BlacAnGol

— Да пройду тютелька в тютельку, — утешил он сам себя и сплюнул на землю. — Лишь бы тютелькой не зацепиться.

Тревожно пыхтя, Михалыч нащупал ногами скобу в кирпичной кладке и вздрогнул, когда сверху донеслось.

— Эй, Михалыч, ты куда полез? — окликнул его с крыши гаража Прыщ, ещё не мужик, но и мальцом не назовёшь — пацан. Мелкий, наглый, вечно в спортивном костюме, единственное, что отличало его от остальных представителей расы гопников, — вместо привычной бутылки пива в его руках часто оказывались потрёпанные книжки. Всем, кто пытался поржать на этот счёт, Прыщ в прыжке разбивал нос. Крутился Прыщ в гаражах часто, а сейчас угораздило его залезть на крышу одного из них и проследить за Михалычем.

— Не твоё дело, катись отсель, — буркнул Михалыч.

Он никаких зрителей своего эпичного спуска ниже уровня земли не планировал, это в его ситуации было лишним.

— Ты что, в диггеры подался? — не унимался Прыщ, слезая с крыши.

— Да ну тебя и твоих наркоманов, в руки эту дрянь не возьму даже.

Михалыч разозлился, он как раз совместил свою самую толстую часть с шириной люка и тревожно ожидал последствий замера.

— Не-е, диггеры — это те, кто в подземельях лазает.

— Где ты только таких слов нахватался-то умных, — пробубнил Михалыч, нащупывая следующую скобу в колодце. Пузо прошло, и теперь спускаться стало свободнее.

— В интернете, — подошёл к колодцу Прыщ и стал смотреть сверху, как тяжело, словно толстый барсук в нору, опускается Михалыч. — Так чего ты там ищешь? Это ж нерабочий коллектор, там не погреешься. Да и лето, жара. На зиму жильё присматриваешь?

— Да что ты пристал, надо, вот и лезу, дело не твоё. Ты меня на мат не вынуждай, я не люблю с дитями матом разговаривать.

Михалыч соскочил с нижней скобы и огляделся, всё, как он рассчитывал: сухая кирпичная кишка уходила в темноту в обе стороны. Сверху раздался шум, и рядом с Михалычем спрыгнул Прыщ.

— Фух, сухо и не пахнет, повезло.

— Ты чего за мной попёрся? — разозлился Михалыч.

— Интересно же. Только темно.

— Вот блин, фонарик забыл, — хлопнул себя по лбу Михалыч и с тоской посмотрел наверх, придётся выбираться.

— Ничего, у меня на телефоне есть, если недолго, то могу посветить, — сказал Прыщ и достал из кармана спортивных штанов потёртый смартфон.

— Недолго, — смирившись с компанией, сказал Михалыч, — зажигай, и пошли.

Тусклый лучик телефона выхватывал из темноты совсем мало, но и смотреть особо было не на что: битый кирпич под ногами и грязные разводы на сводах коридора.

— А всё-таки что тут может понадобиться бомжу? — рассуждал Прыщ, слушая эхо шагов.

— Я не бомж, я Путник, — отмахнулся Михалыч.

— Путник? Ну, без определённого места жительства то есть? Так это и есть бомж.

— Я Путник! Свободный человек. Не то что эти, удавками к месту привязанные. Прописка, работа, семья, дети, вещи всякие — всё тебя к месту, как гвозди, прибивает, шелохнуться боишься, чтоб жизнь твоя крепко сбитая не развалилась. Думаешь, дом себе сделал, а на самом деле гроб приготовил. А я иду, куда хочу, я Путник, весь мир мой, нет вокруг меня стен.

— Ещё скажи, что ты сам себе такую жизнь выбрал, — усмехнулся Прыщ. — Спать на теплотрассе, вонять, как контейнер для мусора.

— Вот и скажу: это мой выбор, — гордо приосанился Михалыч. — Я потомственный Путник, иду за Семенем Города.

— Чего? — от удивления Прыщ даже остановился и опустил фонарь.

— Вот иду к корням Города, чтоб забрать Семя. Чего непонятно?

— Получается, если в корнях, то не Семя, а клубень, — криво усмехнулся Прыщ, понятно стало, что не поверил.

— Вот откуда ты на мою голову такой умный.

— Так на фига тебе клубень? Да что это вообще такое?

— Семя Города, берёшь и сажаешь, где тебе надо, и там начинает появляться город, такой, какой ты хочешь.

— А я думал, города, ну, они на пересечении торговых путей появляются, как в древности, или если надо рядом людям производство сделать, как в советское время, — серьёзно произнёс Прыщ, словно у доски в школе отвечал.

— Так и появляются. Семя, оно не так работает. Его надо в основание любого поселения зарыть, чтоб город вырос, корнями укреплялся, людей нужных привлекал, живой был. Да как тебе объяснить, это вроде как есть тело в коме, сердце бьётся, а оно лежит себе, вроде живое, да только не человек, а вот будет у него… Ну, скажем, «душа», и вот тебе и ходит, и говорит, и характер есть. Так и с городом, можно домов наставить, улицы проложить, да только в живой город это не переродится и через десяток лет вымрет.

— Значит, ты хочешь новый город заложить? А зачем? Полно же всяких. Тебе наш не нравится?

— А тебе нравится? — сплюнул Михалыч. — Ерунда, а не город. Я по понятиям заложу, какой надо.

Прыщ снова поднял фонарик и осмотрелся, вокруг ничего не поменялось, тогда он посветил в лицо Михалычу.

— А ну убери, глаза выжжешь.

— Я про такое никогда не слышал. Ты это только сейчас придумал? — наконец сказал Прыщ.

— Да не хочешь, не верь. Сейчас до корней дойдём, и вали обратно, больше не нужен.

— А долго ещё идти?

— Да где-то тут должно…

Михалыч понюхал воздух, потом отобрал телефон у Прыща и стал водить лучом света по стенам.

— Ага, вот она.

В стене красного кирпича была небольшая металлическая дверь, вся рыжая от ржавчины. Михалыч погладил бороду в задумчивости, а потом подошёл к двери и дёрнул, та с грохотом упала на дно трубы. В открывшемся проёме клубилась темнота.

— Так, всё, фонарь мне больше не нужен. Можешь обратно топать.

— Не, я же должен проверить, что ты там про корни и клубень рассказывал.

— Семя! Лопни твою банку, — не выдержал Михалыч.

Он отдал телефон Прыщу и шагнул в проём. В груди ёкнуло, рядом взвизгнул, как девчонка, Прыщ. Михалыч удивлённо посмотрел на спутника, тот стоял рядом, часто моргая и тяжело дыша.

— Что это было, меня словно перекрутило?

— Оно и было, мы теперь ногами кверху. Сейчас привыкнешь. Рискнул всё-таки. Ну и смотри теперь, Фома неверующий.

А посмотреть действительно было на что. Исчез кирпичный коридор и дверь, во все стороны раскинулось серое пространство, в котором колыхались большие и маленькие, толстые и тонкие, похожие на щупальца медуз корни. Они уходили в серую мглу над головой, пульсировали и светились белёсым светом.

— Ничего себе. Это так под всем городом?

— Это и есть город, от каждого здания, парка и сарая корешок тянется.

— И для чего?

— Не знаю я, — буркнул Михалыч.

— А остальное откуда знаешь?

— Я же говорю, я потомственный Путник, отец мой Путником был, дед, прадед… Вот знание и передаётся. А всего человек знать о мире не может, не поместится у него в башке это.

— Жаль, интересно ж. Так зачем тебе новый город?

— Ну, положено, надо посадить новый город и родить сына, чтоб он традицию продолжил.

— Что-то я такое слышал, посадить дерево, дом построить и сына родить. Но ты же старый, — с сомнением проговорил Прыщ.

— Это, поди, из наших кто проболтался, вот только его не поняли и переделали. И нестарый я, всего сорок вчера исполнилось. Мужчина в самом расцвете сил, — фыркнул Михалыч. — Пошли искать Семя. Дело-то небыстрое, хорошо бы до ужина управиться.

Они шли среди корней, внутри которых двигались и мелькали огоньки. Пахло почему-то старой бумагой, как в библиотеке, а под ногами поскрипывал белый песок. Михалыч уверенно шёл к центру города, где было самое большое скопление длинных корней. В голове у него мелькали приятные мысли о том, что на накопленную заначку он устроит отчальную Борисычу и Шляпе, а потом уйдёт из этого города навсегда, на юг рванёт, где тепло, найдёт станицу поближе к морю и закопает Семя. Главное, чтоб там виноградники были поблизости и винзавод, спирт он, конечно, хорош, но однажды Михалыч пил дорогое вино, и ему понравилось, и появилась мысль, когда-нибудь уйти жить туда, где тепло и все пьют вино, а из одежды нужны только шорты и резиновые шлёпки. Давно пора город заложить, задержался он на одном месте, всё дела-заботы: Новый год отметишь, Рождество, а там, смотришь, Верке надо подарок на Восьмое марта искать, а тут и майские подоспеют, солнышком пригреет, и идти никуда не хочется, лето — красота, посиделки с мужиками до утра, а потом осень, грязь, на зиму надо искать себе место, в такую погоду далеко не уйдёшь, опять же дни рождения эти вечные, вот и год промелькнул, другой.

— А что, город можно любой заказать? Ну, чтоб, например, с магией был, можно? — перебил мысли Михалыча Прыщ.

— С магией? Так её же не существует.

— А как же клубень, город сажать, разве не магия?

— Да какая это магия? В магии ж-жух-х, там, ну, искры всякие, заклинания. А тут возьми и закопай, чего магического?

— И корни эти, значит, тоже не магия?

— Корни — это корни, живёт кто-то там наверху, говорят же, пустил корни. Никакой магии. Жизнь обычная, — пожал плечами Михалыч. — Если ты чего не знаешь, ты же не называешь это магией. Вот знаешь, как, например, молния появляется? Ну или кто на самом дне океана живёт? Если тебе рыбу оттуда покажут, что, скажешь она волшебная?

— Значит, надо сюда учёных привести, пусть изучают. Почему никто не нашёл-то ещё?

— Потому что сюда пройти не каждый может. Надо особенную суть иметь, ну, таким, как мы — Путники, быть.

— Какими такими, алкашами, что ль? — фыркнул Прыщ.

— Свободными. Странно, что ты прошёл. Ты чё, детдомовский, что ль? Такие тоже могут иногда пройти, пока дети и путь не выбрали.

— Не, я нормальный. У меня бабушка в библиотеке работает, — пожал плечами Прыщ и задумался, минут через двадцать он снова повернулся к Михалычу. — Может, вы такие, потому что реальную жизнь не живёте? Отказались от всего и от вас все отказались? Как Орден францисканцев?

— Слушай, ты не хами, я не посмотрю, что ты ребёнок. Францисканцы, это что за извращенцы новые, — скривился Михалыч и продолжил, — мы свободные и жизнь мы живём ещё поболее остальных. Чувствуем мы больше других.

Прыщ хотел начать спор, но тут зашуршало, и меж корней чёрной, поблёскивающей жижей проскользнуло мерзкое существо.

— Кто это? — замер Прыщ.

— Ну, есть корни, а есть те, кто их жрут. Главное, этих тварей не касаться, слизь на кожу попадёт, и хана, — сплюнул Михалыч и почесал живот.

Слизней этих он побаивался, мерзкие они. Ладно, если в корнях таких один-два будет — это нормально. Пообъедят корни: значит, дома наверху забросят, парк засохнет, спортивная площадка травой порастёт, магазин закроется. Но пройдут года, и восстановится всё, новые корни вырастут. А вот если таких тварей заведётся много, Городу и конец может прийти. Говорят, в девяностые такое было, и тогда Путники спускались к корням и бились с этими тварями, в городах собирались целые отряды и шли на бой под землю. Лучше всего облить тварь спиртом, не любят они этого, — Михалыч пощупал пузырёк спирта в кармане. Жалко будет, если придётся тратить. Они шли дальше, мерзкий слизень мелькал в корнях где-то рядом.

— Он не может клубень съесть? Червяк этот? — спросил Прыщ.

— Слизень Семя? Может, конечно, с удовольствием, да и без удовольствия справится, тварь такая. Давай-ка побыстрее пойдём.

Михалыч ускорил шаг, тревога заставила приподняться волоски на спине. Они обошли квартал, поросший корнями, и вышли к огромному корню, уходящему высоко в темноту свода этого странного мира под городом. С другой стороны появился чёрный силуэт слизня.

— Ёшки-матрёшки. Давай побыстрее, ты справа обойдёшь, я слева. Как бы эта гадость первая Семя не слопала.

— А что, если она передо мной успеет, что делать?

— Главное — не трогай, ори и руками маши. Я подбегу.

Они разошлись, и Михалыч быстрыми шагами отправился вдоль корня, внимательно осматривая его основание. Но не успел он отойти далеко, как раздался вопль Прыща. Михалыч бросился обратно, на ходу доставая фунфырик спирта из кармана. Эх, пожадничал, надо было две бутылки брать. Но, по чесноку сказать, не собирался сегодня Михалыч за Семенем, не готовился. Это всё Верка виновата, подняла ему с утра нервы, вот и задумал он из города уйти, а чтоб не просто так, решил, что пора предназначение своё выполнить — Семя забрать.

Прыщ стоял, прижавшись спиной к корню, размахивал руками и орал, перед ним дрожало желеобразное, чернильно-фиолетовое тело слизня и тянулось к нему длинными

щупальцами.

— Ёжиков рать, не трогай его! — крикнул Михалыч и набрал в рот спирта.

Спирт опалил слизистую, Михалыч подбежал к слизню и, как на ткань для горячего утюга, пшикнул на тело твари как следует. Слизень задёргался и повернул свою слепую морду к Михалычу.

— А ну пошёл отсюда! — заорал тот и набрал в рот новый глоток спирта.

Новая порция едкой дряни ударила слизня в морду, и тот хлестнул своими щупальцами по Михалычу, после чего уполз в самую гущу корней. Прыщ подбежал к лежащему на песке Михалычу.

— Ты как? — Прыщ протянул к нему руку, но Михалыч покачал головой.

— Не тронь, я весь в слизи этой мерзкой. Сам-то как?

— Я Семя нашёл, — радостно крикнул Прыщ, показав Михалычу кулак.

— Значит, так вышло. Ну что ж, новые города они молодых любят, тебе и карты в руки, точнее клубень.

— Семя. А ты что? Живой же?

— Да, оставь, срастусь я теперь с этим городом, кончилась, значит, моя вольница. Меня сейчас наверх выплюнет, и стану я Виктор Михалычем, другая у меня жизнь начнётся.

— Разве это плохо? — удивился Прыщ.

— Ну, раз неплохо, давай я и тебя смажу жижей этой, видишь, вся грудь испачкана. Школу перестанешь прогуливать и книжки свои дома читать на диване будешь, а не в гаражах. Школа, институт, работа, семья — всё как положено, хочешь?

Прыщ отступил на шаг от Михалыча и прижал кулак с клубнем к груди.

— То-то и оно, — грустно усмехнулся Виктор Михалыч. — Так ты будешь город с магией пытаться делать?

— Да, попробую. Такой, как в книжках. Ну, и ещё, чтоб там все нужны были, даже Путники.

Виктор Михалыч прикрыл глаза. «Всё это глупость, конечно, но ребёнку в такое верить простительно», — подумал он.

– Это мой дом, я его летом купил, – приходя в себя, сказал Станислав.

– Вот ж, дядя Саша — курва. Пока мы в отъезде, он уж бабушкин дом продал. Прости, мужик, я не в курсе была. Думала, в дом нашей бабки ломлюсь. – Улыбнулась девица. – Меня Дина зовут, а это моя младшая сестра Сима. Слушай, а ты нас не пустишь? Мы хоть отогреемся, а то обратно до машины возвращаться долго, мы её на подъезде к деревне оставили, боялись, что завязнем тут.

Станислав окончательно пришёл в себя. Это просто две девушки, которые приехали в дом своей бабушки и не ожидали увидеть тут жильца. Главное, тварь их не тронула и ушла, может, зря он её боялся, а может, это и вовсе он себе придумал врага от одиночества. С крыльца было видно лишь белеющий под лунным светом снег и чёрные пятна домов в деревне, где не светило ни одно окно.

– Да, конечно. Проходите.

Молчаливая Сима сняла ружьё и повесила его в сенях, первой вошла в комнату и осмотрелась, кивнула Дине, и та, улыбаясь, подхватила Станислава под локоть и поволокла обратно в комнату.

– М-м-м, холостяцкое жильё, - выдохнула она, смахивая со стула лежащие там шерстяные носки и усаживаясь за стол. – Раздеваться мы не будем, свежо у тебя тут.

