Cat_Cat + История России

Автор: Евгений Норин.

Читайте ранее:

Война альтруистов. Часть 1.1

Война альтруистов. Часть 1.2

Первые штурмы Плевны

Занятие турками Плевны не слишком озаботило русское командование. Только что в руки русских попал Никополь, защищавшийся крупным гарнизоном, и, как казалось, к Плевне просто пришел своими ногами еще один лагерь военнопленных. Никто и представить не мог, что молниеносная война на Балканах подошла к концу, и в ближайшие месяцы русское наступление едва не потерпит крах.

К Плевне явился отряд Осман-паши, который, как позднее оказалось, был лучшим тактическим командиром Османской империи. До сих пор его маленькая (16 тысяч солдат) армия находилась далеко на западе, фронтом против Румынии. Там его некому было бы сдерживать, решись Осман на какие-то дерзкие маневры, и появление турок в Плевне, вероятно, восприняли даже с облегчением. Об эпическом противостоянии никто не думал. Сам Осман изначально собирался выручать осажденный Никополь, но русские разгромили гарнизон раньше, и теперь турецкому командующему пришлось импровизировать. Криденер же получил приказ занять Плевну, желательно упредив турок.

Не брать Плевну было, конечно, нельзя. Противник нависал над флангом главной армии, и при попытке просто двинуться дальше на юг испортил бы нашим войскам всю обедню. Тем более переправы через Дунай находились совсем недалеко, за Никополем. Однако турок первоначально попросту недооценили. В отряде генерала Шильдер-Шульднера, который Криденер выделил для операции, имелось всего 8 тысяч человек, что для захвата города с какими ни есть укреплениями, конечно, маловато, не говоря о том, что наступать предстояло на двукратно превосходящего противника. Вдобавок Осман-паша имел в своем распоряжении не обычную пехоту, а закаленные в огне войска, успевшие повоевать против сербов и добровольческих отрядов. Эти войска, привыкшие к быстрым маршам, сумели опередить русских буквально на один день.

Пикет на Дунае

8 июля, на рассвете, русские предприняли первый штурм Плевны. Разведку провели плохо, охранения не имелось, и войска, выдвигаясь к крепости, попали под артобстрел прямо на марше. Русские действовали двумя не имеющими связи друг с другом отрядами. Несмотря на все недостатки организации, турки еще не успели как следует окопаться, и колонны, атаковавшие с большой храбростью и яростью, пробились через их оборонительные линии. Костромской полк отлично устроил взаимодействие с артиллерией: приданная ему для поддержки батарея заехала туркам во фланг, обстрелом сбоку и атакой с фронта турок выбили из окопов, на правом фланге русские ворвались в пригород Плевны Буковлек (позднее утверждалось, что и в саму Плевну, но, судя по всему, так далеко наступающие не продвинулись).

Однако изначально неудачная организация боя, отсутствие резервов и общий недостаток сил сделали победу невозможной. Русские отступили, когда потери убитыми и ранеными дошли уже до 2,8 тысяч человек. Хотя у турок выбыло около 2–2,5 тысяч солдат, они превосходили русских числом, и для них эти утраты имели, конечно, меньшее значение. Туркам победа далась нелегко, тем более что обе армии вступили в бой с марша, и помимо потерь и на русских, и на турках сказывалось истощение физических сил. По этой причине Осман никак не организовал преследование. Тем не менее радоваться русским было нечему.

Можно указывать на объективные обстоятельства — численное превосходство противника, сложности штурма полевых укреплений, но в конечном счете Первая Плевна закончилась трагической неудачей из-за недооценки противника и плохой работы разведки. После успешного форсирования Дуная штабы охватила эйфория, и сейчас солдатам и офицерам в поле пришлось жестоко расплачиваться за нее.

