Серия «Алёнка и избушка»

Как-то случился особо хлопотный день у бабы-яги. Шибко устала она и через эту громадную усталость спала беспокойно. Поэтому решила для успокоения сделать себе отвар мяты и душицы, да еще и сдобрила его донниковым медом. Решила - сделала, да и поставила у открытого окна остывать. А сама прикорнула. Проснулась от того, что избушка квохчет озабоченно. Кинулась яга на кухню, а там вокруг котла сидит стайка маленьких человечков и из наперстка по кругу пьет ее душистый отвар.
- Вы кто такие? - хотела было вскричать возмущенно старуха. Но от возмущения голос у нее сел, и она только просипела что-то неопределенное.
А маленькие человечки все хором галдят в ответ:
- Маскарфушки мы. Мы маскарфушки. Теперь у вас жить будем. Оченно нам у вас нравится.
И такими шумными и шаловливыми оказались эти маскарфушки, что в какой-то час перевернули все в избушке вверх дном: все склянки на полках переставили, все метки на пучках травы перевесили, а под конец собрались кучкой, подняли крышку сундука, вытащили любимый яговьин платок, расстелили по полу и принялись на нем танцевать. Танцуют и припевают:
- Весело живем! Мяту с медом пьем!
Избушка при мысли, что теперь всю жизнь с этими маскарфушками жить придется, пригорюнилась. Баба-яга принялась в голове перебирать зелья для борьбы с насекомыми и прочими паразитами. А человечки, натанцевавшись, упали на платок и захрапели.  Старуха же с избушкой всю ночь не сомкнули глаз.
На утро проснулись маскарфушки все разом, тихие и смиренные. Поклонились яге в пол и сказали хором:
- Ты прости нас бабушка, что мы у тебя такой раззор учинили. Это все мята проклятая, не дает нам жить спокойно. - Навели в избушке порядок, еще раз поклонились и ушли восвояси.
С тех пор баба-яга такой отвар готовить остерегалась. А если и заварит себе чайку с мятой, то выпивала его скорехонько-скорехонько.

Как-то пошла баба-яга в торговое село на ярмарку - обновить запас пряников да ленту себе прикупить, красную, яркую. Хозяйство все на избушку оставила. Та не волнуется - дело привычное, нередко старуха уходит на целый день то за травами колдовскими, то к соседке на Черное болото в гости, то, как сегодня, по базару погулять, людей поглядеть, себя показать. Так что избушке не впервой сторожем оставаться.
А день такой хороший стоит, теплый, духмяный. Избушка и замечталась. А, замечтавшись, незаметно и задремала. Проснулась уже к полднику, встрепенулась и на всякий случай давай имущество пересчитывать. Кузовки, склянки, травки сушеные, зелья вареные, ступа, помело... Ахти! Помела-то и нету.
Пересчитала еще раз - нету, и все тут. Баба-яга - старуха аккуратная, у ней помело всегда рядом со ступой стояло, прислоненное к крылечку. Значит, пока избушка дремала, кто-то пришел и помело - вещь ценную, волшебную, необходимую - украл.
Избушка принюхалась - не пахнет ли человечьим духом, ибо человек - существо, более всего для воровства гожее. На удивление, не пахнет. Избушка прошлась кругом по полянке следы изучая. И обнаружила массу следов. У сосны бок ободран свежими когтями - медведь проходил. Клевер на полянке сбоку общипан - зайцы проскакали. Свежей малины лукошко у крыльца стоит - влюбленный леший забегал. Лужица в кустах со стороны озера осталась - водяной наведывался. Зеленый волос в колючем шиповнике застрял - шишига заглядывала.
Зайцев избушка сразу отмела, как несерьезных подозреваемых. Медведя, подумав, тоже подозревать не стала. Медведь зверь солидный, уважительный - на что ему помело?
А вот шишига, особа востроносая и хитрая, подозрительна показалась избушке. И кинулась избушка по ее запаху. Нашла в осиновой рощице, где нечисть сидела на пне и полдничала: отправляла в рот один за другим сырые мухоморы.
- Ты что это, - сурово приступила к ней избушка, - по чужим дворам шастать стала да чужие вещи таскать?
- Ничего не знаю, - пищит шишига, - А что, пропало, что ли, что?
- Помело у бабы-яги кто-то утащил, - не таит избушка.
А шишига вдруг принялась хихикать. Отхихикала да и советует избушке:
- Ты сходи-ка, в озеро глянь!
На водяного, что ль, намекает?
Ну, сначала надо лешего проведать: он и живет поближе, и по влюбленной дурости мог помело на память прихватить. Леший нашелся у мелкого болотца, где он обучал лягушек приятную песню по вечерам для бабы-яги петь. И никакого помела при нем не было. А - известное дело - если б леший чего скрал, он бы по скудоумию своему не догадался вещь припрятать, а так бы и таскал с собой. Для порядку все ж таки спросила и его избушка, не видал ли он где помела. А леший заугукал, замотылялся от хохота и советует ей сходить в озеро посмотреть.
Ну, точно, водяной помело увел.
Кинулась избушка к озеру и грозным голосом принялась водяного царя выкликать. Тот появился не сразу, а для удовольствия сначала обдал избушку фонтаном мелких брызг, так что она расчихалась. Отчихавшись, избушка прямо приступила к делу:
- Отдавай помело, разбойник склизкий! На что оно тебе?
Водяной так и сел от смеха. А потом говорит:
- Избушка-избушка! Полдня ты по лесу помело ищешь, а уж все знают, где оно.
- Где?
- Глянь-ко в озеро.
Избушка ничего не поняла, но послушно заглянула в озеро. Ничего особенного там не увидела - вода как вода, и отражается в этой воде она, избушка, во всей красе. Ой! А что это за стреху над крыльцом засунуто? Что это торчит у ней из головы, такое знакомое и мохнатое?
И разом припомнила избушка, как утром яга воткнула ей в крышу помело, чтоб просушилось, как следует.
Вот стыд-то!
И как теперь она в глаза бабе-яге посмотрит? Хитрая старуха уже наверняка все знает от птиц пролетных... Опечалилась избушка. А зря! Яга не стала над ней смеяться. Так только, похлопала любовно по дверному косяку и сказала:
- Сыщица ты моя.

