AmritaKeli

Пока здесь на милом-любимом Пикабу бессмысленно и беспощадно хейтят мой роман “Возраст согласия”, мы тем временем продолжаем. Обещала написать возможно не полезный, но по-крайней мере, осмысленный пост для адекватных людей и выполняю обещание.

Дисклеймер: здесь могут быть ашшипки и ачепятки - прошу понять и простить ибо корректор во мне умер так и не родившись.

О чем книга короткой строкой

Девочка с 12 лет понимает, что ее привлекают мужчины намного старше. Когда ей исполняется 16 лет, она встречает женатого мужчину под 50 и влюбляется в него. Начинаются их совершенно “нездоровые” отношения.

Все усугубляется тотальным одиночеством героини, алкоголизмом ее матери и, в целом, не очень благоприятным фоном питерских “нулевых”.

Зачем писать такоэ

Замечу, что книга действительно вышла в какой-то мере страшная и даже тяжелая, но, я искренне считаю, что о таких темах нужно говорить. И, кстати, так считаю не только я, а довольно большое количество людей, которые причастны к выходу книги в свет.

Да, действительно, многих эта история задевает за живое, цепляет крючком за внутренние триггеры. Кто-то узнает себя, кто-то просто рад, что такое случилось не с ним, у кого-то была “такая” подружка.

К слову, у Натальи Мещаниновой, которая сняла “Аритмию” есть небольшая книга “Рассказов” о ее взрослении где-то на периферии страны и там все гораздо-гораздо жестче.

Конечно всегда есть люди в белых польтах, которые считают, что о таком надо молчать и еще более смешные персонажи, которые находят огромное количество ошибок в книге, которую смотрело несколько профессиональных редакторов .Но по многим отзывам я вижу, что книга попала в цель и она нужна.

Подобного происходит довольно много, просто об этом принято молчать. О женском алкоголизме, например, вообще мало говорят. Когда я делала материал для “Таких дел”  и нашла несколько героинь, которые росли с матерями-алкоголичками, вышло настолько жестко, что его даже не стали печатать.

Кое-что еще о моем писательском опыте

“Возраст согласия” технически моя вторая книга. Первый роман, который я писала тоже года три с перерывами - про путешествие героев по мистической Индии, где все было очень даже прилично, не издали. Он до сих пор валяется на Литрес и я заработала на нем около 300 рублей, то есть даже вывести эти деньги не могу)

Я отправляла эту книгу на “Электронную букву 2020” и она вошла в лонг-лист. Дальше не продвинулась и издана не была.

На днях общалась со своим редактором из Инспирии, она прочитала рукопись и дала фидбек. Говорит, нужно поправить несколько моментов и, в принципе, у книги есть шанс. Так что я сейчас займусь именно этим.

А еще какие планы на вечер

Следующая книга будет такой, чтобы не стыдно было прочитать детям, но это не точно. Оставляю за собой право писать на те темы, которые мне нравятся. Не всегда мы выбираем истории - иногда они выбирают нас Поэтому как бы не было сложно - я буду продолжать писать. В конце-концов, пожалуй, самая цитируемая фраза из моей книги на Букмейт:

Мир не плачет вместе с тобой. В проживании любого горя наступает момент, когда ты просыпаешься и говоришь себе: «Хватит плакать, теперь я буду жить».

А хейтерам, кстати, спасибо. Вы - душки.

Возможно, я буду выступать на “Нон-фикшне”, где мы и поговорим о том, зачем нужна подобная литература. Об этом сообщу отдельно.

И, конечно, настоящее теплое спасибо всем, кто поддержал меня. Всех благ вам, добрые люди.

На самом деле писать этот пост ужасно страшно, но я все-таки решилась.  Потому что для меня как для писателя это вопрос жизни и смерти. В творческом плане)

Что произошло:

Через три года мучительного труда и ожидания в издательстве Инспирия вышла моя автофикшен-книга “Возраст согласия” про нездоровые отношения 16-летней девушки и взрослого женатого мужчины на фоне Петербурга нулевых.

Я написала эту историю, потому что мне показалось важным рассказать об этом другим. И кажется книга попала в цель - кому-то очень заходит, кому-то абсолютно нет и это нормально.

Зачем пишу:

Ситуация обстоит так, что продвижением нового автора занимается в основном автор. Издательство что-то делает, но совсем немного. Раньше я даже хотела какие-то деньги в рекламу книги вложить, но сейчас ситуация патовая - пока все уходит на лечение старшей дочери у которой опухоль (слава Богу не онкология, хотя подозревали) и на жизнь с четырьмя детьми.

Хочу попросить вас, дорогие пикабушники, пожалуйста, дайте плюсов посту и если кого-то заинтересует эта история - расскажите о ней по возможности другим.

Это вопрос не заработка - чтобы зарабатывать на своих книгах это должны быть бешеные тиражи (что реально только в мечтах), но моей дальнейшей жизни как автора.

