“Меня заебало, что ты так меня подставляешь”
— Ирина, вы не должны стыдиться. Раз уж пришли, мы поможем вам и вашей матери, — попыталась утешить Иру Женя. Блондинистые жиденькие волосы и детское личико делали главу благотворительного клуба похожей на школьницу. На этом этапе Женя с её наивностью и желанием пересвитать всех нищих и застряла ментально. — Синдром Плюшкина не легко победить, но мы и не с таким справлялись. Да, ребят?
Кирилл и Ася покосились на Женю. Из троицы клоунов, эти двое не горели желанием переходить порог квартиры, а тем более разгребать завалы хлама. И Ира их прекрасно понимала.
— Может мы потихоньку начнем, а вы пока успокоитесь? — голос Жени стал ещё более слащавым.
— Да. Мне, наверное, нужно немного времени, чтобы собраться, — ответила Ира и попробовала улыбнуться. Даже у человека с параличом это вышло бы получше. К удаче Иры, неловкий разговор прервал звонок уже её настоящей матери.
— Алё, добрый вечер… Анна Андреевна! — обратилась Ира к маме по выдуманному имени, забитому в контактах. — Что вы хотите узнать? Простите, вас плохо слышно!
— Ты как с матерью разговариваешь?!
Спешно Ира побежала вниз по лестницам. Предстоящий разговор был точно не для ушей её новых “товарищей”. Мать Иры в очередной раз стала допытываться, чем доча занимается в Москве, когда приедет, когда возьмется за голову. Хвасталась, что на прошлой неделе подруга отдала коробку одежды для грудничков, и, что пора бы и ей заделаться в бабушки. Набор она уже весь собрала: коляска, она осталась ещё от Иры, да, колесо на скотче, но все же, распашонки, почти без пятен, какой-то дурачок их на помойку вытащил, ой, самое важное соски!…
На десятой минуте Иру замутило. Не хватало ей б/ушных сосок в этот и без того расчудесный день. Сбросив вызов, Ира почувствовала себя ещё хуже. Лучше бы и не отвечала. Один был только плюс: она выбралась из той дыры. Хотя на улице было по-мартовски погано и сыро, воняло бензином и подтаявшим собачьим дерьмом, там было всяко лучше подъезда.
Знакомая ауди въехала во двор и остановилась недалеко от Иры. Мужчина опустил стекла машины, не торопясь погружать ботинки в весеннюю слякоть.
— Ир, зажигалочка не найдётся?
— Нет. А если бы и была — не дала бы.
— Ничего ты мне не даёшь, — его взгляд скользнул по джинсам Иры.
Показательно она застегнула пальто на нижние пуговицы. Пальцы дрожали от гнева. Ира смотрела на заросшую рожу Димасика и представляла, как за шиворот вытаскивает его из тачки, чтобы затолкать в злосчастную хату.
“Бизнес” Димас строил на отжатии квартир у всякого сброда для дальнейшей перепродажи. Противный тип во всех смыслах. Но все упиралось в бабки, а их у него была чертова пропасть.
— Дим, ты говорил там “чутка не прибрано”! А в квартире свалка! Самая настоящая!
— “Ириш”. Какая к черту “Ириша”! Я привела клоунов, пусть они тебя и развлекают! На этом умываю руки, — сказала Ира и бодро пошла прочь от машины.
В Диминой схеме Ира была “оптимизатором финансов”: приманивала слезливыми историям всяких доброжелателей, не платя за уборку или ремонт. Богатые богаты, лишь потому что трясутся за каждую копейку. Но на себе Ира никогда не позволяла экономить.
— Кто тебе, идиотке конченой, платить будет? Хочешь, чтобы с квартиры нахуй поперли? К мамочке, вернешься? Снова обноски будешь носить? — заорал Дима вслед Ире. Когда реакции не последовало, он выскочил пробкой из авто.
