Гномы принесли посуду к стражнику, и тот наполнил их вкусной овсяной кашей. Потом пошел к выходу, но вдруг развернулся и бросил гномам по вяленному кусочку непонятного мяса на пол:
— К вечеру воды принесу, если не забуду.
Перекусив, Тахон лег на койку, положив руки под голову, и вдруг начал говорить вслух:
— Что, сынок? — ответил Родан, думая, послышалось ему или нет.
— Утро, говорю, стражник пришел кормить, значит, сам поел и пришел со столовой.
— Сейчас Боград поедет на Маруське, а мы записку так и не успели передать в Скалозубку дедушке, — продолжил Тахон. — Берта написала ее? Может, она сообразит и передаст?
— Написала, — ответил Родан. — Она смышленая у меня, грамоте обучена, вот только...
— Что-то предчувствие у меня плохое, сынок, сердце подсказывает.
Дверь снова заскрипела на весь подвал, да так, что резануло по ушам. Два стражника привели кого-то и заперли в первой камере у самого входа.
— Надеюсь, то, о чем мы говорили, попадет к тому, о ком мы говорили, — тихо сказал Тахон, стараясь говорить так, чтобы незнакомец из первой камеры ничего не понял.
— Надеюсь, — ответил Родан.
— Боюсь, что не попадет, — ответил женский голос.
— Берта? — встревожился гном.
— Угу, мой хомячок, — ответила Берта. — Они схватили меня в столовой, когда я хотела передать записку Бограду. К сожалению, я ничего ему сказать не успела, а бумажка выпала из рук, когда стражники пытались мне скрутить руки. Представляете, мне скрутить руки? Гномке, которая несколько лет каждый день месит огромные куски теста в пекарне... Так и повели меня без оков... Как дети прямо.
— Берта, а девочки? — занервничал Родан.
— Да всё нормально с ними будет, не переживай, — Берта легла на койку. — Отлично, это просто здорово, представляете, у меня сегодня выходной, буду лежать и ничего не делать, на работу не надо, дома убираться и готовить не надо, тишина и покой. Надо будет сказать стражнику, чтоб перевел тебя куда-нибудь в другой подвал.
— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — ответил кузнец.
— Значит, так, что мы имеем? — Тахон подошел к решетке, чтобы лучше было слышно. — Дядя Гурд явно под чьим-то воздействием, кто-то его контролирует, он не узнает старых друзей, запретил вход замок и подозревает в шпионаже на пустом месте, а на прошлой неделе в замок приехала пожилая женщина в черном... Стража, как завороженная, ее пропустила, и с тех пор никто не видел ни лорда, ни его жену с ребенком. Похоже на то, что замком кто-то решил завладеть, например, та женщина может быть сильным магом и подчинить себе лорда. Но как она сделала это с начальником стражи? Ведь Гурд гном, а магия на гномов не действует. В любом случае весточку с лошадкой нам передать не удалось, и будет все примерно так...
Тахон завел руки за спину и с важным видом стал ходить по камере от стенки к стенке.
— Дедушка с теткой Альмой будут стоять на дороге встречать меня с Маруськой возле деревни, но увидят одного Бограда, — продолжил молодой гном. — Они, конечно же, спросят, где Тахон, а тот скажет, что я в замке искал кузнеца и больше он меня не видел... И тут два варианта: либо дедушка будет ждать до завтра, либо сядет на телегу, когда Маруська будет возвращаться в замок, и приедет сюда, где его, конечно же, не пустят у ворот. Дед скажет, что знает Гурда лично, а тот придет и арестует как шпиона.
— Ого, — Берта встала и тоже подошла к решетке. — Магия на гномов, конечно, не действует, но вот зелья, я слышала, вполне могут. Говорят, во время войны боевые гномы пили зелья лечения для быстрого заживления ран, которые варили им маги-алхимики, но не все зелья подходили, большинство из тех, что помогали людям, у гномов просто вызывали рвоту. Но вскоре нужный рецепт был создан какой-то старой ведьмой, которая почему-то сама решила помочь. Возможно, существует и зелье привораживания. Я уже ничему не удивляюсь, сынок.
