперь мне предстояло противостоять другу детства. Умственно отсталому другу. Преимущество было на моей стороне. Я размахнулся и прикладом ударил его в лицо. У того заплелись ноги, он выронил трубу и упал. Я подбежал и ударил ещё раз. И ещё — это было похоже на избиение младенца, который не может дать сдачи. Жаль, что Арсения он застал врасплох. Теперь Арс точно не вернётся домой к вечеру. Его ребёнку предстоит расти без отца.

Артём закрывал лицо руками и кричал. Из агрессора превратился в невинную жертву. Мне стало его жаль. Голос разума приказал остановиться — я не мог убить Артёма. Это был не он. Не настоящий он. Артём никогда бы не напал на друга. Он хотел спасти Крота и пожертвовал собой.

Когда крики и потасовка стихли, Крот перестал бояться и плакать. Он на четвереньках заполз в комнату и остановился возле мёртвого тела Арса. Окунул палец в кровь. Облизал его. Твою мать! Я остался один. Пока ещё живой и здравомыслящий.

Рядом были два повредившихся рассудком человека, бывших мне когда-то хорошими друзьями — один сидел в луже крови и облизывался, как кот, второй, захлёбываясь слюнями и кровью, орал, лёжа на полу. А третьего теперь даже близкие опознают с трудом. По щекам потекли слёзы. Я схватился за волосы и закричал. Был на грани нервного срыва.

Как ребёнок, я забился в угол, опустил голову на колени и громко зарыдал. Крот подполз ко мне, весь в крови, и потянул за штанину. Я не выдержал и закричал:
— Уйди от меня, блядь! Отошёл!
Я замахнулся прикладом и опустил его на плечо Крота. Тот схватился за место удара и, издав вопль, перевернулся на спину.

Артём оклемался и поднял на меня гневный взгляд. Его рука потянулась к трубе. Только не снова. Нет. Наверняка он теперь не остановится, пока не убьёт нас.
Я рванул с места, оттолкнул трубу ногой и со всей дури опустил ботинок ему на спину. Стянув ремень, начал связывать ему руки. Не знаю, насколько это его задержит. Он извивался, как червяк. Заливал пол соплями и кровью.

Пока я сидел на Артёме, Крот подполз ближе, протянул руку и сорвал с моей шеи оберег, доставшийся от деда. Мне было не до него. Если всё это время Крот тянулся к груди, только чтобы сорвать побрякушку — пусть играется. Он напоминал сороку, которая наконец нашла главную драгоценность в жизни. Смотря на самодельного человечка, как на алмаз, он успокоился, отполз подальше и улыбнулся. Больше он не был похож на инвалида — стал обычным человеком, который спокойно сидит у стены, сжимая в руках игрушку.

Оставив Крота и обездвиженного Артёма внутри, я прикрыл дверь и нашёл другую комнату — ту, которая чуть меньше напоминала последний круг ада.

По телу пробежала мелкая дрожь. Хотелось блевать. Всё, что я знал о мире до этого момента — ложь. Дед был прав. Мы живём на одной планете с уродливыми тварями. И надо либо принять это, либо стать для них пищей.

«Твоя мать ни черта не смыслила! Кто ещё из нас рассказывал тебе сказки!» — вспомнились слова деда. Может, и мать всё знала? Но оберегала меня. А дед, наоборот, пытался предостеречь. Теперь я готов был выслушать старика. И не считать его рассказы бредом.

Я сел на пол и набрал номер деда.

- Могу поздравить тебя с лёгкой победой? – улыбнулся я ему, не став отвечать на дружеский подкол.

- Лёгких побед не бывает. Убивать не приятно. Но, знаешь, что я узнал? Организаторы приготовили приз победителю. Значит, конец, всё-таки близок, - не скрывая радости выложил мне бугай, расправившийся, наверное, с пол сотней противников, а, может, и больше.

- Думаешь, близится конец всего вот этого? – обвёл я глазами нашу камеру, имея ввиду арену и остров.