— Что тебя, блядь не устраивает?
— Ты оглох совсем? Я не буду это дерьмо разгребать!
— Да, кто тебя просит в нём копаться! Пусть твои благотворители квартиру вылижут, а потом уже пиздуй на все четыре стороны.
— Тогда плати, блин. А я присмотрю за клоунами.
Дима закряхтел, как скупой старик, но все же полез в бардачок машины.
— Ир, только не будь ебучей сукой. Мы тут типа занимаемся “благотворительностью”, а ты рожу мученицы корчишь и смотришь на всех, как на дерьмище.
— Я так только на тебя смотрю, — конверт идеально вписался во внутренний карман пальто. — Надеюсь ты мне больше сюрпризов не подкинул? Бабка же не заявится?
— Да, сдохла она, говорю. В могиле гниёт.
— Про деда ты то же самое затирал. А потом старый пердун вернулся с того света вместе с участковым.
— Я тебе отстегнул лишнюю сотню. Если она все же воскреснет, прикончи её что ли..
Находиться внутри этой квартиры — настоящий бэдтрип, только без кислоты. Хотя её метраж был от силы сорок квадратов, она казалась сплошным лабиринтом. Одна комната перетекала в другую, а другая заканчивалась предыдущей. Дышать тоже было невозможно — Иру словно с головой окунули в таз с маслом.
Видя фотографии покойной хозяйки с сыновьями, Ира скидывала их в пакеты. Её нервировали счастливые лица на черно-белых снимках. Не семейная идиллия, а жуть полнейшая.
Старший сын, вроде бы, помер ещё в девяностые, а его брат повис на шее матери. Судя по количеству пузырей, пил он беспробудно Тетка, вроде бы, окончательно двинулась крышей, когда её сын алкоголик в конечном счете отбросил копыта. Видимо пустоту от смерти детей она решила заполнить барахлом. Правда, со временем у больных Синдромом Плюшкина в жилищах становятся настолько много ненужных вещей, что те уже начинают вымещать человека. Вот и бабку тоже… вытеснило.
Ира пнула носком кроссовка кипу из газет и рекламных брошюр. Из-за сырости макулатура слиплась в один блок из красок и целлюлозы. Вонь плесени чувствовалась даже через респиратор. Иру мутило. В полумрачных помещениях, промозглых и пропитанных гнилью, она чувствовала себя как в кошмаре. Каждый шорох, каждый хруст стекла давил на разум. Все эти “декорации” подпитывали в её голове мрачные мысли.
Ирина мать тоже страдала накопительством. Вот вроде бы дочь уже лет десять нормально зарабатывает, уже не нужно трястись над каждой копейкой. Бесполезно. Мать все продолжала баулами тащить к себе всякое старье. Собрала ли она столько же хлама? Ира не знала…
Схватившись за лоб и процедив сквозь зубы: “Что в голове помойка, что в этой квартире”, Ира вернулась к своей прямой обязанности: следить за “благотворителями”.
Клоунов даже было жалко. Бывают же индивидуумы, для которых благотворительность — хобби. Очень своеобразное хобби. Коричневая жижа из объедков, фекалий клопов и целлофановой шелухи устилала паркет жирным слоем. Верхний слой древесины размок от этой жижи настолько, что соскребался вместе с ней. А Кирилл безо всякого нытья вычищал это.
К Жене Ира не заглянула на “огонёк”. Та убиралась в туалете. Смогла ли Ира выдержать вид горы памперсов полных кала и мочи? Для неё это было уже слишком. Поэтому Ира предпочла зависнуть на кухне. Там было ещё прилично. Посеревшие, но ещё “живые” занавески. Плитка, которая хотя бы проглядывалась. Более-менее чистый стул…
"Было бы проще это все сжечь. Просто сжечь".