— Вот оно что, — Тахон лег на койку, — значит, будем выручать дядю Гурда, а сейчас нужно поспать, хоть маленько набраться сил.
— Я как будто в отпуске, — улыбнулась Берта.
Гномы улеглись и моментально захрапели.
Тахон проснулся от уже знакомого скрипа двери. В темницу кто-то вошел и запер засов изнутри. Это оказался Гурд, он подошел к камере Тахона, посмотрел на него и сказал:
— Я принял решение, завтра поутру вас вздернут на главных воротах замка за измену и шпионаж.
— Дядя Гурд, опомнись, ты не в себе, на тебя действует ведьмино зелье, — стал нервно убеждать молодой гном. — Это я, Тахон, мы знакомы семнадцать лет, а деда моего Архида ты знаешь лет двести или больше... Вы воевали вместе... Ну... Вспоминай же...
Гурд громко захохотал и снял шлем, дабы отдышаться:
— Ну тебя и научили в вашей школе шпионов, сам-то, поди, не додумался до такого, а?
Тахон занервничал, по спине прошел холодок, голова начинала кружиться, руки становились ватными. Такое он уже чувствовал у того моста в лесу, где жил тролль. Еще этот смех Гурда, как гвоздем, царапал его мозг изнутри. Гном понимал, что с ним начинает происходить, где-то внутри зарождался берсерк и навык вот-вот выплеснется на волю, нужно было только помочь, подтолкнуть. Дед рассказывал, что боевые гномы могут сами вызывать такое состояние, не дожидаясь позывов. И Тахон решил: была не была, других надежд все равно нет. Ударил кулаком в стену, от чего почувствовал боль, стал вспоминать маму и папу, как они его любили, как пропали без вести, как он искал и плакал.
Вдруг боль в руке резко прекратилась, по всему телу гном почувствовал огромный прилив сил, вены надулись, глаза налились кровью. Тахон схватил решетчатую дверь камеры и одним движением, вырвав вместе с петлями, зашвырнул в тело Гурда. Капитан откинулся к противоположной стороне прохода. Молодой берсерк снова схватил решетку и стал неистово колотить ею старого гнома, но, видя, что все тщетно, отбросил железяку в сторону и принялся душить Гурда. Занятие для него было знакомым и ежедневным. Он каждый день по вечерам боролся с хряком, который весит больше трехсот булыжников навскидку. Мгновение, еще мгновение, и старый боевой гном-ветеран Гурд Дубовая Башка потерял сознание, и его тело обмякло на каменном полу.
Когда Тахон пришел в себя, на него смотрели две гномьи головы сквозь прутья решетки.
— Сынок, это что такое было? — спросила, улыбаясь, Берта. — Я, кажется, знаю, за кого отдам одну из дочерей замуж.
— Это гномий навык «Берсерк», — ответил ей Родан и, обращаясь к Тахону, добавил: — Ну? Что? Какие планы? Может, откроешь нас, пока дядька не очнулся? Или нам лучше сидеть тут? Как будто мы не с тобой? Да с тобой мы, с тобой, чего вылупился так?
Тахон встал, поднял выроненные капитаном стражи, ключи от всех дверей казармы и открыл две клетки. Потом вытер нос тыльной стороной ладони и сказал:
— Планы у меня такие... Я сейчас поднимаюсь наверх, в казармы, и как можно скрытнее постараюсь найти три комплекта доспехов стражников для нас. Переодеваемся и свободно выходим.
— А этого? Дядьку-то тут бросим? — перебил Родан.
— А вот и думай, пока я хожу, может, что и придумаешь.
Сверху послышался шум, шаги спускающегося стражника и громко поставленной на пол металлической фляги с водой перед дверью. Тахон тихонько подошел к выходу и медленно открыл засов.
Дверь отворилась, и на пороге появился стражник, что был с утра с флягой, полной воды. Дверь открывалась внутрь, и Тахон успешно за ней спрятался, остальные же гномы оттащили Гурда в одну из камер и там же тихонько сидели. Надзиратель взял флягу и вошел в темницу. После, не смотря назад, попытался нащупать ногой дверь, чтобы закрыть пяткой, но уперся в тело гнома.