Если эта книга не пойдет - печатать тебя уже скорее всего не будут. А так уж получилось, что я с детства живу мечтой писать и не могу не писать.

Чем могу быть полезна:

Я не хочу быть просто бесполезным просителем, поэтому со своей стороны готова помогать чем могу. Например, у меня достаточно большой опыт обучения на литературных курсах - могу рассказать какие полезны и чем, а что может быть не нужно. Также я нашла литагента через питчинги - с ней мы сотрудничаем за процент от продаж книги. Тоже могу поделиться опытом.

Потом может быть кто-то хочет тоже писать - могу рассказать с чего начать, послушать вашу идею или историю и что-то подсказать по ней.

В любом случае буду благодарна за отклик и любую помощь. Спасибо!

UPD По многочисленным просьбам выкладываю небольшой кусок первой главы (так как в бесплатных фрагментах на сайтах в основном можно прочитать только предисловие агрхх)

Возраст согласия

Глава 1. Лола

Когда мне исполнилось двенадцать лет, я поняла, что меня привлекают мужчины на три жизни старше. Это случилось не внезапно. Просто кое-что произошло на даче у моей подруги Лизы. Внимательно пре- парируя прошлое, я вижу, что это, в общем-то, мелкое событие не стало главной причиной моих любовных предпочтений, но более ярко проявило их.

Лизина дача — небольшой деревянный домик с кухней и комнатой. Желтая краска сходит с на- ружных стен ломтями. Внутри в дождь течет с потолка — подставляем тазы. Дынь-дынь-дынь. За водой с привкусом песка надо идти с ведрами на колонку минут десять. От Питера два часа мимо полей, лесов и борщевиков. Они стоят вдоль дороги, покачивая тяжелыми головами так, словно вот-вот шагнут на асфальт.

— Кажется, из них мы в детстве делали трубки, чтобы стрелять горошинками, — предполагаю я.

— Да ну, не может быть, это очень ядовитое растение, — сомневается мама.

Скорее ваши планы на вечер — ядовитые, думаю я, но ничего не говорю. За рулем бежевых «Жигулей» косматый дядя Слава, рядом с ним — крепко сбитая тетя Надя с красноватым лицом, в которое вставлены небольшие глазки. Это родители Лизки. Они наверняка спрятали в сумках бутылки со жгучей водой.

Моя мама, молодая женщина небольшого роста, сидит рядом с нами сзади. Волосы у нее коротко подстрижены, на лице легкий макияж. Иногда она напоминает маленькую удивленную девочку с большими темно-синими глазами. Но когда выпьет, сквозь любимое лицо проступают пугающие стару- шечьи черты: веки набухают, уголки губ и подбородок опускаются вниз, словно их тянут невидимые пальцы. В такие моменты я стараюсь не смотреть на нее.

Мы въезжаем на участок, разрезая глухую темноту бледными фарами. Выходим из машины и останавливаемся: трава по колено, в небе россыпь ярких звезд. Мама напоминает тете Наде:

— Помнишь, недавно видели за городом Млеч- ный Путь? Такой яркий, с ума можно сойти!

Тетя Надя в ответ что-то хмыкает. Однажды она выставила меня полной дурой. Я рассказала ей, как мама поднялась на Эльбрус и смотрела на облака сверху.

— Ну и бред! — хохотала тетя Надя. — Надо же такое придумать! Может, она еще на облаках ле- тала, а?

Я тогда на нее страшно обиделась.

Мама и тетя Надя распространяли по квартирам биокорректоры для здоровья, «кольца любви», продлевающие половые утехи, и так называемые кремлевские таблетки от всего. Выезжали в небольшие города, разбросанные по Ленобласти, и часто возвращались домой затемно. Иногда, если не успевали на электрички, которые ходили черт-те как, ночевали на обшарпанных станциях.

Мама изо всех сил старалась заработать. В суро- вые годы засовывала высшее образование куда по- дальше и шла уборщицей на склад или продавщицей в ларек к «азерам». Несколько лет она стояла на раздаче в столовой для шоферов. Расплатилась за кооперативную квартиру, но потом все равно влезла в долги.

Живем мы бедно. Одноклассники иногда смеются надо мной, все-то они знают: «Ты на завтрак, обед и ужин жуешь только макароны с кетчупом!»

Пока мы с Лизкой, отмахиваясь от комаров, топчемся по темной шуршащей траве, взрослые заходят в дом. Он оживает, озаряется охристым светом, и мы бежим внутрь. Нас быстро кормят бутербродами с чаем и укладывают в одну постель.

Между комнатой и кухней окно, затянутое белым кружевом занавески. Сквозь него просачива- ются кривые отпечатки теней, взрывы смеха и перезвон стаканов. Мы пугаем друг друга историями о Пиковой даме, пока меня не начинает тошнить. Я и вправду верю: Пиковая дама явится, если, глядя в зеркало, призвать ее три раза. А потом будет сдавливать горло холодными пальцами, пока не задохнешься.

Лизка горячо шепчет мне на ухо свой сон, в котором ее папа превращался в рогатого монстра.