Под окно подогнали мусорный бункер. Он уже наполовину наполнился всяким хламом. Туда Ася прямо из окна швыряла черные пакеты, под завязку набитые гнильем. Без всяких колебаний.. До Иры слишком поздно дошло: “Прямо на газон поставили, уроды. Если придавили растение какой-нибудь старухи, будут проблемы.”
— Будете обедать? — вдруг спросила Ася, доставая из рюкзака завернутый в несколько пакетов бутерброд.
— В этом месте как-то не хочется…
— А я могу угостить, — Ася откусила кусок от бутера. Посреди загаженных жиром стен, недалеко от раковины, где уже завелись новые формы жизни.
Казалось, на поверхности потолка расплывалась масляная пленка, а стены обратились в пластилин. Иру только сильнее начало подташнивать, а желание расчесать до крови шею все усиливалось.
— Может ты съешь это на улице?
— У меня желудок крепкий, да и нет ничего, с чем бы не справились антибактериальные салфетки… Боже мой…
Хлеб в руках Аси покрылся серыми волосками плесени. В ужасе девушка швырнула его на пол. За каких-то несколько секунд бутерброд превратился в серый комок. Личинки копошились в нем, поедая розоватую массу колбасы.
Зло обдало тело Иры ледяным дыханием. Вся её кожа заалела, покрывшись пятнами крапивницы. Ася вылупила на Иру глаза.
Сгустки черного нечто, как маленькие тараканы, стали вылезать из стен, из-под проржавевших консерв, полуразложившихся овощей, сливаясь в кольцо над их головами. Затем оно замерло. И резко опустилось.
Ира бросилась на пол, и круг из тьмы схлопнулся прямо над её макушкой. Хруст костей и секундный вопль, оборвался тишиной. Туловище Аси исчезло без следа, пока нижняя половина девушки так и осталась стоять. Пустота поглотила бедняжку. Качнувшись ноги, покойницы подогнулись, и внутренности расплескались по полу. Респиратор в одно мгновение стал бесполезным.
Желудок Иры свело, и кислота подкатила к горлу. Казалось даже его содержимое сгнило и рвалось наружу. Она сдернула маску и согнулась пополам. Лоб покрылся испариной, а мир сжался до небольшой точки, где желтоватая слизь стекала по человеческом мясу. Сладкий вкус тухлятины забил носоглотку.
“Какого хрена это было?!”
Из останков Аси лились реки крови. Совершенно неестественно. Черные твари плескались в ней, будто в бассейне. Выныривая тьма обретала форму. Она формировалась в эмбрионы, покрытые белесой слизью. Те заползали на стены. Пищали голосом новорожденных крысят. Их визги сливались в один непрекращающийся гул.
“Бежать!” — желание выжить заставило Иру подняться. Крапивница покрыла большую часть её тела, причиняя невыносимый зуд. Но в эту секунду каждая клеточка Иры сконцентрировалась на побеге.
Она рванула в сторону прихожей, где на полу у самой двери сидела Женя, сжимая руку Кирилла.
Кирилл был совершенно голым. Одежда растрескалась от новых габаритов владельца: его живот раздуло, как если бы у него была водянка или он был беременным… Телом он полностью закрывал путь к отступлению. Инстинктивно Ира попятилась назад. Ноги подкосились, едва не уронив её в растекающееся кровавое озеро.
— Помоги мне! Не вытягивается! — взмолилась Женя. С ног до головы она была покрыта фекалиями. На неё словно вылили все содержимое канализации. Ира даже думать не хотела, что произошло у толчка.
— Тихо… Дай я, — в районе солнечного сплетения Кирилла Ира заметила белый шип. Вместе они потянули за него. С хлюпаньем из плоти показался позвоночник рыбы, покрытый содержимым брюха Кирилла. За кости цеплялось что-то похожее на нитки, очень тонкие нитки. Волосы. Они все тянулись и тянулись, цепляя за собой кусочки плоти, обрезков овощей, чаинок… На руки Иры будто бы стошнило канализацию.
