Ночь прошла беспокойно. Гнутый непрестанно шебуршил за стеной, а по коридору то и дело слонялся портье, прикладывая ухо то к одной, то к другой двери. Было очевидно, что его просто раздирает любопытство.
Из-за этого Ивану то и дело приходилось вскакивать и стоять у двери.
- Ну что? Он еще не ушел? – шепотом спросила Ксюша, подходя к нему.
- Какой там! Я все боюсь, что он заглянет внутрь. Вот будет веселье!
В этот момент послышались громкие голоса: кто-то визгливо жаловался на мышей. Портье тут же бросился умасливать постояльцев, уводя их куда-то вниз. В коридоре, наконец, стало тихо.
- А ты чего ты не спишь? – спросил Иван, отходя от двери. Ксюша пожала плечами:
- Привыкла уже бодрствовать ночами. Да и неловко как-то нежиться в постели, пока ты мучаешься в кресле.
- Глупости! От того, что ты тоже будешь мучаться, никому лучше не станет.
- Может, приляжешь все-таки?
- С твоей бабушкой? Ммм-м... – игриво протянул Иван, - Она ничего такая!
Ксюша шутливо хлопнула его по груди:
- Болтун! – а потом добавила, став серьезной, - Правда. Приляг, поспи.
Иван не стал сопротивляться. Он и впрямь очень вымотался в последнее время. Да и целый день за рулем не прошел даром.
Ксюша легла в середину, Иван примостился с краю. Веки уже начали смыкаться, когда сзади его обхватила Ксюшина рука.
- Я просто боюсь, что ты упадешь, - сонно прошептала девушка.
Утром им пришлось выслушивать кучу упреков от портье. Пол в одном из снятых ими номеров «оказался безнадежно испорчен глубокими царапинами». Иван был к этом готов: ничего не объясняя, он просто положил на стойку энную сумму, после чего их уже никто не задерживал.
Старых кладбищ в Сапожке было несколько. За завтраком они прикинули маршрут и большую часть дня потратили на то, чтобы объехать их все. День был пасмурный, темный даже в полдень. И было уже не меньше четырех часов, когда они наконец прибыли к последнему погосту в списке.
Получив барашка в бумажке, сторож с удовольствием показал гостям участок со старинными захоронениями. Собственно, только благодаря этим захоронениям кладбище до сих пор и не снесли – несколько знатных дворян и богатых купцов возвели тут некогда своим домочадцам такие монументальные надгробия - с резными каменными крестами и трогательными ангелами - что сносить этакую красоту было бы кощунством.
Однако, хоть сторож и готов был показать им все – никакой Пелагеи среди знатных покойников он не припоминал. Решено было пойти и посмотреть вместе. Иван катил коляску с бабушкой. Им повезло: довольно широкая аллея вела через все кладбище насквозь - вплоть до самых дальних захоронений.
Увы – мужичонка оказался прав. Ни одной Пелагеи здесь не было. Они несколько раз обошли все вдоль и поперек, пока небо с одного бока не окрасилось в розовато-фиолетовый - солнце стремительно садилось - но так ничего и не нашли.
- Возможно, вы ошиблись с датой? – усиленно пытался угодить сторож, - Может, ваша Пелагея среди более новых захоронений? Может, начало двадцатого века? Только скажите - я все покажу!
- Нет, - покачал головой Иван, - Это слишком поздно.
Они уже в третий раз проходили мимо богато разукрашенного склепа – и Ксюша поинтересовалась, что за шишка здесь похоронена.
- О, это особая персона! – ухмыльнулся сторож, - Безымяна Бесфамильная!
Иван с Ксюшей переглянулись:
- Каа-ак??? – хором переспросили они.
Мужик был крайне доволен произведенным эффектом:
- Крайне загадочная особа! Ни одной таблички, ни одной надписи. Ничегошеньки не указано! Судя по склепу – скорее всего женщина – видите эти цветочки, вот эти выбитые розочки? Мужчине не стали бы такого делать. Наверняка женщина. Возможно, иностранка, потому что склепы среди русских – не такое уж распространенное явление.
