loann

- Антон, ты где? Скоро будешь?

- Вань, извини, - голос в трубке тихий, жалобный и в то же время... радостный?! - Я сейчас никак не смогу приехать.

- Почему? Что случилось?

- Это опять он. Гигантский паук. Забрался ко мне в квартиру и сплел паутину в прихожей. Я не могу выбраться. Снова этот паук.

- Ты пил таблетки? Ответь мне, ты принял таблетки или нет?

Тишина. Потом вздох и тот же монотонный голос:

- Паук хитер. Он предусмотрел. Оплел шкафчик с лекарствами. Невозможно...

Дальнейший разговор бесполезен. Опять. Именно сегодня, в день сдачи проекта. Идти к начальнику, унижаться, отпрашиваться, мол, друг и коллега очень "болен" (хорошо, что шеф не знает, чем именно), и как можно скорее ехать к нему. Паук, видите ли!

Эта история началась ещё в школе, когда Антон был моим одноклассником и сидел со мной за одной партой. Бывало, если не выполнит домашнее задание, особенно по математике (математичка у нас была просто лютая), то всё валит на паука. Татьяна Васильевна ставит Антона перед классом и начинает ругать, а он лишь смотрит на неё искоса, робко улыбается и изредка отвечает: так и так, хотел сделать домашку, но прибежал огромный паук, утащил учебник, измял тетрадь и тому подобное. Понятное дело, Антона считали ненормальным, с ним никто не водился, а я почему-то испытывал к его беспомощному положению острую жалость и сочувствие. Я знал его мать, она была больной и несчастной, но доброй женщиной, они жили вдвоём, причём жили более чем скромно. Однажды, когда я сидел у них дома (как обычно помогал Антону с уроками), его мать, угощая меня чаем с вареньем, с дрожью в голосе сказала:

- Как же замечательно, Ваня, что ты дружишь с Антошей. Только ты да я у него и есть. А ведь он хороший, правда...

Она заплакала. А я в тот день дал себе слово по возможности помогать ей и её сыну. Впрочем, в одном она ошибалась. У Антона были не только мать и я. Был ещё паук.

Антон кое-как отучился в школе, чудом закончил институт и с моей помощью устроился на приличную работу. Все эти годы паук рос и креп. Мой друг становился всё более пассивным, настолько, насколько это вообще возможно для человека. Он мог несколько суток пролежать на диване без движения, а потом рассказывал, что находился внутри большого кокона или что паук сидел у него на груди. Я отвел Антона к психиатру. Началось лечение, долгое и бесплодное. Нет, первое время, конечно, наблюдалось значительное улучшение состояния, но после полутора лет душеспасительных бесед и приёма лекарств всё сделалось так же, как раньше, если не хуже.

- Тяжёлый случай, - говорил мне доктор. - Он совершенно не хочет взаимодействовать с окружением, не стремится хоть как-то устроить свою жизнь, ему это не нужно, неинтересно, и вместе с тем он прекрасно понимает необходимость что-то делать, хотя бы ради матери, и этот конфликт рождает в его сознании паука. Паук - враг, лишающий его возможности действия, и вместе с тем - спаситель, снимающий ответственность за бездеятельность. Этот образ сильно укоренился в голове пациента, будет очень нелегко его разрушить...

Нам так и не удалось выяснить, на самом ли деле Антон видит паука.

У меня есть ключи от его квартиры (теперь Антон живёт отдельно от мамы). Я быстро открываю дверь, захожу внутрь и вижу друга стоящим возле окна, глядящим в хмурое осеннее небо. Он оборачивается, смотрит на меня с удивлением, молчит.

- Идём, - говорю я ему. - Нужно принять лекарства.

Он следует за мной на кухню, я даю ему стакан с водой, он машинально глотает бело-синюю капсулу и серый полукругляшок, продолжает как-то странно глазеть в мою сторону.

- Поедем. Сегодня важный день. Мы должны быть на работе. Доктор сказал...

- Они все мертвы.

- Кто - они?

- На работе. Все. И доктор тоже. Их съел паук. Всех людей в мире сожрал паук.

