Это был 91-й год. Почему помню, потому что мама работала на "железке" а тогда раз в год работникам давали бесплатный билет по Союзу. Куда угодно, хоть во Владивосток. Но на мамину родину нужно было пилить неделю, и при всей моей любви к поездам - это было бы слишком. Поэтому Питер. Каждый год с трёх лет я был там. Там жила творческая интеллигенция нашей семьи - тётя Роза. А в этот раз мы с мамой чего-то вдвоём решили поехать.
Маленькое лирическое отступление.
1986 год. Юрмала. Кемери. Столовка. Очередь с жирными подносами в кассу. Ну биточки, картошка средней синеватости, мутная подлива - всё как всегда. А перед нами стоял мужчина типичной наружности с тарелкой рассольника и всё теми же мутными биточками. На подносе у него лежали две четвертинки чёрного. Кассирша была не в духе, видать. Хотя, кто из них был в духе в то время?! А тут прям совсем раздухарилась. Она этот хлеб у него с подноса забрала и положила обратно. Он недоуменно посмотрел на наглющую кассиршу, взял руками хлеб и снова положил на поднос. Мы привыкли, для нас было очевидно, но он не понимал в чём дело. Пасовались они молча и были оба страшно недовольны друг другом. Ситуация закипала. Первым не выдержал мужчина из конца очереди, ему жрать хотелось сильнее остальных, похоже. Он оставил свой поднос, подошёл к молчаливо воюющим. Взял блюдечко, щипцами положил на него хлеб и с саркастической улыбкой в глаза поставил тарелочку на поднос россиянину. Кассирша моментально пробила содержимое подноса и сказала это знаменитое "следующий". Мужик с окультуренным хлебом брезгливо оглянул очередь и сквозь зубы процедил "интеллигенция засратая".
Так вот, приехали мы в Ленинград к тётушке нашей. Если бы она знала что у нас были с собой доллары, на порог не пустила бы.
Она лютой ненавистью ненавидела всё это кооперативное движение, называя их всех ёмким словом "Лотошники". Конечно, в те времена бизнес только зарождался и был он достаточно угловат и неуклюж. Рядом с её домом стояла фура полная арбузов. Там сидел тот самый ненавистный лотошник, вообще, без лотка. Арбузы просто лежали на земле и на самом крупном из них лежал кусок картонной коробки с ценой написанной шариковой ручкой.
Тётка моя категорически не покупала у таких товарищей арбузы, искренне полагая что они ворованные. Покупала в обычном магазине и обязательно мыла ягоды с мылом. Ну это их питерские фишечки, нам селянам было не понять. Дня через три у нас с мамой закончились рубли и я спокойным тоном спросил где у них тут ближайший обменник валюты. Тётя Роза понимала что выгонять нас из дома поздно, тем более что конфеты "Лайма" и Рижский Бальзам уже заняли своё почётное место в кухонном серванте.
- У вас что доллары?! С демоническим ужасом в глазах спросила она.
А садизм в лёгкой форме - это у нас семейное. Да, говорю, и начинаю медленно доставать из кошелька десятидолларовые купюры. С каждой следующей тётка становилась всё бледнее. Она никогда не материлась, даже шёпотом. Со словами: - Вы что, совсем #бнулись?! - она рванула закрывать двери на все цепи и заткнула пальцем глазок.
Мы сутки не разговаривали. То есть мы то с мамой пытались, но она даже не смотрела в нашу строну. На третий день, она задёрнула шторку на кухне и заговорщицким тоном прошипела: - У нас в "Лениздате" есть Мариночка. Она дочь профессора и два раза была заграницей.
Дальше буквально зловещим шёпотом: - Я с ней договорилась!
А у меня возраст был уже дурацкий - 17 лет. Ну я тётке и сказал что пойду к барыгам да обменяю по выгодному курсу. Мол, видел их на вокзале. В первый раз, тётка была сильно загорелая по-сравнению с тем как её бледонуло в этот раз. Раскоординированной походкой она дошла до двери, встала в позу распятого Христа и произнесла сакраментальную фразу "Только через мой труп!"
Не смотря на глобальный и всеобъемлющий атеизм в нашей семье, когда я выходил из дома она зычно предала меня Анафеме.
До конца нашего визита она общалась с нами через губу и мы перешли на самообслуживание.
А прямо под домом был типичный гастроном. Там в Питере интересно, вообще. Там районы были разбросаны по городу очень симметрично и были абсолютными близнецами. Можно было прогуляться полчасика и набрести на точно такой же гастроном с такими же продавцами и точно таким же домом за ним как у моей тётки. Но, мы с мамой пошли в тот что был рядом.
В гастрономе сильно пахло продуктами. На стенах был этот знаменитый грязно-белый кафель. Витринные холодильники с разводами от тряпки. Откуда-то из загадочных глубин магазина торчала конструкция с резиновой лентой и под ней ржавый лоток. Крупные продавщицы в осевших белых кокошниках и засаленных халатах.