Артиллерист, сражавшийся под Плевной в тот день, писал позднее:

«Воодушевленные славной удачей Никопольского боя, мы были точно в чаду; забыли все, забыли, где мы, забыли, что нас ожидает. Думалось, что главная задача кончена, будущее представлялось светлым и ясным, в котором уже смутно мерещилось наше победное шествие вперед и затем счастливое возвращение. Смешны, наивны кажутся теперь эти мечты, но тогда они нас радовали, тогда они имели глубокий смысл, потому что только надежда на лучшее будущее давала возможность быть бодрыми, готовыми на все, лишь бы скорей кончить тяжелый, тернистый путь, по которому мрачной полосой стелется дым пороха и пожара.»

Артиллерийский бой под Плевной

Первая Плевна стала лишь началом настоящих проблем.

Теперь на город переориентировался весь корпус Криденера, усиленный артиллерией, — 26 тысяч человек. Однако тот допустил еще худшие ошибки. Если Шильдер-Шульднера до какой-то степени извиняет превосходство противника и общая расслабленность после Дуная и Никополя, то Криденер уже точно знал, что в Плевне есть упорно сопротивляющийся противник, противник, требующий серьезного к себе отношения. Тем не менее этот командир продемонстрировал ту же степень беспечности.

К туркам подходили подкрепления, поэтому Осман-паша мог рассчитывать уже на 22 тысячи солдат, несмотря на все потери первого штурма. Вдобавок турки интенсивно окапывались в городе и на высотах вокруг него. Вокруг Плевны стремительно росли редуты, траншеи, укрепленные батареи, и ее штурм становился чем дальше, тем более трудной затеей. К слову, она и сама по себе представляет довольно трудный объект для наступления: окрестности Плевны — это высоты, овраги и речки, словом, местность не слишком-то подходящая для маневров крупных масс войск.

Скобелев, организовавший перед атакой тщательную разведку, предложил совершить обходной маневр и ворваться в город с запада, где у турок не было укреплений, и с юга, где турки могли положиться только на жидкую линию окопов. Это была авантюрная, но разумная идея, позволявшая при удаче принудить турок биться в самой неудобной позиции, с перевернутым фронтом — так можно было перемолоть всю армию Османа-паши.

Балканский театр войны

Однако Криденер настаивал на прямой атаке Гривицких редутов к востоку от города, то есть хотел наступать на самый сильный пункт обороны противника. Решение это, вопреки видимости, диктовалось не какой-то чрезмерной глупостью, просто осторожный генерал хотел иметь пути отхода на случай неудачи. Он исходил из данных разведки, нарисовавшей в Плевне 45–60-тысячный гарнизон. Вариант, предложенный Скобелевым, предусматривал риск: войска должны были зайти туркам в тыл, но в случае провала атаки им предстояло выбираться из осиного гнезда окольным путем. Если бы данные разведки оказались верны, идея белого генерала могла означать доставку в турецкий тыл нескольких тысяч заведомых смертников. Советские авторы дружно провозглашают Криденера кретином, но попытавшись разобраться, чем он руководствовался, принимая спорное решение, мы обнаружим вполне рациональные доводы. Однако война в принципе место случайностей и неожиданностей, и умение вовремя и к месту поднять ставки — одно из ключевых качеств хорошего командира. Криденеру не откажешь в некой логике, но идея Скобелева выглядит более отвечающей реальной военной обстановке. Даже окажись предположения о наличии в Плевне массы турок верными, атака в тыл позволяла рассчитывать на панику и перемалывание турецких войск по частям. Криденер же как будто заранее смирился с провалом и сосредоточился на уменьшении его масштабов. Половинчатые решения могут выглядеть мудрым компромиссом, но в реальности слишком часто ведут к бесполезному кровопролитию.

Криденера, конечно, несколько извиняет отсутствие боевого опыта. До Турецкой войны он только разгонял мятежные отряды поляков, что скорее похоже на полицейскую операцию, чем на полноценную войну. В любом случае, было сделано то, что сделано, а наиболее энергичный командир — Скобелев — отправился не на острые участки, а на вспомогательное направление, прикрывать общее наступление. Здесь следует уточнить: генерал, ставший в народной памяти главным героем всей кампании, долгое время вообще не имел постоянной должности, будучи генерал-майором императорской свиты.