Я чувствую, как на спине под рубашкой выступают три крупные капли холодного пота.

- А я?

- И ты. Паук поймал тебя в сети и высосал все соки так, что осталась только оболочка.

- А мать?

- И мать тоже... съел.

Я смотрю в его остекленевшие глаза. Остаётся одно имя.

- А Соня?

- Соня...

Антон переминается с ноги на ногу. В нем больше нет прежней смертельной уверенности.

- Да, Соня, - я пытаюсь развить успех. - Знаешь, она хотела тебе позвонить, может быть, даже навестить.

- Мне нужно поговорить с ней. Сейчас.

- Хорошо, хорошо...

Пожалуй, это шанс. С Соней Одинцовой Антон познакомился в институте, как раз в тот период, когда его состояние улучшилось. Она ему очень понравилась, он, как ни странно, также пришёлся ей по вкусу. Они встречались некоторое время, пока между ними не встал паук. Членистоногая тварь уничтожила их отношения, теперь Соня, наверно, и вспоминать об этом не хочет, но попробовать стоит...

Я звоню Одинцовой - нет ответа. К счастью, она недалеко живёт, возможно, я застану её дома. С тревогой оставляю Антона одного и направляюсь к ней.

В маленькой комнатке чисто и уютно. Свет пробившегося сквозь облака солнца играет бликами на поверхности большого настенного зеркала. Соня сидит, согнувшись, на самом краю кровати и изредка поглядывает на меня исподлобья, пока я рассказываю о случившемся.

- Я не буду в этом участвовать, - быстро и отрывисто проговаривает она. - У меня своя жизнь. Я уже почти забыла о нём, а тут приходишь ты...

Я прошу её, умоляю: ну один разговор, всего лишь один телефонный разговор! Наконец, она кивает головой:

- Ладно.

Я набирают номер Антона и протягиваю Соне телефон. Она не берёт его, сидит без движения всё в той же позе, крепко сжав губы. Антон не снимает трубку, протяжные гудки один за другим нарушают мучительную тишину. Мы ждём в напряжении. Вдруг Соня не выдерживает и срывается на крик:

- Я не хочу говорить с ним, понимаешь, не хочу! Не хочу слышать о нём, думать о нём, мне надо забыть!..

- Тихо, он взял трубку!

Я понимаю, что опоздал, но всё равно ору в телефон:

- Алло, Антон! Ты меня слышишь? Антон, ответь!

Молчание. А после снова гудки - уже короткие. Он узнал её голос. Он услышал её слова...

Звонок с работы - я должен быть там. Немедленно. По дороге в офис безрезультатно стараюсь дозвониться до Антона. Говорю с психиатром. "Да, разумеется, я приму его завтра". На работе всё валится из рук. К чёрту проект! Только поздним вечером по пути домой мне удаётся связаться с бедным другом. Его голос звучит слабо и прирывисто.

- Ваня, он снова спустился ко мне...

- Погоди, я объясню тебе: то, что она кричала, ты не так понял...

- Он разговаривал со мной!

- Кто разговаривал? Паук?!

- Да... Он сказал... что я больше... не нужен... абсолютно...

- Что произошло? Алло, Антон!

- Он укусил меня... впрыснул свой яд... коченеют ноги... трудно дышать... умираю...

- Держись, я еду к тебе!

Я буквально влетаю в сонину квартиру. Не помню, как я уговорил её, может быть, я почти ничего и не сказал, просто она увидела моё лицо и не решилась возражать. Соня быстро собирается, и уже через полчаса мы прибываем к Антону. В его окне горит свет, но дверь он не открывает, приходится воспользоваться своими ключами. "Давай!" - я подталкиваю Соню вперёд, а сам почему-то остаюсь в прихожей, меня будто парализовало, словно опутало невидимой паутиной. Соня шагает к Антону в комнату, а я всё стою на месте, постепенно приходя в себя. Я представляю паука, чёрного, волосатого, колоссальных размеров, с мерзко дергающимися конечностями и блестящими глазками. "Ну что, брат, проиграл ты! Я обещал привести Соню - я её привёл. Теперь всё будет нормально. А ты проваливай отсюда, тварь проклятая!"

