Серия «И это всё о нём»

Дьявольская юриспруденция

— Как думаешь, можно ли просить о помощи дьявола? — спросил как-то властелин тридесятого кота Баюна.

Тот, понимая, что спрашивают его, примерно так же ожидая ответа, как ожидал его Гамлет, в одиночестве бродивший по сцене и восклицавший неестественным голосом: «Быть  или не быть?», хотел было смолчать.

Но не смог. Вообще (замечу в скобках) все песнопевцы отличаются этим неприятным свойствам — не умеют молчать, когда надо. В общем, не смог и, пожав плечами, рубанул правду-матку:

— Я так думаю, вашество, что можно. Но только если сам перед этим оказал хм... дьяволу вспомоществование.

Кощей поднял бровь.

— То ись в таком аспекте, — поторопился добавить кот. — Я ведь, вашество, если о чем кого и прошу, то только в ответ на заслуги. То ись небескорыстно.

— Да, — задумчиво протянул бессмертный старик, — с дьяволом без корысти нельзя.

«Опять всё не так понял», — огорчился лукоморский сказитель и хотел было продолжить объяснения, но тут Кощей закончил свою мысль совершенно неожиданным образом:

— Послать тебя, что ли, на краткий курс сказочного права? А то вдруг как тебе доведется договор с кем подписывать... Опозоришь ведь меня, на весь ад опозоришь!

Кот есть кот

— Зато у меня жизнь на свежем воздухе. Море рядом. Зелень опять же. — сказал как-то кот Баюн ни с того ни с сего.

Русалки, впрочем, не удивились. Хотя они и были глупыми существами, но были все-таки глупыми существами женского пола, то есть обладали определенным чутьем. И по каким-то тончайшим признакам уловили полезное знание о волшебном коте, которое и позволяло им все эти долгие столетия уживаться с лукоморским сказителем, несмотря на его непростой нрав.

Вот и сейчас, хлопая голубенькими глазками, они изображали сущих дур, а сами понимали, что песня из младшей Эдды, восхвалявшая щедрого конунга, раздававшего ожерелья и запястья направо и налево, которую Баюн пел последние полчаса, задела самые чувствительные его струны. (Кот втайне считал, что талант его недооценен, и потому с жадностью хватался за каждый знак внимания со стороны Кощея. А эти знаки, как правило, имели вполне материальное воплощение).

Поэтому русалки обеспокоились последней репликой кота и принялись думать, как бы его утешить. Думать морские девы не умели, и кончилось все тем, что, скользя между ветвей, покрытых медной осенней листвой, они подкрались к Баюну и начали гладить его обширную спину своими мягкими тёплыми ручками. Великий сказитель сначала фыркал и недовольно поводил плечами, потом разнюнился, замурчал и даже стал подставлять для почесывания щёки, лоб и самые чувствительные места за ушами.

«В конце концов, — думал, мурлыча, кот, — действительно, жизнь на свежем воздухе, море рядом, зелень вокруг, женское участие, тройное жалование на рождество и день тезоименитства, особые подарки ко дню рождения, пироги и паштеты с праздничного стола...» — постепенно сладкие мысли и поглаживания русалок унесли Баюна в страну добрых сновидений, а что ему снилось, боюсь, я не сумею вам рассказать.

Кот и учёный

Кот Баюн так долго ныл и жаловался Кощею на невыносимые условия труда (сырость, ветер с моря, сущеглупые русалки, издевательства со стороны бабы-яги, дурацкие шутки тридцати трех богатырей, песок, стирающий лапы и засоряющий шкуру и прочее), что тот сдался.

Но сдался не так, как сдался бы любой другой, не столь выдающийся, правитель: жалованье повышать не стал, а пригласил именитого учёного изучить, описать и порекомендовать.

Учёный пришел сам, привел с собой двух лаборантов, прикатил на тележке кофр с приборами, обвешал кота датчиками, которые мигали и щелкали. Лаборанты записывали показания приборов, а учёный следил за жизнью Баюна, так сказать, в естественных условиях.

