Начало тут
Саня почти что перевел 50 косарей, как вдруг Глист сказал:
– Стоп! Ничего им не отправляй!
Всем своим видом друг детства Виталя символизировал девиз «Слабоумие и отвага». Он нарывался. И жирному стало заранее больно при мысли, что этого дурачка сейчас будут бить.
Повисла тишина. Седой экстравзломщик закурил вонючую сигарету и пришпилил Глиста взглядом, как маньяк-энтомолог бабочку.
– Ты чо? – погнал на Глиста молодой бандит, борзо болтая перед собой расхлябанными руками. – Ты гонишь, братуха? Ты хочешь сказать, что, типа, не проиграл?
– Проиграл, – сказал Глист.
– Ну? И чо за хуйня в таком случае?
– А то, что полтос вы выиграли. И он у вас уже есть.
– А за работу, э?
– А вы ее выполнили?
В этот момент Саня восхитился своим другом. Пока он сам чалился в тюряге, Виталя каким-то образом умудрился пережить личностный рост. Но, с другой стороны, Глист пошел на риск, подставляя не только себя, но и жирного. Но, с третьей стороны, он спасает Санины деньги. А, с четвертой стороны, какой-то корысти у Глиста могло и не быть. Он по жизни бывал дотошным. И вот сейчас проявил себя.
Бандюги переглянулись.
– Ну, так-то прав щенок, – сказал седой. – Надо выполнить.
Экстравзломщик сел на корточки рядом с Саней.
– Встань, – сказал он.
Саня встал. Бандит стал изучать титановые трусы.
Он закурил свою вонючую сигарету. И жирному захотелось чихнуть.
– Хошь прикол? – обратился седой к своему приятелю.
– Ну-ну, чо-чо? – оживился тот.
– Да встретил кентуху одного. Тот из Бутырки только откинулся. И говорит: уходить не хотел.
– Да ладно?
– Я и сам прихуел. А оказалось, к ним Кокорина на кичу посадили.
– Который футболист?
– Ага, прикинь! И там теперь печенюшки, торты, фуагра для всей братвы. Там столько жранья, что хоть ходы в нем прорывай. А тут засада такая – на свободу надо.
– Прикол! Бхе-хе-хе-хе-хе! Но все равно, ну ее нахуй, ту крытку.
– Это точно, – сказал седой.
Он рассматривал титановые трусы и так и сяк. Когда стал заглядывать в то место, где была дырка для жопы, жирный занервничал.
– Мда. Крепко закрыли. Тут еще, видишь, вот эта хуйня блестящая? – обратился седой к молодому.
– Ну-ну! И чо, и чо?
– Это сколковская технология, блядь. Или хуй проссышь. По ходу, по сетчатке глаза открывает.
– Да ладно!
– Ага! Или по отпечатку пальца. Или по отпечатку золупы может. Короче, мы это хуй откроем.
– Да, наука шагнула, – сказал молодой. – Я в нете читал, что в пизду научились твиттер вживлять.
Сане стало дурно.
– Ну, вот и расходимся! – сказал Глист.
– Борзый, блядь, задрот, – сказал седой. – А попиздеть с хозяевами? А то невежливо так сразу уходить.
– А мы к вам не в гости пришли, а по делу. А вы с ним не справились.
– Ты не дохуя ли борзеешь, алё? – спросил седой бандит.
– А где мои деньги за ремонт?
– За какой нахуй ремонт? – оторопел бандит.
– А я тебе ремонт сделал. Чо, не видишь? А почему не видишь? Потому что я его сделал так же, как ты замок этот открыл!
Глиста понесло не по-детски. Сане стало за него даже не страшно, а жутко.
Урки замолчали, переглянулись. А потом седой сказал:
– Да, в этих словах есть логика, пацаны. Но есть и еще одно обстоятельство.
– Это какое? – взвился Глист.
– Да ты не петушись, – сказал седой. – Не петушись. Обстоятельство такое, что вы – пидоры.