Последнее, что вышло из живота парня — маленькая фигурка бегемотика из Киндер Сюрприза. Он затерялся среди волос, но его очертания все равно угадывались. Ира отшвырнула её куда подальше. Теперь под грудной клеткой Кирилла зияла дыра, из которой показался палец. Он состоял из нескольких фаланг, от чего походил на надломанную в нескольких местах ветвь ивы.
Тела и кожа Кирилла рвались, выпуская на волю старческое тело. Это была та самая женщина с фотографий. Руки старухи были непропорционально большими. Желтыми слоящимися ногтями она хватала эмбрионы, подползавшие к ней с радостным визгом.
— Ничего, родненький, ты стерпишь... И родишь их. Родишь их всех. А девочки тебе помогут, — приговаривала она, фаршируя тело Кирилла, как праздничную утку. Из рта парня уже полилась кровавая пена.
Затем показались “ножки” старухи. В их роли выступала верхняя часть тела Аси. Её руки с трудом удерживали крупное туловище, и старуха кренилась то влево, то вправо. Хотя ещё несколько минут назад девушка была жива, её плоть начала ускоренно гнить: сквозь разложившееся мясо белела грудная клетка.
— Сука! Сука! — в легких Иры не было воздуха, чтобы сказать ещё что-то. Надо было что-то придумать. Она заставила дрожащие руки залезть в карманы пальто: лишь ключи и зажигалка.
Предсмертный хрип Кирилла заставил Иру содрогнуться. Время вышло.
— Ой, закончился! — воскликнула ведьма, печально опустив длиннющие когти. — Ну, ничего-ничего…
Скрюченные пальцы уже потянулись к Жене, как Ира оттолкнула её. Одним прыжком Ира сбила с “ног” старуху. До крови сжав ключ, она всадила его в серый лоб. Острый конец с пустым звуком проткнул черепную коробку. Из раны брызнула кровь, а беззубая челюсть отвисла.
— Сожри и подавись, нечисть…
Из внутреннего кармана пальто Ира достала конверт с деньгами Димы.
Большой палец с трудом нащупал кремень зажигалки. Чирк — и огонь охватил деньги. Ира запихнула горящие банкноты прямо в пасть чудовищу. Раздался нечеловеческий визг такой силы, что Иру впечатало в стену. Старуху мгновенно поглотило пламя. Теперь она не напоминала ничем человека. Она полностью состояла из целлофана, досок, пожелтевших газет. Даже её тело теперь венчала непропорционально маленькая голова пупса.
— Все правильно сделала! Валим отсюда, дура! — заорала в ответ Ира и потащила последнюю выжившую обратно на кухню. Окно все ещё было распахнуто. Без всяких раздумий Ира залезла на подоконник.
— Тогда умирай! — заорала Ира и сиганула вниз из окна.
— Какого хуя, Ира? Какого хуя?! — было первым, что услышала Ира, увидев над головой мартовское пасмурное небо. А затем и недовольную рожу Димы за горой целлофановых пакетов.
— Дима, ты то что тут забыл… — удивилась Ира. Из её груди вырвался полусмешок-полухрип.
— Старухи настучали на твоих клоунов. Кто, блядь, мусор швыряет из окна? На их грядки! Думал, вы уже обнаглели в край. Но этого я не ожидал!
Он указал на языки пламени, рвавшиеся из окон семьдесят пятой квартиры.
С самого начала надо было её сжечь.
— Я прикончила бабку, как ты и хотел, — пожала плечами Ира и вылезла из мусорного бункера. С печалью посмотрев на распластавшееся на газоне тело Жени, она почесала крапивницу на шее и пошла, слегка пошатываясь.
—Что? Какая бабка? Ты куда собралась?
На лице Иры сияла широкая улыбка. Будто бы в космосе побывала.
— К маме. Хочу нахрен все выкинуть.
