- Нет я не понимаю, почему интересы МВД по уголовному делу менее важны.
- Хорошо. В запросе есть номер уголовного дела. По особо тяжкой статье. Я сейчас буду ходатайствовать о проведении выемки, а может и обыска в вашем учреждении. Как вы думаете, следователь, которого постоянно спрашивают за направление дела в суд, согласится? Уверен завтра же мы будем у вас. А Ваше руководство будет очень удивлено. Что?
- Отлично, я послезавтра подъеду за информацией. Спасибо за сотрудничество. (Ох, люблю эту фразу. С неё чиновников просто корёжит)
Сведения по Бабаеву немного задерживались, собака след не брала, а план-перехват результатов, как обычно, не дал. Последний месяц лета, а я топчусь на одном месте, как и весной. Большое дело висело тяжёлым грузом. Мне надо туда, в Десноямск, лазать по району, работать с людьми, изучать информацию, а вместо этого я гоняю каких то иеговистов, ишачу на рок-фестивалях, высиживаю на совещаниях и занимаюсь ещё хрен знает чем! Только не делом.
Вот и сейчас, давно запланированная со спецами ФСБ командировка накрылась медным тазом, и всё что я мог, это наводить справки по телефону. А всё потому, что нашему политическому подопечному, Гене Долженкову, приспичило начать август месяц протестно-показушной акцией.
Ещё в начале лета агент Пашка принёс в клювике информацию о том, что некие москвичи попросили (ну как попросили, предложили подзаработать) Гену организовать что-нибудь креативное, молодёжное, но в то же время с протестным уклоном. Желательно, что бы пришло побольше молодёжи, лучше школьной и громко покричало. Если эту молодёжь будут гонять менты – вообще отлично. Чем красочнее буде картинка – тем лучше. Под это дело ангажировали даже двух известных протестных блогеров (которые протестуют абсолютно против всего «вэтойпоганойрашке» ради контента) с топовым видеооборудованием.
Гена отправил свою верную помощницу, Анастасию Мухину, в город Москву за указаниями, координацией и баблом. Первые два она привезла в полный рост, а вот со вторым произошла заминка. Что-то там не срослось. Как говорится в чёрном анекдоте «нет ножек, нет и мультиков», и вначале лета акция сорвалась. Стали планировать на июль, однако и здесь не получилось. Подвела Мухина, у которой по причине расставания с молодым человеком, произошла депрессия, на этом фоне разыгралась биполярка, и она повесилась в съемной квартире, при этом вызвав обширный инфаркт с летальным исходом у владелицы квартиры, семидесятилетней пенсионерки.
О смерти Мухиной написали все местные оппозиционеры, с уклоном в «жертвы кровавого режима», про пенсионерку не вспомнил никто, кроме родственников. Сам же Долженков в доступных нам технических сетях, долго негодовал по поводу Анастасии, называя нехорошими словами. За неё, как за человека, он не переживал, а вот надёжный канал поставок очень жалел.
Поэтому в июле всё тоже сорвалось.
Оставался август, последний возможный месяц, когда можно заявить о себе перед грядущими региональными выборами в сентябре. Гена бегал, как в жопу ужаленный (хотя почему «как»?), ибо в выборах он собирался участвовать. И имел неплохие шансы проникнуть от «яблочников» в заксобрание. Гена попытался привлечь недоброй памяти дронщика Клопачёва, но тому быть организатором запретила мама под угрозой лишения бизнеса (маме хватило весенних забав и злобного оскала административно-карательного рыла замглавы города, намекнувшего маме, что её курей могут проверить лучшие врачи области и найти куриный сифилис). Пашка же как раз начинал ежегодный процесс ныкания от военкомата, на чём и соскочил. Пришлось Гене брать в руки процесс самому.
Единственный, кого он нашёл и привлёк к своей нелёгкой деятельности стал Артур Баблин, компъютерный рукожоп тридцати лет от роду. Артур долгое время был ипешником, починял примус компъютеры. Судя по отзывам, починял хреново, не гнушался выдергивать хорошие и дорогие комплектующие и вкрячивать на их место подешевле. Цену за ремонт, наоборот, ставил по верху рынка. Ожидаемо, с клиентурой у Артура было не очень, в чём он постепенно стал винить кого только угодно, только не себя. Особенно винил он в своих неуспехах власть, чиновников и лично Темнейшего. Обликом Артур был здоров, силён и злобен. Красно говорить, правда не умел, был весьма косноязычен.