Станислав покраснел, утром, проснувшись от подозрительных звуков, он в ужасе караулил дверь и думал, что ему делать. Позвонить в полицию? Так ему сюда вызовут психиатрическую бригаду. Подумают, что спился мужик в одиночестве в глухой деревне, да ещё и под Новый год. Да и не поедут на такой вызов тридцать первого числа по бездорожью. Не умирает же Станислав, а просто белочку словил.

– И что? Стасик, а что ты Новый год по-спартански будешь отмечать? Ни ёлки, ни салатов? Тоска. Чай-то у тебя хоть есть?

– Я пойду в дровник, надо натопить, – сказала Сима. Голос у неё оказался нежный и приятный.

– Да я сам, простите. С утра что-то приболел и не до печи стало, – сказал Станислав, при виде молодых девушек в нём всё-таки проснулся герой. Рассказать девушкам о чудовище он не решился, они же были на улице и никого не видели, и тварь их не тронула. Может, у него действительно начались проблемы с головой?

Сима втянула воздух, пыталась поймать миазмы случившейся со Станиславом болезни. Дина же стянула шапку и заявила:

– Ну вот. Знаете, мы сюда Новый год приехали встречать по старой памяти, как в детстве. Что-то тоска в городе заела. А смотрю, не только у нас с праздничным настроением проблемы. Давайте так, ты растопишь печь, а мы до машины сбегаем, принесём продукты. Мы и так собирались дойти сюда, дом проверить, истопить и принести всё из машины, а втроём быстрее сделаем. Стасик, ты же не против встретить Новый год с двумя симпатичными девушками?

Напор Дины вызвал смешанные чувства: с одной стороны, Станислав зарёкся после развода связываться с женским полом, особенно с такими наглыми представительницами, с другой — вокруг дома бродила тварь, которую девушки спугнули. Кто знает, может, это существо интересуется исключительно одинокими мужчинами. Вновь мелькнула пугающая мысль, а что, если никакого чудовища нет, а у Станислава на почве стресса и одиночества галюны. Говорят, шизофрения может посетить внезапно. Посторонние люди - хорошие наблюдатели, если что, девицы вызовут кого надо, а может, сами его скрутят, такие смогут.

– Да, конечно, – пробормотал Станислав, – сейчас за дровами схожу.

Сима уже ушла, и Дина с неохотой поднялась со стула и пошла за ней. Станислав осторожно вышел на крыльцо и осмотрел снежный наст, если следы и были, то их занесло начавшимся снегопадом. Свежий воздух обжёг лёгкие, и Станислав поспешил в сарай за дровами. Растопив печь, он почувствовал, как холод расползается по углам. Живой огонь заставил страх отступить.

Девушки вернулись через сорок минут с двумя огромными туристическими рюкзаками. Сима вытащила из своего большие пластиковые контейнеры, пару пачек майонеза. Дина достала из своего две большие бутылки колы, подмигнув Станиславу, вытащила виски.

– Какой праздник без бухла, – возвестила Дина и поставила на стол шампанское. – Новый год, а мы всё-таки девочки.

— В снег сунь, – сказала Сима.

Шапку она сняла и пригладила руками длинные вьющиеся волосы. У Дины волосы оказались обстрижены коротко  под мальчика и высветлены почти до белого цвета. Когда в комнате потеплело, девушки сняли комбезы и остались в простых спортивных костюмах. Станислав подумал, что ему повезло, он сможет похвастаться другу, что встречал Новый год в компании двух симпатичных девушек, только сфоткать надо, а то не поверит.

– А вы спортсменки? – спросил он у Симы, которая снимала крышки с контейнеров, где оказались салаты и закуски.

– Нет, мама увлекалась стрельбой, её дед научил, а она нас.

– Охотитесь?

– Вроде того, – сказала Сима, достала из рюкзака ноут и, поставив на стол, включила.

– Охотимся? Нет, нам зверюшек жалко, хотели по банкам пострелять тут, как в детстве. – Рассмеялась Дина. – А где у тебя ложки?

Станислав наблюдал, как Дина перетряхивает его вещи, потом подошёл и достал коробку со столовыми приборами из выдвижного ящика стола.

– Спасибо, – сказала Дина без тени смущения. – Сколько времени уже?

– Девять, – ответила Сима, – есть время.

– Давай подпол. – Кивнула Дина.

Они подошли к люку в полу за печкой и, открыв, посветили туда фонариком телефона. Станислав знал, что в небольшом подполе стоит деревянный ящик, где хранится картошка, и сделаны две полки для банок с консервами. Сима прыгнула вниз, но через пару минут вылезла и покачала головой.

– А на всякий, – сказала Дина и принесла пластиковую банку из рюкзака. Залезла с ней в погреб, потом выбралась обратно и поставила банку на стол. Станислав подошёл и прочёл этикетку, это оказалась морская соль с травами, наполовину пустая.

В доме повисла тишина, все замерли. Трещали дрова в печи, и чуть помаргивал свет лампочки под потолком. Станислав подумал, что зря он снял люстру, девушкам она бы понравилась, да и, если б намыл, комната стала бы симпатичнее. Но сейчас доставать и отмывать люстру поздно.

Тишину нарушила Сима:

– Сарай?

– Пошли, но шансов мало, там бы уже сам достал.

Разговор показался странным. Девушки явно что-то искали. Но почему не спросят его, хозяина? Хотя если это что-то ценное из имущества их бабки, то он может и не отдать, дом-то он купил со всем барахлом, так что их опасения понятны.

– Чердак ещё надо осмотреть, – шепнула Сима, думая, что хозяин дома отвлёкся.

— Мы пойдём нарежем сосновых веток. Люблю, когда хвоей пахнет в Новый год, — громко объявила Дина, напяливая комбинезон.

Станислав махнул на странных гостей рукой, пусть ищут. У него из ценного только ноут, а дом он осмотрел, когда приехал, и ничего интересного не нашёл, ценных древностей тут нет, как специалист знает точно. С улицы девушки притащили три сосновые ветки и целую кучу рябиновых, похоже, пострадали все рябины вокруг дома, а росло их тут немало. Ветки поставили в найденные на чердаке трёхлитровые банки. В доме приятно запахло сосной и салатами, вернулось ощущение праздника. Час девушки потратили, заглядывая в каждую щель, делая вид, что просто вспоминают мелочи детства. В десять они сели за стол, Дина дружески улыбалась и рассказывала, как они ездили на велосипедах купаться на Пустынские озёра. Сима незаметно осматривалась, лицо у девушки посуровело, словно она подозревала, что в этом доме где-то спрятан труп. Салаты оказались магазинными, есть какой-то отличительный признак у еды из супермаркета. Характерная нотка в запахе, в ровно порезанных машиной ингредиентах или ещё в чём-то, но понимаешь, что готовили это для чужих людей на казённой кухне.

Что ж, можно понять девчонок, семьи у них нет, и тратить время на готовку они посчитали лишним. Станислав и сам бы так сделал, если б не забыл о празднике, сходя с ума от навязчивого страха перед бродившим вокруг дома чудовищем. Стоило вспомнить о твари, как под окном захрустел снег. Девушки замерли, а потом Сима резко встала и подошла к окну. Дина сделала вид, что ничего странного не происходит, и весело спросила:

– Давайте хоть музыку включим? А то сидим как на поминках.

Она подошла к ноуту и запустила запись какого-то новогоднего концерта. Происходящее напомнило Станиславу студенческий театр, и лицо его скривилось от фальшивости игры девушек. Дина это поняла и передёрнула плечами в раздражении.

– Станислав, ты не находил в этом доме ничего странного? – резко и холодно спросила она, отбрасывая наигранную весёлость.

Игра пошла в открытую. Рассказать им про бродившую вокруг тварь? Но, похоже, девушки искали что-то в доме.

– Кто вы? – вопросом на вопрос ответил Станислав.

– Ты прав, мы охотники. Только убиваем не зверюшек, а тварей посерьёзнее. Мы мониторим странные вопросы в группах и каналах, где люди обсуждают необычные явления. Мы видели твой пост про следы и, к сожалению, знаем, кто бродит вокруг твоего дома.

– Девушки, а вы не заигрались в Баффи - истребительниц вампиров? - скептически поинтересовался Станислав. Значит, его расспросы в сети привели к нему двух молоденьких приключенок, возомнивших себя охотниками на нечисть. – Ничего ценного в этом доме не было. Это я вам как историк говорю. Да и какое это отношение имеет к дикой собаке, что тут бродит?

– Ценное? Нет, я говорю о необычном, то, что ты не ожидал здесь увидеть, или странное. Дина пробила этот дом, давно здесь жил охотник, ещё до открытия заповедника. Считался очень хорошим, без добычи не возвращался. После его смерти следующего хозяина дома растерзал какой-то дикий зверь. Потом дом стоял пустой, после чего купили дачники, приезжали сюда только с мая по октябрь, и всё было хорошо. Понимаешь, к чему я веду? – сказала Сима.

– Да, не дурак, тварь появилась с первым снегом, до этого дом пустой стоял, — решился на прямой ответ Станислав.

– Ну, раз понимаешь, поможешь? Или ты предпочитаешь помереть, чем принять помощь двух девушек?

– Да ничего я не считаю. Сюр всё это какой-то. Ничего я не находил… — Станислав осёкся и вспомнил свой первый день в доме, пыльную люстру с висюльками. – Люстра тут висела странная, ну, в смысле обычная, просто слишком… не подходила она этому дому. Но дачники часто всякую ерунду тащат в деревню.

– Где она?

– М-м, вспомнил. Завернул в покрывало и на печь положил. Она очень грязная, а мыть мне стало лень.

Раздался скрежет когтей о дверь. Сима побежала к двери с банкой соли и ружьём, Дина к печи. Она вытащила связанный тюк и быстро развязала узел, вытащила люстру, подняв целое облако пыли. Станислав подошёл к двери и спросил Симу.

– Так кто это?

– Мы думаем, охотник был колдуном и заключил договор со злым лесным духом - таргылтышом, – сказала Сима. – После его смерти дух почему-то не ушёл, возможно, в доме осталось то, что его держит и зимой призывает на службу.

Имя духа Станислав знал: в марийской мифологии одноглазый дух человека, умершего неестественной смертью. Вызываются марийскими колдунами-локтызо. Дина осматривала люстру, перебирая хрустальные подвески, потом резко дёрнула одну из них.

– Смотри. – Протянула она находку Симе.

Та взяла тонкую, тёмную от пыли подвеску и внимательно осмотрела.

– Кость окаменевшая. – Сима повернулась к Станиславу. – Иногда таргылтышом может стать умерший неестественной смертью в лесу человек. Значит, охотник нашёл человеческие кости и забрал одну, чтоб призвать на службу злого духа.

Дверь дрогнула, и в щели дыхнуло холодом. Дух явился. Девушки как ни в чём не бывало, продолжили разговор.

– Ты нашла способ от этой твари избавиться?

– Нашла, как отогнать на время, что мы и сделали, когда сюда приехали. Рябиновый крест, одежда наизнанку, но дух снова вернётся. К тому же они пакостят людям, а не стараются растерзать, а этот настроен слишком агрессивно, что-то тут не так. По поверьям, он любит выпить водки, может, предложить, и он обернётся человеком, вот и спросим, что его так разозлило.

– Что ж ты не сказала, что ещё водки надо взять. Как думаешь, шампанское ему понравится? Вискарь дорогой, мне жалко. Может, просто сжечь кость в печи?

– Посмотри, она окаменевшая, только обуглится, но не сгорит.

– Маленькая она какая-то.

Станислав нашёл в себе силы отвлечься от двери и посмотреть на кость в руке Симы. Тоненькая, с дырочкой, в которую вставили железное колечко, похожа на птичью, для фаланги пальца слишком длинная.

– Это детская. Лучевая кость младенца, – сглотнув горечь, выдавил из себя Станислав. На истфаке им часто показывали захоронения людей и учили правильно собирать окаменевшие останки.

Сима подошла к двери и прислушалась.

– Крупная зверюга. Такая из младенца не получится.

Дверь дрогнула и застонала, злой дух начал штурм.

Сима подошла к рябиновым веткам и отломила две тоненькие, перекрестив, положила на пол и перешагнула.

– Одежду выверните, это его ненадолго остановит. Времени осталось мало.

Станислав в спешке стянул свитер и вывернул его наизнанку.

– Надо понять, что злит. Кость не его, но уверена, именно за ней он пришёл.

– Так, может, отдать? – спросила Дина. – Сунем под дверь, и дело с концом.

– Попробуй, но что-то мне подсказывает, что так сильно нам не повезёт.

Дина взяла косточку, подошла к двери и сунула её в щель. На минуту за дверью всё стихло, а потом раздался страшный протяжный рёв, полный страдания, и в дверь ударило так, что верхние петли отлетели.

– Бегом в подпол.

В подполе они втроём поместились с трудом. Дина захватила люстру, а Сима рябиновые ветки. Станислав взял самое полезное, по его мнению, – ружьё.

– Так посмотри, может, ещё есть кости в этой люстре?

– Нет, я все подвески перебрала, обычные.

Люстра полетела в угол подпола. Сима ломала рябиновые ветки и делала из них крестики.

– Сдержит ненадолго.

– А почему не стрельнуть в неё? – спросил Станислав. – Вы же для этого ружья привезли?

– Ружья от людей, знаешь, бывает, что кто-то думает, что молоденьких девушек легко обидеть. Когда у девушки в руках ружьё, мужики начинают рассуждать более здраво.

Станислав понял, что ружья они взяли, чтобы защищаться от него, а не от твари из леса.

– Что ты сказал? – неожиданно вздрогнула Сима. – Неё?

– Ну да, тварь… она. Название слишком мудрёное.

– Стой. Летом в деревне видел одноглазую женщину?

Станислав вспомнил странную бабу в лесу, которую он принял за сборщицу ягод.

– Вроде того, в лесу. Женщина, один глаз волосами был прикрыт.

– Так значит наш таргылтыш женского пола. А кости…

– Думаю, всё было так, в далёком прошлом в лесу погибла женщина с младенцем, а лет сто назад охотник забрал кости младенца, чтоб заставить служить дух его матери зимой, когда охотиться тяжело, – сказала Сима. – Вот козёл. Она ищет тело своего ребёнка. Кость оставили, чтоб ей показывать и заставлять слушаться. А где всё остальное?

– Да мог зарыть где угодно, на дворе или под крыльцом. – Пожала плечами Дина.

– Не мог, она бы уже нашла и раскопала, должно быть хорошо защищённое колдуном место, даже после его смерти.

Сверху люка раздалось тяжёлое дыхание, слышно было, как тварь бродит вокруг, на заднем плане весело звучали новогодние песни из ноута. Из щелей досок посыпалась труха. К запаху сырой земли примешался смрад мокрой шерсти.

– Нужно найти до двенадцати, сила Нового года, смена времён, и эта нечисть станет сильнее, – сказала Сима.

– Подпол, – сказал Станислав. – Почему она сюда ещё не пытается влезть? Что-то мне кажется, ваша рябина несильно помогает.

Дина зажгла фонарик на телефоне и стала внимательно осматривать стены и пол. В красной глине стен погреба нашлись несколько вкопанных таких же по цвету кирпичей с нацарапанными знаками.

– Уверена, что и вокруг дома такие есть, только, когда снег их засыпает, они перестают работать. Думаю, колдун специально так сделал, чтоб дух мог приходить на службу только зимой, – сказала Сима.

– Говнюк, не люблю колдунов, только о себе думают. Чего он эту бедняжку не отпустил, когда помирать собрался? – сказала Дина.

Станислав прислушался к цокающим по полу когтям, странно сочувствовать страшной твари, которая собирается порвать их на куски.

– Давайте копайте. Наверняка он тело ребёнка именно тут спрятал, за двумя кругами заговорённых камней, чтоб мать точно не добралась.

А чем копать? Утрамбованную землю пола можно разве что ломом долбить, а у них никакого инструмента не было. Станислав посмотрел на ружьё, колупать дулом землю казалось кощунством. Сима отломила самую большую ветку рябины и стала ковырять пол.

– Так мы до весны будем рыть. А может, пустить сюда мамашу, у неё когти здоровые, она мигом отроет и от нас отстанет.

– Только она от злости сначала нас на ленты порежет.

– А что если вынуть кирпичи из стен и каждому взять по одному? Тогда она нас тронуть не сможет, а сюда откроется доступ, – сказал Станислав.

Он уже прикинул, что кирпичи достаточно слегка отрыть по краям и раскачать, каждый выроет по одному и получит личный амулет.

– А это мысль. Сим, проверим идею?

– Времени осталось мало, нужно рискнуть. – Кивнула Сима.