На этом экскурсия была закончена. Деньги так жгли сторожу карман, что он поторопился залить пожар. Его не задерживали.
- Что ж, с этим Сапожком покончено, - заключил Иван, - Значит, едем в следующий.
- Ты уверен, что это не ее могила? – Ксюша колебалась и не спешила уходить.
- Если она сама, либо ее родственники всю жизнь жили в страхе... - Иван пожал плечами, - Кто знает, на что они могли пойти, чтобы защитить ее. Так что... да, чисто гипотетически это возможно. Другое дело, что я сомневаюсь, что мы вот так, сходу смогли найти иголку в стоге сена. Не исключено, что мы вообще никогда ее не найдем. Но это всего лишь план «А». Не получится - попробуем другие варианты, так что не расстраивайся! А тебе что, кажется, что это ее могила?
- Да нет... Просто... – Ксюша вдруг замолчала, прислушавшись.
Что это? Ей показалось или она слышала шаги?
Она обернулась, но увидела лишь запорошенные снегом кресты, да черные силуэты деревьев над ними.
Не заметивший всего этого Иван как раз двинул коляску вперед:
- В любом случае, сейчас нам лучше поскорее уйти отсюда. Обсудим все это в безопасном месте, – тут он понял, что Ксюша не идет за ним – и обернулся.
Девушка стояла на некотором отдалении, вглядываясь куда-то в сгустившуюся тьму. Одной рукой она нащупала фонарик на груди. Тот самый, который Иван добыл в тот вечер на дороге. Он теперь был чем-то вроде талисмана. К сожалению, не считая бабушкиного кресла, которое Ксюша как следует обвесила заранее, да этого фонарика на веревочке - больше они ничего не успели подготовить, не ожидая, что ночь застигнет их так внезапно.
Тихо щелкнул переключатель, освещая пространство впереди.
Теперь Иван тоже это услышал. Где-то неподалеку раздались какие-то шорохи. Правда, ему показалось, что исходят они с противоположной стороны, откуда-то из-за спины.
Сейчас только они осознали, какую злую шутку сыграл с ними пасмурный день. Тьма опустилась незаметно и намного раньше положенного.
- Пошли скорее! – воскликнул Иван и почти побежал вперед, толкая перед собой кресло. Ксюша бросилась было за ним...
Но вдруг остановилась, как вкопанная.
Из тени рядом с Иваном выросла сгорбленная фигура. Она вся тряслась и подрагивала, сложенные по-богомольи ручки непрестанно шевелились, будто бы их выкручивало изнутри.
На какое-то время они замерли. Никто не двигался с места. В холодной тишине слышались лишь глухие пошкрябывания – это беспрестанно шевелились пальцы Гнутого, разрывая мерзлую землю под стопой.
Лишь когда от недостатка кислорода начала кружиться голова, Ксюша поняла, что перестала дышать. Судорожно набрав в грудь воздуха, она бросила взгляд на Ивана.
В эту минуту Иван мысленно проклинал себя за все допущенные просчеты: не учел погоду, не захватил с собой пистолет, и наконец - вишенка на торте – позволил Гнутому застать их врасплох в темное время и в малолюдном месте!
Ксюша сделала пару шагов. В наступившей тишине легкое похрустывание снега под ногами прозвучало оглушительно громко.
Приблизившись, девушка вцепилась в его горячую руку своей ледяной ладонью.
Это прикосновение будто пробудило его ото сна. Он тут же как-то весь собрался, высоко поднял голову и, вырвав руку, пошел вперед. Ксюша даже ахнуть не успела.
- Бегите! – услышала она его шепот.
Он прикрыл их своей спиной.
Дрожащими руками Ксюша схватила коляску за ручки и быстро откатила назад, тут же сообразив, что там лишь тупик, кончающийся странным склепом. Но бежать вперед было невозможно – дорогу перегородил Гнутый!