Оживление в области протестных течений, легло благодатным пледиком на могучее эго Артура. Он участвовал во всех митингах, акциях, шествиях проводящихся в области. Пока у навальняшек были бюджеты и они кормили всех посещающих их офис халявной пиццей Баблин был там завсегдатаем. Там его присмотрел Геннадий.
Именно злобу Артура и использовал Гена Долженков, за короткий период вырастив из него замену Мухиной. Он усиленно внушал Артуру, что лучшее для человека в этом тоталитарном аду – нелегальная работа. Возить деньги из Москвы, уходить от слежки, менять места обитания. Ждать, когда рухнет проклятая власть и, разумеется, на её руинах стать богатым и владетельным. Романтика.
Вот вдвоем, Артур и Гена придумали провести, с опозданием правда, мероприятие используемое оппами по всей России – «монстрацию». Вообще изначально это была безобидное шествие, типа карнавала, с нелепыми и смешными лозунгами, мемами и нарядами. Но, сразу же после успеха, как и всё успешное было прибрано к рукам политическими. На этот раз - оппозиционными.
Вот под это дело наши деятели и подали заявку на небольшое шествие, маршрутом в два километра длиной, по центральной пешеходной улице города. Заявку подали на никому неизвестного в админке Артура. (ну не будет же Гена светиться, ему ещё в депутаты) Маршрут же шествия был проложен так, что его окончание упиралось в небольшую, но оживлённую площадь с памятником Пушкину, сам постамент которого был идеальной трибуной. На площади, при стечении народа, планировалось поорать уже не мемасики, а политические лозунги, по возможности попровоцировать сопровождающих (без этого никак) шествие ментов, и заснять вожделенные ролики опиздюливания малолеток мрачными марионетками режЫма.
Гена предоставил бизнес–план акции руководству и получил одобрение. В дни, когда мы зажигали на фестивале, Гена взял Артура с собой в столицу, где познакомил его с финансистами, набил артуровский рюкзачок наличкой, часть из которой была пожертвована по всей стране такими как сам Артур, а часть пришла из-за границы и насквозь пропахла шпротами (виртуально, конечно) и отправил его, теперь уже в качестве функционера, на электричке домой. А сам пошёл то ли на концерт Галкина, то ли на спектакль Виктюка.
Короче к завтрашней дате у них было всё подготовлено. Админка на голубом глазу согласовала «молодёжное» мероприятия, надеясь даже поставит галочку в своей отчётности. Имелась мощная поддержка в региональных СМИ от парочки заранее оплаченных журналистов, которые так же кропали сообщения и статейки в соцсетях. В этих же соцсетях были две группы, посвященные мероприятию, которые позиционировали его как сугубо молодёжное, творческое и аполитичное, и одна, объединявшая как раз политизированных экземпляров, которых тоже активно зазывали, предлагая «слатенькое». Для последних были закуплены десять красивеньких пожарных мегафонов, которые должны были «неожиданно» появиться у выступающих, усиливая техническую часть. Колонки и прочие звукоусилки использовать было нельзя, чтоб не встрепетнуть раньше времени внутреннего вахтёра, сидящего в каждом чиновнике-разрешителе.
Спровоцировать толпу Гена поручить никому не мог, не было у него в распоряжении сейчас таких людей, поэтому эту миссию взял он на себя сам, заранее готовя отходные пути, чтоб не попасться.
Баблин ликовал и хвастался своим подружайкам баблом, полученным от Гены, в сумму которого была заранее включена неминуемая «отсидка» Артура в ИВС по административке.
Гена с важным видом пытался деньгами и улыбками прихабарить себе местечко на общественном совете города, этаком сборище решальщиков от бизнеса, пытающихся под ширмой общественного блага решить собственные коммерческие вопросы.