Каждый отломал себе прутик и начал ковырять кирпичи в стене. Станислав оказался прав, глина в стенах была мягче, чем на полу, и кирпичи там сидели неплотно, возможно, колдун специально сделал так, чтоб их можно было вынуть при желании. Планировал освободить духа, но что-то пошло не так.

Когда достали кирпичи, люк содрогнулся от удара.

– Я брошу в неё крестик, а вы плюньте три раза через левое плечо и вылазьте быстрее.

Тварь сорвала люк, и внутрь ворвалось её морозное дыхание. Станислав, наконец, увидел злого духа. Длинная шерсть падала на плоскую морду, тело, похожее на помесь волка и обезьяны, и оскаленные острые клыки. В тварь полетел рябиновый крестик, Дина первая плюнула через плечо и, размахивая кирпичом, выпрыгнула из погреба прям перед мордой твари. Та зарычала и отступила на шаг. Станислав поспешил следом, последней выбралась Сима с двумя кирпичами и положила их на пол.

– Свои кладите по углам, защитный контур, – крикнула она.

Четыре кирпича легли, образуя квадрат. На ноуте раздался бой курантов. Тварь завизжала и бросилась в погреб, через секунду оттуда полетели комья глины.

Раздался вой, переходящий в стон, и из погреба выбралась женщина, держа в руках маленький свёрток, перемазанный глиной. Она, покачиваясь, пошла к двери, прижимая находку к животу, пока та не истаяла, впитавшись в её тело. У раскрытой двери женщина обернулась, из единственного глаза катились слёзы. Женщина шагнула за порог и исчезла в темноте сеней.

— Это был нерождённый ребёнок, вот почему связь такая сильная. По сути, он действительно при жизни был частью её тела, – задумчиво проговорила Сима вслед уходящему духу.

– А ничего так Новый год получился — семейный. Обожаю концовки с воссоединением семьи в праздник. Пусть мама услышит, пусть мама придёт… – пропела Дина. – Ну, теперь можно и шампанского выпить или лучше сразу вискаря, я, между прочим, из-за всей этой ерунды желание не успела сжечь и пепел выпить.

– Да, выпить не помешает. – Кивнул Станислав, ощущая, что седых волос на голове за эти сутки у него стало больше.

– Э, ты уверен, что сюда? Глушь такая, еле проехали.

– Думаю, да. Поможешь с вещами? Может, чаю поставим.

– Чаю? Эх, был бы не за рулём, тогда можно б и чего получше чаю, а так, чего воду хлебать, мне ещё часа два отсюда домой добираться. Вот занесло тебя.

– Зато природный заповедник, да и не так уж и далеко до благ цивилизации, ты видел, у них там и валбериз, и магнит с пятёрочкой.

– Это у них в Чернухе, а в этой деревне, как её там, Меньщиково, четыре избы в пять рядов.

– Да ну тебя. Тут зато Пустынские озёра недалеко: красота, купаться, рыбачить, на сабах плавать.

– Это летом, а зимой что ты будешь делать в этом медвежьем углу? Учти, летом я к тебе, так и быть, приезжать буду, а с осени я по этой дороге не ездок, и не зови, не умоляй. Сюда только на тракторе.

Вопрос остался без ответа. Станислав достал две спортивные сумки из багажника и пошёл к дому. Надо хоть посмотреть, что прикупил, Лёхе он не сказал, что сам видит этот дом в первый раз. Честно радовало, что Лёха не сможет к нему ездить, хотелось вычеркнуть всю старую жизнь из памяти, вот Станислав и решил заделаться настоящим отшельником. Подальше от людского предательства, поближе к простым житейским радостям выживания в глухих местах. История, загнавшая Станислава в эти края, случилась полгода назад, когда он понял, что жена ему изменяет, а на работе начались проблемы.

Станислав занимал должность помощника заведующего отделом музея-заповедника “Щёлоковский хутор”. Работа ему нравилась, вот только денег платили немного, да и мероприятия часто проходили в выходные и праздники. Жену Ольгу это всегда раздражало, и она требовала, чтобы Станислав поискал место получше. Но куда может устроиться выпускник истфака, чтоб хорошо платили? Пусть он и написал пару научных работ. Да и не хотелось ничего менять, свою работу Станислав любил и считал, что не всё в жизни упирается в деньги.

В тот злополучный день он, проверив экспозицию, решил заскочить к директору. Заведующий уходил на пенсию, а значит, появился шанс занять его место, стоило намекнуть начальству, что Станислав уже сейчас готов принять на себя проблемы отдела, до официального приказа.

Карина Иосифовна встретила его раздражённо, отставив чашку чая и выключив экран компьютера, на котором Станислав заметил заставку сериала.

– Станислав Романович, что-то случилось?

Минут пять Станислав говорил об отчётах и планируемых мероприятиях, а потом всё-таки смог выдавить из себя:

– Владимир Михайлович уходит на пенсию, такая потеря. Уже выбрали, кого назначат?

– Конечно, давно решили. Денис будет, приказ подписали, только объявить решили после ухода Михалыча, чтоб его не смущать.

– Денис?

Станислав удивился. Денис работал пару лет, в науке не преуспел, зато активно лез во все дырки, устраивал бестолковые фесты и мероприятия, называя их популяризаторскими. Станислава он раздражал, Денис не учёный, а “пустышка”, помешанная на том, как заработать побольше денег на вверенном ему хозяйстве.

– Да. У него много идей, он активный и приносит для музея деньги. Вы сами в курсе, как плохо у нас с государственным финансированием. Если не отдать должность ему, он уйдёт в более тёплое место. И кто будет деньги зарабатывать? Вы? – правильно поняв удивление Станислава, продолжила Карина Иосифовна. Начальница не скрывала презрение, давая понять, что знает, с какой целью к ней в кабинет явился Станислав. – Кстати, хорошо, что вы зашли, Станислав. Нам тут пришли бумаги по финансированию на следующий год. Ваше направление закрывают, не увидели в нём перспектив. Как понимаете, помещение и надбавка переходят другому. Я вас предупреждала, что нужно менять тему.

Станислав скрипнул зубами, вышел из кабинета, боясь, что стоит ему открыть рот для ответа, то он пошлёт эту старую ведьму далеко к чёртовой матушке. Да, он выбрал направление, которое нельзя монетизировать, зато оно могло помочь больше узнать о народах, заселяющих Нижегородскую область. В глазах потемнело, в голове мелькнула мысль, что нужно пойти дать в рожу. Вот только кому? Поехать в администрацию и устроить разборки? Ну, закрыли его направление, так сам виноват. Надо было продвигать активнее, привлекать народ. Всё решают деньги. Нет, Станислав не станет равняться на Дениса и пускать пыль в глаза. Решив, что на сегодня работы ему хватит, Станислав поехал домой в Сормово. На дорогу ушло больше часа, из-за чего настроение стало ещё хуже. В родную однушку он ввалился с единственной мыслью: залезть в душ и стоять там, пока вода не смоет бурлившее внутри раздражение. Станислав даже не понял, когда из ванной ему навстречу вывалился голый и мокрый начальник жены.

- Эм-м-м… - вот и всё, что смог выдавить из себя Станислав, когда в коридор из комнаты выбежала жена в домашнем халатике.

Ну, а дальше, как в дурацком сериале, слезливые разборки, кто виноват. Документы на развод и радость, что у них нет детей, а делить придётся только однушку. Жена правда съехала к любовнику, так что за квартиру сильно не держалась, легко согласившись её продать и поделить деньги. Решив, что после такого сил наблюдать, как Денис займёт его место на работе, у Станислава нет, он написал заявление на увольнение.

Оставшись без работы, Станислав забрал долю от продажи квартиры и отправился жить к другу Лёхе. Вот только гостить в холостяцкой квартире, запивать горе и делать слабые попытки найти работу, надоело быстро. Станислав просматривал жильё в Нижнем, где за его деньги можно было взять лишь комнату в коммуналке, и понял, что не хочет. Не хочет искать работу, ютиться в однушке и жить в одном городе с бывшей.

Станислав решил: малая часть денег пойдёт на самый дешёвый дом в любимом им Пустынском заказнике, а остаток он положит в банк и будет жить на проценты, которых вполне хватит для покупки пельменей и майонеза. Особых трат в глухой деревне не предполагалось. Его ждёт полное одиночество без телевизора и интернета, никто не достанет. Главное, побольше книг и сериалов скачать, да работы по дому будет много. В конце концов, если станет скучно, сядет за давно планируемую книжку по истории мордвы, одной из народностей Нижегородской области.

Выбранный дом стоял на окраине села и, как сказал бывший хозяин, когда-то принадлежал лесничему или егерю. Постройка дореволюционная, из нового только железная дверь, поставленная последним хозяином. Внутри избушки одна комната, разделённая огромной печью, холодные сени и крытый двор с местом для скотины и курятником. От скотины остался лишь застарелый запах и гнилые балки насеста. В комнате как положено у окна стол, накрытый выцветшей липкой клеёнкой, железная койка, две кухонных тумбочки из советского прошлого и обитый железом сундук вместо шкафа. Из красивого только большая люстра с кучей подвесок, правда, покрытая толстым слоем жира и пыли. Станислав представил, как будет отмывать это хозяйство, и скривился. Он снял люстру и, замотав её в старое покрывало, пихнул в дальний угол на печи к сваленным там старым одеялам и матрасам. Лёха, осмотрев дом и окрестности, быстро попрощался и уехал в город. Да и понятно, его сельская пастораль и раздолье за душу не брали, зато Станислав, вдохнув чистый воздух, почувствовал, как тает горький ком в груди.

Лёха помог перевезти сюда оставшиеся вещи в конце лета. Первые месяцы Станислав бродил по окрестностям, вдыхал воздух свободы, знакомился с немногочисленными соседями, ездил на велике к озёрам рыбачить. Подружился с бойким старичком Михалычем, живущим на другом конце Меньщиково. Тот и рассказал, что в деревне сейчас живут в основном дачники, на зиму никого не остаётся. Узнав, какой дом купил Станислав, недовольно поцокал языком.

— Нехороший дом, моя бабка говорила, что семью, которая там жила, звери разорвали.

— Внутри?

— Не спрашивал, лес рядом совсем, а волки зимой часто из леса выходят.

— Ну, это давно было, а что с другими хозяевами?

— Так дачники — купят, поживут одно лето, другое, понимать начинают, что дом не игрушка, ему забота нужна, денег на ремонт, ну и продают.

Больше ни с кем из местных приятельских отношений у Станислава не завязалось. При встречах «здравствуйте, как дела, ну, погода нынче», всё как обычно у малознакомых людей, живущих рядом. Странное «знакомство» случилась в начале осени. Станислав решил побродить среди сосен рядом с домом, высматривая маслята. Дошёл до оврага и хотел вернуться домой, как заметил на дне движение.

— Эй! – крикнул Станислав и замолчал, вспомнив историю про волков.

Слова Михалыча про растерзанную семью запомнились. Остаток лета и начало осени в дом Станислав заходил только спать и за вещами. Что-то тревожило его в комнате с огромной печью. Зажатая в угол железная койка жалобно скулила, когда он укладывался на неё спать. А ночью на грудь наваливалась тяжесть, расползаясь сковывающим холодом по телу. Прочитав статьи в интернете, Станислав решил, что это сонный паралич, нервы шалят. Старался не думать о прошлой жизни, но депрессия брала за горло во сне, когда Станислав оказывался беззащитным перед подсознанием. Пришлось доехать в чернухинскую аптеку и купить валерьянки и пустырника.

Неожиданная встреча в лесу подняла муть со дна души, и тревога заставила биться сердце о рёбра. Станислав смотрел, как кто-то движется в тени оврага всё дальше от него, поднимаясь по откосу на другой стороне. Солнце высветило сутулую фигуру. Станислав дёрнулся, на него смотрела молодая женщина. Незнакомка была одета в подвязанный поясом, длинный балахон, который мало подходил для прогулок по лесу. Один глаз у неё был прикрыт длинными космами, а второй смотрел зло. По коже побежали мурашки, как от тонких иголочек, полных ненависти. Потоптавшись на краю оврага, женщина скрылась в лесу.

— Тьфу ты, просто грибы собирает, и чего я себя накручиваю, – пробубнил себе под нос Станислав и поспешил домой.

Тревога утихла, разжав свои когтистые лапы, дав свободно дышать, затаившись до первого снега. Утром Станислав вышел на улицу и на нетронутом снежном покрывале увидел следы. Крупные, вытянутые, с длинными бороздами от когтей, такие получатся, если взять лапу волка и вытянуть наподобие человеческой ступни. Следы шли от леса и останавливались у навеса сарая, где снежный покров обрывался. Станислав почесал затылок, но решил, что зверей он знает плохо, возможно, ничего страшного в этих следах нет, барсук из леса вышел или ещё кто. Сфотографировал на телефон и отправился в Пустынь, где ловил мобильный интернет, писать в охотничьи группы, чтоб подсказали, кто это бродит вокруг его дома по ночам. Ответа не дождался, а на следующее утро следы появились вновь. Зверь кружил, вокруг дома, подходя всё ближе. Вот тут тревога и вернулась вновь. В группах Станиславу ответили, что троллей, которые могут пользоваться фотошопом, тут видали множество, и послали… в поисковик за справочником охотника. Тогда он решил поискать в группах, где люди выкладывали фотографии непонятных вещей и явлений, чтоб им объяснили, что это может быть. Там комментариев написали много, но, в конце концов, просто переругались, затем опять обвинили Станислава в качественно сделанном фотошопе. Впрочем, один пользователь, с автоматом Калашникова на аватарке поинтересовался, где находится место. Вопрос смутил, и отвечать на него Станислав сразу не стал. Впрочем, ночью кто-то возился у окна и топтался на крыльце, и Станислав в панике всё-таки выдал свой адрес, тем более брать у него было нечего, а до его домушки с автобусной остановки надо ещё пару километров топать по сугробам. После его ответа больше никто в посте не писал.

Хотел посоветоваться с Михалычем, но того дети увезли в город, как только выпал первый снег. Станислав задумался, может, тоже уехать? Сесть на автобус или электричку в Чернухе, и через пару часов будет в Нижнем, где точно не бродят странные твари. Вот только там есть твари похуже, например, бывшая жена. Да и где ему там жить? Дом зимой не продать, на хостел денег не хватит, жить у друга не вариант. Лёха обзавёлся очередной сожительницей, которая точно будет против третьего в их квартире. Вот и получается, что бежать некуда. Хорошо бы купить ружьё или травмат хотя бы, но денег впритык на еду хватает. Ночами Станислав прислушивался к звукам со двора, а днём изучал следы и длинные борозды от когтей на срубе дома. Раньше он не обращал на эти полосы внимания, пока не появились новые. Оказывается, тварь точит когти о дом не первый год, и входную дверь поставили новую железную не просто так, похоже, хозяева по приезде весной на дачу обнаружили следы от когтей.

— Хоть бы предупредили, гады. Я бы сразу ружьё купил, пока деньги не потратил, – пробубнил Станислав.

Он в последнее время часто разговаривал сам с собой. Деревня обезлюдела, звонить знакомым не хотелось. Внешний мир казался далёким и нереальным, вокруг только снежные поля и тёмный, притаившийся за домом массив леса, из которого каждую ночь вылезала тварь. Так продолжалось до конца декабря, и Станислав уже начал привыкать к необычному «соседу», ночью дежурить, а днём отсыпаться. Пока за неделю до Нового года тварь не пришла днём. Хотя какой день, темнело уже в четыре часа, и чудовище явилось с темнотой. Станиславу повезло, что он успел набрать дров и вернуться домой, словно почувствовал приближение опасности и проснулся пораньше. Это был последний его выход из дома в темноте. Впрочем, увидеть таинственное чудовище вживую так и не удалось, только длинную сутулую тень, старательно обходившую пятна света из окон и прижимающуюся к снежному насту на открытых местах. Станислав начал думать, что сам нагнал на себя жути, а вокруг дома бродит отбившийся от стаи волк или одичавшая собака, но так он думал при свете дня, а с наступлением темноты наползала тревога, которая при звуках рядом с дверью перерастала в панический ужас, накрывавший Станислава с головой.

Услышав в очередной раз, как чудовище точит когти о железную дверь, а в щели проникает его морозное дыхание, Святослав всё-таки набрал другу.

— Привет, Лёх.

— О, здорово, Стасян. Чего решил всё-таки к нам Новый год приехать встречать? Ну так всё, поздно, моя меня уговорила в Сочи рвануть. Красная Поляна, все дела, – весело ответил Лёха, лишая Станислава надежды на спасение.

— Здорово, ну, отдыхайте там. С наступающим, – растерянно сказал Станислав и нажал отбой.

В последний день года Станислав понял, что тварь решила днём не уходить, она внаглую рыскала, а потом и вовсе старательно обнюхивала дверь, шумно втягивая запах страха Станислава, затаившегося с другой стороны. В голове мелькнула мысль о смерти.