Конечно, были еще проходы между оградками, но они были узкими, густо заросли высокой травой, а сейчас их еще и занесло снегом. Оставалось только пристроить инвалидное кресло где-нибудь в укромном месте. Надежда шаткая, но другой не было. Ксюша втиснула коляску меж могил.
Мысли метались в голове в тщетной попытке найти хоть какое-то решение. Пистолет остался в автодоме. Никакого другого оружия не было. Надо повключать все фонарики на бабушкином кресле! – наконец сообразила она. Но для этого его пришлось бы выкатывать назад, а сзади уже нарастал какой-то крайне неприятный шум. Ксюша резко развернулась, и сердце екнуло от ужаса!
Иван шагнул навстречу Гнутому. Он мысленно молился, чтобы тех нескольких минут, на которые ему удастся задержать эту тварь – Ксюше хватило, чтобы скрыться в автодоме.
Вообще-то до него было далеко. Да еще коляска. Маловероятно, что ей это удастся. Но он отказывался верить в худшее!
Гнутый продолжал стоять на одном месте, хоть его и трясло, как в лихорадке. У Ивана затеплилась робкая надежда, что это будет продолжаться достаточно долго, чтобы удалось потянуть время...
Но где же Ксюша? Почему она не пробегает мимо? Ведь выход в той стороне! Иван подумал уже было обернуться, чтобы убедиться, что она услышала его и давно сбежала.
Но Гнутый вдруг сделал резкий выпад и сбил парня с ног.
Ксюша зажала рот руками. Гнутый швырял Ивана туда-сюда и таскал по земле, раздирая в клочья уже вторую куртку. В этих крошечных богомольих лапках с длинными когтистыми пальцами была сокрыта чудовищная сила! Одно неосторожное движение – и он насадит Ивана на прутья какой-нибудь из оградок!
От такой перспективы у нее кровь застыла в жилах! В голове стоял шум, сердце бухало в ушах, перед глазами мельтешили какие-то черные точки. Ощущение того, что сейчас Иван погибнет из-за нее, было совершенно непереносимым!
Сейчас им всем не помешало бы маленькое чудо! Но каменные ангелы лишь с печалью взирали на происходящее, бессильно сложив ладошки в молитвенном жесте.
Ксюша решительно сдернула с коляски пару ближайших фонариков и, чмокнув бабушку в лоб, побежала назад.
Луч света ударил в Гнутого. За ним второй, третий...
Каждый раз Гнутый вздрагивал, будто бы испуганно, но потом совершенно перестал на них реагировать!
Ксюша задрожала всем телом, ресницы увлажнились, она до крови закусила нижнюю губу - тварь даже не думала отпускать Ивана! Гнутый вообще вел себя так, будто не замечает яркого света, направленного прямо на него.
Ксюша ощутила, как на нее накатила слабость, руки сами собой опустились. Как же так? Что же делать?!
Должен же быть какой-то способ!!!
В отчаянии, Ксюша изо всех сил размахнулась и швырнула в гада фонарик! Но Гнутый как раз сделал движение в сторону, так что тот упал рядом, не причинив чудовищу никакого вреда.
Следующий угодил в спину. Опять ноль реакции!
Она сорвала с шеи последний - и вновь запулила в него. В этот раз фонарик угодил твари прямо в лоб и, кувыркнувшись в воздухе, стоймя упал в сугроб, послав луч света в темное небо.
Ксюша всхлипнула. Последняя надежда рушилась на глазах. Она вдруг явственно поняла, что так просто он Ивана не оставит! Не успокоится, пока не прикончит!
И страх внезапно отступил.
На первый план выступило холодное осознание того единственного, что еще можно... нет, нужно было сделать!
Чтобы никто больше не пострадал.
И она изо всех сил заорала:
- Эй! Гнутый! Иди сюда! Я здесь!!!
- Ксюша! Не надо! – придушенно прохрипел Иван.
Гнутый изрядно помял ему и грудь, и горло, так что теперь голос отказывался подчиняться, во рту чувствовался вкус крови.