И тут я слышу странный звук, похожий на писк мыши, когда её давят сверху веником. Я медленно иду вслед за Соней и останавливаюсь в дверном приёме. Электричество бледно освещает лежащего на диване лицом вниз Антона и Соню, стоящую рядом. У неё совершенно круглые глаза. Она не моргает.

- Что с ним?

- Антон... он... Он правда умер.

Тёмные шторы плотно задёрнуты, полумрак небольшой комнаты освещают лишь несколько ароматических свечей. Книжные шкафы у стен забиты разнообразными причудливыми предметами, среди которых хрустальные шары, черепа, жутковатые амулеты, сосуды с загадочными жидкостями, разноцветные минералы и книги, множество старинных книг. Посередине комнаты за круглым столом с зеркальной поверхностью сидят и ведут разговор двое.

- Это случилось полтора года назад поздним вечером... Я возвращался домой через парк и неожиданно в конце аллеи увидел в свете фонаря серую тень... Она была по форме совсем как человек, но длинная и тонкая... Только тень, сама по себе, понимаете? Она бесшумно приближалась ко мне, и я побежал... Тогда мне удалось скрыться, но теперь я вижу её везде, это... Оно преследует меня! Я обращался к врачам и колдунам, в итоге мне порекомендовали Вас... Что со мной происходит? Помогите мне, прошу... Остановите это!

Взгляд посетителя застыл, на лбу выступил пот, одна ладонь нервно сжала другую. Экстрасенс сосредоточенно смотрел ему в глаза и молчал. Наконец, глубокий ровный голос мага прервал тишину:

- Я знаю, с чем Вы столкнулись. Тени или двойники - это мистические паразиты человека. Они не желают и не могут существовать самостоятельно, и потому стремятся заменить людей, жить чужой жизнью и, утратив свой истинный облик, забыться в человеческом образе. Счастье, что Вы встретили такую нерешительную тень, она давно могла бы Вас уничтожить, если б очень хотела. Я могу изгнать двойника, для этого необходимо провести особый ритуал. Я давно его не осуществлял, он требует некоторой подготовки, впрочем... В Вашем случае медлить нельзя.

Пахучие жидкости смешались в серебряной чаше, образовав густую маслянистую массу. Экстрасенс опустил туда кроваво-красный камень с голубыми прожилками, затем достал с полки древний фолиант, переписал из него замысловатые символы на клочки бумаги, разместил их в определённом порядке возле чаши и поджёг её содержимое.

- Будем надеяться, что этого хватит, - сказал маг. Он открыл другой старинный том и начал читать заклинание. - Revdu un derep...

Комната наполнилась сладким дымом.

- Оно здесь! - вдруг закричал посетитель. - Вон оно!

Действительно, сквозь щель между дверью и полом в комнату просочилась серая тень. Она была почти невидима в полумраке, но экстрасенс ощутил неестественный страх от её присутствия и дрожащим голосом всё быстрее и быстрее стал повторять магическую фразу:

- Revdu un derep ze rehc do hyv! Revdu un derep ze rehc do hyv...

Тень быстро метнулась к нему по стене.

- Revdu un derep ze rehc do hyv! REVDU UN DEREP ZE REHC DO HYV!!!

Камень в чаше вспыхнул алым сиянием, двойник съёжился и бросился к выходу. Это существо казалось лишь невесомым фантомом, однако оно с громким треском несколько раз ударилось в дверь, прежде чем осело на пол и выскользнуло прочь из кабинета мага.

Тень отступила, но перепуганный экстрасенс продолжал машинально проговаривать слова заклинания. Волшебный камень ярко горел, посетитель уставился на него остекленевшими глазами, он тоже никак не мог прийти в себя от ужаса, на его лице и руках одно за другим проступали серые пятна, вот он вытянулся, сплющился, потемнел… Разбуженный двойник вскочил из-за стола, сорвал штору и, распахнув окно, неуклюже вывалился на улицу.