Жирный почувствовал, как из-под ног уходит херово отмытый пол этой блат-хаты, а потолок падает ему на голову. Вот прямо всей тяжестью. Это всё из-за него.
– Это почему? – возмущенно завопил Глист. Но потом взглянул на жирного и осекся.
На Сане вообще лица не было.
– Это неправда! – сказал он.
– Правда. Ты – не просто пидор, а из ящика. Знаменитость. Практически, сука, Киркоров.
– Это все наврали!
– Ага, и по ящику все врут? – усмехнулся седой.
– Ну, вообще-то… – начал молодой.
– Цыц! – осадил его седой. И продолжил, обращаясь к перепуганным гостям: – Так что хату эту вы запомоили. Надо было с ходу объявить: мы, сука, пидоры. По пидорскому делу пришли, трусы металлические с дуськи этой толстомясой снять. А вы, сука, затихарились. И пацанов нормальных запомоили. За такое на зоне – вообще заточкой коцают, алё. Поэтому, пацаны, с вас еще полтос. За моральный, сука, ущерб. И полы нам тут помоете за собой. Тогда и разбежимся.
– А я то-то смотрю, – тут же стал наглеть молодой, – трусы эти. Явно, сука, гомосятина какая-то. Короче, их на дуську, по ходу, какой-то хрыч влюбленый натянул. Только жопу зачем-то в общем доступе оставил. А дуська любит вот этого дрища. И они сбежали, и деньги хрычовские пизданули, по ходу. Тот звонил, орал. Да и сейчас, по ходу звонит.
Телефон у жирного действительно разрывался. Ему названивал абонент «мама». 38 пропущенных звонков. Уже тридцать девять.
– Так что, пацаны, решать вам, – сказал седой. – И решать быстро. Или бабло, и расходимся с миром. Или… Заточек у нас, конечно, нет. Но и вместо них может найтись кое-что…
Молниеносным движением он вытащил из кармана выкидной нож. Легчайшим движением кисти – щелк! – раскрыл его.
Дело приняло совсем уже стремный оборот.
В общем, Саня перевел еще пятьдесят косарей. Он робко надеялся, что обойдется хотя бы без мытья полов.
– Ну, мы пойдем? – робко спросил он, поднимая с пола свои штаны.
– Стопэ! – сказал человек с ножом. – Не так быстро. Кажется, хозяин с вами еще не все решил.
Он кивнул на молодого.
– Ну, в общем, так, пацаны! – сказал Crack666. – Я, типа, ценю, что вы долг отдали и все такое. И не могу не предложить вам отыграться.
– Нет-нет, нам пора! – заполошно пропищал жирный, тщетно пытаясь втянуть свою тушу в сырые штаны, еще сегодня бывшие простой половой тряпкой.
– Все-таки вам, гомосекам, не понять благородства этого предложения, – сказал седой.
– Бхе-хе-хе-хе! – захихикал молодой.
– Если вы сейчас зарубитесь на сто косарей и выиграете, вы вернете все свои деньги, алё!
– И вы нам их вернете? – Голос жирного сорвался от встрепенувшейся надежды.
– Вернем, конечно. Мы же пацаны правильные. Выиграете, пол помоете за собой. И все отдадим!
Глист отчаянно посмотрел на Саню.
– Я справлюсь, чувак! – сказал он.
– Не надо! – процедил жирный.
– А куда деваться?
Глист сел на краешек дивана и взял джойстик.
– Ну что! – провозгласил взломщик. – Решающая схватка с непредвиденным исходом!
«GO!» – провозгласил механический голос. Виталин дед и взломщиковский карлик снова стали пиздиться на экране.
В этот раз Глист просрал еще быстрее, чем в предыдущей игре.
Саня немеющими руками перевел уркам еще стольник. Почему-то карточка до сих пор работает. Батя, получается, не перекрыл. Наверное, еще на совещании.