Всё было готово и у нас, знающих всю эту информацию заранее, благодаря верному конфиденту-либертарианцу Пашке и работе спецов поискового бюро. (честно говоря, я б даже мог, если бы хотел, просто нагреть Артура на вокзале с сумкой бабла, и никто бы концов не нашёл). Собственно Артур нас не интересовал, был интересен Гена, ведь если мы его возьмем на горячем и на него оформят вторую административку, в дальнейшем мы сильно затрудним ему работу, так как он уже будет ходить под угрозой уголовки. Вот такая закорябина получилась. Час «П» наступал завтра, в субботу, в двенадцать пополудни. И у нас тоже имелись для хитрожопых оппов свои сюрпризы.
В дождливое субботнее утро я поднялся, погулял с собакой, хорошенько позавтракал (никогда неизвестно как пойдут дела и получиться ли пообедать) и выдвинулся в центр города. Народу в городе было немного, шёл мелкий дождь и город выглядел умытым и пустым.
Я приткнул машину за домами, окружавшими площадь Пушкина, и пешочком прошёл по маршруту предполагающегося шествия, зацепив в кофейне стаканчик кофе с молоком и посматривая по сторонам.
За памятником Пушкину возились мокрые рабочие, сооружавшие не очень большую сцену. На пешеходной улице тусовались редкие туристы, фотающиеся у арт-объектов. Дойдя до начала улицы, я увидел пока ещё немногочисленных участников акции кучкующихся группами. Тут же под козырьками окрестных домов прятались от дождя нагнанные с земельных отделов города полицейские, призванные наблюдать за порядком. Сорок минут до начала, есть время.
Я увидел своих, подошёл, поздоровался. Поскольку всё было отработано и наше участие было минимальным, просто контроль, чтобы всё пошло хорошо и в наших интересах, сил много не задействовали. Был я, мрачный Ломтёв, у которого демонстранты обломили субботнюю рыбалку и жизнерадостный Владимир, рассчитывающий отстрелятся по-бырому и попасть в спортзал.
Ровно в двенадцать «монстрация» началась. Демонстранты скучковались в колонну, в процессе чего стали чётко видны организаторы, две девушки (одна из них была как раз из тех журналистов, освещающих событие) и Артур Баблин, появившийся в последние минуты и нацепивший костюм динозавра, коричневый с чёрными пятнами, расцветкой напоминавший детскую какашку. Народу оказалось совсем немного, человек пятьдесят, видимо дождик распугал многих непричастных к политике, кто бы хотел поучаствовать. Присутствовала в основном, постоянная массовка политических акций, ну и человек десять сторонних. Однако и этого хватило, чтобы появившиеся из модных автомобилей московские блогеры делали свою работу. Они кружились вокруг шествия, выбирая виды, создававшие впечатление массовости и крупным планом снимая особо привлекательные лица.
Участники шли весело, подняли над головами самодельные баннеры и плакатики, кто-то громко включил попсу на большой блютуз колонке.
Так и шли, посередине наигранно весёлые и активные демонстранты, по краям унылые и мокрые участковые и пэпээсники, а позади плелись мы. Если вы видели хоть одну такую акцию в провинции, вы видели их все.
Прошли последнюю точку согласованного маршрута, у которой с мегафоном в окружении трёх сотрудников стоял начальник полиции общественной безопасности города и оповещал в мегафон идущих об окончании акции и том, что им нужно разойтись. Здесь большинство посторонних отсеялось, в недоумении опустив свои плакаты и смотря на нагло прошествовавших дальше, вслед за какашечным динозавром, к площади. За ними поплёлся и начальник с мегафоном, увещевания которого никто не слушал.
Дождик закончился, подул ветерок, сделавший день совсем промозглым.
Народ столпился возле памятника Пушкину, где уже было человек пятнадцать активистов. Это как раз были те, кто принёс мегафоны и должен был обеспечить какие-никакие выступления. Среди них был и Гена Долженков. Организаторы и активисты технично сгрудили массовку вокруг памятника, и тут, на смонтированной сцене позади него, на которую демонстранты не обратили никакого внимания, раздались мощные глухие звуки дабстэпа. Там стояли здоровущие колонки и специально нанятый администрацией массовик-затейник объявил «День дабстепа в городе счастья». Потекла долбящая мозг мелодия, и взлетевший на подножие памятника Гена Долженков растерянно опустил мегафон. Кричать в него что-то в таком грохоте не представлялось возможным.