Конечно, кот нервничал. Конечно, от волнения без причины повышал голос и пел скорее тенором, чем привычным ему баритоном. Сказки выбирал с осторожностью, без сексуального подтекста, насилия и без, не дай боже, мизогинии какой. Из-за этого, естественно, к третьему дню наблюдений все сказки кончились, и кот пошёл по кругу (ну, то есть не только по цепи ходил по кругу, а и истории стал повторять).

Через неделю наблюдений учёный ушёл писать докладную записку. А через месяц явился к Кощею с ноутбуком и проектором, которым на чисто белой печке (другого экрана в палатах не нашлось) вывел презентацию с цифрами, графиками и гистограммами.

Кощей кивал, изредка хвалил, иногда хмурил бровь (учёный, хоть и с Оксфордским дипломом, ничего не понимал и на бровь не реагировал), под конец поблагодарил, пожал руку и уже совсем было выпроводил гостя со двора, как тот вдруг нагло (потому что спрашивать властелина тридесятого о чём-то само по себе наглость) спросил:

— Я вот только одного не понимаю, почему в него встроен такой странный алгоритм?

— Какой? — любезно осведомился бессмертный старик.

— Ну, почему, когда он идет направо — всегда поёт песни, а когда налево — всегда рассказывает сказки?

— Да я и сам не знаю! — беспечно отозвался Кощей, еще раз пожал учёному руку, распрощался, потом закинул доклад на самую дальнюю полку в архиве в разделе «Чепуха всяко-разная», а жалованья коту так и не повысил.

И даже компенсацию за шерсть, утраченную от контакта с проводами и присосками, не назначил. Баюн был очень разобижен.

Показать полностью

Предъявите пруфы

— Людям нравится, когда говорят убедительно. Ну, то есть, безапелляционно. Ну, то есть нагло. — кот Баюн потянулся к блюду, стащил гренку с сыром и яйцом и вдумчиво запихнул ее в рот.

— Чем и пользуются эти ваши современные коучи, — продолжил кот слегка невнятно, все еще дожевывая угощенье. — И лекторы тоже пользуются. Бьют в лоб неподготовленные умы яркими фразами, и готово дело — неофит очередной теории вылупился.

— Ну, это-то понятно. — вставила слово я. — Но ведь есть продвинутые люди. Они требуют пруфы.

Кот усмехнулся.

— Пруфы, говоришь? Вот если, я, например, дам тебе неоспоримое доказательство, что Кощей — андроид, а игла — его внешний процессор?

— А утка с зайцем кто?

— Периферия. — С важным видом сказал кот, обожавший умные научные слова.

— Ну, ведь ничего ты в этом не понимаешь и врешь, как всегда! — возмутилась я.

Кот засунул очередную гренку в рот, прихлебнул молоко и энергично заявил:

— Бебеби бубы!

— Что?

— Предъяви пруфы!

— Что ты врёшь? Да это же очевидно!

— Вот! — сказал важно кот. — И ты не понимаешь: не все, что очевидно — истинно. Не всё, что истинно — очевидно.

Вот чёртова животина! И объел, и уел.

Горька ягода

Получая наградные, кот Баюн обычно становился необыкновенно деятельным. Затевал прожекты (которые никогда ничем путным не кончались), принимался учить русалок древне-шумерскому языку (сущеглупые красавицы рыдали, но покорялись), устраивал безумные обмены с бабой-ягой всякой волшебной снастью (бывал обычно в проигрыше, ибо старуха шибко хитра).... В общем, времени зря не терял.

Вот и в этот день всех святых он собирался учудить нечто залихватское, но, подходя к дубу, почуял что-то неладное. Еще бы не почуять! На пару верст вокруг раздавалось звучное, слаженное пение никем не руководимого хора русалок. «Сладка ягода, — пели великолепные сопрано, — в лес поманит...»