За незаконное хранение валюты в тёткиной квартире мы были переведены на автономное питание и самообслуживание.
Начать решать продовольственное эмбарго было решено с картошки. Мы минут 10 постояли у того самого транспортёра от которого картошкой разило до рези в глазах. Ни одна "Людочка" даже не пошевелила кокошником. Мама набралась наглости и подошла к широкобедренной даме разгадывающей кроссворд.
- Ну и что уставились, гражданочка?! - Вежливо начала первая.
- Мы хотели бы купить картошки. - иронично улыбаясь сказала мама.
- А как я должна об этом была догадаться? Надо подойти, выписать сколько вам надо картошки и тогда уже идти в отдел. А то стоят они там как в музее уставились. Ну и чего помалкиваем? Сколько выписывать?
- Ну килограммов пять.
- Ну, или пять? Поконкретнее дамочка. Мы не на базаре.
- Пять. - смиренно подытожила мама.
Эта дама повышенной интеллигентности оторвала клок бумаги, написала на нём "кар. 5 кг" и вручила маме. Мама вернулась в картофельный оазис. Та же самая продавщица, обошла прилавки и подошла в овощной отдел. Надменно покачивая головой взяла свою же бумажку, посмотрела на неё, знакомясь с чем же мы к ней пожаловали. Надела бумажку на железный штырь и как долбанёт кулаком по лотку. Мы с мамой подпрыгнули в едином порыве как в синхронном плаванье. Она как заорёт "Коляяя, Кооль, картошки на ленту подбавь". Где-то там в застенках раздался стеклянный перезвон и грохот. Продавщица нажала на стене кнопку "вкл".
Лента чертыхнулась и со скрипим начала проворачиваться. Откуда-то сверху на лоток, весело подпрыгивая, посыпалась некрупная картошка. Мы с мамой переглянулись. Да она была крупнее зелёного горошка, но очень не намного. Половина была мятая и гнилая.
- Вы извините, конечно, но мы такую картошку брать не будем. - С серьёзно кулинарным лицом произнесла мама.
Надо было видеть это изумление в глазах счастливой обладательницы мятого кокошника.
- Это я вам что зря насыпала что-ли? Вам дамочка делать нечего? Где вас только таких делают умных?! - Продолжая красочно возмущаться, кокошник вернулся к кроссворду.
С тем же успехом мы приобрели и сметанки. В те времена она продавалась на розлив из бидона в котором было удобно разбавлять. Завидев что мы переместились в молочный отдел, наша старая добрая знакомая обратилась к коллеге: "Светик, я больше не могу, обслужи аристократию, будь любезна."
Глядя на Светика можно было легко догадаться куда прятали сметану ещё до разбавления. Она белым лебедем доплыла до отдела и сделала вопросительное лицо.
- Нам бы сметанки, сподобилась мама.
- А чек пробивать я за вас буду? - надменно процедило стратегическое хранилище сметаны.
Посреди магазина стояла будка с кассиршей. Мы не стали доводить ситуацию до абсурда и пошли к кассе.
- Каакой отдеал?! - раздалось откуда-то из-за кассового аппарата.
- Молочный. - отрапортовала мама поставленным голосом.
- Номер отдела я вас спрашиваюэ.
Мы оглянулись. Над ящиками с милоком и кефиром на стене красной краской была нацарапана цифра 4.
- Четвёртый.
- Сметану вам?
- Сметану.
- Сколько женщина?!
- Поллитра.
Услышав до боли знакомую комбинацию букв, кассирша переглянулась с Колей, который закидывал картошку обратно. Она пробила чек и мы проследовали в отдел.
- Ну и что мы стоим? Банку достаём.
Мы с мамой переглянулись. Банки у нас не было.
- Так, дамочка, вы что издеваетесь тут над нами? Картошка ей мелкая, сметану ей некуда, может вам просто из кассы все деньги вытащить и вы пойдёте уже?
Мы с мамой так отвыкли от подобного ненавязчивого сервиса, что засмеялись прямо в магазине. Абсолютно искренне смеялись, потому что не смеяться было невозможно. Прошли два квартала и купили всё на рынке. Дороже, конечно, но купили то чего хотели и нормального качества.
Вернулись домой. На пороге нас встречала тётка в привычном уже скверном настроении.
- Где вы всего этого понабрали? - не без ехидства поинтересовалась она.
- На рынке. - заранее виновато отрапортовала мама.
- У лотошников, значит. - Тётка демонстративно захлопнула дверь в комнату и делала вид, что нас нет дома.
Прощались холодно. Первый раз за всю историю моих поездок в Питер тётушка моя провожала нас не на перроне, а в собственной прихожей.
Переход из совка в капитализм, не всем дался легко. И тётка моя одна из тех кому очень тяжело дался этот период. А "лотошники", валюта и гастроном навсегда останутся в нашей с мамой памяти нелепым и очень смешным пятном в нашей семейной истории.
