Никогда не забуду свой первый вызов:
Женщина сорок лет, замужем — обрыв.
Именно тот звуковой сигнал и белое-синий проблескивающий маячок нашей «Скорой помощи» снился мне потом целую неделю, хотя подобные случаи случались практически каждую вторую смену.
— Ну что, уже напустил в штаны?! — смеялся по-доброму наш бригадир, чувствуя, как я не могу успокоиться и вдвое яростнее обновляю ленту новостей, что не поспевала за моим пальцем.
Сам-то он был человек давно на всё насмотревшийся — холодный как сталь и расчётливый как машина:
— Ничего, я после первых вызовов бриться не мог — вот как руки дрожали. А сейчас... — вытянул он перед собой веер из пальцев левой руки. Пальцами правой он держал смартфон и спокойно листал ленту, — хоть на операцию на открытом сердце отправляй.
— А бывает такое, что люди возвращаются после долгого обрыва? — спросил я, не отрывая взгляда от яркого прямоугольника экрана.
Этот вопрос волновал студентов всех курсов и был, наверно, самым таинственным. Но преподаватели всегда отмалчивались или меняли тему, называя такие расспросы непрофессиональными.
— Бывает, конечно, бывает, не часто, но всё-таки есть случаи. Одно могу сказать точно: никто не возвращается прежним. Говорят, что после такого люди даже начинают смотреть на лица других.
— Что? Вот прям глазами смотрят? Не через камеру?
— Как у нас раньше говорили: «зуб даю», — сипло засмеялся старший техник, а потом затерялся на десять минут в каком-то видеоролике. Из его смартфона раздавалось мяуканье и выстрелы. Он то и дело звучно выдыхал носом, давясь то ли от смеха, то ли от возмущения.
Остальная бригада была занята своими собственными делами и не горела желанием поддерживать разговор. Наш анестезиолог переписывался со своей женой, что сидела рядом с ним и являлась рядовым менеджером нашего провайдера, а на заднем сиденье реаниматолог вёл прямую трансляцию, рассказывая в своём блоге о сегодняшнем выезде.
Скажу честно, я был горд, что попал именно в эту команду. Здесь работали лучшие из лучших, кого могла позволить себе ГСИП (Городская Скорая Интернет-Помощь).
Но даже эти тёртые калачи со всем их опытом и скоростью работы не могут бороться с судьбой.
Автопилот у нас был новый, а вот «газелька», кажется, видела ещё времена доллара по тридцать пять рублей. Из-за проблем с холостым ходом мы постоянно глохли на светофорах, создавая тем самым небольшие пробки и, в конечном итоге, опоздали всего на несколько минут. К сожалению, этого вполне хватило, чтобы женщина навсегда потеряла связь с миром.
Анестезия в виде матрицы социальных сетей поступила слишком поздно, тело уже отторгало виртуальное общение. Вероника попыталась сделать искусственное подключение к её персональному модему, но сеть не определялась даже после трёх перезагрузок.
― Она не видит wi-fi, что-то блокирует, пробуйте напрямую, ― раздавал указания бригадир, постоянно обновляя страницу Facebook, где значилось, что пациентка была в сети десять минут назад, ― давай девочка, ну же, зайди в онлайн, ― еле слышно нашёптывал он.
— Кирилл, передай мне провод, ― годы профессии выветрили из голоса менеджера все эмоции. Он звучал жёстко и был холоден как мои пальцы, от которых отлила вся кровь, когда я схватился за кабель.
― Чего ты тупишь, втыкай уже, ― она посмотрела на меня так, что я снова почувствовал себя желторотым первокурсником. И это несмотря на то, что мы общались по видеосвязи через государственный мессенджер, где качество приёма было просто отвратительным
От волнения я трижды пытался попасть адаптером в гнездо USB, переворачивая его туда-сюда, и лишь в четвёртый раз всё подошло.
Вероника подключила свой конец кабеля, и на модеме замигала зелёная лампочка.
― Если через минуту не перестанет мигать, значит, всё.
― Что — всё?! ― встревоженно кричал муж из кухни, а сам в это время читал отзывы о нашей работе и писал комментарий в какую-то группу «городских происшествий».