Маг выглянул в окно и остолбенел.

- Нет…

Всюду, насколько хватало глаз, люди останавливались, выходили из зданий, вылезали из машин. Они извивались и искривлялись, удлинялись и истончались, превращались в призрачные силуэты и разбегались кто куда, потрясенные своим внезапным пробуждением.

- Нет! – повторил экстрасенс. В его голове одно за другим просыпались воспоминания – дикие, чужеродные, невозможные для человека. Маг больше не глядел на улицу, он смотрел на свои пальцы – посеревшие и плоские, лежали они лёгкой тенью на подоконнике.

В детстве я сильно не любил и даже боялся гостей. Посудите сами: в день, когда они должны были к нам явиться, с раннего утра родители устраивали грандиозную уборку. По всей квартире мыли полы, вытирали пыль, наводили образцовую, прямо-таки "музейную" чистоту. Меня, мальчишку, которого редко ругали за раскиданные игрушки, глубоко поражало такое усердие. Получается, что нашим будущим гостям очень не нравится беспорядок, даже самый незначительный. И, судя по стараниям мамы и отца, эти люди были вполне способны наказать их за маленькое пятнышко на паркете или за не сдутую с полки пылинку. Уже одно это вызывало у меня тревогу, и я изо всех сил стремился помочь родителям с уборкой, с волнением поглядывая на часы.

Дальше - больше. Накануне обещанного визита закупалось невообразимое число продуктов, из них готовилось столько разных кушаний, что, наверно, ими можно накормить десятка полтора человек. Но мне было точно известно: наших гостей - лишь несколько, совсем мало, и я поражался их прожорливости, ставя блюда одно за другим на накрытый праздничной скатертью стол. Гости уже казались мне не вполне людьми, мне становилось по-настоящему жутко, когда я задумывался, что будет, если им всё-таки не хватит приготовленной пищи. В моём воображении рождалась картина: вот наша семья сидит за столом, а напротив - зловещие тёмные личности, они сначала целиком поглощают содержимое тарелок и вазочек, затем вмиг осушают бутылки, и после начинают тянуться к нам ножами и вилками, скрюченными пальцами и длинными языками, мы же в ужасе отодвигаемся к стене...

Неудивительно, что когда, наконец, раздавался звонок, единственным моим желанием было куда-нибудь спрятаться, забиться в угол шкафа или забраться под кровать - лишь бы не попадаться на глаза этим чудовищам. Почему нельзя просто не впускать их? Неужели они настолько сильны, что две двери с четырьмя замками для них не помеха? Им, разумеется, открывали, и мама звала меня: "Ваня, иди сюда, поздоровайся с гостями!" И я шёл, понимая, что так надо поступить, что я не должен показывать им, как я испуган. Гости, словно собаки, чувствуют страх, если я спрячусь, они начнут искать меня по квартире, а когда найдут, с криком "Попался!" тут же и сцапают. Поэтому я выходил в прихожую, приветствовал нескольких дядей и тёть, которые, кстати, выглядели совсем как обычные люди, но их вид уже не мог ввести меня в заблуждение. Ничто больше не могло меня обмануть: ни ласковые слова, ни подарки, ни улыбки-оскалы, которыми они обменивались с родителями.

Пока гости были у нас дома, я держался рядом с отцом или мамой, но когда мы садились за стол и начинали есть, я, вспоминая представившийся недавно кошмар, старался как можно быстрее справиться со своей порцией и ретироваться в другую комнату. Там я находился в тревожном оцепенении весь оставшийся день, внимательно вслушиваясь в то, о чём родители говорили с гостями. Разговоры не прекращались до вечера, предметы обсуждения были разнообразны, от бытовых проблем до политики, и мне оставалось только восхищаться тем, как мастерски мама и отец забалтывали собеседников, неустанно подкидывая всё новые и новые темы. Думаю, именно благодаря этому мы до сих пор живы. Вечером гостей ждал пирог с чаем (до чего же они ненасытны), после приходила пора прощаться.