Неожиданно всё стихло. На Станислава упала мёртвая тишина, он судорожно сдерживал рвущееся наружу хриплое дыхание, которое в этом безмолвии звучало раскатисто и громко. Скрипнули ступеньки крыльца, и в дверь резко грохнуло. Станислав дёрнулся и выдохнул. Раздались новые удары.

– Эй, есть тут кто? Мы свет видим! – закричали из-за двери.

– Люди… - прошептал Станислав и открыл замок трясущимися руками.

Дар Смерти

Дар Смерти. Глава 6

Дар Смерти. Глава 7

Дар Смерти. Глава 8

Дар Смерти. Глава 9

Дар Смерти. Глава 10

Дар смерти. Глава 11

Дар смерти. Глава 12

Дар Смерти. Глава 13

Дар смерти. Глава 14

Дар смерти. Глава 15

В допросной было душно. Туманный слякотный апрель сдался под напором сине-небесного яркого мая, резко навалившегося на город летней жарой и солнцем. Не верилось, что совсем недавно на клумбах лежали чёрные остатки снега, а небо посыпало город мелким дождём. Варя сидел на прикрученной к полу железной табуретке и рассматривал через стол находившегося напротив Дедищева Дениса.

— Я не буду ничего говорить и подписывать без адвоката, — заявил Денис, — у меня брат недавно умер. Вы хоть знаете, что там с мамой после моего ареста будет?

Облик самоуверенного и ухоженного мужика треснул после ночи в изоляторе. Впрочем, и облик Вари после двух недель в больнице оставлял желать лучшего. Он стал ещё худее, а от бороды избавился лишь вчера, когда на него коварно напала Сашка с бритвой. Теперь лысый подбородок противно чесался.

— Брат умер, а ты не подскажешь, кто так удачно снабдил его убойной дозой снотворного?

Дэн замолчал и опустил голову, но не в раскаянии, а как опускает её бык, готовый атаковать.

— Вот и выясняйте сами.

— А я уже выяснил — Кира. Она лечится у психотерапевта, и ей выписывают разные противотревожные препараты и снотворное. Вот только это ты её попросил помочь брату, якобы страдающему от бессонницы, обещав потом, конечно, сводить его к врачу. Она тебе поверила, они все тебе верят, ты же заботишься о своих учениках. Вот только ты наверняка догадывался, как использует брат эти таблетки, знал, что он уже делал попытку отравиться.

— Послушайте, это чушь. Вы правда думаете, что за такое притянутое за уши обвинение можно посадить человека?

— Жаль, ваш брат действительно поверил, что это он убивал людей. Даже я засомневался, вы были так убедительны в своих рассуждениях. А арестовали вас не за это. Вам предъявлено убийство Козлова. И да, по этому делу у меня есть улики. И был бы свидетель твоих вечерних уходов из дома. Может, ты поэтому и избавился от брата?

Дэн скривился, но ничего не ответил. После побега от Смерти Варя очнулся в реанимации, лёжа на больничной койке, он вспоминал все допросы духов и путешествия по снам. Не сходилось, да, духи видели всадника и коня, но те были призрачными. Будь Максим призрачным конём, разве смог бы он убивать людей в реальном мире, даже с помощью Смерти? Его приводили пастись в места жестоких убийств, и он просто видел результат работы маньяка. А ещё неприятный кошкам запах. Наверняка от Дэна пахло химией, которую использовали для дезинфекции при создании татуировок. Но если даже принять версию, что Смерть дала Максу силы ходить во сне и убивать, где отпечатки его пальцев на местах преступлений? Сомнительно, что тот расчётливо надевал перчатки, находясь в почти бессознательном состоянии. Так глупо, что Максим не захотел поговорить с Варей, разобраться, тогда с этим стало бы проще, и парень, возможно, остался бы жив.

Варе и самому случайно повезло выжить, утром перед работой к нему забежала Сашка, вызвала скорую и реанимировала до подключения к кислороду. Варя подозревал, что в том, что он дождался помощи, была большая заслуга Эльсии, а точнее Ангела Смерти. Две девушки приложили все усилия, чтоб он остался в живых, к сожалению, одну из них он поблагодарить уже не мог. Илья ему рассказал, что Эльсию нашли мёртвую в гробу. Говорят, умерла от асфиксии. Дело расследовал Трошин и никаких улик не нашёл, смерть вызвана естественными причинами. Варя уговорил себя, что девушка действительно была ангелом и по-настоящему страшного ничего не случилось. В собственных родственных связях с высшими силами Варя сильно сомневался, хотел позвонить бабушке, но потом решил, что это ничего не изменит. Зачем ворошить прошлое?

Выбравшись из больницы, Варя отправился к начальству с доказательствами по убийству Козлова. По остальным жертвам Сорин уже состряпал отчёт, что убийства прекратились, потому что маньяк был заезжий, и по области разослали ориентировку на типичного «нерусского» гражданина с весьма размытой внешностью. После чего Сорин уехал, напоследок как следует погуляв с начальством по всем злачным местам города, оставив о себе самое лучшее впечатление. У Вари же остался лишь один шанс наказать убийцу, а ещё небольшой план, как добиться от Дэна чистосердечного признания. Артефакты, что притащил Баку, отлично помогали во сне, можно было превращаться в любого человека, так что на допросе Варя планировал коснуться Дэна и устроить ему ночью «парад раскаяния», вдруг страх разбудит совесть убийцы.

Оставалось непонятным, почему убивал Дэн, а конём стал Максим. Хотя если вспомнить косу Смерти, то приходила в голову мысль, что Дэн стал жнецом, «косившим» на фураж для скакуна Четвёртого всадника. Увы, в интернете Варе не удалось найти хоть какой-нибудь нужной информации, а узнать подробности можно только у самой Смерти. Один брат призвал Смерть и создал метки для жертв, а другой стал убийцей. Обдумав это несколько раз, Варя решил, что должен отталкиваться только от фактов. А факты были таковы: фура сбивает мотоцикл, двое людей покалечены. К обоим Дэн испытывал сильные чувства. Не зря же он хранил портрет Насти, нарисованный братом. Потом в тату-салон заявляется виновник аварии. Скорее всего, Козлова мучила совесть, его жизнь после аварии пошла под откос, и он хотел облегчить душу, извинившись перед братьями, выяснив, где они работают. Дэна же взбесило, что в его «логово» заявился человек, из-за которого он потерял симпатичную ему девушку и получил искалеченного брата, который был основой их бизнеса. Именно Максим делал самые лучшие индивидуальные эскизы, именно к Максу большей частью шёл народ, да и тату-салон они открыли из-за Максима, Дэн был больше как администратор. После аварии Дэну досталась роль сиделки и убытки в бизнесе. Прогнав Козлова из салона, он всё обдумал и решил, что этот человек должен понести более серьёзное наказание. Возможно, именно выбранный Козловым рисунок и подсказал, что нужно сделать. Денис позвонил и предложил встретиться, чтобы извиниться и поговорить спокойно. Узнав, что Козлов живёт рядом с «Дубками», он придумал заманить его в знакомый овраг и там убить. Кажется, именно это и запустило дальнейшие события.

— Брат страдал, он ушёл из жизни добровольно, — уверенно заявил Денис, не сводя глаз с Вари.

— А остальные? Рассказали тебе о своих страданиях и ты решил им помочь? Избавить от боли и жизни заодно. Ты же всегда помогаешь близким людям, защищаешь. Так? Пытался навести порядок и остановить хаос вокруг себя, — сказал Варя и вспомнил сон Дэна. Воронку, сметающую и крошащую всё вокруг. Баку сказал, что это не кошмар, значит, сам Дэн считал это правильным: пожертвовать всем, чтоб похоронить боль. Варя посмотрел на молчащего Дэна и пошёл к выходу.

— Что бы тобой ни двигало, ты лишил нескольких людей жизни, подумай об этом, — сказал Варя, прежде чем вызвал конвой.

— Вы думаете, я лишил их чего-то? Да у них ничего не было. Я принёс им Дар, и они его приняли, — донеслось Варе в спину, когда перед ним открыли дверь. Это признание Дениса давало надежду, что дело можно считать раскрытым.

Варя пришёл домой и с порога почувствовал запах еды, в желудке заурчало. Приятно, что обоняние вернулось, вся жизнь без него казалась менее реальной, заставляя сомневаться, в каком мире Варя находится. Сонька вскочила с дивана, где лежала с ноутом, и бросилась к нему.

— Ну как? Маньяк признался?

— А куда он денется, признается, сегодня ночью организую ему встречу со всеми жертвами, пусть попробует на себе всё, что делал с ними.

— Дядя Варя, не думала, что ты такой страшный.

— Ну, не знаю, получится ли из меня бог кошмаров, но, думаю, Баку я немного порадую достаточно вкусным блюдом.

— Верю, ты очень зол на этого типа. Слушай, ты ужинай, я там сосиски сварила и макароны. Я прогуляюсь немного, присмотришь?

— М-м-м, вкуснота. Ладно, гуляй, только недолго, я твоей новой подруге не доверяю.

Сонька кивнула и вернулась на диван. Когда Варя выглянул с кухни, доедая последнюю сосиску, тело племяшки лежало обмякшим на диване, а рот был приоткрыт.

— Вот молодёжь, лишь бы гулять. Она хоть к экзаменам готовится, — пробормотал Варя, нервно почесав бритый подбородок.

Леди научила Соньку тянуть нить из цветов вокруг людей и показала, что из этой нити можно скручивать шарики, которые становятся бусинами.

«А жизнь-то налаживается, — подумал Варя, глядя на племяшку. — Хотя бы в мире духов мы будем весьма богатые существа».

Дверь распахнулась, и ввалилась Сашка, за которой тащил пакеты Илья.

— Смертничек, мы тебе еды принесли, и одежды я тебе заказала, будешь должен. Нельзя же в детской футболке ходить на работу, несолидно. Ты её у Соньки отобрал, что ль? — заорала Сашка с порога.

— Тише, Соня уснула. Устала после экзамена.

— А она живая? Вид у неё не очень, — заявил Илья, подойдя к дивану и разглядывая обмякшее тело Сони.

— Это у нас семейное, мы крепко спим, — буркнул Варя, — пойдёмте на кухню.

Увидев на столе сосиски и майонез, Сашка тяжело вздохнула и начала выкладывать из пакетов йогурты и отвратительно зелёные листья какой-то дряни.

— Тебе после болезни надо правильно питаться. Я буду следить, — заявила она строго.

— А твой МЧСник не будет ревновать?

— Кто? А-а-а. Ну ты вспомнил, это когда было, — отмахнулась Сашка. — Жаль, ваш Сорин уехал, такой мужчина был.

Варя вспомнил Сорина в истинной ипостаси, и его всего передёрнуло.

— Да ладно, не ревнуй ты так, не мой типаж. Выпендрёжник, — рассмеялась Сашка, заметив его лицо.

— Саш, а может, Илья? Парень-то давно по тебе сохнет, — сладким голосом пропел Варя.

— Саш, а можно я его удушу. Я, конечно, понимаю, что ты его спасала, но он явно хочет умереть, — сказал Илья, протянув к горлу Вари руки.

— Да ну вас. И зачем я только с вами дружу.

— О, тётя Саша! — раздался голос Соньки из комнаты. — А может, вы дядю Варю ещё и постричься заставите? А то я с ним таким на выпускной не пойду.

— Хм-м, а это идея. У меня, кажется, в сумке маникюрные ножнички лежат.

— Зачем, я там в сарае видел для стрижки кустов, больше подойдёт. Сейчас сбегаю, — сказал Илья.

«Нет, ну как можно хотеть умереть и осиротить этих идиотов. Кого они любить-то станут?» — подумал Варя.

Одновременно зазвонил телефон у Вари и Сашки.

— За тобой сейчас машина приедет. Там труп странный в подвале. Давайте на осмотр, а то Трошин на другом вызове, — сказал дежурный, и Варя порадовался, что успел поужинать.

Дар Смерти. Глава 7

Дар Смерти. Глава 8

Дар Смерти. Глава 9

Дар Смерти. Глава 10

Дар смерти. Глава 11

Дар смерти. Глава 12

Дар Смерти. Глава 13

Дар смерти. Глава 14

Дорога до двери показалась длинной, организм успел израсходовать появившиеся после уколов силы. Варя, шаркая, как старик, ногами и кутаясь в плед, с трудом дошёл до двери.

— Ну и вид у тебя, краше на кладбище везут, — хмыкнул Илья, заходя в квартиру. — Я вот тебе продуктов принёс. Укол сделаю.

— А ты умеешь?

— Кто в армии служил, тот всё умеет. Я и себе сам колол. Иди, я сейчас руки помою и вальну тебе.

Варя поплёлся обратно на диван, сметая концом пледа грязь в коридоре. Скоро явился Илья, зловеще щурясь и держа в руках шприц, явно изображая врача-маньяка.

— Реанимацию вызывали?

После укола они уселись на диван, Варя сменил очередную маску, отчего чувствовал, словно попал на два года назад во времена пандемии. Очень хотелось лечь и отключиться, но выгонять друга сразу после прихода было нетактично, да и стоило узнать, как идут дела в отделе.

— Знаешь, я теперь понимаю, почему детектив в книгах и фильмах собирает всех подозреваемых в одном месте, — сказал Варя.

— Это почему же?

— Чтоб сэкономить кучу времени и сил. Ты бы знал, как я устал сегодня со всеми разговаривать. У меня день визитов. Не поверишь, но меня после работы подловил Дэн и практически признался, что маньяк он.

— Ничего себе. Значит, надо его давить, чтоб с повинной, или искать ещё улики. А мы весь день допросы приезжих проводили. Скукота. Сорин тебя сильно ругал, правда, ему потом кто-то позвонил, и он после разговора стал довольный, как кот, объевшийся сметаны. Уверен, он про тебя разговаривал, потому как я почти случайно услышал, что он сказал: «Спасибо за компромат, ангел мой. Хм, а этот в больнице сейчас, может, навестишь, выяснишь, есть ли смысл подключать его к делу». Как думаешь, это он информатора по делу нашёл?

— Подумаю над этим завтра, когда в голове немного прояснится.

— Да, тебе, наверно, поспать надо. Пойду я.

— Ты последи за братьями по возможности.

Илья кивнул и протянул Варе ладонь для рукопожатия. Варя покачал головой, указав пальцем на маску. Закрыв дверь за другом, он забрался на диван и с наслаждением прикрыл глаза. Уходить в сон Дэна или Максима рано, включать мультики бесполезно, в таком состоянии Варя расслабиться не сможет. На ум пришла шальная мысль ненадолго выйти из тела и поговорить с Леди, вдруг удастся выпытать у неё ещё сведения о родовом даре, возможно, она знает, откуда он взялся. Это может помочь, когда Варя поправится и сможет взяться за маньяка всерьёз. Пару дней ему хватит прийти в себя, он никогда не болел долго, да и так сильно первый раз. Он не привык переживать о здоровье, и последствия собственной рисковой авантюры по очередному выходу из тела виделись, конечно, страшными, но не слишком «настоящими». Первая серьёзная болезнь и так не вовремя, возраст сказывается, да и не живут долго мужчины в их семье. Может, кроме дара, у их семьи и проклятье есть?

На самом деле, разговор с Леди был лишь предлогом, чтоб вырваться из измученного тела и хоть немного отдохнуть от боли и слабости, почувствовать себя разумным человеком, а не раздавленным на дороге слизнем. Убедив себя, что откладывать разговор не стоит и что, если на минут пятнадцать покинуть тело и отойти совсем недалеко, ничего страшного не случится, Варя ударил по красной руке. Дух вылетел из тела, как пробка из бутылки шампанского у победителя автогонки. Лёгкость опьянила, в два прыжка Варя оказался на улице, вертя головой и выглядывая Леди. Она всегда гуляет где-то поблизости. Главное — найти её раньше, чем его почувствуют душежорки. Белый силуэт мелькнул в темноте арки, и вскоре до Вари долетели сопровождавшие Леди змеи. Они закружились вокруг него белым размытым кольцом.

— Ты умер? Не выполнив, мою прос-с-сьбу, — раздражённо зашипела Леди, приблизившись к нему почти вплотную.

— Не умер я. С чего взяла?

— Я не чувствую нить, связывающую тебя с телом.

— М-м, это плохо? Я просто немного болею, но захотел с тобой поговорить, насчёт твоей просьбы.

— Дурак, нельзя ос-с-ставлять больное тело. С-с-связь с-с-слишком с-с-слаба.

— У меня важный вопрос. Как только ответишь, я вернусь в тело. Ты сказала, что у моего рода есть силы. Но как Соньке научиться покидать тело?