– А не устроить ли нам мегаматч тысячелетия? – провозгласил седой. – Битву железных канцлеров, нахуй? Со ставкой двести тысяч рублей?
– Чо, пацаны, отыгрываемся? – спросил молодой. – Или признаем поражение?
– Отыгрываемся! – решительно сказал Глист.
– Остановись! – завопил Саня.
– Чувак! Я тебя спасаю, как ты не понимаешь! – отмахнулся Глист.
И просрал.
Перевод проходил долго. Что-то зависало. Но до конца все же не зависло. Транзакция прошла.
– Ну, что? Вторую по двести? Бхе-хе-хе-хе! – сказал взломщик.
– А, может, мы… пойдем?
– Мы похожи на долбоебов? – Седой приблизил оскаленную физиономию к аналогичной области тела Сани. – Зачем нам отпускать таких жирных и глупых поросят? Давайте играть!
У Глиста тряслись руки. Он просрал еще дважды.
Первые двести Саня оплатил, а во время второго перевода система затупила, а потом выдала оповещение: «Баланса на вашем счету недостаточно для завершения операции».
– У меня деньги кончились! – сообщил жирный не без радости. Ведь деньги кончились, и его сейчас отпустят.
– Хуево, – сказал седой урка. – Долг должен быть оплачен.
– Но у нас уже нечем!
– Известная ситуация. – Седой лязгнул крышкой зажигалки Zippo, швырнул ее на диван и выпустил дым в физиономию жирного. – Но кого это ебет?
– То есть как? – затараторил жирный. – Но мы же все отдали! Отпустите нас!
– Отпущу, – сказал седой. – Но деньги вперед.
– Но где мы их… Глист, а у тебя есть деньги?
– И никогда не было.
– А где же мы их возьмем?
– Думайте, пацаны. Время пошло. Пять минут хватит?
– Десять! – сказал Глист.
– Хуй с ним, пятнадцать. Но через пятнадцать минут я ведь увижу деньги? Увижу, а? Ни хуя не слышу! Я, блядь, деньги увижу?
– Да! – простонал жирный.
– Ловлю на слове! – сказал седой.
Жирный понял, что жить ему осталось пятнадцать минут. Если повезет, то двадцать. А матушка все названивала – 57 неотвеченных звонков. Жирному стало очень жалко себя. Он заплакал.
Глист посмотрел на него масляными глазами:
– Прости, Саня! Я сделал все, что мог!
– Я знаю, – всхлипнул жирный. – Но ты же меня, сука, и подвел.
– Если бы не я, играть бы посадили тебя, и ты просрал бы еще сильнее.
– Сильнее невозможно.
– Позвони бате! – потребовал Глист.
– Я не могу! – застонал Саня.
– Ебанись! – страстным шепотом воскликнул Глист.
– Я не могу. Путь меня лучше режут.
А на кухне, куда ушли урки, происходил другой разговор. Друзья его слышали.
– Ты ебанулся! – слышался голос молодого. – Если ты их здесь вальнешь, придется расчлененкой заморачиваться! По помойкам раскидывать. А это, сука, риск!
– А ты предлагаешь их отпустить? – отвечал седой.
– А почему нет-то?
– Потому что любой долг должен быть оплачен.
– Так хоть в лес их вывези. Тачло-то есть у тебя. Там мочканем, прикопаем.
– Боюсь, не получится, – покачал головой седой. – Этот пидораз в железных трусах сломает мне мою «Ласточку».
– Так что – резать и расчленять?
– Ну, выходит, так. Только я тебя прошу – раздобудь газет, полиэтиленовой пленки, любую хуйню, чтобы пол не забрызгать.
– Щас, – сказал молодой, выходя в подъезд.
– Куда пошел-то?
– На первый этаж, – сказал Crack666. – Там у лифта бесплатные газеты должны быть.
– Ну, давай.
Жирный перевел дыхание. Две-три минуты еще можно было пожить.