- Вряд ли! – резко ответил Семён, будто выстрелил из пистолета, - Но, может быть, «стареньких» наградят за их былые успехи! Я тут уже давно, ещё есть парочка, с которыми меня не ставят, видно, сетка формируется с согласия владельцев, и те просто бояться меня. Правильно делают! Но за приз нам придётся с ними сразиться.

- А что за приз-то? Долгожданная свобода? – усмехнулся я, не веря в это.

- Лучше. Ева и мне сказала, что я тут всем надоел уже. И те двое, с которыми я ещё не дрался такие же. Но я всё же дольше тут нахожусь, чем они. Так вот, победителю дадут эликсир, который изгонит нежить, - заворожённый своим же рассказом, Сёма почти не моргал, пока рассказывал мне.

- Чего? Откуда изгонит? – скривил я лицо, услышав в этом какую-то ересь.

- Не откуда, а из кого! Победитель сможет принять этот эликсир и стать снова человеком! Больше не надо будет убивать, превращаться и быть монстром для остальных людей! Ночь станет вечным днём! – повторил слова из песни бугай.

Хоть и звучало это всё как-то обманчиво, тут уже и я задумался. Если оно так, то было бы интересно победить на арене. Вот только, если речь идёт про «стареньких», то мне не видать этого зелья в ближайшее время.

- Это звучит лучше, чем просто свобода! – глядя в одну точку, произнёс я.

- Вот и я о чём тебе говорю! – сказал он, и почему-то поник сразу же, - Только если я выиграю...

Я посмотрел на него, ничуть не боясь расставания с другом, ведь это то, о чём он уже давно мечтал.

- Я тоже буду скучать, Сёма! Но когда-нибудь мы снова увидимся, - ответил я ему, думая, что дал бы ему свой адрес.

А живу ли я ещё в той квартире? Я же не выходил на связь с тех пор, как уехал в этот грёбаный поход. На меня накинулась печаль, и я помрачнел, вновь прокрутив перед собой всё, что произошло. Сколько же нас было участников этого путешествия? Во всём виновата Ирка! Вот, кто заслуживает смерти. Я скрипел зубами, вспоминая о ней... И тут же подумал о Тёме, что стал духом. Кажется, ему повезло куда меньше, чем тем, кто просто пал от рук вампирши. А потом увидел Марийку в своих воспоминаниях, которые сам же пытался развеять, променяв их на Еву...

- Ладно тебе, не грусти ты так! Пусть я и стану человеком, но мы с тобой останемся стаей! Найдёмся как-нибудь! – заметил моё состояние Сёма, потрепав за плечо, - Эй! Стас!

Давно я так не погружался в свои мысли. Всего несколько секунд вернули меня на землю. Что я тут делаю? Нужно бежать как можно скорее отсюда, а не довольствоваться кроватью Евы!

- Прости, я задумался, - всё ещё пребывая в унынии, ответил я.

Меня обманывали всё это время, спрятав от меня мои же воспоминания!

- Я вижу. Давай не раскисай! Сегодня я освобожусь, а вскоре и ты!

Кто же такие джинны? Это разумные существа, живущие с нами параллельно, у них энергетическая форма тела, поэтому нет твердой оболочки, и они могут ее менять, принимая облик другого человека или животного, или просто становясь невидимым. Плохих из них называют демонами, нейтральных или хороших — джиннами.

Вся «сверхсила» любого, вообще любого мага заключается в работе с джиннами. Колдун рассказывает о вашем прошлом? Ему сливает инфу джинн. Колдун левитирует или поднимает что-то силой мысли? Это поднимает джинн в невидимой форме. Общается с животным? Это джинн в облике животного. Общается с амулетом или зеркальцем? Снова работа джинна.

Возникает вопрос: «Нафиг джиннам нужен немощный колдун-балабол?» Теперь самое интересное: колдуну совершенно нечего предложить джиннам. Так на чем держится их сотрудничество? На глупости/наивности колдуна и ненависти к людям у злых джиннов. Так как речь о плохих джиннах, перейдем на более удобное название — демоны. Демоны ненавидят людей. Историю возникновения этой ненависти я обязательно расскажу в будущем.