— Сейчас или никогда, — прошептал еле слышно Тахон, левой рукой сорвал со стражника полушлем, а правой, сжав в кулак, со всей дури ударил по лысому затылку.
Стражник выронил флягу, развернулся и с вытаращенными глазами произнес:
Тахон понял, что удар не нанес существенного урона, и собрался было еще несколько раз зарядить по голове стражника, но вспомнил о хряке, напрыгнув, взял его шею в захват и принялся душить. Немного повозившись на полу, надзиратель перестал сопротивляться, и тело его обмякло.
— Тахон, — сердито сказала Берта и уперла руки в бока. — Надеюсь, он живой.
— Да живой он, уснул просто, — улыбнулся Тахон. — Я много раз так с хряком делал.
— Сынок, люди не хряки, ты запросто мог свернуть ему шею, сам того не желая, — покачала головой Берта.
Гном оттащил стражника в одну из камер и запер на замок. С Гурда снимать обмундирование не стали, доспех у него офицерский, и такой был только у капитана стражи. Можно было, конечно, что-то придумать на этот счет, что помогло бы выбраться из замка, но Гурд был очень большой и высокий для гнома, выше человека. И доспех ему ковал лично Родан по его размеру, гномы бы просто утонули в нем.
«Такс... Что мы имеем? Два доспеха: один офицерский, в нем нас сразу раскусят, второй для человека, гному явно будет маловат», — подумал Тахон и произнес вслух:
— Заприте дядю пока во второй камере, мы с Роданом наверх, в казармы, поищем три доспеха и способ вытащить Гурда из замка.
— Из замка? — переспросил Родан.
— Угу, видите ли, дорогой Родан, — Тахон хотел показаться очень умным и поэтому сделал важный вид. — Если мы не ошибаемся и дядя Гурд под воздействием зелья, то оно не вечно. Зельем нужно постоянно подпаивать, добавлять в вино, например, или еду. Если мы вынесем капитана стражи и где-нибудь спрячем, то действие прекратится через какое-то время, и он придет в себя.
— Отличная идея, мой мальчик, — обрадовался Родан. — Ты явно похож на своего деда.
— Идите, ребята, я прослежу за узниками, — сказала Берта. — Это лучший день в моей жизни, ну, после дня свадьбы, конечно.
Тахон и Родан потихоньку, стараясь не скрипеть дверью и ступеньками, поднялись на цыпочках на первый этаж. В казармах никого не было, но скоро должна была начаться вечерняя пересменка, и часть стражи точно сюда придет. Доспехов на первом этаже не нашлось, а вот на втором этаже возле коек стояло два гномьих у камина для красоты. Они, конечно, были настоящие, но ими никто давно не пользовался, и, скорей, были предметом интерьера.
— Отлично, берем, — сказал Родан и взял один под мышку. — С закрывающимся забралом, как нам надо. Хватай второй.
Гномы взяли обмундирование стражников и спустились на первый этаж.
— Смотри, дядя, отличный шкаф, — Тахон показал пальцем на шкаф в противоположном углу, — в нем можно запросто вынести какого-нибудь гнома, например, нашего.
Гномы подошли к шкафу поближе рассмотреть, как вдруг появляется стражник и басом говорит:
— Это кто тут у нас, а? Молодой шпион и его помощник, старый кузнец. Решили прогуляться? Правильно, а то в этих подвалах ужасно душновато. А доспехи, наверное, взяли, чтоб не простудиться. Понимаю, сам частенько кашляю.
Тут гнома-стражника прерывает громкий звон полена о шлем, и он, потеряв сознание, падает на пол. За ним стоит Берта с деревяшкой в руках. Гномка отбросила дрова обратно к камину и с блеском в глазах произнесла:
— Чтоб вы без меня делали, балбесы.
Стражника пришлось спустить в подвал, снять доспех и запереть вместе с надзирателем. Гурд, как ни странно, за все это время так и не пришел в себя, хотя должен уже был, хряк, по крайней мере, уже начинал хрюкать. Гномы взяли его за руки и ноги, подняли по лестнице в казарму. Принесли шкаф и положили его на пол дверцами наверх. Капитан успешно в него поместился, как будто под него сколотили. Все трое надели доспехи, опустили забрало на шлеме, чтоб не видно было лиц, и, подняв шкаф на плечи, вышли из помещения на свежий воздух.