Сейчас кривое зеркало можно встретить только в комнате смеха или  в примерочной кабннке магазина женской одежды. А в прежние времена все зеркала были кривыми. Не такими кривыми, конечно, как покрытая рябью поверхность ушата с водой или полированный медный щит, в который, бывало, созерцала свою божественную красоту Венера, но все-таки правдивой картинки от таких зеркал ждать не стоило. А так хотелось!
Поэтому-то баба-яга и растаяла, когда галантный водяной поднес ей в ночь на Васильев день дорогой подарок - настоящее прямое зеркало. Взглянула в него бабка и видит: отражается в нем без всякой фальши в меру лохматая в меру морщинистая и не в меру длинноносая физиономия. Настоящая ведьма. Вот только глаза у той ведьмы словно с другого лица украдены - молодые, блестящие, ярко-синие. В общем, всю правду кажет волшебное стекло.
И тут яга задумалась о коммерции. Это сколько же серебряных рублевиков можно будет набрать, если боярским да купеческим женкам давать в это зеркало посмотреться! Размечталась старуха. В мыслях уже и шаль себе индийскую купила, и ступку медную для перетирания трав, и даже настоящие аптекарские пузырьки под снадобья. Да только ничего из ее затеи не вышло.
А все дело в том, что каждая женщина в уме имеет представление о том, какая она из себя красавица. И прежние, кривые, зеркала ее в этом заблуждении поддерживали. А тут увидит боярышня или купчиха свое истинное изображение, и сразу ей обида и поношение. Потому что каждый прыщик, каждая морщинка, каждый седой волос как на ладони видны. Там оспина лилейную щеку портит, здесь нос на сторону смотрит, у которой барышни преуродливая родинка прямо посередь лба торчит. В общем, осерчали бабы на ягу. Слух пустили, что злобная старуха нарочно им чудовищ всяких в волшебном стекле показывает, чтобы надсмехаться над честными женщинами.
Пришлось бабе-яге запрятать зеркало подальше. Правда-то, она, оказывается, не нужна никому.