18 июля начался новый штурм. Уровень координации наступления оказался невероятно низок. Артиллерийская подготовка была слаба, южное и восточное крылья наступления не смогли скоординировать свои действия. Артиллерийская подготовка дала скромные результаты. Вдобавок, когда Криденер отправил на левый фланг к Шаховскому запрос о том, как обстоят дела, Шаховской интерпретировал этот вопрос как призыв к атаке. Криденер в свою очередь предположил, что раз левый фланг атакует, значит, артподготовка уже принесла полный успех, и необходимо как можно скорее начинать свое наступление.

Атака правого фланга тут же напоролась на шквальный огонь. Полчаса наступления стоили Пензенскому полку, идущему на острие, тысячи человек убитыми и ранеными. Истекающий кровью полк выбил турок из первой линии окопов и вскоре застрял. Та же участь постигла его соседей. Солдаты лежали в чистом поле, окапываясь прямо на месте штыками. Криденер решил, что помочь делу может усиление давления и погнал в атаку резервы — почти той же дорогой и с тем же результатом.

Левое крыло под началом Шаховского, наступавшее с юга, добилось куда больших успехов. Несмотря на довольно неконкретный приказ: «Двигаться прямо перед собой и побить по дороге всю сволочь, какая встретится на пути», полки пошли в атаку с воодушевлением и выбили турок из нескольких укреплений. Турецкую полевую батарею, вышедшую на прямую наводку, сбили за каких-то двадцать минут, затем расстреляли орудия в недостроенном редуте. Сами турки характеризовали обстрел как «страшный». Однако резервы закончились, а после провала атаки правого крыла турки смогли атаковать Шаховского крупными силами. Наступающие растратили все боеприпасы. Помощи Криденер уже не мог дать, поскольку все резервы бросил в лобовую атаку и те уже истекли кровью. В итоге генерал скомандовал общее отступление.

Александр II осенью 1877 года

Если Первая Плевна стала ледяным душем, то Вторая — настоящим провалом. У русских выбыло 7 тысяч человек (3800 у турок), Плевну так и не взяли, даже не блокировали, к Осману продолжили подходить пополнения. В течение каких-то десяти дней Плевна из незначительной помехи выросла в настоящий нарыв, остановивший все наступление. Что особенно печально, второе сражение никак нельзя назвать предрешенной катастрофой.

Чуть более творческий план, направление резервов туда, где они нужны, а не на самый очевидный участок — и оборона Османа-паши затрещала бы по швам. Усиление турецких войск в городе почему-то совсем не учли, и трудно отделаться от мысли, что со второй попытки русские провели неплохой первый штурм Плевны. В любом случае, произошло то, что произошло: после двух наступлений наши войска находились там же, где были.

Следовало взять паузу, по крайней мере до прибытия своих резервов. Александр объявил мобилизацию гвардии, Гренадерского корпуса и еще трех дивизий, еще две дивизии ожидались из состава уже мобилизованных частей. Наконец, решено было просить поддержки у румын, и те согласились предоставить свои войска. В ожидании всех этих сил русские продолжили стоять под Плевной. Однако переход инициативы к противнику создавал очень опасную ситуацию. Армия оказывалась растянута по широкому фронту, а турки нависали со всех сторон, и, пользуясь инициативой, могли вредить русским в самых разных направлениях по своему выбору. Наибольшая опасность нависла над главным завоеванием последних месяцев — Шипкой.

На войну

Шипка

«Всё разыграется здесь, несоразмерность сил очень велика» — Столетов.