Момент избавления был самым напряжённым: уже одевшиеся и собравшиеся уходить гости внезапно оборачивались к нам, и я уже готов был к тому, что сейчас они набросятся на меня, маму, отца, но они просто благодарили нас и приглашали совершить ответный визит. "Конечно, мы обязательно к вам заглянем!" - говорила мама, а я умоляюще смотрел на неё, не понимая, как можно попасться в такую очевидную ловушку. Ведь на своей территории они будут вольны делать с нами всё, что захотят. Потом я осознавал, что сказанное - ложь, необходимая, чтобы гости окончательно успокоились и ушли, продолжая верить, что мы всё ещё находимся в их власти. И вот, наконец, за ними закрывались двери, мы оказывались в квартире одни, и с нас мгновенно спадали все маски. Я судорожно плакал, громко рыдала мама, даже у отца выступали слезы на глазах, когда он доставал из рукава свитера не пригодившийся, к счастью, нож. Мы обнимались и радовались, что остались целы и невредимы. Мои родители тоже не любили и боялись гостей.

Не опускай к земле глаза,

А погляди скорей на небо.

Ложь изрекать и верить в небыль

Тебе осталось полчаса.

Просто признай: ты нездоров.

И разве может быть иначе?

Ведь это ты огнём охвачен

Будешь, а мы подкинем дров.

Дым удушающий костров

Ветер развеет по Вселенной,

Всех правоверных обыкновенно

Греет тепло еретиков.

Сеял порок, вселял боязнь,

Но после смерти лицемера

Лишь укрепится наша вера

В тех, кто пришёл глазеть на казнь.

Скоро ты всё увидишь сам,

И унесутся прочь сомненья,

Словно тебя в одно мгновенье

Пламя подхватит к небесам.

Дым удушающий костров

Ветер развеет по Вселенной,

Всех правоверных обыкновенно

Греет тепло еретиков.

Дым угасающих костров

Ветер развеет по Вселенной,

Всех правоверных вдохновенно

Греет тепло еретиков.

- Это существо опять пыталось уничтожить наш корабль, сэр.

Капитан, только что вернувшийся с Серого полуострова, был сильно раздражён. Команда геологов полностью просканировала побережье и не обнаружила ни грамма взневичи. Если исследование Мыса ящеров и острова Соз завершится так же неудачно, то придётся признать – вся экспедиция на планету Кеонтре, на которую возлагалось столько надежд, была просто бессмысленной тратой времени и средств. А тут ещё какой-то монстр хочет взорвать разведывательно-добывающий звездолёт, на котором капитан служит уже больше двадцати земных лет.

- Вы его обстреляли? – устало спросил капитан у молодого спейс-капрала.

- Так точно, сэр, гамма и дубль-гамма излучателями, затем выпустили пять лёгких ракет.

- И что же?

- Безрезультатно, сэр. Впрочем, он ушёл.

- Надолго ли, вот вопрос! Ладно, покажите мне запись нападения…

На голографической записи было отчетливо видно, как на опушку соседнего тропического леса выползает существо, напоминающее большой, примерно пять метров в диаметре, клубок зеленых блестящих питонов, местами покрытый густой пузырящейся жёлтой пеной. «Ну что за мерзость!» - подумал капитан. Существо медленно, то скользя по траве, то перекатываясь, приближается к кораблю. Из звездолёта выбегают несколько человек с ручными излучателями и прицелившись, ждут дальнейших команд. В этот момент раздается первый взрыв: на теле твари надувается огромный мутный коричневый пузырь и разрывается с такой мощностью, что ближайший к монстру солдат валится с ног. Однако он тут же поднимается и вместе с товарищами начинает посылать во врага короткие красные вспышки. Существо продолжает медленно, хищно приближаться, лучевое оружие, похоже, не наносит ему никакого вреда, пузыри вздуваются и рвутся на нём всё более интенсивно и угрожающе, и вдруг… Очевидно, один из пузырей взрывается под существом, поскольку оно подлетает высоко вверх и падает уже совсем рядом со звездолётом. Ошарашенные солдаты разбегаются в разные стороны.