Колдуну нечего предложить демонам. А демоны ненавидят людей, в том числе этого колдуна. Но они торгуют. Джинны-демоны предоставляют свою помощь колдуну, а каков же товар колдуна? Единственная вещь, которую колдун может сделать для демона, — помочь уничтожить себя и себе подобных. Точнее, не просто изуродовать/убить тело, а сначала уничтожить душу. Все мы слышали про то, что люди продают дьяволу душу. Печальный факт в том, что дьяволу нахрен не сдались души людские, и более того — он не способен хоть что-то сделать душе. Ни запереть ее, ни мучить, ничего. Абсолютно. Но он может сделать так, чтобы человек сам уничтожил свою душу, а равно — вечную жизнь. Демоны ненавидят людей, и единственное, в чем они станут помогать людям, — в самоуничтожении и поиске погибели души, то есть обречение на вечный ад. Товар колдуна — это погибель душ. Как же это происходит? Давайте разберем.

Что ассоциируется со словом «магический обряд»? Жертвоприношение, общение с «духами», странные стишки. В каждом обряде колдуна заключено многобожие. Проливая кровь в честь какого-то духа — многобожие. Обращение к «духам»/идолам за помощью — многобожие, чтение стихов, прославляющих звезды/луну/огонь и прочее — многобожие. Я могу подробнее рассказать, почему именно перечисленное относится к многобожию, но, думаю, это вам не интересно. Колдуну необходимо доказать свою верность и полное отречение от Бога демонам. Для прохождения обряда посвящения они делают жертвоприношения идолам, переворачивают религиозную атрибутику наоборот, например, чтение Корана задом наперед, добавляют буквы, молятся в оскверненном состоянии, запираются в маленьком помещении на несколько недель, бросив под ноги Коран, Библию. Они не выходят оттуда, и естественные нужды исправляют там же, на книги или разорванные листы. От этих действий Богу ни холодно ни жарко, это лишь акт их отречения от Бога. Дьяволы ставят такие условия за свои услуги, что вернуться обратно этот человек практически не сможет. Именно оттуда произошли те самые знаменитые — девственницу в вулкан, кровь младенца и прочее. Чем ниже падет человек — тем выше шанс, что демон возьмется работать с ним. Опять же, самому демону вообще срать на эти приколы, которые творят колдуны. Например, одна из любимых жертв колдунов — черный петух. Почему он? Потому что петух будит перед рассветом, а это время молитвы. Символизм. Почему черный? А чтоб колдун запарился с его поиском, тем самым показав серьезность своих намерений. Джинн не получает от жертвоприношения ничего, кроме как гордости и самодовольства. Ему льстит то, как этот жалкий колдун унижается перед ним, 40 дней сидя голым в запертом помещении, мочась под себя, мучаясь от голода и ловя галлюцинации. И это человек, который сильнее и умнее джиннов, который может достичь небес, унижается перед ним, перед тем, кто ненавидит его. И что может быть слаще для гордеца, чем то, как враг лебезит перед ним и умоляет стать его господином. Такое зрелище стоит того, чтобы помочь жалкому колдуну показать пару фокусов, ведь он может привести к дьяволу и своих друзей за счет этих фокусов.

А как джинн помогает колдуну? Легко. У джиннов есть иерархии, жесточайшая дисциплина подчинения, и чуть ли не единственное наказание — смерть. Когда колдун доказывает свою верность, демон отправляет несколько своих низших джиннов, чтобы помогали колдуну. Им ничего не стоит стать невидимыми и понести на руках столик, который колдун якобы поднимает силой телекинеза в кругу своих приспешников или клиентов. Или закинуть на крышу соседскую корову своего клиента. Или колдун может отправить одного из этих мелких джиннов засесть в какой-то орган того человека, на которого клиент заказал порчу. Или вообще может посадить мелкого джинна в какой-то амулет, который иногда будет прислуживать клиенту колдуна.

А что мешает мелкому джинну ослушаться своего хозяина, старшего джинна, и не сидеть сто лет в каком-то амулете по заказу колдуна? Жесткая иерархия мира джиннов и страх смерти. Джинны не прощают непослушания.

