Конные половцы с ленцой приближались к девушке, которая сидела на берегу реки у домика на сваях и толкла в ступе пестиком пшеницу. Один стал разматывать аркан, но остальные только заулыбались, поскольку явно баба пешком от конных и так никуда далеко не сбежит.
— Эй, рюсски дефк! — окликнул ее вожак, коверкая слова. — Чего такая дерзкая и так на нас смотришь плеха?
— Ой, дядечки, да я вас только заметила, — отвечала красна девица, продолжая толочь в ступе пшеницу.
Потом она резко втянула воздух и громко чихнула «Апчхи!»
— Что?! Кто «хачи?!» Ми хачи?! — вскинулся вожак. — Ты нас оскорблять! Идти сюды (тут он показал седло позади себя), падай тут и смирно веди себя. Мы тебя насилявять, а затем продавать на рынке рабов в Каффе. Там тибя вазьмет ромейский богач, будет парча и сладости каждый день. И бить мала-мала станит!
— Благодарю, почтенный, но у меня другие планы на сегодняшний день, — холодно ответила девушка. Вожак хлестнул коня, приблизился к дерзкой бабе, чтобы схватить ее. Но та внезапно резко встала и мощным лоу-киком голенью в плечо коня повергла того наземь вместе с ошеломленным всадником. Едва вожак привстал, силясь выбрать ногу, придавленную конем, как второй удар голени вышиб ему мозги. В стороны брызнули куски розовой плоти вперемежку с обрывками бармицы и осколками кованого шлема.
— Яга, владеющая стилем Костяная Нога! — узнали девушку, завизжав от страха, половцы. — Стрелою ее бей каленою!
И все разом натянули тугие луки. Но стрелы, прочертив четкие линии в воздухе, брызнули прочь от мощного пердежа, что встречной волной попросту лишил их смертоносной скорости. Рядом с Ягой оказался здоровенный добрый молодец в доброй броне богатыря с ближней заставы княжеской. Был он на мощном коне, что в самый ответственный момент повернулся задом да и произвел сей мощнейший пук в сторону врага.
— А кто тут людей русских обижает? Что за морды поганые? — гневно спросил богатырь, приглядываясь. — За раны брату да отцу бью мечом каленым да по шелому! За дедовские обиды кулаком пудовым да по черепу. Ну а за баб нашенских — в лепешку, как блошку!
— У него же оружия нету, братцы! — взвигнул один из половецких набежчиков, да вскинул сабельку вострую, да погнал коня резвого на русского богатыря. Опомнилось и остальное воинство, обнажив клинки и ринувшись на одинокого защитника Костяной Ноги. А богатырь навстречу им рванул и едва сблизился, выпрыгнул с седла и, крутнувшись, вмазал своим ядреным задом по роже ближайшего половца. Тот от удара отлетел на других налетчиков. А русич вновь в воздух взвился и со всего маху впечатал своим задом голову в плечи другому ворогу, так, что сплюснулась голова вместе с шеломом, да и конь под ним, взвизгнув, подломился и упал замертво. И пары мгновений не прошло, как лежали на лужайке у бережка все половцы убитые страшным способом, расплюснутые в отвратительные мясные лепешки.
— Спасибо тебе, добрый молодец, что заступился за честь мою, — поклонилась ему в пояс Яга, Костяная Нога. — Как же звать-величать тебя? Не иначе с князем нашим у самого его стола сидишь, золотой ложкой ешь, гридницу его соболиной шубой метешь?
— А и не за что, девонька, благодарить меня. Долг наш богатырский такой, простых людей в обиду не давать и беречь землю русскую от поганых ворогов, — отвечал богатырь. — А зовусь я... кхех...
Тут добрый молодец поднатужился, вытаскивая из своего зада сплющенный шелом убитого половца, что застрял меж полужопий в разгар схватки. Полетела прочь по камешкам со звоном мятая железка — А зовут меня Алешой Поповичем. А потому мы Поповичи, что владеем древним боевым искусством пращуров наших славянских — попобоксом его кличут.
Обошел он женщину вокруг, а Яга то всем видам лепна: ланиты румяные, брови, что соболи, груди, как дыньки, да как тыковки ее задница. А глазами то зелеными так и жжет ретивое добру молодцу.
— Видел я, как ты бьешь, красна девица. Обучила бы и меня стилю редкому, стилю редкому, стилю страшному — Костяною Ногою кличется. Красота была б твоей милости, дам тебе тогда я что попросится. Буде гривны то или резаны.
— Ой ты молвишь не мудро, Алешенька. Кто же речи такие ведет на дороженьке? Ты пройди сперва в мою хатоньку, да помойся иди в моей банечьке, а затем мы за чаркой хмельною, о делах наших скорбных скалякаем.
Увидел Алеша Попович, что рядом и впрямь, баня стоит уже топится. И пошел туда, на ходу скидывая одежку.
— Ты ступай туда, добрый молодец. Ну и я подойду скоренько. Принесу попариться венички, — крикнула ему в спину Яга. Потом тихо добавила, вожделенно пожирая глазами могучее тело богатырское. — Да сама же попарюсь на парочку...