- И тут я принял решение применить лёгкие ракеты, - как бы извиняясь, пробормотал спейс-капрал.

- Вы сильно рисковали, могла повредиться обшивка. Это вам не военное судно! - недовольно промолвил капитан, не отрываясь от записи.

Он смотрел, как существо надувает сразу три больших пузыря, и хотя капитан знал, что со звездолётом ничего не случится, сердце его неприятно дёрнулось. Но вот из особого отсека корабля вылетает первая ракета. На программирование её траектории у спейс-капрала ушло около десяти секунд, поэтому она угодила на восемь метров левее цели, однако, не попав в монстра, она производит на него значительное впечатление: он сдувает все свои пузыри, откатывается в сторону и на некоторое время затихает. Следующая ракета ударяет точно в цель, и капитан уже ожидал увидеть, как зелёные удавы разлетаются в разные стороны, но не тут то было! Взрыв ракеты не причиняет существу никакого видимого урона, он, напротив, разъяряет его, поскольку оно в следующий момент само начинает с большой частотой производить сильные взрывы и вновь скользит к кораблю. Следующие две ракеты летят мимо и никак не влияют на поведение твари, последняя, пятая, - тоже промах, но монстр внезапно застывает на месте, а после быстро катится прочь от звездолёта и скрывается за гигантскими деревьями.

- Почему оно ушло? – капитан перемотал запись назад. – Решило, что мы ему не по зубам? Испугалось? Выдохлось? Неважно. Взгляните, капрал: каждый раз, когда ракета падает рядом с ним, оно тут же отодвигается в противоположную сторону. Таким образом мы можем манипулировать его маневрами. Взорвать его нам не удастся, взрывы оно само очень любит, поджарить излучателями – тоже, значит, попробуем его заморозить. Достанем из трюма большую криокамеру, установим режим мгновенного охлаждения, загоним его внутрь ракетами… Ракеты, конечно, жалко, но, будем честны, эта проклятая экспедиция провалилась, а так мы хотя бы поставим на стол биологам забавную зверушку, думаю, профессор Вышанский будет в восторге от такого деликатеса…

***

Когда разведывательно-добывающий звездолёт «Негасимость-III» сел на поверхность планеты Кеонтре, Й-ло-рп впервые за долгие годы своего одинокого существования почувствовал настоящий взрыв. Этот взрыв был сильным и необычным, он походил на короткое приветствие или крик о помощи на чужом языке. Все соплеменники Й-ло-рпа давно погибли, он был рад любому контакту, даже если не все взрывы окажутся понятны, он жаждал общения, и потому поспешил к месту посадки корабля. Так начались его постоянные «разговоры» с загадочным пришельцем.

Каждый раз Й-ло-рп осторожно, чтобы нечаянно не испугать гостя, выскальзывал из леса, он приближался к нему и начинал вести беседу. Й-ло-рп заранее продумывал все свои взрывы, их направление и мощность, он стремился показать себя приветливым и дружелюбным, рассказывал незнакомцу, как он рад встрече и как тошно было ему одному жить на опустевшей земле в течение последних веков. Увы, загадочный пришелец хранил молчание, Й-ло-рп всеми силами пытался его разговорить, никогда ещё его взрывы не звучали так искренне и нежно, но в ответ лилась лишь постоянная могучая вибрация да изредка раздавались короткие острые всполохи. Й-ло-рп возвращался к себе в лес смущённым и огорчённым. «Почему он не хочет общаться со мной?» - размышлял Й-ло-рп теплыми тропическими ночами. – «Может быть, он не понимает меня? Или я как-то случайно обидел его? А может быть, он болен и не в силах сказать ни взрыва?» Й-ло-рпу становилось жалко своего гостя, он думал, как помочь ему вернуть «голос», но он уже испробовал все средства: пел песни, декламировал стихи, читал молитвы – и ничего, совершенно ничего не помогало. «Услышать от него хоть один взрыв – и я был бы счастлив».