Но сейчас все ее внимание было приковано к вонючей уродливой твари. На секунду ей показалось, что Гнутый приостановился, возможно, даже покосился на нее. Но потом вновь принялся за Ивана, очевидно, посчитав, что девчонка и так никуда не денется.
- Ээ-эй!!! – в отчаянии выкрикнула Ксюша.
Но тот продолжал возить Ивана по земле.
Это, в конце концов было просто обидно!
В очередной раз подняв Ивана в воздух, Гнутый вдруг изменил тактику – не бросил его оземь, а стал замахиваться жуткими когтями.
Ксюша слишком хорошо помнила, какие раны они оставили в прошлый раз. И совершенно не хотела знать, что будет, если резануть ими по шее.
Широко разведя руки в стороны, Ксюша истошно заорала:
Что-то шевельнулось в глубине полусгнившего мозга. Это было что-то важное! Что-то чертовски важное!!
Даже беспокойные когти его будто окаменели. Наступила полная, оглушительная тишина, только в воздухе все еще отдавался звон недавнего крика.
Гнутый разжал лапищу, и Иван кулем рухнул на землю. Он попытался было подняться или что-то сказать, но не смог – больно было даже дышать!
Гнутый, тем временем, направился прямиком к Ксюше. Движения его были рваными, нервными.
Девушка стала отступать назад, непрестанно повторяя:
- Давай! Давай, иди сюда!
Десять метров... двадцать...
Аллея кончилась, Ксюша спиной уперлась в дверь усыпальницы. Дальше идти было некуда.
Гнутый неумолимо приближался. Расстояние между ними стремительно сокращалось.
В этот самый момент произошло нечто странное – из бокового прохода Гнутому наперерез выехало инвалидное кресло. Ксюша не поняла, как это получилось. Тем не менее, теперь оно было здесь и встало прямо у чудовища на пути.
Сердце Ксюши обдало холодом: «О, боже, нет! Бабушка!»
Бывший спецназовец, некогда побывавший в Афгане, просто не мог спокойно смотреть на гибель людей.
Да, это не входило в его обязанности, да, шло вразрез с основными принципами его работы – и до поры до времени он изо всех сил старался наблюдать издалека, не вмешиваясь...
Однако, когда ситуация начала резко выходить из-под контроля, он - тяжело вздыхая и кляня на чем свет стоит бестолковую молодежь, которая беспечно лезет куда ни попадя, даже не подготовившись как следует - достал оружие и мелкими перебежками прокрался к инвалидному креслу, укрывшись за ним.
Сначала он опасался стрелять, боясь задеть парня, которого Гнутый трепал, как Тузик тряпку, но, когда девчонка закричала, перетягивая на себя внимание монстра - Усатый понял, что момент настал.
Немного тревожило то, что он не знал, окажут ли пули хоть какой-то эффект на эту тварь. Возможно, он и сам сегодня погибнет здесь. Со всеми вместе.
Что ж, по крайней мере, это будет достойная смерть! Такая, о какой не пожалеешь.
Оставалось только выбрать точку получше, чтобы увеличить шансы.
Все освещение сейчас составляли лишь брошенные Ксюшей фонарики. Они были достаточно мощными, но лежали в отдалении и хаотично смотрели в разные стороны, где-то слепя, а где-то даря лишь рассеянный свет.
Усатый стал резво пробираться к ближайшему памятнику, который представлялся самой удачной точкой для засады. По глубоким сугробам, да еще и в подобном месте – делать это было крайне затруднительно!
Снег набился в ботинки, щиколотки жгло холодом, стопы промокли и стали стремительно замерзать.
Когда Усатый протискивался мимо кресла, брючина зацепилась за невидимый в снегу сломанный прут ограды - мужчина потерял равновесие и, непечатно ругнувшись одними губами, стал заваливаться на сторону.
Лихорадочно хватаясь за все подряд, чтобы не напороться боком на ржавые прутья, он невольно толкнул вперед коляску и выронил пистолет!
К этому моменту Гнутый был уже близко – и кресло выехало прямо ему навстречу!