― Отключение от провайдера и полная разинтернетизация, ― сочувственно произнёс реаниматолог. В бригаде он был тем, кто сообщает плохие новости. Остальные не решались.
― Я сделаю вид, что не слышал этого! ― отозвался муж, ― умоляю, сделайте всё, что можете, но не дайте ей отключиться!
― Не дадим! ― слукавил бригадир и стал обновлять страницу Facebook в два раза быстрей.
― А что, собственно, происходит? Вы кто? ― послышался голос женщины очнувшейся от искусственной комы.
― Она обращается напрямую, ― я не верил собственным словам, которые посылал в общий чат.
― Мы слышим, умник, ― огрызнулась Вероника, прислав мне несколько гневных смайлов.
― Мы из «Скорой помощи», ― произнёс я вслух.
― Тихо! Не разговаривай с ней! ― написал мне в личные сообщения бригадир.
― Из «Скорой помощи»? А что, кому-то плохо? ― тревожным голосом спросила она.
― ОНА ЧТО, НИЧЕГО НЕ ПОМНИТ? ― вклинился в разговор муж, которого добавила в чат наш менеджер. Каждое своё слово он писал CAPSLOOKом.
― Когда человек только выходит из сети, он ещё не осознаёт, сколько времени прошло и что изменилось вокруг. Ей кажется, будто она зашла в интернет пять минут назад, ― начал объяснять мужу реаниматолог суть обрыва. ― Но на самом деле, ― он сверился с календарём, ― на самом деле прошло двадцать лет. Мне очень жаль, мы сделали, что смогли.
― Жень, ты чего в экран уткнулся, как будто там мёдом намазано? ― она уже разговаривала с мужем, находясь на кухне.
Он не отвечал, только засыпал общий чат целыми абзацами плачущих и злобных смайлов.
― Я напишу на вас в прокуратуру!!! Какие двадцать лет? Вы все сумасшедшие! Я вас засужу, вы ехали на вызов больше десяти минут!
― Это машина, не мы виноваты! ― оправдывался я, но тут же получил бан, и был вышвырнут из чата.
― Ты что, дурак совсем? Он сейчас всё заскринит и отправит в кучу групп, нас потом затравят за это, а, может, и вовсе уволят! ― слал мне голосовые сообщения анестезиолог.
― Жень, что вообще происходит? Кто эти люди? Почему ты не на работе? Где Лена? Почему весь дом в каких-то проводах?
― Уходим, ― скомандовал бригадир и все мы, не отрывая глаз от наших экранов, столпились в коридоре.
― Объясните мне, что происходит? Она же нормальная, живая, всё понимает, почему мы не можем просто переподключить её к другому провайдеру? ― не унимался я, параллельно лайкая посты своих новых друзей, что пролайкали меня пять минут назад.
― Потому, что она не захочет этого. Чем больше вопросов она задаёт, тем дальше становится от сети.
― Но вы же говорили, что люди возвращаются?
― Она не вернётся.
― Почему?
― Она спросила про дочь. Я проверил её страничку. Последнее посещение было пять лет назад.
― Что это значит?
― Значит, что её дочери нет в живых уже пять лет. А она этого даже не заметила.
― Вдруг у неё тоже был обрыв.
― Я уже проверил по нашей базе. Обрыва не было. Нам нужно уходить, пока она не узнала.
― А что с ней теперь будет?
― Шок, а потом, скорее всего, смерть. Лучше не думай об этом, мы сделали, что смогли. Пойдём, у нас ещё один вызов.
Мы вышли на улицу. Холодный ночной воздух принёс с собой запах дождя. Я сделал вдох и почувствовал, как тревожные мысли медленно отпускают мою взопревшую голову. Пара смешных мемов и видео вернули моему духу прежнее боевое расположение.
― С боевым крещением, ― прислал мне сообщение бригадир. В ответ я отправил грустную жёлтую морду, а затем сразу ― весёлую. Мы сели в салон и двинули на новый вызов. Позади что-то глухо шлёпнулось об асфальт.
Александр Райн
Другие работы в социальных сетях:
https://vk.com/alexrasskaz
https://www.facebook.com/AlexandrRasskazhttps://zen.yandex.r...