И вот однажды Й-ло-рпу пришла простая и в то же время гениальная мысль – юмор! Ещё ни разу он не пытался шутить со своим гостем. «Возможно, он просто очень грустный, и если я его развеселю, то он со мною заговорит». Вдохновлённый этой идеей, Й-ло-рп тут же двинулся на встречу с пришельцем. Аккуратно выбравшись из леса, он подкатился к немому незнакомцу и поздоровался коротким мощным взрывом. В ответ, как обычно, раздались лишь тихие и невнятные красные вспышки. «Гляди, друг!» - произнёс Й-ло-рп на своём взрывном языке. – «Сейчас я покажу тебе отличную шутку, так что долой печаль!» И он продемонстрировал свой любимый трюк – нижний взрыв; забавно шевеля всем телом, он подскочил высоко вверх и, на долю секунды застыв в воздухе, нарочито неуклюже шлепнулся на землю. В былые времена эта шутка вызывала мгновенный восторг, подобный артиллерийской канонаде, но гость Й-ло-рпа продолжал молчать, даже слабые всполохи окончательно затихли. Й-ло-рп пришёл в отчаяние, он надул сразу три больших пузыря, готовясь испустить громогласный горестный вопль, как вдруг… Совсем рядом, под боком, он ощутил взрыв – странный, непонятный, но это был самый настоящий взрыв – наконец-то Й-ло-рп добился ответа! Он отпрянул в немом восхищении и стал ждать дальнейшего развития диалога. Следующий взрыв ударил прямо по Й-ло-рпу – для него это было равносильно дружеским объятиям. Не в силах сдерживать эмоции, он разразился целой чередой сильных взрывов, желая отблагодарить пришельца за проявленную сердечность. А гость произвёл ещё один взрыв, затем ещё (Й-ло-рп каждый раз вежливо отодвигался в сторону, чтобы дать своему собеседнику больше пространства для самовыражения), ещё один… Внезапно Й-ло-рп осознал, что взрывы раздаются с разных сторон. Как пришелец мог так быстро перемещаться вокруг него? Это показалось Й-ло-рпу настолько чудовищно-неестественным, что он тут же в страхе удрал, скрылся под безопасной сенью родного леса.

Уже к вечеру, приведя мысли в прядок, Й-ло-рп понял причину испугавшей его странности. Он почему-то привык думать, что явившийся к нему гость – один, а что если их много? Это объясняло и небывало сильные для одного существа вибрации, и долгое молчание (один на один разговор завязывается быстро, но встретившее чужака племя будет некоторое время относится к нему с подозрением), и взрывы, гремевшие то тут, то там. Нет никаких сомнений – вместо одного друга Й-ло-рп обрёл нескольких. Он ужасно обрадовался: теперь уж будет с кем наговориться всласть, а если их семеро или больше, то они смогут оставить потомство, что было мечтой всей его жизни…

На следующий день Й-ло-рп в прекрасном настроении в очередной раз отправился на свидание. Приятные предчувствия не обманули его: как только он вышел из леса, вокруг него сразу же загромыхали приветственные взрывы. И хотя голоса их были грубы, а смысл слов неясен, Й-ло-рп в этот миг сделался самым счастливым на всей Кеонтре, ведь он снова был окружён толпой говорящих с ним существ, он метался во все стороны, стараясь ответить каждому и дать каждому простор для новой фразы…

- Попался! – хлопнув в ладоши, сказал капитан.

Й-ло-рп не знал, что такое холод, но ощутив, как его тело начинает застывать, он понял, что находится в опасности. Он хотел крикнуть, чтобы остальные бежали и прятались от неведомой угрозы, но не успел – зеленые змеи и коричневые пузыри застыли – ему «связали руки» и «заткнули рот». На информационной панели криокамеры загорелся зеленый сигнал: заморозка завершена.

- Ну что, голубчик? – капитан постучал ногтем по прозрачной стенке криокамеры. – Съел? Взорвал? Ладно, транспортируйте холодильник обратно в трюм. Ну какая тварь, а, какая тварь!.. Найдем ли мы на этой чёртовой планете хоть каплю взневичи?..