Тахон нес шкаф впереди на спине, а Родан и Берта сзади на плечах. Шкаф оказался не настолько прочным и начинал поскрипывать и расшатываться.
«Только бы не развалился до главных ворот», — подумал молодой гном.
Трое со шкафом подошли к воротам, из будки пытался выйти пузатый охранник низкого роста, но застрял в проеме, потом развернулся боком и с усилием протиснулся:
— Кто же строит такие узкие двери? Их что, мама пирожками не кормила в детстве?
— Вот-вот, и я ругаюсь, — ответил Тахон сквозь шлем, — сил никаких на них нет.— Ага, куда шкаф-то несете? — спросил страж. — На свалку, что ли? Вроде ничего еще, может, ко мне отнесете в дом? А я угощу вкусным медовым квасом. Еще, может, ко мне отнесете в дом? А я угощу вкусным медовым квасом.
— Лучше не надо, — ответил Тахон, стараясь делать голос как можно взрослей и мужественней. — Говорят, в нем дед умер. Играл с внучком в прятки, и на тебе — сердечко остановилось, когда прятался. Так и сидел там три дня, пока по запаху не нашли. Еще говорят, что приходит он по ночам к тем, у кого стоит этот шкаф, и просит с ним поиграть.
Тут шкаф немного зашевелился, и из него послышался тихий смех.
— Вот видишь, начинается, надо срочно его вынести из замка, — добавил Тахон охраннику, — а то сам с ним будешь играть.
Толстый страж торопливо прокрутил механизм подъема решетки ворот, и гномы поспешили выйти. Но не успели они пройти и пару шагов, как на мосту показалась Маруська, а на телеге сидят Боград, дед Архид и тетка Альма с Веснушкой на руках.
То ли от неожиданности, то ли от радости Тахон уронил передний край, и шкаф, ударившись о землю, развалился, и из него вывалился капитан. Альма спрыгнула с телеги, взяла в руки мокрую тряпку, которую приготовила еще в деревне, подбежала к Гурду и закричала, срывая голос:
— Забыл меня, значит? Не помнишь? Ну я тебе сейчас напомню... И замахнулась было тряпкой.
— Да помню я, помню, моя булочка, — ответил растерянно Гурд. — Это проверка была.
— Какая такая проверка? Хватит врать, другую себе гномку нашел? Отвечай! — не успокаивалась Альма.
Капитан стражи встал, отряхнулся и спокойным голосом сказал:
— Я всех помню, пойдемте в столовую, там накрыт стол, и все стражники, кто не на дежурстве, нас ждут.
Столовая находилась в противоположной стороне от главных ворот, в той части внешнего кольца, что между кузницей и казармами. Это большое здание также пристроено к стене второго оборонительного пояса. Рядом находилась пекарня, где работала Берта с младшей дочкой. Гномы зашли внутрь. Столовая ярко была освещена, столы сдвинуты вместе, и за ними сидели стражники без доспехов. При входе капитана гридни встали, и он махнул им рукой, чтоб присаживались. На столе много закусок, бочонки с медовым квасом. Все сели, Гурд взял в руки кружку и начал говорить.
— Дорогой Тахон, мой юный друг, а теперь уже наш друг, друг и брат всех гридней замка лорда Симона! Хочу сказать с большой радостью в сердце, что ты принят в ряды стражников замка под мое командование, так как прошел проверку и испытание, которое придумали для тебя сами ребята.
— Видишь ли, стать гриднем — это значит стать нашим братом, и кого попало мы не берем в свои ряды, даже если за тебя поручится сам капитан, — вдруг перебил Гурда сидящий рядом гном, это был тот самый гном, которого огрела поленом Берта. — Меня зовут Ихард, будем знакомы.
— Но как же та женщина, вся в черном, черная карета, и почему лорд не выходит к людям? — спросил Тахон.