— Из-за такой ерунды ты рис-с-сковал жизнью? Я разговариваю с-с-с идиотом.

Недовольное шипение Леди напомнило Варе о Сашке. Кажется, эти дамы вполне подружились бы на почве оценки умственных способностей Вари.

— Так же, как и ты это делаешь, пус-с-сть с-с-создаст знак удобный для ис-с-спользования. Ес-сть у тебя знак?

— М-м-м, ну, я закрываю глаза и нажимаю красную ладонь, которая появляется.

— Вот пус-сть предс-ставит что-то подобное.

— Если ты такой спец по нашим способностям, не подскажешь, почему мужчины у нас в семье умирают так рано?

— Они не вашего рода, глупец. Возможно, твои родичи их просто сожрали.

Варя вытаращил глаза. Вот такого он не ожидал. Сожрали? Получается, они нечисть или ещё какая дрянь. Энергетические вампиры?

— Ты имеешь в виду мою бабушку, мать и сестру?

— Бабушку? Не знаю, не видела её. Твоя мать выс-сосала мужа, а с-с-сестра почти доела с-с-своего, но жертва с-с-сбежала.

Варя понял, что он, похоже, вовсе не супермен, а скорее, опасная для людей тварь. Это знание ему не понравилось, а что если он сам, не осознавая, ест потихоньку своих друзей. В то, что мать и сестра ели мужей осознанно, ему не верилось. Ну, не самки же богомола они, в конце концов.

— Вс-сё, уходи в тело, я чувс-ствую, как с-сюда крадутся твари, почувствовали падаль.

Варя дёрнулся и заметил, как из-за угла дома появляются длинные хищные тени. Ему ещё многое хотелось узнать у Леди, но разговор придётся отложить. Варя нырнул обратно в дом и бросился в тело. Боль ударила в грудь, заставив хватать воздух, перед глазами замелькали мушки, и наступила тьма. Очнулся Варя на полу и пощупал себя, в надежде, что возвращение в тело всё-таки состоялось. С трудом он заполз на диван и решил, что, возможно, Сашка считает его дурнем не без оснований. Голова кружилась, казалось, не хватает воздуха, тело снова билось в ознобе. «Да сколько можно уже, как это надоело. Проще действительно помереть и не мучиться», — рассердился на себя Варя, пытаясь завернуться в плед поплотнее, чтоб хоть немного согреться. Время на телефоне показывало одиннадцать, что ж, можно сбежать от своих проблем в чужой сон. Варя немного пришёл в себя и прикрыл глаза, коснулся зелёной ладони и выбрал образ Дэна. Мир сна, в который он попал, оказался чёрно-белый. Город с прямыми улицами и высотными домами. Люди шли серой безликой массой через перекрёстки. Весь окружающий пейзаж заставлял глаз метаться в поисках хоть какого-то яркого пятна, чтоб остановить взгляд. Варя обернулся, за ним стоял Дэн, во сне он выглядел лет на пятнадцать, став ещё больше похож на Макса. Парень тронул Варю за плечо.

— Пойдём, это там.

Они шли мимо серых панельных высоток. Улица становилась всё шире, словно река, вбирая в себя соседние проулки, пока не превратилась в огромный проспект, в середине которого уходила в землю чёрно-белая воронка, затягивая окружающее внутрь. Здания рушились, асфальт шёл волнами и исчезал внутри.

— Всё закончится, я знаю. Не подскажешь, долго ещё ждать? Я устал.

Варя не стал отвечать, а дошагал до воронки и позволил ей утянуть себя внутрь, на самом дне он увидел чёрную дорогу и расплывающееся на ней яркое красное пятно, в центре которого, рождая водоворот, лежала сломанная фигурка парня. Воронка, словно мясорубка, прокручивала весь мир сна в горы серой пыли вокруг этого мрачного центра.

— Баку, ты такое не ешь?

— Это не кошмар. Это боль и пустота.

— Может, раз ты откликнулся, подскажешь, кто такие «всадник» и «конь»? Я уверен, что ты знаешь.

— А у тебя есть чем заплатить? Нет, ну и отстань. Все духи знают, да и ты догадаешься, если будешь мыслить не как обычный человек. Ты же посещаешь мир духов, видел, какие сущности охотятся на людей.

— Тут мне подсказали, что ты здорово меня надурил при заключении сделки. Так что без всякой платы можешь рассказать, чтоб загладить вину.

— Кто-то слишком много болтает, никогда не любил женщин за это. Я должен подумать.

Баку махнул хоботом и ушёл из сна. Гипнотическая воронка вокруг всё кружила и кружила, тихо завывая на одной ноте. Варя открыл глаза. Вывод из сна только один: Дэн сильно переживает за брата и сам потерял всю радость от жизни. Может ли это стать причиной того, что он лишает жизни таких же несчастных? Для полноты картины стоит сходить в сон Макса и понять, что же чувствует он. Всё-таки стоило как-нибудь взяться изучать символизм снов глубже, есть же масса умных книг для тех, кто интересуется этим вопросом. Варя же пару раз пытался читать статьи и почти сразу понимал, что читает один абзац по нескольку раз, не в силах понять смысл. Последний раз он закрыл статью о сноходцах с фразой «Ну и чушь собачья». А ведь он учился на юридическом, и читать мозгодробительные тексты ему было не привыкать. Поток мыслей сбили кашель и боль в груди. Что ж, ещё попытка, раз он не может расследовать в реальности, придётся найти хоть какие-то зацепки во снах.

Варя вновь прикрыл глаза и выбрал зелёную ладонь, скользнув в мир сна Максима, провалившись в густую черноту. Он барахтался в ней, чёрные песчинки сыпались на голову, попадали в нос и глаза. Владельца сна поблизости не было, Варя ничего не чувствовал, кроме черноты, засасывающей его, как зыбучий песок, и чёрным водопадом бьющей сверху. Он замахал руками в попытке выбраться и сделать шаг вперёд, в надежде, что этот поток не бесконечный. Но ноги вязли, а руки ощущали только плотную стену песка. Варя открыл глаза, но ничего не изменилось. Он не вышел из сна, как обычно, а продолжил вязнуть во тьме, задыхаться под толщей чёрного порошка. В ужасе Варя задёргался и понял, что с трудом, но двигается вперёд. «А зачем мучиться, дёргаться. Ты же хотел умереть, просто расслабься, и поток унесёт тебя от всего, что мучило в жизни», — нежно зашептал голос в самое ухо, когда Варя сделал новый болезненный рывок, который чуть не заставил вывихнуть плечи. Чёрный порошок попадал в лёгкие с каждым вздохом, заставляя задыхаться и кашлять. «Зачем ты мучаешься? Для чего? Твоя жизнь серая и унылая, ты никому не нужен. Может, всплакнут Соня и Сашка, а потом вернутся к своим делам, без тебя в их жизни ничего не изменится», — голос шелестел, проникал в уши, как темнота, что проникала в нос и рот. Варя тряхнул головой и сделал новую попытку вырваться из чёрного плена. Показалось, что все песчинки разом превратились в мелкие иглы, болезненно впившиеся в тело. «Зачем дёргаться, терпеть боль, когда тебя ждёт спокойствие? Тебя не станет, ты растворишься, и всё исчезнет: боль, страх, переживания». Варя замер, боль прекратилась, и поток стал мягким, словно тяжёлое ватное одеяло легло на плечи, заставляя расслабиться и прилечь. «Будь сильным, признайся себе, что устал жить. Перестань бояться и сделай свой шаг к тишине и спокойствию, к небытию». Варя бросился вперёд и сквозь боль, скрутившую всё тело, заметил, как мелькнул во тьме слабый тёплый огонёк. «Идти на свет?» — эта мысль заставила снова остановиться, обычно свет в конце темноты — не самый хороший знак. Но больше ориентиров в этом сне Варя не нашёл, а чтоб двигаться, нужна хотя бы такая цель. Он бросился вперёд, ощущая, как тьма впивается в него иглами, превращается в жалящее облако, пытается сбить его с ног. Голос продолжал что-то шептать, становясь всё тише, наконец Варя вырвался из плена чёрного порошка и оказался на гладкой белой площадке, прямоугольном куске мрамора, в середине которого горела тонкая церковная свечка, её жёлтый огонёк заставлял плясать тени вокруг. Одна из длинных теней у ног Вари дрогнула и поднялась, превратившись в высокую худую фигуру.

— Ты? — прогудел голос. — Не ожидал тебя здесь встретить, но это шанс тебя оседлать.

Фигура двинулась, протягивая руку к Варе.

— Ты не имеешь права, Смерть. — Из тёмного сумрака возникла Эльсия. Вместо делового костюма на ней развевался длинный чёрный хитон, что делало её ещё больше похожей на Мег из мультика «Геркулес». На площадке стало светлее.

Варя замер, во все глаза наблюдая за девушкой, подумав, что очень странный сон снится Максиму. Хотя всё-таки понятно, что парень совсем съехал с катушек и представляет себя в образе Смерти.

— Кто тут у нас? О сестра, разве ты имеешь право вмешиваться?

— Имею, если нарушается порядок. Ты уже выбрал «коня».

— Интересно, сестричка, а не нарушаешь ли ты сама правила, пытаясь сберечь этого человека?

— Не нарушаю. Ты сам знаешь, что это не совсем человек. Ты и в этот город пришёл только ради него. Меня сразу насторожило чувство родства с этим существом. Мне удалось найти его бабушку в монастыре и выяснить, что его дед был Ангелом Смерти, а мать — Нефилимом. Думаю, у тебя был план заключить договор с потомком Ангела Смерти, вот только ты не успел. У него договор с Баку.

— О милая, да ты неплохо потрудилась. Согласен, эта иноземная тварь оказалась быстрее. Мелкий дух, которого в этих местах почти никто не знает, стоит ли его учитывать в наших планах?

— Баку, может, ты явишься, это и тебя касается, — решил призвать Варя своего знакомого, ему вовсе не хотелось, чтоб его делили, пусть и в странном сне. Почему Макс считает его потомком Ангела Смерти и откуда он знает про Баку?

— Нет, не думаю, что он решит вмешаться. Он же понимает, что ухватил кусок не по зубам. Пусть кровь и сильно разбавлена, но даже малой части силы Ангела Смерти достаточно, чтоб ты мог ходить в чужие сны и видеть мир духов, — Эльсия обратилась к Варе. — Твоей матери отец заблокировал большую часть сил, чтоб её не нашли и не уничтожили, как это обычно происходит с детьми ангелов. Вот только внуков он посчитал достаточно слабыми и не стал с ними возиться, а может, побоялся привлекать к вам внимание своим присутствием. Что ж, с этим буду разбираться уже не я.

— У твоего нового дружка есть силы и поинтереснее, если ты не знала, — сказала Смерть, она перестала быть тенью, проявился длинный балахон с капюшоном, под которым мелькал белый оскал черепа. — Могла бы и узнать, почему Баку так к нему прицепился.

Тьма вздрогнула, появился Сорин и уставился на компанию, скрестив руки на груди.

— Вот и чего вы без меня начали? Мне же интересно.

Все трое встали вокруг Вари, образовав треугольник. Чёрный порошок сорвался и закружил вокруг них плотным кольцом. Варя начал понимать, что сон всё меньше похож на обычный. Может, он не заметил, как заснул, и этот сон его, но почему не появился Баку, когда он его позвал. Сорин неожиданно встряхнулся, дорогой костюм и кроссовки осыпались пылью на мраморную плиту. За спиной Сергея распахнулись огромные кожистые крылья. Варя на секунду зажмурился и отвернулся, смутившись голого тела бывшего следователя.

— Тесно, замучился уже, — пожал плечами Сергей на удивлённый взгляд Вари. — Милая, может, и тебе порадовать нас своим истинным обликом. Чего стесняешься.

Эльсия поморщилась, но повела плечами, и за спиной у неё раскрылись огромные крылья с чёрным оперением, а внешность поплыла, и теперь сложно стало сказать, кто Эльсия — мужчина или женщина, красивое лицо стало андрогинным.

— Не знал? — обратился Сорин к растерявшемуся от такой перемены Варе. — У ангелов нет пола, зачем, у них же нет плотских желаний. Органы размножения только для павших или тех, кому приходится бродить среди людей. Кстати, не только Ангел Смерти и Четвёртый Всадник могут находить информацию. Я не зря заделался следователем. И вот что я выяснил: Танатову от деда достался дар видеть чужие смерти, которые происходят поблизости, вот только он думал, что это просто кошмары. Мозг берёг детскую психику и превращал видения происходящего в реальности в сны. Со временем он, наверно, научился бы видеть смерть любого человека, если б привык к дару и попытался его развивать. Но рядом по случайности оказался Баку и увидел в этом отличный способ питаться более плотно, переработанная в кошмар реальность блюдо гораздо насыщеннее, чем обычная фантазия.

— Ну да, я пришёл в город в надежде на отличного скакуна с возможностями ангела, а пришлось откликнуться на самый сильный зов. Но это неважно, — сказала Смерть, отбрасывая капюшон и сливая резким порывом чёрный порошок в косу. — Раз потомок Ангелов Смерти здесь и видит меня и вас, это значит, что он умирает, а следовательно, договор с Баку перестал действовать. Я могу оседлать его, а не возиться, подкармливая энергией смерти калеку.

— А может, мёртв не он, а тот, в чей сон он пришёл, — неожиданно раздался новый голос из тьмы, и на мраморную площадку вышел Максим. — Простите меня, Варсонофий Яковлевич. Если сможете, то передайте брату, что я жалею, что подозревал его в убийствах, ну а про то, что я люблю его, он и так знает. Глупо, наверно, такое передавать.

— Ты мёртв? — воскликнули Варя и Смерть.

— Сегодня вы сказали мне, что брат видел, что я могу уходить из дома, а значит, я единственный человек, кто в ответе за смерть тех женщин. Раньше я думал, что не могу совершать этих преступлений, ведь прикован к коляске. Утешал себя, что вижу видения о совершаемых братом убийствах, старался не думать, что Смерть сказала о том, что места преступлений выглядят так, как я этого хочу. Сегодня понял, что должен прекратить это, а единственный вариант — умереть. Я стоял во тьме, слушал ваши споры и понял, что всё сделал правильно. Четвёртый Всадник не поскачет по миру, не сейчас, не помогу ему в этом, — голос Макса угас. — Я правда хотел как лучше, они мечтали о смерти.

Варя дёрнулся, если сон Максима ещё существует, то, возможно, тот не до конца умер, а значит, можно проснуться и позвонить его брату, он спасёт. Вот только тогда смерти продолжатся, а Всадник оседлает своего скакуна и косой пройдётся по миру. Но Варя сделал попытку выйти из сна, и ему не удалось.

— Неважно, если Нефилим здесь и его не выкинуло, как только умер носитель сна, значит, он сам на пороге смерти и ждать недолго, — зло усмехнулась Смерть, сделав шаг к Варе.

— Держи… Ты прав, я схитрил и не заплатил достойную цену, — раздался снизу голос Баку, — проявляться не буду, это не моё дело.

Варя скосил глаза под ноги и увидел чёрную тряпку, расшитую звёздами, и засохший мак.

— Что это?

— Плащ и цветок нашёл в глубинах сновидений, атрибуты божества, в которого давно не верят, но помнят. Надевай, в них осталась сила менять сновидения и меняться самому. Это хоть и предсмертный, но пока сон.

Варя наклонился и быстро подобрал тряпку и цветок. В надежде на чудо, которое поможет спастись от рук самой Смерти, он накинул плащ бога сна себе на плечи. Ничего особенного не произошло, он лишь почувствовал неожиданную лёгкость, ноги оторвались от плиты, а около ушей что-то затрепыхалось.

— Не вмешивайтесь! — крикнула Смерть дёрнувшимся Ангелу и Демону. — Теперь он мой.

Варя прыгнул в сторону и понял, что летит.

— Я не планирую умирать. А уж тем более становиться твоим «конём», — буркнул Варя и отмахнулся от рванувшей к нему Смерти маком, та замедлилась, а цветок ожил.

Варя всё ещё не понимал: это кошмар Макса или он сам заснул и бредит от температуры. Улетая от Смерти, он мельком взглянул на Макса, тот уже больше походил на духа, чем на человека. Там, где он стоял, появилось чёрное пятно, от которого по белой плите побежали трещины.

— Зачем ты бежишь от меня? — сказала Смерть, замахиваясь косой. — Вместе со мной ты получишь огромную силу и бессмертие. Станешь равным нам. Что твоя человеческая жизнь — унылое прозябание с крохой силы, доставшейся от деда.