Этой ночью Ему снова снились цветы. Не каменные, а живые. Целое море алых цветов бушевало внизу под порывами ветра. Волны катились одна за одной. Наркотический аромат мощными всплесками поднимался над полем и, ударяя в ноздри, дурманил восторженный разум. В высоком ярко-голубом небе ослепительно сияло солнце и катились редкие облака. Вдалеке, на линии горизонта, массивной стеной темно зеленел загадочный дремучий лес.

Он кружил над цветочным полем чёрной рваною тенью, то пикируя к самой земле, то взмывая в заоблачную высь. Он ликовал. Наконец-то жизнь вернулась в этот мир, Он видел её всюду вокруг, вновь ощущал её дыхание и биение и был готов начать играть с нею так, как умел только Он один. Метнувшись к каждой из сторон света, Он избрал предпочтительным восточное направление и ринулся туда, на битву, свидание или поиски клада, навстречу тайнам и приключениям, вот-вот ожидая столкнуться с одновременно неведомым и привычным, давно желанным… Но небесный купол треснул и осыпался стеклянными осколками - Он проснулся.

Открыл глаза. Пустота. Холод. Смерть.

Он лежал на голой кровати, в самом центре пустого зала, на вершине громадной башни, в циклопическом древнем замке, посредине мёртвого царства, на земле погибшего мира, в тёмном безжизненном космосе. Это Он всё уничтожил. В былые времена Он разорял города и целые страны, поливая их с неба огнём и серой, в Него пускали стрелы и ракеты, но ничто не могло причинить вред Бессмертному. Он похищал красавиц по всему свету, но ни одна так и не сумела понять и полюбить Его, и Он превратил Своих невест в прекрасные каменные статуи. Он собрал в подвалах замка все сокровища мира, и мир поблёк без их чарующего блеска. Он сражался с природой, с самой жизнью – везде, где проносилась Его тень, оставались лишь чёрный камень и едкая соль. И жизнь отступила, тихонько ушла, оставив Его одного на беззвучной оцепеневшей планете.

Он закричал. Бросился из окна и полетел, сначала в затянутое тучами небо, затем рухнул на дно океана, после проник в потаённые подземные глубины… Весь день Он провёл в судорожном безнадёжном поиске. Ничего. Он и раньше искал, и не верил, но теперь убедился окончательно – здесь Он ничего не найдёт. Где вы все? Куда ушли, почему скрылись, зачем покинули? Злость и обида переполняли Его. Он выхватил из ножен огненный меч и принялся крушить колоссальные столбы окаменевшего бора и успокоился лишь тогда, когда сравнял лес с землёй. Окружённый бесплодным пространством, Он достал тонкий заострённый металлический стержень – своё существование, и, уже готовясь сломать иглу, взглянул наверх. К вечеру тучи рассеялись, и теперь в безмолвной вышине, словно насмехаясь над Ним, лукаво мерцали звёзды. Он долго смотрел на них, а потом спрятал иглу под ноготь безымянного пальца левой руки и нырнул в космический вакуум…

Нет дня и ночи, когда светят тысячи солнц. Нет дня и ночи – нет времени. Целую вечность летел Он среди звёзд, равнодушно наблюдая их рождение и гибель, непрерывно рыскал в безграничном космосе, пустом и холодном. Надежда сменялась отчаянием, отчаяние – надеждой. Его плащ цвета предрассветного мрака сделался серебристым от межзвёздной пыли, Его борода стала длиннее, чем призрачный хвост кометы, Он забыл Себя и все Свои имена и твёрдо помнил лишь одно: конечную цель Своего бесконечного полёта. Он путешествовал по просторам Вселенной миллиарды лет… пока наконец не нашёл то, что искал.

Он заметил его издалека: крохотный зелёный росток, пробившийся к свету сквозь недружелюбную почву небольшой пустынной планеты. Когда Он опустился на её поверхность, маленький камень скатился по склону и придавил к земле юное растение. Он аккуратно, двумя пальцами поднял камешек и расправил согнувшийся стебелёк. Надо чуть-чуть подождать. Здесь всё начнётся заново…