Что-то неясное пляшет по стенам комнаты. Темнота растягивается резиновым полотном, наша постель раскачивается, словно лодка.

Я вспоминаю, как прошлым летом мама решила покатать меня по озеру.

Теплые волны мягко набегали на узкую полоску пляжа, деревья задумчиво клонились к сверкающей воде, пели птички, и жужжали пчелки — пасторальная картинка с открытки. Мама поймала лодочника и посадила меня в синюю лодку. Но как только качающаяся посудина поплыла к центру озера, раздался пронзительный крик. Я всегда была тихим, удобным ребенком и обожала воду. Но в тот раз была абсолютно уверена, что меня выбросит за шатающийся деревянный бок прямо на глубину, где поджидают акулы-каракулы. Они откусят мне руки- ноги, а останки окажутся на дне и будут пугать рыб.

И теперь, ночью, мне казалось, что на кухне сидят не наши родители, а смешливые чудища, реша- ющие, кого выбрать на закуску первым.

Скрипит пол, вот они уже идут! Я вся облита чем-то липким и с силой сжимаю подушку. Вспо- минаю маленькую картинку из иностранного журнала: в комнату заглядывает мерзкая помесь крокодила с драконом. У окна, укрывшись занавеской, стоят перепуганные дети, только ноги торчат. Найдет ли оно их?

— Да вроде спят уже, — раздается голос, хоть и отравленный алкогольными парами, но вполне узнаваемый. Это моя мама зашла проверить нас. Все наконец затихает, и я действительно засыпаю.

На рассвете две соседние постели все еще пусты, поэтому мы тихонько заглядываем в кухню из-за угла. Там что-то происходит. Посреди груды бесчувственных тел кто-то лихорадочно копошится.

Мы внимательно вглядываемся: это похотливый Пан — по крайней мере, я его себе так представ- ляла, как только прочитала о нем в одной из мами- ных книжек, — шерстяными руками хватает белые груди тети Нади, выкатывая их наружу из разреза кофточки, мнет и жадно присасывается к коричневым распухшим соскам, пока она постанывает во сне. Мы быстро и тихо заползаем обратно в комнату. Фух, кажется, он нас не заметил.

А что, если он придет за нами, как Пиковая дама, и задушит? Мы снова ложимся в постель и обнимаемся. Тихо лежим, пока родители не проснутся. Тогда чудища ночи будут окончательно изгнаны, а по дому разнесется заманчивый запах еды. Реальность, которая казалась призрачной и зыбкой, окончательно затвердеет.

Днем загадочный Пан обернулся дядей Андреем. Это небольшого роста, седой, обильно волосатый человек с блеклыми глазами и цепким взглядом. Живет на соседней улице, и у него, похоже, звериный нюх. Как только родители открывают на кухне бутылку водки, он сразу появляется на пороге.

Мы с Лизкой занимаемся разными детскими глупостями. Например, вырезаем из дешевой газетки голубые круги, заряженные на раскрытие третьего глаза: «Положите его под подушку и думайте о тех способностях, которые хотите приобрести». Я мечтаю читать чужие мысли, а Лизка грезит о шапке- невидимке.

Но пока способностей мы не обрели и просто ловим резвых ящерок. Одна потеряла хвост и попала в банку. Но вскоре мы сжалились и выпустили ее на волю.

Лизке нравится Бэтмен. Она всюду таскает его большую фигурку с рельефными мышцами на груди. Даже когда мы забираемся в чужие огороды и жрем там розовый крыжовник, выплевывая кислую кожуру. Или соревнуемся с соседскими детьми, кто страшнее всех закатит глаза.

Однажды нам стало ужасно скучно. Небо разбрасывало вниз серо-жемчужный свет, с соседнего участка доносились томные аккорды «Девочки» «Мумий Тролля». Пахло свежестью, смешанной с приторным ароматом жасмина. Лизка еще в прошлый раз заприметила симпатичного парня, и мы бродили по деревне, надеясь встретить его. Шлепали босиком по мягкому песку, обходя козьи колобки и вскрикивая, когда в стопы впивались маленькие камушки. Но вместо парня наткнулись на дядю Андрея.

— О, девчонки, привет! Заходите в гости! — радуется он.

Его взгляд заставляет меня съежиться. Пока я обдумываю план побега, Лизка говорит «пошли», и, держась за руки, мы входим в дом.

Внутри пахнет чем-то прелым и нечистым — такой запах исходит от маминого халата, когда она не снимает его несколько запойных дней. В комнате дяди Андрея висит картина с соба- ками: они сидят за столом, обитым зеленым сук- ном, и азартно играют в карты. За печкой узкая кровать, застеленная покрывалом с вышитым оленем. В кухне круглый стол и три стула с облез- шим лаком. На столе большой нож. В его широком лезвии мутно отражаются кроны садовых де- ревьев.

Продолжение следует...

Бумага для пастели А4, металлические ручки и акриловые маркеры