В лесу кто смотрит на календарь? В лесу календарь иметь и вовсе не зачем. И так понятно в лесу, когда зима, когда лето. Да и луну на небе никто не отменял - то растет месяц, то убывает, то полная луна, то новая, молодая. Все понятно в лесу без календаря.
Но вот эта история точно произошла в пятницу, тринадцатого.
Стояла себе избушка в июльский полдень, на солнышке грелась. Баба-яга к своей товарке с черного болота ушла поболтать, так избушка ничего не делала, просто себе мечтала. Как вдруг почувствовала избушка, что кто-то за ней наблюдает. Встрепенулась, всеми своими глазами вперилась в лес - никого нет. И пробрала избушку неожиданная дрожь: а вдруг это какой злоумышленник пришел с бабой-ягой счеты за неправильное зелье свести? А вдруг это ополоумевший леший с дубиной готовится все ее хозяйство в щепочки разметать? А вдруг это грозный Кощей обиделся на ягу, что та не в меру любопытна, и мстить явился?
У избушки уже зуб на зуб не попадает от страшных мыслей, все тарелки и чашки по полочкам трясутся. А хозяйка, как на зло, все не возвращается. И черные думы лезут в голову избушке. А ну как повстречала её яга по дороге бешеного медведя и тот заломал старуху? Или, того хуже, заплутала бабка на черном болоте, и теперь засасывает ее самая глубокая топь, а никто на помощь не приходит? Или ведьма соседская вздумала извести свою подружку-соперницу, да вместо чая и напоила ее отваром поганок?
Стоит избушка, холодным потом обливается, а ощущение, что кто-то на нее смотрит, не проходит.
- Да что ж такое! - думает изба, - что ж я так разнюнилась! Надо собраться и разобраться. - Напрягла все свои силы волшебные и еще раз поляну оглядела, особым взглядом, всепроникающим.
И видит: почти у самых ее курьих ног стоит среди травы муравей и сетчатые глаза на нее пялит. Фу ты, пропасть! Отлегло от сердца. А муравей, нисколько не смущаясь, еще минут десять глазел на избушку, потом как-то залихватски помахал ей усиками и пошел по своим делам.

Ножи в последнее время хороши стали. Лезвия острые, рукоятки удобные - так и тянет их в дело пустить. А какие дела у яги с ножами могут быть? Корешок какой из земли аккуратно извлечь, лук зеленый для тюри пошинковать, да мягкую горбушку свежего хлеба срезать - вот и всё. Разве что выучиться резать из дерева потешные игрушки? Велела старуха лешим заготовить удобных липовых чурбачков, и принялась те чурбачки строгать-портить.
Первое время старалась бабка вырезать ложки. Смех получался, а не ложки - кривые, косоротые уродцы, как на подбор. Избушка исподтишка хихикала. Потом яга пробовала всякую лесную животину изобразить. На удивление, получилось лучше. Заяц, почти как живой, только левое ухо отчего-то вперед загнулось. Наловчившись на зверях, яга затеяла делать человечков. Долго мучилась, но, наконец, вышла у нее женщина - просто загляденье, прям, совсем настоящая.
- А бабе одной скучно. Мужика надо бабе, - сурьезно сказала яга избушке и следующую неделю вырезала уже мужика, которого легко было признать по широким плечам и кривоватым ногам, а больше ничем он от куколки-женщины не отличался.
Весенней ночью лежали липовые куколки на столе, и снизошло на избушку вдохновение. Наполнилась она ночным звездным воздухом, мечтами и сказками наполнилась она и вдохнула в куколок жизнь. Дрогнули деревянные тела, задышали, задвигались.
Утром яга встала, а куколки сидят на столе, смотрят друг на друга деревянными глазами и держатся за руки. Обрадовалась яга и стала им из лоскутков одежду кроить. Только те не хотят одежду, не даются одеваться, знаками показывают, что не по нраву им. Так голенькими и остались.
Мужчина и женщина получились забавные и длинными осенними вечерами развлекали и ягу, и избушку. Правда, говорить они не умели, только смотрели жалостно и руками старались изъясниться со своими создательницами. Впрочем, это нисколько не мешало бабе-яге, которая думала, что прекрасно их понимает. А еще куколки очень любили танцевать, и при свете лучины им вторили две длинные тонкие тени на стене. Ночью куколки спали, обнявшись, на лавке, покрытой полосатым ковром.
Есть куколки ничего не ели, и пить не пили, питаясь, как говорила ученая старуха, солнечным светом и воздухом, как питаются все деревья. Большое они развлечение доставляли избушке и ее обитательнице.
А однажды зимним утром не проснулись. Яга горевала, и долго деревянные тельца, постепенно рассыхаясь и покрываясь трещинами, валялись на лавке, пока бабка не бросила их в печку, где они превратились в золу и дым.
И тут избушка призадумалась. Кто они были, эти мужчина и женщина? Хорошо ли им жилось, безъязыким и непонятым? О чем пытались они рассказать своим танцем? Не тосковали ли, не мучились ли своей подневольной жизнью?
А, может, все было не так и грустно? Может, им было довольно того, что они сидят рядом, взявшись за руки, и танцуют при свете лучины, пока две тени на стене вторят им, переплетая тонкие тела?