Проклиная на чем свет стоит дурацкие оградки, скользкие плиты, снег, зиму и исчезнувший в сугробе пистолет - Усатый замер, вжавшись в ствол дерева.
В сущности, это было бесполезно. Гнутый наверняка его не заметил. Не мог не заметить. Однако тот то ли не обратил внимания, то ли не посчитал опасным еще одного человечишку... Но он даже и не подумал останавливаться!
Одним мощным ударом Гнутый смахнул перерезавшую ему путь коляску, так что та отлетела в сторону, а бабушка вывалилась на заснеженную дорожку. После чего продолжил неумолимо двигаться к Ксюше.
Когда Усатый осмелился выглянуть из-за ствола – Гнутый уже вплотную приблизился к девушке. Стрелять снова было нельзя! Да и валяющийся где-то глубоко в снегу пистолет еще нужно было найти!
Фигура чудовища начала выпрямляться, набыченный лоб медленно приподнимался. Ксюша стояла, все так же вытянув руки в стороны. Губы ее дрожали, но глаза решительно смотрели вперед. Она не станет избегать его взгляда!
Время как будто замерло, растянулось и эти несколько мгновений длились целую вечность.
Он наконец встал во весь рост, оказавшись на голову выше нее. Они были далеко от источника света, так что ей так и не удалось рассмотреть его внешность. Лишь показалось, что светятся там, где должны быть глаза, две крошечные – с булавочную головку! – белые точки. Возможно, это были отблески света на его зрачках. А может – просто разыгралась фантазия.
Он приблизил голову к ее лицу так близко, что ей показалось, что он собирается впиться в нее жадным поцелуем. Ксюша поневоле начала отстраняться и отворачиваться, вжимаясь затылком в ледяную сталь двери. От него дико разило гниющей плотью! Даже чистый холодный воздух не мог смягчить этого амбре. Вокруг макушки отсвечивал редкий пушок – видимо, некогда бывший волосами. Сально поблескивала кожа.
Вдруг Гнутый торжествующе взвыл, схватил Ксюшу одной лапой за горло и приподнял над землей. После чего с силой тряхнул и ударил о дверь. Насквозь проржавевший замок и петли, жалобно тренькнув, рассыпались на части – створка с шумом провалилась внутрь и полетела вниз по лестнице. Ксюша ухнула следом.
Она была нужна ему! Очень нужна!
Нужная кровь в юном прелестном теле. Нужная душа. Теперь он наконец может... может...! Может что? Гнутый раздраженно зарычал. Когда-то он помнил. Когда-то он знал! Но это было так давно...
Когда-то когда он... был кем-то другим. Не таким, как сейчас. Он охотился за ней так давно, что забыл, зачем она была ему нужна...
Лишь какие-то обрывки смутных образов еще всплывали в памяти. Огненная чаша. Локон волос, вспыхивающий в ней. Кровь в бокале. Символы на полу. Руки воздетые... нет, не к небу, но к некоей жуткой статуе. И это слово: «ритуал».
Что такое «ритуал»? Красивое слово. Сложное. Его полуразложившийся язык давно уже не мог выговорить таких слов...
И – все. Больше никаких ассоциаций.
Он искал ее так давно, так долго, что сгнил заживо, не имея возможности ни напитаться ее силой, ни умереть.
Внезапно Гнутого пронзило острое чувство потери. Он лишился чего-то важного. Очень важного. Он растерял... все. Все то, что было у него раньше. Все, что некогда он воспринимал, как должное и почти не ценил...
Глухая тоска проникла в черное сердце. И что-то подсказывало, что это навсегда.
И виновата в этом... она! Эта девчонка на полу. Пелагея!
Он снова вцепился в нее одной лапой и поднял над головой, чтобы прямиком заглянуть ей в глаза, с кровью вырвав из нее душу! После чего он порвет ее тело на мелкие клочки – неповадно будет!