Варя не особо вслушивался в рассуждения, он старался увернуться от острого лезвия, мелькающего в воздухе, и придумать, как выбраться из этого сна. Как можно победить Смерть? Никак, разве только выиграть отсрочку. Как остановить Четвёртого Всадника? Похоже, лишить его «коня». Максим пожертвовал собой, остался только Варя, если ему удастся сбежать, то Смерти придётся снова искать себе «транспорт». Если выживет, то надо узнать у Эльсии, какие условия нужны, чтоб стать «конём». Когда выживет…

Варя дёрнулся ещё раз в сторону и поднялся достаточно высоко, чтоб увидеть мраморную плиту целиком. Это оказалось гигантское надгробие, Эльсия сидела на нём, склонив голову и сложив крылья, возможно она молилась или оплакивала Варю и Максима, но вмешиваться и помогать не собиралась. Сорин, расправив кожистые крылья, парил, в руках он держал ведро попкорна и искренне развлекался. Заметив взгляд Вари, показал ему большой палец и подмигнул.

Коса очередной раз чиркнула где-то рядом, Варе повезло, что мак замедлял все действия Смерти. Но уворачиваться бесконечно невозможно. Фигура Макса исчезла, белая плита покрылась трещинами целиком. Что будет, когда сон начнёт разрушаться? Варя проснётся или, как и сказала Смерть, умрёт, если не станет её «конём». Грудь болезненно заныла, а от белой плиты отвалился кусок и рассыпался белым порошком. Что там сказал Баку? Это артефакты бога сновидений. Он может менять себя и окружающее, это же сон, пусть и умирающего человека. Варя сосредоточился и почувствовал, как зашевелились на голове кошачьи уши, задёргался в раздражении хвост, а в лапах возникла огромная бита. Он с размаху приложил Смерть по голове.

— Не хочу я никого возить и умирать не хочу! — мяукнул Варя и подумал, что Том не самый удачливый персонаж для сражения с серьёзным противником.

Тут же хвост исчез, а плечи почувствовали тяжесть кольчуги, вместо биты в руках оказался огромный меч. Варя отмахнулся от косы, которая, пройдя сквозь меч, заставила его осыпаться ржавчиной.

— Ахаха, вот умора, — донёсся до него голос Сорина. Демон, наконец, получил долгожданное зрелище.

Варя округлился, поправил кепку на голове и выстрелил в Смерть из пистолета, присоска ударила прямо в лоб, превращая Всадника в единорога.

Плита крошилась, отвалившиеся куски превращались в пыль, времени оставалось всё меньше. Варя хрипло дышал, перед глазами плыли звёздочки. Выбор остался только один — спрятаться хоть на некоторое время и умереть, оставив Смерть без «коня». Что ж, сказки — это не совсем мультики, но можно взять идею и оттуда. Плащ на Варе замерцал и сделал его невидимым.

— Значит, ты хочешь умереть без пользы, отказаться от силы? — Смерть скользила по плите, но, похоже, Варю не видела.

— Что ж, конец света вновь откладывается. Но близко, очень близко, — сказал Сорин, снова меняя облик на человеческий. — Извините, дела. Надо будет нашему другу организовать поминки в отделе, такой молодой был.

Сорин исчез, Эльсия поднялась.

— Выбор сделан, — пронеслось глухо над каменной площадкой.

Смерть опустила косу и исчезла. Последний пятачок белого мрамора держался под ногами Ангела.

— Уходи, тебя ждут, — шепнула Эльсия. Голос её был бесцветным и усталым.

Варя понял, что она делала. Не молилась, а держала своей силой от распада тот пятачок сна под собой, давая ему время сбежать от Смерти и очнуться. Нарушила правила?

— Не медли, иначе моя жертва станет напрасной. Я не умру, умрёт лишь моё человеческое тело, — зашептала Эльсия, почувствовав, что Варя колеблется.

Варя открыл глаза и увидел белый потолок, что-то рядом запищало.

Дар Смерти. Глава 8

Дар Смерти. Глава 9

Дар Смерти. Глава 10

Дар смерти. Глава 11

Дар смерти. Глава 12

Дар Смерти. Глава 13

Когда тронулись с места, Варя неожиданно подумал, а не сел ли он добровольно в машину к маньяку, который его довезёт до ближайшего лесочка и прикопает. Нервно хихикнув, он взглянул на водителя. Дэн хмуро смотрел прямо вперёд и сжимал руль так, что костяшки пальцев побелели. На нервный смешок Вари он не среагировал, полностью погрузившись в свои переживания.

— Так куда ты меня везёшь? — спросил Варя, подавив приступ кашля.

— Извините, задумался. Куда поедем? Мне бы с вами поговорить наедине.

— Хорошо, давайте ко мне домой. Племянница, думаю, ещё со школы не пришла. Коммунистов семнадцать, тебе придётся развернуться, ты уже далеко уехал. Я рядом с работой живу.

— Ой, — в этот раз нервно хихикнул Дэн. — Простите, сейчас развернёмся.

Объехав квартал, они вернулись к дому Вари. Дэн вышел из машины и с удивлением рассмотрел полуразрушенные столбы ворот на въезде во внутренний двор, где стояли дома.

— Сколько лет, интересно, этим домам? Я думал, тут и не живут, — удивился Дэн, подойдя к калитке.

— Зато дёшево, ипотека — копейки. Хотя дали под самый высокий процент, жильё-то сильно вторичное, — пожал плечами Варя. — Мне хватает, туалет не на улице и мой личный — и то хорошо.

В квартире Дэн поморщился и зажал нос.

— У вас всегда тут так пахнет?

— Пахнет? — Варя втянул носом воздух и ничего не почувствовал.

— Да, словно тряпка половая в ведре стухла.

— А-а, — выдохнул Варя и бросился к стиральной машинке, но, похоже, спешка запоздала. Пришлось включать стирку повторно. — Извини, бельё не вынул, попал в больницу. Иди на кухню, там окно открыто.

Они сели за стол, куртку Дэн снимать не стал и задумчиво смотрел на грязный пол, видимо, поняв, что зря разулся и остался в фирменных белых носках.

— Так что ты хотел рассказать? Чай предложить не могу, не успел сходить в магазин.

— Ничего. Я редко пью чай, — Дэн размял плечи и, помолчав, продолжил, — даже не знаю, как начать. Трудно всё выразить словами. Правильно я понимаю, что меня арестуют? Я владелец салона, где все жертвы маньяка делали татуировки. И вы, наверно, уже знаете, что со всеми убитыми я был знаком. Ну и у меня нет никакого алиби на время убийств. Вы и ваш напарник постоянно крутитесь рядом. Меня это раздражает, но, похоже, больше подозреваемых у вас нет.

— Да, сегодня я хотел получить у начальства ордер на твой арест, — сказал Варя, глядя прямо в глаза Дэну.

В кухне снова повисла тишина.

— Я видел настоящего убийцу, — сказал Дэн и посмотрел в окно. — Но не понимаю, кто он и почему…

— Что, почему?

— Вы мне, скорее всего, не поверите, но у вас опыт больше, возможно, подскажете, что делать, или хотя бы хорошего адвоката порекомендуете.

Варя посмотрел на Дэна, всё его высокомерие и самодовольство дали трещину, плечи опустились, а взгляд стал совсем потерянный.

— Так что? Кто, по-твоему, убийца?

— Он похож на меня и на Макса, такой же худой, как мой брат. Взгляд у него безумный.

— Так, может, это и есть твой брат? — сказал Варя и подумал: «Либо ты увидел себя в зеркале».

— Брат инвалид, я точно знаю, он не может встать на ноги. Я совсем недавно говорил с его лечащим врачом. Даже уговорил съездить брата на обследование.

— А ещё брата у тебя не может быть? Близнец Макса или твой?

— Нет. Я правда поговорил с мамой, не напрямую, а просто пошутил про третьего, но она сказала, что и нас двоих ей хватило.

— Я всё-таки уточню этот момент в базе, не все любят признавать ошибки молодости.

— Я был бы вам очень благодарен. Сейчас мне кажется, что я схожу с ума. Дело не только в том, что маньяк похож на меня и я сталкиваюсь с ним почти сразу после убийства. Я записался к психиатру, потому что мне кажется, что брат выходит из дома. Я помогаю ему мыться, и ноги у него всегда грязные, сам он это не видит и не чувствует. Он покидает квартиру и возвращается, а мне не удаётся его поймать.

— Да, похоже на бред. Но что, если он и правда уходит, а тебе что-то добавляет в еду или напитки. Вы же вместе едите.

— Да-а-а. Но знаете, если это действительно он, то я на суде буду всё отрицать. Я буду счастлив, если брат волшебным образом начал ходить. Я здоровый и отсижу за него.

— Но он же не перестанет убивать.

— Если меня посадят, перестанет. Он же поймёт, что следующий на подозрении он. Да и вы станете за ним следить. Но он не может ходить, это точно, — снова вернулся к тому, с чего начал, Дэн, — значит, есть кто-то третий, который хочет нас с братом подставить, либо у меня бред и пора лечиться.

— Возможно, стресс от гибели близких людей. Ты же сам сказал, что все жертвы твои знакомые, а Татьяна, насколько знаю, близкая подруга.

— Как видите, я совсем запутался и не знаю, что делать. Я боюсь за близких и знакомых, убрал те тату из альбома. Но такая татуировка есть у брата и знакомой Кирилла, у вашей племянницы. Это выглядит настоящим безумием, кошмаром, такое не может происходить в реальности.

— Всё просто, исключим прогулки твоего брата, вдвоём нам точно удастся его выследить. Даже втроём, так как я подключу своего напарника.

— Простите, но помогать ловить брата я вам не буду и его предупрежу, — вскочил Дэн из-за стола. — Я совсем запутался. Брат не виноват, у меня есть медицинские документы о его состоянии. Значит, мне нужен психиатр и адвокат.

— Хорошо, поищу вам среди знакомых адвоката. Помоги встать, пожалуйста, я провожу до двери.

Дэн с сомнением протянул ему руку, Варя с удовольствием ухватился за его ладонь. Что ж, теперь у него есть ключ в сны Дэна, там-то он и посмотрит — безумен его посетитель или расчётлив и заранее обеспечивает себе невменяемость. Он не стал предупреждать Дэна, что у них есть улики с места убийства Козлова, а главное — они в этом случае знают мотив. Возможно, после первого убийства у Дениса и поехала крыша.

Дэн ушёл, а Варя дополз до дивана. Его колотил озноб, надо принять таблетки, уколы он так и не купил, еды дома нет, да что еды, единственное, чем он мог себя побаловать, — это кипяток из чайника. Необходимо сходить в магазин и аптеку, а раз уж придётся прогуляться, то не посетить ли заодно Дедищева Максима, ещё одно касание, и Варя сможет посмотреть сон второго подозреваемого. Попытка встать с дивана закончилась приступом кашля и тяжёлой одышкой.

Входная дверь открылась, Варя приподнялся, тяжело дыша, неужели Дэн всё-таки решил его прибить, чтоб он ничего не рассказал. В комнату влетела Сашка.

— Вот он, гад! Ты зачем из больницы сбежал!

— Не кричи, голова болит, — заныл Варя умирающим голосом, в надежде разжалобить тираншу.

— Да ты тут сдохнешь, тебя лечить нужно. Как они тебя вообще выпустили без результатов анализов?

— Я заявление написал, да и как они меня остановят?

— Придурок. А ты вот подумал, может, ты заразный, со школы Соня придёт, что будет, если она перед экзаменами сляжет.

— Сашенька, а пусть Сонька недельку у тебя или хотя бы три дня поживёт, я хоть немного подлечусь.

Сашка фыркнула и ушла на кухню. Там раздалось хлопанье дверок шкафов и холодильника. Через минуту она явилась в комнату с белым от злости лицом.

— Танатов, укуси тебя пчела, где у тебя еда и лекарства? Ты как жить-то собираешься? А лечиться чем? Рецепт тебе хотя бы выписали? — сказала она ледяным тоном, еле сдерживаясь.

— Сейчас схожу, — пропыхтел Варя, поднимаясь с дивана, и тут же кашель заставил его сесть обратно, держась за больные рёбра.

— Боже, ну почему мужики такие идиоты. Лежал бы сейчас под капельницей, через недельку был бы как огурец, а что теперь с тобой делать. Я бы скорую вызвала, да только ты же опять из больнички сбежишь, как только сможешь на ноги встать.

— Сбегу, дел полно. Я молодой здоровый мужик, что мне будет от простого бронхита.

— Завтра узнаю, какие у тебя анализы, и разберёмся, что у тебя. Кто знает, может, у тебя не бронхит, а воспаление лёгких или что похуже начинается. Лежи, болезный, я сейчас схожу всё принесу и укол тебе сделаю. Вечером пришлю Илью тебя проведать.

— И Соньку заберёшь?

— Заберу, тебе это дорого выйдет, хотя что с тебя взять. Живёшь хуже бомжа. И что за запах у тебя в квартире, фу-у.

— Ты мой спаситель. Люблю тебя. А вонь, это так — бельё протухло. Ничего, скоро проветрится, — пожал плечами Варя, который никакого запаха не чувствовал.

Сашка поморщилась и убежала в магазин и аптеку. Пока её не было, Варя ощущал, что бродит по грани сна, призрачные ладони то появлялись, то исчезали. Заснуть не давала высокая температура, удушливыми волнами накрывающая тело. Сашка вернулась и быстро сварила на кухне лёгкий куриный супчик, заставив съесть Варю пару ложек с сухариками. Потребовав оголить тыл, вколола ему уколы, какие Варя интересоваться не стал. Главное, чтоб помогло.

— Завтра забегу к тебе утром перед работой и сделаю укол. Всё, отсыпайся.

Сашка ушла, и через полчаса Варя почувствовал, как отступает температура, и дышать стало немного легче. Он подтянул к себе ноут и запустил мультики. Братья Колобки принялись за расследование, а Варя подумал, что ему надо поручить Илье следить за братьями Дедищевыми. Поговорить с Максом нужно как можно скорее, кто знает, вдруг Дэн психанёт и скроется вместе с братом от правосудия.

Просмотр мультиков прервал стук в дверь. Подозрительно, кто мог прийти, может, Илья сбежал с работы пораньше? Варя отложил ноут и доковылял до двери, кутаясь в плед. На пороге стояла Эльсия с пакетом.

— Мне сказали, что ты в больнице, а я тебя там не нашла, — с улыбкой сказала Эльсия, заходя в дом.

Варя обрадовался и заулыбался, но потом вспомнил, в каком сейчас виде, и улыбка сползла с его лица.

— Я, возможно, заразный, — пробубнил он, стараясь не раскашляться.

— Ничего, я не заболею. Вот принесла апельсинов, где-то видела, что больным нужно приносить апельсины.

— В мультике, наверно, — хмыкнул Варя, апельсинов ему совсем не хотелось.

— Можно я пройду?

— Ой, да, конечно, проходи на кухню, сейчас чайник поставлю.

— Не надо, я сама. Вид у тебя действительно очень больной. Я думала, надо мной пошутили, когда сказали, что ты попал в больницу.

— Злая какая-то шутка. Кто это мог так пошутить?

— Он мог и похуже, — отмахнулась от вопроса Эльсия.

Варя допытываться не стал, но понял, что у них есть общий знакомый. Эльсия прошла на кухню, выложила из пакета три апельсина и банку кофе. Вот кофе Варю обрадовало, взбодриться не помешает, если он планирует навестить Макса. Эльсия налила чайник и, когда он вскипел, сделала себе и Варе кофе.

— Тут дует, пойдём в комнату, — сказала она. — Покажешь мне семейные фотографии, вроде так обычно развлекают пришедших в гости девушек.

— У вас очень устаревшие сведения. Увы, все фотографии остались у матери. Есть пара фотографий Сони, и те на ноуте.

Они сели на диван. Эльсия с удовольствием отхлебнула кофе, а вот Варя, сделав большой глоток, ничего не почувствовал, но понадеялся, что кофеин сработает и без вкусовых ощущений.

— Жаль, что нет фото. Но, может, сам расскажешь о своей семье. У тебя такое необычное имя, ты сам не ощущаешь себя каким-то особенным?

— Имя придумала бабушка. Она всех назвала на свой вкус, а вкус у неё странный.

— А ты не думаешь, что у неё для этого была причина? — склонив голову, Эльсия внимательно посмотрела на Варю. — Необычное имя — необычная жизнь.

Мелькнула дурацкая мысль, что Эльсия что-то знает о его особых талантах. Но откуда? Чушь, хотя в её сне стоит странная защита, может, она понимает в сноходцах гораздо больше, чем он думает. Что, если Варя оставил в её сне улики и она его выследила?

— М-м-м. Ну, в детстве я видел очень много кошмаров. Меня водили к врачам, но никакие успокоительные не помогали, и я каждый раз просыпался с плачем, — закинул удочку Варя.

— Интересно. А сейчас что-то такое снится?

— Я вырос из этого, на такой работе можно увидеть сюжеты пострашнее детских кошмаров.