Шипкинский перевал обороняли части, очевидно недостаточные для защиты такого важного пункта. Поначалу ожидалось, что скоро подойдут главные силы, но главные силы безнадежно увязли под Плевной, и теперь турецкое контрнаступление должны были парировать всего-то 4400 солдат, включая пять батальонов болгарских ополченцев, Орловский пехотный полк, казачьи эскадроны и несколько батарей. Корпус Радецкого, на который была возложена эта задача, сам по себе был значительно крупнее, но ему приходилось прикрывать довольно длинный фронт. Беда в том, что турки бросили на штурм перевала армию Сулейман-паши в 27 тысяч солдат.

Взять Шипку османам требовалось в любом случае, поскольку перевал был ключевой позицией в центре Балканского перевала. К тому же турки радикально превосходили русских на этом участке в численности и рассчитывали просто раздавить защитников перевала массой людей и стали.

После малокровного захвата Шипки русские и болгары маневрировали южнее перевала, но по своей малочисленности не могли добиться решительных успехов. За Балканами прошло несколько небольших сражений, общий баланс оказался ощутимо в пользу славян, но эти столкновения не выходили за рамки тактических успехов. По существу, это была рейдовая операция, и в донесениях по ее итогам рапорты даже особо подчеркивают разрушения мостов, железных дорог и телеграфных линий, захват железнодорожных чиновников и тому подобные акции.

Перед лицом абсолютно подавляющего численного преимущества турок русско-болгарские отряды отошли с южных отрогов Балкан. Теперь между Шипкой и турецкой полевой армией никого не оставалось.

Наброски знаменитого триптиха Верещагина «На Шипке все спокойно»

Непосредственно обороной перевала руководил генерал-майор Столетов, организатор болгарского ополчения. Его маленькому отряду предстояло противостоять шестикратно превосходящему неприятелю. Некие преимущества русским давала разве что позиция: наши войска занимали крутые холмы, удобные для обороны. К тому же турки, уходя с перевала после предыдущей схватки, любезно бросили несколько прекрасных крупповских пушек, которые русские и болгары также использовали по назначению. Трофеи вообще сыграли серьезную роль в повышении огневой мощи отряда Столетова: по меньшей мере 9 пушек имели турецкое или германо-турецкое происхождение.

В каменистой почве было крайне сложно выдолбить окопы, к моменту начала боев их так и не углубили дальше 30 см. Русские компенсировали эту проблему, наваливая из камней брустверы. Тем не менее эти редуты оставались сомнительной защитой от пуль. Тем более что крупные резервы спрятать было негде. Надо отметить, что перевал, несмотря на все преимущества, создавал и определенные проблемы своим защитникам: он представлял собой вытянутый в южном направлении примерно на 10 км кряж, по которому проходила дорога. Таким образом, защитники перевала изначально оказывались охвачены.

Столетов, однако, весьма искусно организовал систему огня на высотах. Подходы перекрывались с расчетом на перекрестный обстрел, стрелки расположились в два яруса, а артиллерию установили так, чтобы бить над головами пехотинцев. Некоторые участки минировали.

Радецкий

Столетов

В тылу у русских находились основные силы корпуса Радецкого. Командующий корпусом понимал, что у него просто нет сил для того, чтобы одинаково хорошо защитить пространство в 120 верст, назначенное ему для обороны, поэтому оставил заслоны слабыми повсюду, но выделил сильный резерв в треть общей численности своего войска с тем, чтобы прислать его на атакованный участок. Можно смело утверждать, что это наиболее разумный образ действий: угадать, где именно атакует противник, было мудрено. Однако свой недостаток у плана Радецкого тоже имелся: атакованный отряд неизбежно оказывался в величайшей опасности и должен был защищаться от одного до двух-трех дней в одиночку, пока не придет помощь.

Предвестником турецкой атаки стали толпы болгарских беженцев. При виде наступающей орды Столетов отправил Радецкому телеграмму: весь корпус Сулейман-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас в восьми верстах от деревни Шипка. Силы неприятеля громадны; говорю это без преувеличения; будем защищаться до крайности, но подкрепления крайне необходимы.