Только привычка надевать капюшон поверх шапки спасла Ксюшу от того, чтобы не разбить затылок. И все же головой она приложилась неслабо. Когда девушка наконец открыла глаза - ее подташнивало, в теле поселились странная дрожь и головокружение. Перед глазами было так черно – что на секунду показалось, что она ослепла. Лишь потом, привыкнув к полной темноте, глаза стали различать очертания предметов.
Ее снова схватили за горло и подняли в воздух.
И тут она опять, уже более ясно, увидела перед собой их – две крохотные белые точки, размером не больше булавочной головки. Казалось, что они вперились в нее мертвым взглядом - и с ней стало происходить что-то странное.
Ксюша ощутила, как что-то сковывает ее, будто бы отделяя от тела! Будто бы чьи-то лапы схватили ее душу и тянут на себя!
Где-то далеко она расслышала слабые крики Ивана. Но для нее уже все было кончено. Она не пыталась сопротивляться. Напротив, повисла безвольной куклой.
Она хорошо осознавала, что ее ждет ужасный конец. Но теперь ей было все равно.
Главное – чтобы ее смерть освободила всех. Чтобы больше никто не жил в страхе!
Больше никому не придется не спать по ночам, прислушиваясь к шорохам за стеной! Она – последняя в роду. И она все закончит.
Иван сам по себе ему не нужен, он был лишь помехой. А бабушка...
Бабушкину душу он уже заполучил. Теперь, когда и ее собственную душу с мясом отдирали от тела – она вдруг поняла это совершенно отчетливо.
Пожрав ее, он исчезнет, как исчез в тот день, когда полиция никого не нашла в доме. И так как больше возвращаться ему будет не за кем - значит он исчезнет навсегда! Во всяком случае Ксюша всем сердцем надеялась на это.
Падая в черную беспросветную бездну, что открыли перед ней эти крошечные злые блики на его похожих на гигантские круглые бусины глазах - Ксюша вспоминала ту минуту, когда Иван согревал дыханием ее ладошки. Падал снег, улица казалась такой сказочно прекрасной...
Он согрел не только ее руки тогда.
Ей больше не было страшно.
Когда в подземную камеру ворвался ослепляюще яркий свет - Ксюша уже ни на что не реагировала, а увлеченный своим мрачным делом Гнутый даже не повернул головы.
Вдруг древние стены содрогнулись, сверху посыпалась штукатурка - это раздались выстрелы.
Усатый видел, как Гнутый с девчонкой ввалились в склеп, тогда он поднялся, содрал с инвалидного кресла один из фонариков, включил его и бросился искать пистолет. Он довольно быстро нашел его, поднял и наскоро проверил. В дуло набился снег, в одном месте поблескивала свежая царапина. Что ж, могло быть и хуже.
Он не сразу понял, что слышит какое-то шевеление позади. Уже и не зная, чего еще ожидать, Усатый резко развернулся - но тут же опустил оружие. Увиденное до глубины души потрясло его. На него шла бабушка!
Она слегка прихрамывала, и даже покачивалась, но тем не менее передвигалась довольно быстро. Подойдя к оторопевшему мужику, она, не говоря ни слова, вырвала у него из рук оружие и направилась ко входу в склеп. Усатый бросился за ней.
Бабушка шла, спотыкаясь. За время болезни лишенный физической нагрузки организм сильно ослабел. Ноги дрожали, ниоткуда появилась одышка. В некоторых местах ощущалась боль после падения с коляски. Но все это было в разы лучше, чем бесконечное сидение в этом проклятом кресле!
Завтра же она выкинет его на помойку!
Все эти долгие недели ей казалось, что она то ли во сне, то ли в бреду - до сознания все доходило с трудом, все было смутно и туманно, как в толще воды.
Но в ту секунду, когда Гнутый коснулся ее, отбрасывая в сторону – что-то произошло. Невольно, он освободил ее. И она вернулась!
Теперь бабушка понимала многое. В частности то, за чьей душой он на самом деле охотился.
Вот наконец и ступени вниз. Женщина спускалась, ощущая холод в позвоночнике – что, если уже слишком поздно? Что если она найдет лишь мертвое тело внучки?