— А ты никогда не думал, что это были больше, чем просто сны? — задумчиво проговорила Эльсия. Варя вспомнил кошмары в больнице, когда он не успел нажать на ладонь и отказаться от собственных сновидений в пользу Баку. Слишком реалистично, мерзкие подробности этих снов до сих пор отдаются неприятным вкусом железа во рту. Но, если это жрёт Баку, значит, это точно кошмары, японский дух-то должен в этом разбираться.

— Уверен, что это просто сны, у нас довольно эмоциональная семья. Все с причудами.

— Интересно, а какие причуды у вашего деда? Про бабушку я уже поняла, ей нравятся странные имена, — засмеялась Эльсия.

Несмотря на шутливый тон, Варя почувствовал, что разговор стал походить на допрос, где его нужными вопросами пытаются привести к какому-то признанию или выводу. Он сам частенько пользовался такой техникой на работе, когда хотел, чтоб симпатичный ему человек признался в содеянном добровольно.

— М-м, деда я не знал. Он умер сразу после рождения моей мамы. С сердцем что-то. После того, как маме исполнилось восемнадцать, бабушка ушла в монастырь, а мама жила в общаге, пока не встретила отца.

— И где ваш отец?

— Он прожил недолго — инсульт. В нашей семье мужчины не приживаются. Может, поэтому я и не стал заводить семью.

— Это звучит грустно. Думаю, тебе пора отдыхать, — вздохнула Эльсия, Варя понял, что нужного ответа она так и не услышала. — Что ж, я зайду завтра, если ты не против.

— Нет конечно, — с облегчением выдохнул Варя, он уже с трудом сдерживал кашель и желание обмякнуть на диване. — Думаю, завтра мне станет лучше, и мы поболтаем.

Эльсия ушла, Варя налил себе ещё кофе и стал собираться на улицу, прикидывая, остались ли у него деньги на такси. Надо успеть съездить поговорить с Максом до прихода Ильи, который точно настучит Сашке, если заметит, что Варя выходил из дома. После такого подруга вызовет скорую и наймёт знакомую нянечку караулить Варю в больнице. А может, придумает что-то пострашней, у патологоанатомов свой взгляд на жизнь и представления о лечении людей извращённые.

Телефон блямкнул, и Варя радостно угукнул, увидев сообщение на экране. Пришёл аванс, теперь можно и на такси кататься, и продуктов купить, когда отберёт карточку у Сашки. Мир сразу показался не таким серым, и дышать, кажется, стало полегче. Варя вызвал такси и решил подкараулить младшего Дедищева у тату-салона. Раз Максим курит, то должны же его иногда спускать на улицу. Выйдя из такси, Варя устроился на лавочке среди кустов, в надежде, что отсюда его видно не будет. Правда, кашель его выдавал, и прохожие оборачивались, когда случался очередной приступ. Варе повезло, что дождя не было, и сквозь тучи пару раз пробились солнечные лучи. Прошло полчаса, прежде чем Лёня выкатил коляску с Максом на улицу и, махнув рукой, ушёл обратно в бизнес-центр. Макс подкатил к тем же кустам, где затаился Варя.

— Привет, — Варя с трудом встал с лавочки и подошёл к доставшему сигареты Максу.

— Э-э, привет. Вы к брату пришли? Недавно ваш напарник у нас весь выходной просидел.

— Нет, я хотел бы поговорить с тобой. Твой брат ко мне сегодня приезжал домой.

— Дэн к вам домой? — удивился Максим. — И что же он хотел?

— Он думает, что маньяк, убивающий женщин, ты, — решил спровоцировать парня Варя.

— Ну ничего себе. Знаете, я вам не верю. Дэн не выдал бы меня, даже если б я действительно был маньяком, — пожал плечами Макс. — Зачем вы врёте?

— Значит, ты не убивал. Тогда, получается, это твой брат. Его видели на месте преступлений, он знал жертв, и у него нет алиби.

— Почему нет? Он был со мной, я подтвержу, я плохо сплю и отлично знаю, что никуда Дэн ночью не ходит, — Макс сказал это грубо и посмотрел на Варю прямо и зло.

— А вот мой напарник видел его ночью в парке в то время, когда недалеко произошло последнее убийство, — Варю уже понесло, ему по-человечески нравились отношения братьев, но это сильно мешало расследованию. — К тому же твой брат сказал, что ты сам уходишь ночью из дома.

Максим побелел и медленно моргнул. Он убрал пачку сигарет, которую так и не распечатал.

— Вы уверены? То, что Дэн видел, как я ухожу из дома ночью? — спросил он, растягивая слова.

— Да. Можешь спросить брата.

— Вы не имеете права за нами следить и разговаривать без адвоката, я с вами больше не буду. Зря Дэн… Зря. Он должен был сначала поговорить со мной. — Максим развернул коляску и поехал к входу в бизнес-центр.

Варя вспомнил, что главная его задача — это дотронуться до Макса, и пошёл следом. Пачка сигарет выпала, похоже, Максим сунул её мимо кармана. Варя подхватил её с земли, борясь с головокружением, догнал Максима и сунул сигареты ему в руки.

— Ты уронил, — сказал Варя. — Тебе стоит подумать об убитых женщинах, последняя совсем девочка.

Максим сжал пачку и отшвырнул в сторону. Не говоря ни слова, он достал телефон, сделав вид, что не замечает Варю.

— Дядя Варя! — раздался знакомый голос.

Варя увидел, как на другой стороне дороги ему машет Соня. Она быстро перебежала по пешеходному переходу.

— Разве ты не должен лежать в постели? — спросила Соня, подозрительно рассматривая его лицо. — Ой, Макс, и ты тут. Привет.

— Здравствуй, Сонь. Ты к нам? — глухо спросил Макс, отложив телефон.

— Хотела, но пойду дядю домой отправлю. В следующий раз к вам зайду.

— Я сейчас такси вызову, а то скоро Илья придёт, — смущённо проговорил Варя.

Теперь ему надо аккуратно не задеть никого другого, сохранив касания Дэна и Макса для похода в их сон. Доехали они быстро, Сонька зашла домой и поморщилась.

— Надо у тебя убраться, тут как в бараке. Хочешь, я тебе суп разогрею? — сказала Сонька. — Саша сказала, что сварила.

— Нет, я пока не хочу, чаю поставь. Я маску снимать не буду, а то Сашка и так грозилась меня на опыты сдать, если я тебя заражу, — сказал Варя.

Они сидели на разных концах дивана и пили чай. Сонька, нервно ёрзая, посматривала на дядю, потом смущённо проговорила:

— Я хотела извиниться насчёт побега. Но ты мог не волноваться, я знала, что Лёня не маньяк.

— Интересно, и как же ты это знала, мысли его прочла? — буркнул Варя, хотя понимал, что сон про то, как Лёня с удовольствием убивает свою мать, Сонька не видела, и рассказать про это он ей не может.

— Типа того. Я не знаю, сможешь ты мне поверить или нет. Только не смейся. Я вижу ауру людей, точнее, это, наверно, не аура, а такие цвета, которые показывают их эмоции. Не знаю, как это назвать.

Повисла тишина. Варя с силой сжал руками свою голову. Вот дурак, Леди же намекала ему, только он волновался за жизнь Соньки и не обратил на её фразу о способностях никакого внимания. Молодец Сонька, что призналась, он сам никогда бы не стал обсуждать свои силы ни с людьми, ни с духами. Об обещании познакомить Леди с Соней до этого момента Варя старался не вспоминать.

— Что ж, я тебе верю. Думаю, и мне стоит кое-что тебе рассказать.

— Ты тоже так можешь? Я подозревала, ты в семье самый странный. Хотя и бабушка, и мама имеют способности, но твои я не видела.

— Так! Стоп. Мама и бабушка? — вот теперь Варе захотелось стукнуться головой обо что-то твёрдое, чтобы встряхнуть мозги, превратившиеся из-за болезни в кашу.

— У них такие щупальца есть. Когда мама злится, она их отращивает и ест цвета других людей. А бабушка без злости такое может. Думаю, мама их не контролирует, а бабушка — да, — затараторила Сонька, в восторге от того, что есть теперь с кем обсудить эту тему. — А ты что умеешь?

— Хм… Сегодня один человек тоже очень интересовался особенностями нашей семьи, я тогда не понял, о чём она. Ты никому больше это не рассказывала?

— Не-е-ет, — протянула Сонька. — А кто это она? Мне сегодня звонила прабабушка и спрашивала, всё ли у нас хорошо. Мне показалось, она была сильно напугана, хотя по телефону я не вижу.

— Бабушка сама позвонила? И переживала за нас? — Варя закашлялся, новость о том, что бабушка переживала за них, не укладывалась у него в голове. Та звонила лишь в случае, если в семье ожидалось пополнение, и присылала открытки на великие православные праздники. Так что эта новость удивила его больше, чем способности сестры и матери.

— Ну да, про тебя спросила. Я не стала говорить, что ты болеешь. Сказала, всё хорошо, все живы и здоровы. Может, она тоже про маньяка прочитала и испугалась. Ты с мамой поговорил?

— Э-э-э, не-ет. Извини, Соня, что-то всё как-то разом навалилось. Минутку, я сейчас ей наберу.

— Не надо, я позвонила, сказала, что у подруги поживу. Она вроде нормально среагировала. Потом про тебя скажем. Так что с твоими способностями?

— Давай я сначала расскажу. Так проще объяснить. Когда я был ребёнком, мне снились кошмары каждую ночь. Очень реалистичные, я до сих пор помню многие из них. Там всегда кто-то умирал, иногда я попадал в тело того, кто умирает, и чувствовал вместе с ним. Я почти перестал спать, меня водили по врачам, но никакие успокоительные не помогали. А потом в один из таких кошмаров пришло странное существо, знаешь, вроде поросёнка с хоботом, как у слона. Он сказал, что его зовут Баку и он попал в Россию из Японии. Он дух пожиратель кошмаров. Ему очень понравились мои сны, и он предложил заключить договор. Я отдаю ему все свои кошмары, а сам могу выбирать: смотреть чужие сны, для этого надо дотронуться до человека, сон которого я хочу посмотреть, либо могу выйти из тела, стать духом и гулять по их миру.

— Ого! Как круто. Я бы тоже хотела заключить такой договор.

— Это хорошо, потому что один дух помог мне тебя найти, а за это попросил вас познакомить. Боюсь, именно договор она тебе и хочет предложить.

— Ничего себе. — Сонька вскочила с дивана и запрыгала по комнате. Несмотря на всю свою серьёзность и замкнутость, она всё ещё оставалась ребёнком. — А как ты нас познакомишь?

— Вот тут сложность, она сказала, что я могу научить тебя входить в мир духов, что это не Баку дал мне такую способность, а мы оба так умеем изначально. В любом случае сейчас я слишком слаб, чтоб оставлять тело. Да и вряд ли тебе понравится Леди, она довольно страшная и странная, как и все духи. Они не самые приятные в общении существа и опасные, так что зря радуешься.

— Возможно, уверена люди ненамного приятнее. Ты выздоровеешь, и мы обязательно будем тренироваться. Значит, мой дар больше, чем я думала, а может, и твой тоже.

— Мне бы твой энтузиазм. Ладно, беги, пока Сашка не поняла, где ты пропадаешь. Думаю, завтра она посмотрит мои анализы, убедится, что я незаразный, и разрешит нам жить вместе.

На самом деле Варя был рад, что ночью останется один и сходит в сон к Дэну и Максу. Понятно, что они оба замешаны в убийствах, вот только насколько, а может, они это вместе проворачивают, обеспечивая алиби друг другу. Надо понять, где найти улики для ареста, раз Сорину недостаточно того, что Дэн был на местах трёх убийств.

Сонька убежала, Варя вернулся на диван и с наслаждением лёг. Болело всё тело, на грудь словно положили огромный валун. Мысли крутились вокруг сегодняшних разговоров. Эльсия и её намёки на странности его семьи, она что-то знает про их дар? Или простое совпадение. Тревога бабушки за них, Сорин, который упорно настаивал, что в убийствах замешана женщина. Духи с их словами о «коне» и «всаднике». Они точно знают, что происходит в городе, вот только у Вари бусины нет, чтобы оплатить такую информацию. Глаза закрылись, перед лицом Вари появились две ладони, но громкий стук в дверь вырвал его из дрёмы.

— Сегодня проходной двор, — пробурчал он, с трудом поднимаясь с дивана. — Сначала я за всеми бегал, теперь все дружно решили добить меня своими визитами.

Дар Смерти. Глава 8

Дар Смерти. Глава 9

Дар Смерти. Глава 10

Дар смерти. Глава 11

Дар смерти. Глава 12

Мотоцикл летел, ветер бил в шлем. Макс увеличивал скорость, чтоб услышать позади себя восхищённый визг Насти. Он вовсе не планировал разгоняться слишком сильно, но чувство того, как Настя прижимается к его спине, её колени почти делают больно, стискивая его рёбра, а руки обхватывают грудь, сбивая дыхание, возбуждало и заставляло выжимать из мотоцикла максимум. Вибрация, тесные объятия и полёт сквозь сгущающиеся летние сумерки пьянили, и в какой-то момент Макса захватило чувство нереальности происходящего. Он отвлёкся от дороги и не заметил, как грузное тело проходящей рядом фуры поползло вбок. Скрежет металла, вспышка, резкая боль и темнота.

В палате привычно пахло хлоркой и спиртом. Максим черкал в блокноте карандашом, пытаясь нарисовать портрет Насти, такой, какой она была раньше: весёлой и милой девчонкой, пока не случилась авария. На кровати дрогнуло одеяло, и раздался тихий стон.

Максим отложил блокнот на стол и подъехал на коляске ближе. Настя смотрела на него, пол-лица закрывала кислородная маска. В глазах отражалась боль. Настя отвернулась, а Максим нажал на кнопку вызова медперсонала.

— Проснулась? Сейчас укольчик сделаем и капельницу сменим. Максим, ты тут побудешь или тебя отвезти вниз? — спросила пришедшая в палату медсестра Оля.

Максим задумался. Месяц назад Настя с ним разговаривала, в то время она верила, что сможет встать или хотя бы пересесть на инвалидное кресло, как Максим. Они тогда надеялись, что всё заживёт. Боль пройдёт, и они вместе устроят гонки по больничному парку на колясках. Шли месяцы, но боль сломанного тела Насти не проходила, бесконечные инфекции и болезни накрывали снова и снова. Сейчас она страдала от воспаления лёгких и постоянно нуждалась в сильных обезболивающих. Он помнил тот день, когда она замкнулась в себе и больше не хотела его видеть.

В то утро Дэн привёз его в палату, как всегда. Настя не спала, но не поздоровалась ни с ним, ни с братом.

— Тебе хуже? — спросил Максим встревоженно, когда Дэн ушёл.

— Нет, мне одинаково. Скажи, Макс, ты же любишь меня? Любил? — голос Насти дрогнул, и она закашлялась, застонав от боли в рёбрах.

— Что-то случилось? Странный вопрос: конечно я люблю тебя.

— Значит, ты поможешь мне? Сделаешь то, что я попрошу?

— Конечно!

— Помоги мне умереть, — прошептала Настя.

— Ты что? Всё будет хорошо! Не думай о таком!

— Не думать. Сегодня был консилиум, врач из Нижнего приезжал и по видеосвязи из Москвы. Мой папа организовал. Они изучили все документы и сказали: шансы, что удастся меня поднять, равны нулю, слишком много повреждений, то, что я жива, — это чудо. А я не хочу жить.

— Но.

— Что «но», Максим? Ты поможешь мне умереть?

— Нет, я не могу!

— Это ты виноват! Ты виноват, что я здесь лежу в этом разлагающемся теле! Мне больно! Больно! Я стала грёбаной наркоманкой! Не могу без обезболивающих. Полностью завишу от людей, которым на меня наплевать. Знаешь, как это — ходить под себя? Когда тебя моет чужой человек? Конечно, знаешь, ты же через это прошёл сам. Тебе понравилось? Когда тебя не воспринимают живым человеком? Я просто задержавшийся на этом свете мертвец, невеста Франкенштейна, собранная из изуродованных кусочков. Или помоги мне, или уходи!

Такая длинная эмоциональная речь далась Насте с трудом, по лицу текли слёзы, но глаза смотрели на Макса со злостью. Она и правда его ненавидела, считала виновным. Максим уговорил её прокатиться тогда, а она доверилась ему, хоть и боялась.

Разговор не получился, Макс выкатился из палаты, не дожидаясь помощи медсестры. Вернулся на следующий день, Настя посмотрела на него с надеждой, но он помотал головой. И она отвернулась, не сказав ему больше ни слова. Хотя нет, месяц спустя она сказала одну фразу, засевшую в голову Максима, как гвоздь.