Текст вышел объемным, спасибо тем кто его осилил. Я хочу написать еще статью на эту тему, потому что многое не успел рассказать. И еще раз напомню - статья написана для того, что бы действия всяких "колдунов" обрели логическую цепочку для обывателей, что бы вы поняли во что верят колдуны, а не для того, что бы вы поверили в них) Вопросы и советы по написанию текста приветствуются. А если у вас есть вопросы на которые вы хотите получить досрочный ответ, или не по теме - https://vk.com/waladr пишите мне в личку ВК. Заметьте, не группа в телеге, а личка с которой рекламной прибыли я не получу)

Одно не вызывало сомнений — старуха была ведьмой. Не из тех горбоносых страшилищ, которыми пугают детишек в сказках. И не из тех смазливых растрёпанных дев, на которых клевещут завистливые соседки и не получившие ласки мужики. Старуха просто зарабатывала на жизнь, залечивая хвори, смешивая зелья, наводя привороты и порчи. Девчонка всегда сновала рядом, подавала коробки и склянки, открывала книги на нужных страницах, зажигала свечи и всё такое. Изредка случались «особые заказы», о которых Герта предпочитала ничего не знать. Тогда ведьма с подручной уходили рано утром и возвращались поздней ночью обессиленные. Порой девчонке приходилось едва ли не волоком тащить на себе старуху, но даже тогда она не получала ни слова благодарности. Однажды после такого «особого заказа» Герта заметила на бедре девочки свежие шрамы. Словно кто-то вырезал острым лезвием символы из ведьминых книг. Девчонка спешно одёрнула платье и пугливо зыркнула карим угольком из-под грязной каштановой чёлки.

Иногда наёмница безуспешно гадала, сколько лет этой ведьминой игрушке. Бедняжка могла бы вырасти в красивую женщину, но старуха, наверняка, сведёт её в могилу раньше.

***

С криками петухов таверна понемногу начала наполняться звуками. Кто-то шумно протопал по чердаку, осыпая на лицо Герты опилки. В коридоре звучно запела лестница. Наёмница села, глядя в остывающий очаг и отряхивая коротко стриженные светлые волосы. Со своей кровати громко храпела старуха. Девочка, зарывшись в редкую солому, не издавала ни звука, словно опасаясь даже во сне получить оплеуху. Герте вдруг захотелось накрыть её своим плащом. Но тогда от карги точно прилетит пара тычков и упрёков. Подавив не свойственный ей порыв, наёмница запахнула плащ и вышла в коридор.

В зале таверны было ещё пусто, лишь служанка скребла метлой. С кухни начинал разноситься аромат жареного лука. Проглотив слюну, Герта вышла на улицу просыпающегося городка. Это был уже пятый город на их пути к морю. С каждым разом остановки делались всё более короткими — инквизиция наступала на пятки, решив всерьёз заняться старухой. Интересно, удастся ли задержаться тут ещё хоть на пару дней, чтобы подзаработать?

Поздняя весна выдалась необычно холодной. Наёмница шла грязными переулками, зябко кутаясь в серый плащ и радуясь, что всегда предпочитала железным доспехам мягкую кожу. Выйдя на рыночную площадь, она сразу заметила Циклопа. Смуглый щуплый мужичок в неприметной одёже рыскал среди торговцев, раскладывающих товар. Похоже, работа на инквизицию не сделала из воришки святошу. Одноглазый чуть не подпрыгнул, когда прямо перед ним выросла высокая бледная девушка.

— Услышу «Циклоп» — выколю глаз! — буркнул он обычное приветствие для старых знакомых.

— Свой-то не потеряй, — ухмыльнулась Герта.

Рой по прозвищу Циклоп поведал наёмнице о последних деяниях инквизиции, быстро набиравшей силу и власть. Уже завтра здесь будет пара монахов с отрядом вооружённых фанатиков. На прощание Циклоп обещал направить их по ложному следу. Разумеется, по старой дружбе. И за добрую половину всех оставшихся у Герты сбережений.