Но не слаженность пения насторожила кота. Хотя — признаемся честно — это было очень подозрительно, так как водяные девы патологически не могут делать что-либо гармонично без жесткого, но справедливого руководства. Было другое, гораздо более пугающее: русалки пели с чувством! Шерсть встала дыбом на спине Баюна, а хвост принялся угрожающе бить по бокам, когда он услышал, с каким искренним раскаяньем красавицы вывели:

Сладкой ягоды- только горстка,

Горькой ягоды — два ведра.

Любой, хоть что-нибудь понимающий в жизни Лукоморья человек (или кот) совершенно точно знает, что на истинные чувства русалки не способны. Если когда их глаза и загораются подобием интереса, так это в день, когда после шторма на берег выносит какие-нибудь бусики или браслетки (ожерелья и запястья, поправил бы меня знаток фольклора Баюн). Ну, никак сущеглупые девы были не способны понять глубинный смысл песни, а между тем пели ее по всем правилам, пели так, что за сердце брало!

Кот припустился к дубу со всех лап и как раз успел к последним трагическим словам про то, что «сладку ягоду ели вместе, а горьку ягоду — я одна».

— Это что? — спросил запыхавшийся кот, растерявший от волнения все свое красноречие. — Это как? — окинул зорким взором раскинувшихся вольно по ветвям русалок и сразу все понял. В сторонке от остальных, стыдливо прикрывая молочно-белые перси веткой, сидела оборотившаяся, но вполне узнаваемая (главным образом, по длинному носу) баба-яга.

— Колдовать! В моем! Доме! — взвыл кот и стащил ягу с дуба за хвост, стремительно превратившийся в две грязные заскорузлые пятки.

— Сёдня ж можно! — вопила яга — Сёдня день всех святых! Сам разрешает — невинные шутки, шалости, насмешки...

— Это, по-твоему, невинные? — продолжал яриться кот на словах, но уже успокаивался и даже ощупывал свою наполовину шелковую, наполовину серебряную шерсть в страхе, что из-за скачки растерял наградные. Но золото было при нём: чувствовалась его приятная тяжесть, и Баюн, для порядка пошипев с полминуты, притих.

Баба-яга, между тем, бочком-бочком убралась с места преступления, а русалки, ровным счетом ничего не понявшие, затянули кто в лес, кто по дрова песню из современных, в которых половину слов не разобрать, а половина и не стоит, чтобы их разбирали.

Показать полностью

Домашнее задание

— С своей волчихою голодной

Выходит на охоту волк.

— Кот повернулся вокруг своей оси и энергично топнул обеими передними лапками, как бы ставя точку. Русалки, живописно сидевшие там и сям на дубе, глядели на Баюна преданными глазами.

— Ну, — лукоморский сказитель нахмурился. — Девушки, кто мне расскажет, почему поэт использовал для обозначения самки волка слова «волчиха», а не «волчица»?

На нежных, молочных плечах красавиц загорелся пятнышками стыдливый румянец. Голубоватые, отягощенные богатыми ресницами веки опустились, скрывая прекрасные, но, увы, совершенно пустые глаза.

— Так-с. Понятно. Ну тогда, может быть, кто-то объяснит мне, почему заря встает, когда, совершенно очевидно, что описывается вечер и солнце, совсем наоборот, садится?

Прелестные девицы принялись подталкивать друг друга округлыми локотками. По их персиковым щекам заструились слёзы.

— Ну, ничего не знают! У вас было, кажется, целых  восемнадцать недель, чтобы выучить! С самого, то ись, дня рождения! — кот, озаренный внезапным пониманием, приподнял левую бровь (русалки задрожали от страха). — Кстати, с чьего дня рождения?

— К-к-к-к... — подбородки красавиц тряслись. — К-к-кощея?

Баюн сплюнул и сделал особый охранительный жест хвостом.

— Поэта, — сказал он ласково, — нашего светила... Александра... Сергеевича...

Русалки хлопали глазами. На их точеных личиках не отражалось ничего, кроме безмерного страдания годовалого дитяти, которого отлучили от материнской груди.