Бежавший за ней с фонариком Усатый осветил внутреннюю часть склепа, и бабушка моментально вскинула пистолет.
Гнутый стоял там и держал ее внучку поднятой в воздух, как будто пытался задушить.
Забыв о боли, дрожи в пальцах и всем остальном. Не мешкая ни секунды, бабушка разрядила в Гнутого всю обойму!
Шесть пуль просто взорвали монстру голову, она лопнула, как тухлое яйцо.
Ксюша свалилась на пол. Усатый подбежал к ней, поднял на руки и понес вверх. Бабушка все еще смотрела на чудовище, которое корчилось на полу. Пуль больше не было, но она все еще не могла отвести от него полный ненависти взгляд. Хотелось продолжать и продолжать палить в него. Оставалось лишь сожалеть, что у нее нет с собой пулемета.
Усатый вынес Ксюшу из склепа и положил на снег. Она медленно приходила в себя, тяжело дыша, хватаясь руками за горло и вздрагивая всем телом.
- Ба... бабушка... – прошептала она онемевшими губами, когда увидела, как та вышла из склепа. Две женщины крепко обнялись.
Усатый осторожно вынул из бабушкиной руки пистолет и сунул его в кобуру.
В круге света появился Иван, он с трудом передвигался – судя по всему, у него было сломано несколько ребер.
- Ксюша! – дрожащим голосом выдохнул он – Я уже и не думал...
Она вскочила и, осторожно притянув его к себе, прильнула губами к его губам. Это было так неожиданно и так приятно, что на мгновение он перестал ощущать боль, а когда через несколько секунд она отстранилась, голова у него кружилась, как от целой бутылки шампанского!
Никто не видел, как в глубине склепа, в луже черной вонючей слизи зашевелился Гнутый. Большая часть головы теперь отсутствовала. На месте осталась лишь нижняя челюсть, да жалкие остатки мозга по бокам. Тем не менее он сделал какое-то странное движение, будто бы пытался потянуть носом воздух. Потом поднялся на четвереньки и пополз к большому каменному саркофагу. Приподнявшись, он мощным движением сбросил на пол тяжеленную крышку, та с шумом и грохотом рухнула вниз, расколовшись на несколько частей. Внутри лежали полуистлевшие остатки костей. Издавая бульканье и шипение, которые, будь у него цела голова, вероятно, звучали бы как жалобные стоны, Гнутый улегся внутрь, прижимая к себе мертвые кости.
Душа Пелагеи, с которой он был связан - давно покинула этот мир. И теперь ему никогда не найти покоя. Так же, как и никогда не покинуть этого места, где лежали ее кости.
- А где же этот усатый мужик? – вдруг спросила бабушка.
Его действительно нигде не было.
- Вот черт! А я так хотел поблагодарить его – он ведь уже не в первый раз нам помогает! – заявил Иван.
- Как это? – удивилась Ксюша.
- Да! Это тот самый мужик, что дал мне фонарик на дороге!
На следующее утро специально нанятая бригада рабочих перенесла в склеп алтарь, а затем врезала три новых двери вместо одной старой и установила добрый десяток навесных замков.
Выйдя из больницы, Иван сидел дома.
Навестивший больного Паша скептически выслушал озвученную приятелем историю, полагая, что тот слегка присочинил.
А потом Паша вдруг признался, что всегда подозревал, что Иван неравнодушен к Ксюше.
Пашка только криво ухмыльнулся:
- Я тебя знаю, как облупленного. Это я со всеми девчонками подряд мутить готов, а ты всегда во всех компаниях сидел бука-букой. И вдруг – нате вам! Как только у меня появилась Ксюха – ты буквально к каждой начал подкатывать. Я же не дурак! Сразу смекнул, что к чему. А уж потом, когда Любава мне рассказала, что у тебя, оказывается, есть некая тайная дама сердца...
- Что ж, похоже, конспиролог из меня никакой, - констатировал Иван.
- Да уж! В MI6 не возьмут! – усмехнулся Пашка.