***

После недельного перехода с ночёвками в горах, подальше от лишних глаз, на горизонте, наконец, замаячило море. Припасов, купленных на гроши, что ведьма успела выручить в последнем городке, хватило на три дня. После этого Герте пришлось применять охотничьи умения. Одинокие фермы, где можно было выпросить или заработать еду, троица обходила стороной. Здешние крестьяне, набожные сверх меры, не упустили бы возможности выслужиться перед Церковью.

Во время привала, пока девчонка неуклюже обдирала шкурки с белок, ведьма подошла к Герте, рассматривающей с пригорка портовый городок.

— К вечеру будем там, — уверенно сказала наёмница. — Дальше врозь?

Она и так знала ответ, но изматывающее преследование могло изменить планы.

— Да, — кивнула старуха, — здесь мы наймём корабль и отправимся на юг. Там храмовники ещё не всем задурили голову. Ты хорошо потрудилась, добавлю немного сверху.

Наёмница хмыкнула. Интересно, как старуха успеет добыть сумму, достаточную и для платы капитану, и для того самого «сверху»? Возможно, у ведьмы припасена пара хитростей? От костра потянуло жареным мясом, и старуха пошла обедать. Герта продолжила всматриваться в далёкую искристую гладь, на краю которой, словно выброшенный на берег мусор, рассыпались пёстрые домики. Пара кораблей лениво покачивалась на волнах поблизости. Девушка ненавидела море, хотя и была ему благодарна. Много лет назад оно каменными зубами прожевало галеру работорговца и подарило его товару новую, свободную жизнь. Чья-то тут же закончилась на морском дне, но Герте, в отличие от большинства, повезло.

Наёмница обернулась, увидев у костра ожидаемую картину: ведьма обдирала на удивление крепкими зубами жёсткое мясо с костей, бросая девчонке объедки. Герта скривилась, но сдержала эмоции и пошла к огню. Свою белку она молча кинула девчонке, встретив злобный взгляд её хозяйки. Наёмница прихлопнула на щеке раздувшегося комара и долго с наслаждением размазывала кровь ладонью, пока старуха брезгливо не отвернулась. После этой маленькой победы захотелось часок вздремнуть перед последним отрезком пути.

Сон на голодный желудок не шёл. Герта лежала в тени корявого дерева и думала, не сделать ли что-то хорошее даром, впервые в её свободной жизни? Например, подарить такую же свободную жизнь ещё одной пленнице, томившейся в лапах старой карги. Она могла бы научить девочку защищаться и нападать, быть ловкой и незаметной. Сумела бы отогреть душу в изрезанном зловещими знаками тельце. Стать ей… Кем?..

Наёмница поймала на себе знакомый взгляд больших карих глаз. Ни слёз, ни мольбы, ни горечи, но это был взгляд бездомного котёнка, которым он смотрит на каждого встречного человека. У Герты никогда не было и не будет котят. Она просто отведёт девчонку на ферму каких-нибудь стариков, где та будет работать за еду и кров. И никакой лишней возни. С этой мыслью наёмница, наконец, задремала.

***

Пустующая халупа на рыбацкой окраине нашлась быстро. Пьяный, воняющий рыбой толстяк заломил за ночлег немалую цену. Вместо денег старуха, без всяких иносказаний, предложила ему исцелить мужское бессилие. Рыбак засуетился, несколько протрезвел и куда-то убежал, а вскоре вернулся с драным одеялом и целой сумкой еды. Получив от ведьмы баночку с мутной жижей, хозяин раскланялся и оставил постояльцев в покое. Герта была уверена, что он первым побежит встречать инквизиторов, чтобы заработать пару монет на портовую шлюху. Храмовые ищейки могли нагрянуть уже очень скоро, так что спать наёмница не планировала. Разжигать огонь тоже не стоило.