— Это матушка супруги лорда Сергиуса Н. Симона, — ответил Гурд, — она приехала сообщить, что ее муж, отец жены, умер, поэтому была в траурной черной одежде, а стражник, как только понял, кто перед ним, встал по стойке смирно и пропустил. Он ее видел раньше, просто не узнал.
Люди и гномы перекусили, выпили еще по кружке медовухи.
— Тетя Альма, а как вы узнали, что в замке беда? Ты сказала дяде Гурду, что он тебя не узнает, — повернулся к тетке Тахон. — Мы ведь не смогли отправить записку, а Боград ничего не знал об этом.
— Как это не смогли? Очень даже смогли, — засмеялась Альма и подняла с колен маленькую рыженькую кошечку, — Веснушка сидела на телеге, на шее этот кожаный ремешок с привязанной к нему запиской.
— Кто же мог привязать записку и отправить кошечку? — удивился Тахон.
— Не знаю, кто это, но в конце написанного в ней было добавлено «Бетти и Кетти», — весело сказала Альма.
Гномы пили и кушали целый вечер, а потом пошли спать: кто в казармы, кто к себе в кузницу, ну а гостей со Скалозубки Гурд пригласил в свои апартаменты во внутреннем круге замка.
— Архид, нам нужно переговорить, — сказал тихонько другу Гурд. — Я тут такое видел в подвале, ты не поверишь.
— От чего же, поверю, я и сам хотел с тобой об этом поговорить, — ответил дед Архид.
Капитан стражи Гурд Дубовая Башка жил во внутреннем кольце. Его дом находился слева от главного входа в сам замок. Жилище было двухэтажным с деревянной крышей, покрытой глиняной черепицей. На первом этаже был большой камин, который никогда не гас, перед ним большой диван, стол для гостей и несколько стульев. В доме не пахло ничем съестным, капитан жил один и кушал всегда в столовой вместе с подчиненными.
Его жалование было гораздо больше, чем у обычного стражника, и он нередко угощал своих ребят вкусными копченостями с медовухой. Гридни очень уважали и любили начальника вовсе не из-за этого, они знали о заслугах перед Гиданией и через что ему пришлось пройти в жизни. Тем более что во время каждого такого угощения Гурд садился перед ними и рассказывал истории и случаи из жизни, которые происходили с ним когда-то. Капитан, конечно, был ветеран и многое повидал, но любил приукрасить, чтобы было поинтересней, а некоторые его рассказы и вовсе выдуманные, либо случались не с ним. Я, возможно, вам как-нибудь расскажу пару таких историй, если Гурд будет не против.
На втором этаже находилась большая кровать, шкаф и массивный дубовый стол со стулом возле окна. Гурд любил за ним сидеть и просто смотреть на проходящих мимо обитателей замка через прозрачное стекло. Иногда он, видя, как кто-то разговаривает друг с другом, смешно озвучивал, придумывая на ходу, о чем они говорят, и сам же ухахатывался от этого.
У Номена по началу не было крыши над головой, и ночевал где придется, то в конюшне с лошадьми, то с курами в курятнике. Но после Гурд разрешил ему ночевать в подвале своего дома, который использовался в основном для хранения бочек с медовухой и вином. Даже кровать ему небольшую заказал у плотника. Парень вызывал у капитана смешанные чувства. Может, жалость, а может, он видел, с каким упорством Номен работает и не падает духом, что хотелось ему помочь.
Архид и Гурд сидели на диване перед камином и молча смотрели на огонь, попивая лучший квас западных земель. Альма с Веснушкой спали на втором этаже в кровати. Тахон с Номеном кололи дрова возле дома.
— Значит, ты в курсе, что у Тахона проявился второй навык, — начал разговор Гурд.
— Угу, это началось еще там, у моста, когда он разорвал в клочья бедного тролля, — ответил Архид. — Деревенским я наплел, что тролль сошел с ума и сам себя разорвал. Такого еще ни разу не было, чтобы у гнома было сразу два навыка. Даже не знаю, что теперь с внуком будет.