Все присутствующие разумеется учеперились в сцену. Самые политизированно настроенные смотрели зло и ненавидяще, самые ветреные пустились в пляс, махая плакатиками. И, пока все взгляды были обращены в ту сторону, из толпы исчезли Долженков и какозавр. Их технично прихватила появившаяся на площади пятёрка омоновцев и уволокла в припаркованный за углом автобус. Гену вели под руки, а динозавра утащили схватив за конечности втроём. Это было проделано настолько технично, что среагировать на задержание не смогли даже блогеры профессионалы.
В общем то на этом всё и закончилось. Музыка подолбила оплаченный час, народ, лишившийся руля и ветрил, разошёлся в течении пятнадцати минут. Через два часа на площади были только лужи и матерящиеся на админку, выкинувшую деньги на ветер, рабочие, разбиравшие сцену.
Мы тоже посчитали аудиенцию законченной, Ломтёв позвонил и доложил Кабанову, довольный Вова поехал в спортзал, я же посчитал нужным доехать и проверить дальнейший процесс.
Гену и Артура доставили в территориальный отдел полиции, в обшарпанный актовый зал, где их ждал недобрый начальник полиции общественной безопасности города, отложивший мегафон и взявший ручку и протоколы. С ним вместе трудилась пара инспекторов, заранее подготовившихся и вызубривших на зубок все необходимые нормы административного законодательства.
Артура по причине тупости и простоты оформляли первым чтоб отвезти в суд и отправить отдыхать на десять суток в ИВС. Он не спорил, ему этот отдых уже оплатили.
Пока оформляли Баблина, я подсел к Долженкову.
- Добрый день, Геннадий Германович – постаравшись сделать серьёзное, как у какающей собаки, лицо сказал я.
-Здравствуйте, Валерьян Сергеевич – с лёгкой улыбкой поздоровался Гена – а вы тоже, как всегда здесь.
- Ну а где ж мне быть? Я конечно, хотел бы сейчас быть на пляже, под жаркм солнцем, но что имеем то и имеем…Разрешите, я присяду?
- Да пожалуйста - Гена сделал широкий взмах рукой.- Всё равно часа два тут сидеть.
- Я думаю, побольше – обнадёжил я – и, раз есть свободное время, у меня есть пара вопросов. Не под протокол, не под запись, а просто для личного интереса. Расширения кругозора, так сказать.
- Не очень вам доверяю – снова улыбнулся Гена тонкой улыбкой – но почему нет. Времени много, можно и поболтать. Только сразу скажу, что это я Вам говорю только одному, а не распространяю информацию для не ограниченного круга лиц.
- Хмм – улыбнулся я в ответ – я знаю, что Вы очень хорошо изучили уголовный и административный кодекс. Не хуже меня. Сейчас у меня нет желания Вам доказывать, что это частный разговор и я уже выполнил всё что запланировал на сегодня. Да и доказать Вамэтого я не смогу. Но я по образованию историк и это чисто профессиональный интерес. А коль скоро Вы меня забанили в своем уютном телеграмчатике, кстати, как это со свободой слова Вами пестуемой сочетается, у меня нет других вариантов составить для себя хотя бы примерную картину Вашего образа мыслей.
- Ну, забанили Вас за провокации. Вы одним своим присутствием в чате провоцировали конфликты. Это было не личное.
-А, понятно, альтернативное мнение всегда вызывает конфликты у радикалов – не отказал я себе в удовольствии подъебать
- Думайте как хотите – соскочил Гена – вы это хотели спросить?
- Нет , конечно. В прошлом году, Вы выступали в городской библиотеке на семинаре, помните? Его организовывали навальновцы, но он был открытый, и там вообще прилично народа было, даже с КПРФ пара человек с НОД отморозок. Вы тогда подняли одну тему, которую за бурными склоками все пропустили. А мне вот интересно. Вы вот там цитату произнесли, непомню чью, что «в Российской Федерации русских все больше и больше начинают не любить. С нами хотят расстаться многие, не хотят быть в одной компании, как они говорят… Давайте отпустим всех, кто более не хочет жить с нами в одном государстве, пожелаем им удачи».
-Это Сокурова, но я с этим, в целом,согласен – перебил меня Долженков.