Напряжением был пропитан весь остывающий воздух в хижине. Герта сидела на бочке возле двери, всерьёз настраиваясь на драку. Она впервые за последние два месяца вытащила из-за пояса небольшую дубинку, обмотанную кожаными ремнями. Высокой, плечистой и жилистой, ей скорее подошёл бы какой-нибудь двуручный клинок. Но девушка любила тишину и не любила кровь. В драке она полагалась на увороты и кулаки, а если надо было угомонить кого-то надолго, в ход шла дубинка. Почти десяток лет Герта успешно охраняла торговцев и прочую сытую братию от нападений, но едва ли на её счету был хоть один убитый. После работорговца, которого она лично сопроводила к морскому дьяволу…

Старуха нервничала сильнее обычного. Металась по комнате, переставляла с места на место стул, пока не отшвырнула его к кровати. Потом начала раскладывать на столе свой ведьминский инвентарь, словно готовя какое-то колдовство. Девочка то и дело приносила ей что-нибудь из дорожных сумок, и, если ошибалась, тут же получала море брани и звонкую оплеуху. Это добавляло раздражения и без того заведённой Герте. В какой-то момент она подумала, не оглушить ли старуху верной дубинкой и не сдать ли самолично храмовникам? Мир излечится от мерзкой язвы, а в кошельке, возможно, прибавится меди. За службу ведьме с простого охранника спрос не велик.

Однако инквизиторы, наверняка, знали о девчонке и её участии во всех нечестивых делах. Станут ли фанатики разбираться, или сожгут её заодно, как сотни несчастных чёрных котов? Герта тряхнула головой и прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Крики чаек, шум волн, скрип дерева, пьяная ругань — никаких признаков угрозы. Но внутри продолжало нарастать беспокойство, разливаясь густым и горячим шумом в голове, сквозь который в нервы иглами впивались звуки брани и пощёчин.

Наконец, старуха утомилась от собственной суеты и села на кровать. Девочка налила из фляжки холодный отвар в кружку и принесла ей. Она неуклюже споткнулась о валяющийся на полу стул и выплеснула часть жидкости прямо на ведьму. Та несколько мгновений молча сверлила взглядом, потом выхватила кружку и с размаху ударила ей растяпу по лицу. Керамика звонко разбилась, по коже заструилась кровь. Девочка закрыла лицо руками и убежала на улицу, хлопнув дверью. Герта не выдержала. Она молча подошла, сдёрнула старуху с кровати за грудки и что было силы впечатала в стену тощей спиной. Внутри тела мерзко хрустнуло, со стен и потолка посыпалась глина, ведьма тряпичной куклой сползла на пол рядом с осколками кружки.

Когда в голове перестал ухать огромный молот, Герта сделала глубокий вдох и осмотрелась. Умирающая ведьма на полу, богохульные книги и богомерзкие вещи на столе. Словно наёмница прервала подготовку к какому-то зловещему ритуалу. С таким раскладом инквизиторы, скорее всего, кинут ей пару монет и отпустят. И даже забудут про девчонку, которая проберётся тайком на корабль и навсегда потеряется на юге, не доставив хлопот Святой Церкви. Всё сложилось весьма удачно.

Особенно для девчонки.

— Ведьмина игрушка... — прохрипела старуха.

Герта неожиданно врезала себе звонкую пощёчину. Потом ещё и ещё. В голове наступила непривычная тишина, словно из неё, наконец, выгнали целый рой звенящих комаров. В умирающей старухе не было ничего от злобной сварливой ведьмы, которая сочится желчью и раздаёт побои. Это была просто пожилая женщина, сильно высохшая и потрёпанная, словно последние месяцы жизни провела в тяжёлом изнуряющем плену. Она смотрела на свою убийцу с нескрываемой жалостью, пока не закрыла глаза навсегда. Рядом на полу валялась кружка. Та самая, чьи осколки так остро врезались в лицо девчонки и в сознание Герты. Только абсолютно целая…

Инквизиторы проглотят блюдо, которое маленькая дрянь приготовила им с помощью своих марионеток, да и чёрт с ними. Но не для того рабыни в муках обретают свободу, чтобы снова стать чьей-то игрушкой.

Проглотив неприятный ком, Герта подняла кружку и сжала её в руках. Она была уверена, что пока видит и ощущает эту вещь целой, новый морок ей не страшен. Сунув нелепый оберег за пазуху, наёмница отправилась на охоту.

/2021/