— Что будет? Ясно, что, если гномы узнают, они соберут совет и, скорей всего, заберут парня для исследования, так скажем, неизвестной аномалии. Я боюсь представить, если узнает королева, тогда Тахона будут изучать ученые маги дворца, и вряд ли он останется жив. Они его уж точно по кусочкам разберут, — перебил Гурд.
— Странно всё это, сначала ведьма в лесу, потом тролль откуда-то взялся под мостом, — тихо сказал Архид. — Ходят слухи, что нечисть всё чаще и чаще стала попадаться людям: то чёрт какой-нибудь утащит скот со двора, то мужикам померещится, как старухи в поле водят хороводы.
Архид встал с дивана и стал ходить по комнате:
— Понимаешь, это всё не может быть просто так, такие массовые вылазки тёмных сил были несколько тысяч лет назад. В древних свитках написано, что могучий архидемон возглавил огромное стадо нечисти, и демоны разного вида повылазили на поверхность. Его имя, кстати, записано где-то в королевской библиотеке. Половина Гидании и большая часть прилегающих земель была стёрта тогда с лица земли. И если бы все расы не объединились тогда и не дали отпор, то вместо нас сидели бы сейчас на диване перед камином тролль с тролльчихой и пили бы не квас, а тёплый гной. Согласно легенде, убить архидемона так и не удалось, боевые маги при дворце его обессилили и загнали в пещеру горы Морок, верховный маг заткнул вход огромным валуном и наложил сильнейшую магическую печать. Не знаю, правда это или нет, но ходят слухи, что нет в той горе никаких пещер, и тем более уж заткнутой камнем.
— М-да, я тоже слышал эту легенду. Гурд тоже встал и подкинул пару головешек в камин.
— И кстати, именно после последней вылазки раз в несколько столетий стали рождаться гномы с четвертым, никому неизвестным навыком, — продолжил рассказ Архид. — Никто не мог понять, в чем сила этого навыка, знали только отрицательную сторону: на таких гномов могла действовать магия, и рано или поздно они исчезали без вести. Вот и мама Тахона была одной из них. Мой дед выковал для нее медальон и наложил сильнейшую магическую руну, что мог. Надев его, никто в округе не мог пользоваться магией на приличном расстоянии. И даже это не спасло ее от исчезновения вместе с мужем. Да ты помнишь, наверно, я сорвал его с шеи ведьмы в лесу? Помнишь, Гурд? Она еще странно ответила перед тем, как сгинуть: «Вы ее никогда не увидите больше», понимаешь? Она не сказала, что мертва, сказала: «Не увидите».
— Подожди, давай выпьем по кружечке медового кваса и попробуем подвести итоги, — сказал Гурд и положил руку на плечо друга. — Итак, с тех пор, как архидемон обессилен и заточен в ловушку, с определенной периодичностью стали рождаться гномы с редким неизвестным навыком, теперь же темные силы стали все чаще и чаще проявляться. Тебе не кажется, мой друг, что мир нас готовит к чему-то и предупреждает?
— К новой вылазке? Но это довольно размытые знаки, — Архид вытер ладонью пот со лба и отошел от камина. — Послушай, если вдруг архидемон каким-то образом набрался сил или какой другой демон решил вылезти наружу, то это может быть как завтра, так и через пару тысяч лет, нас с тобой уже тогда точно не будет. Нужен явный сигнал, что-то, чего никогда не было, и вдруг появ...
— Чего притих, догадался, старый балбес? — Гурд сел на диван. — Так и есть, Тахон наш знак. Не было еще такого гнома, у которого сразу два навыка, а то, может, и все четыре...
Гномы долго молча смотрели друг на друга с открытыми ртами.
— Архид, к Тахону хотя бы раз подходил какой-нибудь маг?
— Нет, вроде нет, откуда у нас в Скалозубке взяться магу?
— И ты, конечно же, еще не проверял его на навык «Рунная магия»?
— Так малой же он еще был, вот хотел научить меч ковать, отправил к тебе в замок за стальными слитками, — испуганно занервничал дед Архид. — Потом я бы наложил печать на оружие, ну, либо он, если б смог.