— Раз я не могу жить, то почему не могу умереть, когда я этого хочу? Разве я не имею на это права?

Воспоминания тяжестью легли на плечи, заставив опустить голову и почувствовать соль слёз в горле. Медсестра принесла укол и капельницу, Максим вернулся к столу, чтобы не мешать. Он думал над словами Насти, думал и днём, и ночью и не мог понять, как можно ей помочь. Максим понимал её боль, он сам полностью зависел от брата и, скорее всего, никогда не сможет встать на ноги. Мысль о смерти показалась ему заманчивой. Вот только о своей смерти, а не об убийстве Насти.

Со стороны кровати раздался стон, и Макс выехал в коридор. Он подъехал к окну и посмотрел на растущие внизу дубы, они тянули к нему свои чёрные узловатые ветви. А может, и правда облокотиться на подоконник, оттолкнуться и упасть. Всё закончится, а иначе что его ждёт? Настя всё равно умрёт и без его помощи, а он останется. Он держался ради неё, понимая, что Насте гораздо хуже, что ей нужна его поддержка. Старался не думать, как он будет жить дальше ещё много лет. Вдвоём они бы справились. Максим не хотел остаться один, если Насти не станет, он уйдёт за ней. Всё-таки жаль, что тут только третий этаж, шанс умереть невысок, скорее, покалечится ещё больше. Макс поехал к лифту, доставая телефон. Станет ли счастливее и свободнее Дэн, если лишится обузы в лице брата? Со временем точно станет, когда боль утраты пройдёт.

Дэн забирал Макса из больницы в тихий час и вечером. После того как Настя отказалась от жизни, дни стали похожи один на другой. Настолько, что Макса мучило чувство дежавю. Вечером Дэн, как обычно, посадил Макса на переднее сиденье, а коляску сложил в багажник. Пристегнулся, и они поехали домой, на 408-й, спальный район, построенный недалеко от петли железной дороги, ближайшая станция которой и дала ему это название. Жили они чуть дальше «Дубков», где находился больничный комплекс.

— Как она? — спросил Дэн, усаживаясь на водительское сиденье. Традиционный вопрос, ставший аналогом «привет, как дела» для них двоих.

— Всё так же. Дэн, она хочет умереть. Она говорит, это я виноват во всём.

— Мы это уже обсуждали. Виноват тот мудак на фуре, — буркнул Дэн.

Максим не стал спорить с братом. Они и правда обсуждали это не в первый раз. За месяц такие разговоры превратились из жарких споров в вялое раздражение друг другом. Дома их встретила мама. Вкусно пахло картошкой с мясом.

— Мальчики, я прибралась и принесла вам продукты. Завтра уеду в деревню.

— Спасибо, мам.

— Как там Настенька? Всё никак к ней не вырвусь.

Опять знакомые разговоры, мама собиралась сходить к Насте давно, но боялась увидеть сломанную девушку своего сына. Она тяжело пережила время, когда восстанавливался Максим, и не готова была повторять чуть подзабытое горе.

— Так же, — сказал Дэн, не давая ответить Максу. — Мам, мы справимся. Пойдём, я тебя отвезу.

Когда в квартире стало тихо, Дэн поехал в свою комнату и взял наушники. В уши ударили слова:

Смерть крышкой гроба

Остановить нельзя…

Так каково быть

Вампирами, друзья?

Колизей — Ангел тьмы

Да, возможно, это был бы выход, найти вампира и попросить его укусить Настю. Вот только вампиров не существует. Макс прикрыл глаза, стараясь слиться с музыкой и заглушить собственные мысли.

Ангел тьмы — на мне твоё проклятье,

На душе тень чёрного крыла.

«Смерть, смерть, смерть», — тихо завыл Максим. Смерть не желала ни на секунду уходить из его мыслей, нашёптывая и обещая конец боли, конец страданий. В тумбочке лежали таблетки, ему тоже когда-то прописывали обезболивающие, кажется, не наркотические, но стоит проверить. Пять штук маленьких белых капсул упали на ладонь. По лицу Максима потекли бессильные слёзы, грохот музыки стих где-то вдали.

Белый туман заклубился, оседая у корней огромных дубов. Заколыхались серые тени, и к Максиму вышла тёмная высокая фигура.

— Ты звал меня, я ответил на твой зов.

— Я сплю?

— Да, можно и так сказать. Я знаю, чего ты хочешь, и у меня есть предложение. Я помогаю тебе и твоей подруге, а ты помогаешь мне. Мы заключим договор.

Существо протянуло ему свиток, Максим быстро пробежался глазами по строчкам.

— А как я пойму, что ты выполнил свою часть.

— Поймёшь. Завтра аванс. Потом твой ход. Тогда договор вступит в силу, — сказала тень и растаяла, удушливой волной захлестнув Максима.

Его вырвало. Наушники сползли на шею. С трудом справившись с тошнотой, Максим выехал в коридор за шваброй и, вернувшись, вытер пол. Не стоило брату знать, что он пытался сделать. Скажет, что голова сильно закружилась, а лучше лечь спать, завтра брат спрашивать ничего не станет. Макс переполз с коляски в кровать и долго смотрел на белый потолок, по которому скользили лучи закатного солнца. У него не осталось сил ни на ужин, ни на общение с Дэном, он с ужасом ждал следующего дня. Бред, который у него случился от таблеток, показался каким-то слишком реалистичным.

Перед работой Дэн отвёз его в больницу, но около палаты Насти его встретила медсестра.

— Прости, ей ночью стало хуже, перевели в реанимацию, туда никому нельзя, — сказала она. — Если хочешь, там её родители в коридоре.

Максим кивнул, чувствуя, как до боли сжимаются руки на ободе колёс. Он развернул кресло и поехал в сторону реанимации. Издалека он увидел маму Насти, невысокую, хрупкую женщину, которая стояла, прислонившись лицом к груди полноватого мужчины, отца Насти. Максим решил не нарушать их горе грубыми словами участия. Он встал у окна и достал свой молескин. Посмотрел на незаконченный портрет Насти, открыл новую страницу и начал рисовать первый эскиз.

Прошло два часа, родители Насти поговорили с лечащим врачом и сели в конце коридора на лавку. На рисующего Максима никто не обращал внимания, кто-то из персонала его знал и привык к его присутствию на этаже, кто-то из-за инвалидной коляски принимал за пациента. Никто к нему не подходил и не мешал. Когда он закончил шестой эскиз, по коридору быстро прошла медсестра и скрылась в палате реанимации, через десять минут туда вбежал лечащий врач. Родители Насти вскочили и подошли к двери, прислушиваясь к происходящему внутри. Максим уже понял, что всё кончилось, забрал блокнот и поехал к лифту.

Дэн приехал за ним и, поняв по лицу брата, что случилось, посадил его в машину молча. Они всегда понимали друг друга без слов, хоть и были погодками, а не близнецами, как многим казалось.

Вечером Макс вырвал из молескина листы, протянул брату.

— Вот давно не рисовал. Возьми, может, кому-то из клиентов понравится.

— Хорошо, — кивнул Дэн, мельком посмотрев на рисунки. — Ты рисуй, зря бросил. Ты же знаешь, я в этом не так хорош. Да и к татуировкам можешь вернуться, с руками-то у тебя всё нормально.

— Подумаю. Ты же понимаешь, я сейчас ничего не хочу. А это в память о ней, — соврал Макс, Настя никогда не любила тему смерти, единственной её татуировкой была веточка оливы на запястье.

Дэн кивнул. Дни потянулись как раньше. На похороны Насти Максим не поехал, не захотел видеть её в гробу. Вместо больницы теперь он ездил в тату-салон и болтал с посетителями и новыми учениками Дэна. Забавные, совсем молодые. Кира талантливая, рисовала получше Дэна, но очень неуверенно держалась, никак не осознавая, что стала настоящим тату-мастером. Лёня — раздолбай, скорее всего, задержится в тату-сфере ненадолго, ему тяжело давались часовые сеансы. Самый младший — Кирилл, только после школы. Для него работа в тату-салоне давала возможность пускать пыль в глаза ровесникам. Появлялся он на работе редко, оправдываясь учёбой в колледже. Макс улыбался, дружески болтал со всеми, избегал участливых взглядов и ждал, когда получит обещанное таинственной тенью из сна. Через полгода после смерти Насти, он стал видеть странные кошмары.

Макс спал и видел сон: тропинка в снегу и тёмные стволы дубов. Спина мужчины, мягкий огонёк над его головой, который ведёт Макса за собой. Сон размылся серым пятном. Когда картинка вернулась, Макс увидел дно оврага и Дэна, тот стоял над телом, лежащим в снегу. Вокруг поднимались склоны оврага, на краю которых стояли огромные чёрные дубы, словно собравшиеся для принесения кровавой жертвы. Макс узнал это место, в детстве они с братом делали тут схрон. Раздался крик, Макс увидел, как Дэн пытается взобраться по склону оврага наверх. Рыхлый снег не давал ему это сделать, в конце концов Дэн встал на колени и пополз.

Макс попятился назад, чтоб брат его не заметил. Он даже забыл, что это просто кошмар. Ноги мёрзли, изо рта вырвалось облачко пара. А внутри металась мысль: «Дэн убил человека, убил». Макс сделал ещё один шаг назад и, споткнувшись, упал в снег. Глубокий сугроб поглотил его целиком, Максим в страхе замахал руками, стряхивая снег с лица, и проснулся. По лицу тёк холодный пот.

В комнате темно, а на телефоне время — только одиннадцать часов вечера. Макс не помнил, как лёг и задремал, но кошмар впечатался в память, ужас, оставленный им, совсем не хотел рассеиваться. Через полчаса хлопнула входная дверь. Макс поднялся и посмотрел, как Дэн, не включая свет в прихожей, раздевается и идёт в ванную. Зашумел душ. В этот миг в душе Макса поселился колючий комок тревоги.

С тех пор отношения между братьями стали напряжёнными, они старались не смотреть друг на друга и перестали обсуждать то, что происходило в их жизни. Макс ждал, что будет дальше. Спустя пару месяцев он решил, что видение про договор и смерть Насти — это обычное совпадение, навеянное мыслями о самоубийстве. Отчаяние взяло Макса за горло, и он снова начал думать, как уйти вслед за Настей.

Новый кошмар приснился в начале апреля. Макс стоял босыми ногами на мокром полу, а перед ним лежала женщина, вокруг разбросаны цветы, а вода под ногами смешалась с кровью. Максим узнал убитую, она приходила к ним в салон, сделала татуировку из тех картинок, что он нарисовал в больнице. Над головой женщины мигнул холодный огонёк и, скользнув вниз, впитался в рисунок на теле. Макс почувствовал холод, тело свела судорога, и он проснулся. Ему показалось, что ноги заледенели, пришлось сесть и растереть их, а через полчаса хлопнула дверь и появился Дэн. Заметив, что Макс не спит, он буркнул, что решил прогуляться перед сном, и ушёл в ванную.

Следующий сон приснился через пару дней, в этот раз он узнал подвешенную к потолку, из отрезанных рук которой на ковёр лилась кровь. Проснулся от приступа рвоты, в этот раз Дэн был дома, правда, одетый, похоже, пришёл совсем недавно. Обсуждать с ним вечерние отлучки или странные кошмары Макс не хотел, он чувствовал, что об этом лучше не говорить, и оказался прав. За видениями стояли реальные смерти, это подтвердил визит в тату-салон следователя, о котором Максиму рассказала Кира. Дэн эту тему обсуждать не стал.

— Ерунда, простое совпадение, — отмахнулся он от Макса.

— Но ты же знал убитых, дружил с Таней.

— Ты на что-то намекаешь? — психанул Дэн. — Между прочим, эти татуировки ты рисовал, и я об этом следователю говорить не стал.

— Ну, сказал бы, чего страшного. Думаешь, они поверят в маньяка в инвалидной коляске?

Дэн выругался и ушёл в подсобку, больше они это не обсуждали. Рисунки из папки исчезли, и Макс подозревал, что Дэн их выкинул. Смерти это не остановило, и отмахнуться от того, что они связаны с теми самыми татуировками, стало невозможно.

Убийства маньяка продолжились, и реалистичные сны о его жертвах пугали. Максиму трудно стало обманывать себя, что он тут ни при чём. Всё началось с договора, может, он ему и привиделся, но остальное происходило в реальности. До исчезновения эскизов из папки Макс, помня о последствиях договора, старался разговаривать со всеми, кто выбирал татуировки из его пака. Выяснял, действительно ли у них есть повод желать смерти, большинство было радо рассказать о своих проблемах. Правда, о самом больном они молчали, но Макс видел, как взгляд их порой тухнет, а вокруг начинает клубиться тьма, которую он ощущал тонкими иголками на собственной коже.

Брата в кошмарах Макс больше не видел, хотя ему и казалось, что иногда мелькал знакомый силуэт совсем рядом, отражаясь в стёклах и других гладких поверхностях. Но то, что брат причастен к убийствам, стало понятно, когда Макс, роясь в кладовке, нашёл чёрный пакет, внутри которого лежала небольшая гантель. Когда-то их купили ему, чтоб качать руки после больницы, где мышцы успели атрофироваться, а ему нужна была сила, чтоб крутить колёса инвалидного кресла. Зачем кому-то обматывать одну из гантелей чёрным пакетом? Сделать такое мог только Дэн, но для чего? Максим не верил, что брат маньяк. Но как увязать всё, что происходит последнее время? Как тень из его видений совершает реальные убийства, и для чего понадобились татуировки. После пропажи Сони, девочки, с которой они все успели подружиться, Максим понял, во всём надо разобраться и прекратить это. Стал думать, как призвать того, с кем так по-дурацки заключил договор, уйдя в свою душевную боль и не думая о последствиях. Такая возможность скоро появилась, когда Макс провалился в очередной кошмар.

Внутри башни ржавая лестница уходила вверх, и виднелись полуразрушенные площадки, от которых остался лишь металлический каркас. Девушка сломанной куклой лежала на ступенях, около её головы оплывала свеча. Максим подошёл ближе и посмотрел на татуировку у неё на плече, башня, вырастающая из черепа, а на верху башни в окне горит свеча, превращая её в маяк.

— Не очень похоже, — произнёс голос за спиной.

Макс дёрнулся и повернулся, к нему подошла тёмная фигура и встала рядом.

— Это ты их убиваешь?

— Нет, они убивают себя сами. Я лишь помогаю им в этом. Поверь, они хотят этого не меньше твоего. Эта девушка мечтала о смерти так же, как и твоя подруга. Вся разница лишь в том, что её покалечили внутри, а не снаружи.

— А зачем такой антураж, все эти странные композиции.

— А вот этого хочешь ты, похоже, даже смерть хочешь видеть красивой, — фигура пожала плечами. — Ты художник — ты так видишь. В этот раз вышло не очень.

— Я не хочу больше смертей. Нужно это прекратить.

Макс не верил, что эта девушка хотела умереть, её жизнь только началась, душевные раны можно залечить со временем.

— Остановить? Странная мысль, что ты можешь что-то остановить. Кто ты такой, чтоб ставить условия?

— Я отказываюсь от договора. И мой брат, как он связан с этим?

— Ты забавный, со мной часто пытаются спорить и ставить условия, но ты не в том положении.

Фигура исчезла. Максим бросил последний взгляд на тело девушки и вышел на улицу. Туша тумана вздрогнула, расходясь, и Макс увидел брата. Тот вздрогнул и попятился.

— Кто ты? Что ты тут делаешь? — прошептал Дэн.

Максим испуганно вздрогнул и проснулся. Он лежал в тёмной комнате и смотрел на пробегающие по потолку пятна света от проезжающих за окном машин. Нужно ли обо всём рассказать брату? А что рассказывать, что он видит сны и жертв, что он нарисовал татуировки, следуя договору, который заключил во сне. Что ж, единственное, чего он добьётся, — это визит к психиатру. Дэн никогда не верил в сверхъестественное, смеялся над страшными историями про призраков, а все истории о неопознанном считал бредом сумасшедших. Даже таро, на котором ему гадала Татьяна, называл психологической практикой, отрицая всю его магическую часть. Через пятнадцать минут входная дверь открылась, и пришёл Дэн. Макс притворился, что спит. Брат постоял рядом с его кроватью и вышел из комнаты. Зашумела вода в душе.

Тут Максу пришла новая мысль, заставившая похолодеть от ужаса. Что, если Дэн действительно убивает женщин? Возможно, поняв, что происходит, Макс от осознания, что делает его родной брат, сошёл с ума и прячет факты за придуманной им самим мистикой. Нет никакого договора и тёмной фигуры, Макс живёт в одной квартире с маньяком, от которого полностью зависит. С маньяком, которого всю жизнь любил, а теперь не в силах принять правду о его делах.