-Так вот, я хотел бы уяснить, чем развал страны может быть полезен для неё и для общества? И как вы видите дальнейшее бе варианта гражданской войны? Я вот , например, ни азу не видел примера разделения или распада независимой страны без войны. Блин, да у нас ещё с развала Союза вялотекущая война продолжается, которая то и дело в активную перерасти может!
- А вы не думали – тщательно подбирая слова, ответил Гена – что имперскость, которую переняла РФ у Союза вредна. Она толкает страну на действия , которые противопоставляют её другим странам, которые сильнее и умнее нас. И чтобы исключить эту заразу, почему бы назначить референдумы в каждом регионе с целью узнать, хотят они выхода из Федерации или нет? Это действительно будет уникальным явлением, если само государство предложит гражданам своих отдельных областей обсудить антиимперскую идею, не имея для этого никаких предпосылок.
- Ладно. Не буду обсуждать каргокульты. Но если сейчас, вот прям сейчас провести такой референдум, большинство будет за существующий статус кво. Я уверен. Народ помнит развал СССР и что было при этом. В чём смысл?
- «Если ты на стороне большинства, подумай, в чем ты неправ». Это цитата. Результаты такого волеизъявления позволят нам запустить обсуждение, как выйти из режима империи – помолчав сказал Гена.
- Я вообще тогда не пойму, какой прок спрашивать что-то у народа, если вы заранее не приемлете выбор большинства. Нет логики в этом ! – тихо сообщил я Гене - и всё таки в чём будет польза в уменьшении и разделении страны? Я так и не пойму.
- Во первых политическая свобода. Как только приходит политическая свобода, и у империи включается обратный отсчет времени. Начинается, мягко сказать разукрупнение. Маленькой страной управлять проще и прозрачнее. Во вторых маленькая страна не выносит внутри агрессивных планов и смотрит «вовнутрь» Всё прозрачно, коррупция меньше. Мир. В небольшом государстве можно в конституцию внести принцип обязательного мирного сосуществования со всеми странами, с которыми оно имеет общие границы. Другие такие же страны сделают то же самое. Ну вот это крайне упрощённо о пользе.
- Мне интересно – почесал череп я – откуда вы это берёте. Развал экономических цепочек, хозяйственных связей, системы обороны, управления… Вы предлагаете начало девяностых но уже в двадцать первом веке. А в девяностые, я не вспомню ничего созидательного, последствия этих лет мы расхлёбываем до сих пор и расхлёбывать еще очень долго. Результат девяностых- войны по окраинам, которые, возможно и ещё где-то вспыхнут. Короче ничего, кроме вседозволенности, называемой некоторыми свободой.
- Зато люди будут свободны. Смогут проявлять себя, выражать своё мнение. А экономика наладится. А политически, - совсем тихо сказал Геннадий. Видно было что ему есть что сказать, но он боится и поэтому сдерживается - полезнее было бы, наверное, преобразоваться на время этого разукрупнительного периода в конфедерацию и сверху донизу организоваться по принципу парламентской республики. Я думаю, что такая политическая реформа была бы российским регионам полезна. С моей точки зрения, такая модель могла бы обеспечить наиболее естественный, бесконфликтный и мирный процесс дезинтеграции имперского образования, которым до сих пор является Россия…
- Извините – я поднялся – на вопрос Вы не отвечаете. Логики в том, что вы говорите, нет. Я интересуюсь пользой от «разукрупнения» - я скривился – людям. А Вы мне про модели устройства. Во всём этом нет смысла, если только Вы не считаете целью личное продвижение в период развала государства.
Гена молчал. Ну а чего я хотел, тут не лекторий и не интернет-площадка. Вот там бы мне напхали. Вообще не стоило этого начинать, проклятое любопытство.
- Надеюсь, Ваши расчёты никогда не сбудутся - застегнул я ветровку
Долженков достал из внутреннего кармана покетбук и демонстративно открыл его.
- Телефон у меня забрали – сказал он – планирую почитать.
- Наслаждайтесь – ответил ему я и пошёл к оформлявшим. Оттуда с густой ненавистью на меня смотрел Артур.
На этом я и закончил. Оставил упырей оформляться и уезжать на свои законные сутки, а сам поехал домой на вкуснейший борщ, обещанный мне заботливой женой.