— Всё сходится, мой друг, — нервно улыбнулся Гурд. — Мир готовит нас к новой вылазке, и, если я не ошибаюсь, то раз в несколько столетий рождаются те, кто будет его защищать, но по какой-то причине исчезает. И главный знак — родился гном со всеми четырьмя навыками, скорей всего, чтоб возглавить оборону. Если мы не ошибаемся, то вылазка начнется раньше, чем пара тысяч лет.
— Тахон ничего не должен знать пока, — сказал тихо Архид и сходил посмотреть, спит ли Альма, — он может испугаться своей силы, сначала нужно убедиться, есть ли она у него вообще. А там решим, как быть. Завтра отправляемся домой в деревню, и я проверю без свидетелей его навык, а ты ищешь самого неболтливого мага и привозишь в Скалозубку. Если будет задавать много вопросов, я отрежу ему язык. Кстати, выпиши нам пропуск на несколько слитков стали со склада, кузнец дал добро, но сказал, твоя подпись нужна.
— Я подпишу, конечно, но Тахон теперь один из гридней, ребята приняли его в братство, и никто никакие пропуска у него более не спросит, потащи он хоть жену лорда на закорках через ворота.
Тахон на улице колол дрова с Номеном. Парень подносил поленья, а гном с легкостью, шутя, их рубил своим топориком. Парни подружились за короткий срок, веселились и рассказывали друг другу шутки. Вдруг Тахон, не заметив, вскользь шандарахнул себе по пальцу, и кровь хлынула на деревяшку. Гном почувствовал небольшую боль, но терпел, стиснув зубы.
— Что нам теперь делать, — сказал Тахон, — надо показать дедушке, он знает, что делать с ранениями.
Номен подошел к нему, посмотрел на глубокую рану, отрубленный кусок кожи висел, как мокрая тряпочка, кость была цела, но мышца явно задета.
— Дедушка же говорил мне быть аккуратным и внимательным, когда рублю дрова, — продолжил Тахон. — Я виноват, заболтался, похоже, дед меня накажет, даже не знаю, каково это, он никогда меня не наказывал. Наверно, оставит без утренней жареной курочки или еще чего, хлеще заставит мыться каждый день... Бррр... Как представлю, сразу в дрожь бросает.
Номен смотрел то на Тахона, то куда-то в землю, словно сомневался в чем-то. Потом глубоко вздохнул и тихо произнес:
— У меня есть один секрет, его никто не знает, дай мне слово, что никому не расскажешь.
— Эмм... Я не знаю, — ответил Тахон. — Я еще никогда раньше не хранил секретов. А что, даже дедушке нельзя говорить? И дяде Гурду?
Гному стало жутко интересно, что за тайну ему расскажет новоиспеченный друг, тем более что и друзей-то у него раньше никогда не было, всё это так его завлекало своей загадочностью.
— Хорошо, я даю слово, — гном приложил правую руку к сердцу и добавил: — Честное гномье слово.
— Я тебе верю, мой друг, — мальчик взял раненую руку гнома в свои ладони и закрыл глаза.
Номен что-то шептал непонятное и еле слышное, как вдруг резко открыл веки. Глаза его светились ярко-голубым светом, и зрачков не было видно. Тахон почувствовал, как его рука начала греться, потом тоже засветилась светло-синим светом, на который было уже невозможно смотреть, и гном отвернулся.
— Готово, — сказал мальчик, — можешь смотреть на руку.
Тахон повернул голову и увидел чудо. Рука была как раньше, даже шрама нет, как будто вовсе и не поранился.
— Как ты это сделал? — спросил гном своего приятеля. — Ты что, маг?
— Не знаю, — ответил парнишка. — Я недавно только в себе это заметил, но ведь ты обещал никому не говорить, помнишь? Смотри, что я еще умею.
Номен щелкнул пальцами, и на кончике большого пальца загорелось небольшое пламя, как на маленькой свечке.
— Скорей всего, ты маг, Номен, — добавил гном. Таких, как ты, отлавливают по всей Гидании и увозят в магическую академию при дворце королевы. Мне дедушка рассказывал, там вас учат сдерживать магию и гнев, который будет расти с каждым годом. Короче, делают всё, чтобы маги не стали ведьмами и колдунами.
— Парни, пойдемте спать, уже поздно.