— Пушкина! — выпалил кот в отчаянии и уселся под дубом, обхватив голову лапами. — Учишь вас дурищ, учишь. А мне даже молоко за вредность не положено. — Достал откуда-то из-за спины здоровенный хвост трески горячего копчения и принялся его с остервенением грызть.

Показать полностью

Это полный провал

Два дня назад кот Баюн, идучи налево, ни с того ни с сего запел песню малоизвестной группы «Колибри».

— Это полный провал, это полный провал, я знаю, — приятным тенором выводил лукоморский сказитель, когда внезапно перед ним взвихрился чёрный провал и разъярённый Кощей, обутый в сафьяновые расшитые туфли и одетый в малиновый атласный халат, появился посреди Лукоморья. Не говоря ни слова, он стащил роскошную туфлю с левой ноги и швырнул в кота. Туфля, на лету преобразуясь в нечто куда более тяжёлое и неизящное, впечаталась Баюну прямо в бок, оставив на его наполовину шёлковой, наполовину серебряной шерсти грязные коричневые потёки.

Мелькнув голой ступнёй, властелин тридесятого нырнул обратно в портал и исчез.

Кот понуро поплелся к морю, отмывать шубу.

— Ходить, девушки, надо в лоток! — смиренно ответил он на вопрошающие взгляды русалок.

Впрочем, отмывшись, повеселел и продолжил петь опус малоизвестной группы «Колибри» точно с того места, на котором был прерван.

Новая соревновательная игра на Пикабу

Нужно метко прыгать по правильным платформам и собирать бустеры. Чем выше заберетесь, тем больше очков получите  А лучшие игроки смогут побороться за крутые призы. Жмите на кнопку ниже — и удачи!

ИГРАТЬ

О коте Баюне

Никогда не встречала ни одного человека, который был бы так уверен в себе, как кот Баюн. Ничто не может сокрушить его непоколебимое самообожание. Что я? Некто, гораздо влиятельней и одаренный гораздо большей силой, чем скромная писательница этих строк (по правде говоря, речь идет о Кощее) пытался сбить спесь с лукоморского песнопевца.

В разное время и по разным поводам его лишали жалованья на срок от двух недель до полугода, отбирали звание «Великого сказителя народного», которое потом, естественно, пришлось вернуть, ссылали в ссылку в Антарктиду (этому я не очень верю, главным образом, потому, что рассказал мне об этом сам Баюн), кормили объедками (по большей части, то были половинки недоеденных курников и жареных целиком осетров)... В общем, всячески пытались указать на неправоту и излишнее хвастовство известного сказителя.

Тщетно!

В период безденежья он беззастенчиво торговал секретами сказочных государств, а иногда и подъедался у меня и других сочинителей, которые за новую байку готовы расстаться с килограммом печёнки и литром сливок. Потерю звания вообще не заметил, поскольку убежден непоколебимо, что он не то, что великий, а величайший сказитель народный. В Антарктиде научил пингвинов ходить строем, что они и делают до сих пор (опять же не очень верю, потому что полагаться на слова Баюна, ну, такое себе...) Объедки сожрал и потребовал добавки. В общем, властелин тридесятого махнул на наглого котяру царственной рукой и больше не пытается его перевоспитывать.

Вот и сейчас, лукоморский песнопевец сидит на основательной желтеющей ветви дуба, свесив лапы. Солнце играет в его наполовину серебряной, наполовину шёлковой шерсти. В передних лапах у него зажаты гусли-самогуды, на задние лапы надеты лапти-самоплясы. По всей очевидности, он намерен сбацать только что сочиненную плясовую. Русалки, знающие норов кота, заранее покраснели и спрятали прелестные личики за волнами роскошных волос. И при всем при этом Баюн невыразимо, неописуемо совершенен. Он на своём месте, и всё идет, как надо.

И тот, кто не чувствует этого, созерцая сейчас Лукоморье, не достоин звания русского сказочника!

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!