Привлечённые слухами о золотых самородках, едва ли не валяющихся под ногами, люди начали стекаться в небольшой городок...
Автор: Rahkshasarani. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Происхождение слова «Эспириту» – тайна, затерявшаяся во тьме веков. С языка мивок оно переводится примерно как «место, где гуляют духи». Пожалуй, это название – едва ли не единственное наследие, оставленное некогда многочисленными коренными жителями этого места. Когда сюда пришёл Элиас Бэннон, многочисленные болезни и нападения беглых рабов уже практически уничтожили местное население. Бэннон отметил некоторые характерные особенности их быта: они отказались от обычных обсидиановых наконечников для стрел и вообще старались избегать любых отражающих поверхностей. Дома в деревне были построены из древесной коры и покрыты черепицей. Поселение примыкало к небольшому участку бесплодных земель, причём сами дома словно образовывали вокруг этого места защитный круг. Когда Бэннон предложил обменять местные изделия ручной работы на какие-то безделушки, племя отказалось, а его подношения закопали в землю. Элиас предположил, что, возможно, они охраняют какой-то важный секрет, что-то, что придаёт смысл жизни в этой пустоши. Однако в чём бы ни крылась причина их поведения, когда Бэннон вернулся в деревню на следующий год, поселение оказалось заброшено. Обшаривая постройки, в одной из хижин он запнулся о кусок золота размером с мужской кулак.
Это было время золотой лихорадки, шахтёрские городки разрастались, словно поганки после дождя. Так появился и Эспириту. Когда слухи о месторождении стали расползаться, люди начали стекаться в город сотнями. В Эспириту съезжались либо те, кто уже успел попытать удачу в других местах и отчаялся разбогатеть, либо наивные новички, ибо у более опытных старателей заявления о золоте, валявшемся под ногами, вызывали скепсис. Утверждали даже, что золото в той пустоши можно увидеть почти в любой трещине в земле, что металл светится в ночи, что его можно выковыривать чуть ли не ложкой. Казалось, одних слухов было достаточно, чтобы Эспириту рос, как на дрожжах: в городе появилась церквушка, магазин, кабак, игорный зал, почтовое отделение, стоянка дилижансов и даже гостиница – и при этом никто не видел ни единой унции [прим.: в США унция – 1/16 фунта, или примерно 28,35 г] добытого золота.
Жители Эспириту никогда не продавали золото. Более того, горожане воспринимали такие предложения едва ли не как оскорбление. Город рос, а его жители, кажется, становились всё более замкнутыми. Странствующий проповедник, которого как-то занесло в Эспириту, говорил потом, что у местных жителей появились зеленоватые кольца вокруг глаз и рта, а церковь стояла с заколоченными окнами, и внутрь не пускали посторонних. Единственной валютой там было не золото, а лишь его обещания, и город платил в кредит, накапливая у портовых купцов многотысячные долги.
Путешественники стали называть Эспириту «Долиной упырей» – за болезненный вид местных жителей. Сам Элиас Бэннон редко появлялся на людях; его описывали как высохшего чуть ли не до состояния скелета сгорбленного старика. Но слухи не останавливали новых поселенцев, и в период своего расцвета население Эспириту достигало сорока тысяч человек.
Полтора года спустя, когда мир так и не увидел ни крупицы золота, торговцы направили в город своих людей для сбора долгов. Вернувшись, те наперебой рассказывали об открывшейся им ужасной сцене, равной которой не видели со времён Гражданской войны. Вот слова одного из агентов:
‑ Тела лежали штабелями, словно дрова. Они укрывали трещины в земле, в которых, по слухам, и видели золото. Повсюду стоял ужасный смрад, похожий на запах разложения. Они не могли даже поднять голову в знак приветствия. Один мужчина умолял нас взглянуть на золотую руду, он утверждал, что она продолжает цвести, но изо рта у него стекали капли слюны, и он едва мог говорить из-за многочисленных язв и нарывов по всему телу. Многие лежали плашмя, словно защищая землю своими телами. Немногие выжившие кричали, умоляли дать им воды и обещали расплатиться золотом. Что касается самого Бэннона, то мы не нашли ни следа этого человека. В нефе церкви была вырыта яма. Горожане умоляли нас не входить туда, они говорили, что Бэннон ушёл вниз несколько дней назад, предварительно каким-то образом проглотив тот самый первый найденный им самородок. Трое мужчин спустились в яму, но не смогли пройти дальше из-за царившего там смрада. Мы засыпали отверстие. Выжившие всё продолжали плакать, они умоляли нас не забирать их золото, пока мы собирались в обратную дорогу. Когда мы вернулись с большим отрядом, почти все они уже умерли. Мы не нашли ни крупинки золота, ни одного самородка.
Из тысяч жителей города лишь четверо прожили достаточно, чтобы вновь увидеть побережье Тихого океана. Гомер Клементс умер от истощения, вызванного какой-то странной болезнью, в больнице Сан-Франциско, пережив своих товарищей, в общей сложности, на три часа. В бреду он бормотал, что рудная жила совсем не то же самое, что вены на теле человека, и для того, чтобы сверкать в полную силу, ей нужно черпать силы из людей. Перед тем, как испустить дух, он умолял врачей доставить его в Эспириту, чтобы заставить город снова «жить». Его труп приобрёл странный зеленоватый оттенок, и его похоронили на участке, предназначенном для жертв туберкулёза и других инфекционных заболеваний.
Дома Эспириту так и остались стоять – разбирать их по дощечке и вывозить оказалось слишком дорого. Время шло, они ветшали, и город, в конце концов, снова сгинул в пустыне. Говорят, он находился где-то в районе Сэнд-Хиллз в Калифорнии, но попытки повторно его обнаружить не увенчались успехом.
Другой рассказ этого автора, который мы переводили:
Больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа. Подписка и отзыв - лучшая благодарность за работу.