Чтобы скрыть смущение, Иван принялся ерошить волосы.
- Ну, ОК. Как видишь, я старался, - потом он нахмурился, - Так ты что, из-за этого Любаву в постель уложил?
- Ну, не только из-за этого. Она и впрямь классная штучка! Но и из-за этого тоже! Не, ну а че, тебе одному что ли мою бабу шпилить?
- Ты прекрасно знаешь, что ничего не было! Я ведь не такая подлая скотина, как ты!
- Или потому, что на тот момент я еще не принес тебе лекарства? – заржал приятель.
- Паш, еще одно слово и я!..
- Все-все! – в миролюбивом жесте выставил вперед руки дружбан, - Так ты что, правда проводил с ней все эти ночи и... ничего? – Пашка откинулся на спинку кресла и заржал, - Ты всегда был тормоз!
- Ну да! Надо было завалить ее прямо на кухонном столе, чтобы она не посмела отказать из благодарности и страха одиночества? Классная перспектива! Уверен, ты бы так и поступил. Но у меня другие планы. Не хочу, чтобы она презирала меня всю оставшуюся жизнь!
На лице Пашки изобразилось недоумение:
- За то! Нельзя пользоваться тем, что девушка оказалась... Ай, да что я тебе объясняю! – Иван раздраженно махнул рукой, - Забудь!
- Ну прости, я ж не знал, что все так серьезно! Но, если понадобятся еще лекарства, всегда можешь на меня рассчи...
Иван схватил с дивана подушку и запулил ею в приятеля.
Громко гогоча, Пашка бросился бежать.
- Мам! Все нормально? – спросил Иван.
Женщина выглядела немного испуганной. Еще бы, ей предстояло первое в жизни погружение с аквалангом.
- Все будет в порядке! – ответила за нее Ксюшина бабушка, - Я за ней пригляжу!
Когда через некоторое время они вынырнули, на мамином лице сияла счастливая улыбка:
- Это... это потрясающе! – говорила она, - Там такие рыбки! И кораллы! Все такое красивое!
- Это что! - произнесла Ксюшина бабушка, - Вот повеселимся в аэротрубе и - увидишь - тебе захочется прыгнуть с парашютом!..
Мама истерически захихикала. На лице ее был написан подлинный ужас:
- Ну нет, для меня это слишком! Я ужасно боюсь высоты!
- Тогда на второй заход? – спросила бабушка.
- Давай! – радостно ответила мама.
Иван с Ксюшей плескались в воде неподалеку:
- Надо же, как они спелись, ни дать, ни взять - две подружки! – констатировал Иван.
- Ничего удивительного! – гордо сказала Ксюша, - С моей бабулей не соскучишься!
- Да, - подтвердил Иван, - У тебя классная бабуля!
Ксюша улыбнулась еще шире.
- Никогда не прощу себе... - продолжил Иван, - если она не станет и моей бабулей тоже! Как думаешь, она согласится?
Ксюша залилась краской и счастливо засмеялась, уткнувшись носом ему в плечо.
За столом, покрытым винтажной скатертью, сидела пожилая женщина. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Усатый. Он принес ей последний отчет.
Быстро проглядев его, женщина хмыкнула и с улыбкой отбросила папку:
- Значит, у них все хорошо! Что ж! Я рада!
Она поднялась, подошла к окну и добавила с горькой усмешкой:
- С ума сойти! Они за несколько дней решили проблему, над которой я билась всю жизнь!
- Они... неплохие люди. А ваша сестра – вообще что-то! Я мог бы помочь вам устроить встречу... – начал было частный детектив.
Но женщина тут же категорично его оборвала:
- Нет! После того, что сделала - я никогда не смогу спокойно смотреть им в глаза. И не хочу, чтобы они на меня смотрели. Нет-нет! – она печально вздохнула, - Пора мне купить небольшую виллу на берегу моря и отправиться на покой. После моей настоящей смерти я оставлю им хорошее наследство. Нормальное, а не квартиру с проклятьем. И тогда, надеюсь, они меня простят!