Подкреплений долго не будет. Радецкому доложили о появлении турок на другом направлении, и он бросил помощь туда. Весь шум, как оказалось, производил небольшой отряд башибузуков, но маршируя, резервы ушли слишком далеко от отряда Столетова. Отряд на Шипке должен был несколько дней продержаться в одиночестве. И он держался.

9 августа турки опробовали импровизированную крепость на зуб. 20 батальонов, выкрикивая мусульманские лозунги, бросились на защищаемую русскими высоту Святого Николая с южной стороны перевала. Мины они сняли собственными телами, град пуль и орудийные снаряды опустошили ряды атакующих. Турки отступили — а потом бросились в атаку снова. Так они атаковали 9 раз за 9 часов.

Сулейман-паша намеревался взять перевал любой ценой: «Овладеть перевалом не более чем за сутки. Пусть при этом погибнет половина нашей армии — все равно. С другой половиной мы по ту сторону гор будем полными хозяевами, потому что за нами пойдет Реуф-паша, за ним Саид-паша с ополчением».

Отдельной бедой русско-болгарского отряда стал недостаток воды. Турки держали под обстрелом ручей, которым до сих пор пользовались на высотах, так что драгоценной влаги постоянно недоставало. Тем не менее все штурмы удалось отразить. Потери славян в первый день были умеренными: около 250 убитых и раненых. Однако снаряды тратились с пугающей скоростью: их уже расстреляли до половины.

Русские и болгары были уверены, что следующий день окажется для них последним. О сдаче, однако, никто не помышлял. 10 числа турки не лезли на приступ, стараясь найти удобные исходные позиции для атаки. Они установили батареи на холмах, которые русские и болгары по своему малолюдству не заняли. Между тем Столетов получил ценнейшую помощь: пришел Брянский полк. Турки также получили подкрепление и приготовились снести русско-болгарский отряд с высот.

Атака 11 августа стала жесточайшей. Турки напали сразу с нескольких сторон, пытаясь отрезать русских от дороги на север. Растянутая по перевалу линия обороны не могла сдерживать напор огромной массы людей слишком долго. В северной части перевала османы нащупали слабое место — Круглую батарею. Атаку тысяч солдат сдерживали всего две роты при четырех орудиях. Пехота буквально легла костьми, пушки выкатились на прямую наводку и гвоздили картечью в упор. По склону после каждого залпа по толпе скатывались настоящие груды людей. Мертвые или раненые, солдаты в фесках валились буквально в сорока шагах от батареи. Патроны у пехотинцев кончились, но пушки остались единственным средством спасения, и их защищали любой ценой — русские и болгары дрались штыками и прикладами, когда оружие ломалось, метали камни, пытались вцепиться в глотку голыми руками. Турки не могли подавить русские батареи и просто тратили боеприпасы защитников Шипки, наваливаясь на высоту огромными массами. Раненых не эвакуировали: фельдшеры погибли. Легкораненых, пытавшихся уйти в тыл, часто срезали новые пули. В северной части перевала наступила критическая минута: на Центральной батарее кончились снаряды, и артиллеристы готовились встречать атаку с банниками в руках, на Круглой начали снимать затворы с пушек.

Турки попытались втащить орудие на высоту Сахарная Голова восточнее русских позиций. Русские отследили это движение, и канонир Мирошниченко безукоризненным выстрелом сбросил пушку вместе с расчетом с вершины Сахарной Головы. За первым орудием последовало второе. Как только турки взгромоздили на Голову третье орудие, по нему принялась стрелять вся батарея русских, и больше на Сахарную Голову орудий никто не выкатывал.

Резервы, скупо отмеряемые Столетовым, носились вдоль всей линии обороны. Турки бросали в бой табор за табором, отражали их атаки одни и те же потрепанные и до крайности вымотанные роты. Столетов не мог дать отдыха никому, на позициях оставались даже легкораненые. Русские приблизились к полному краху. На перевязочном пункте раненые, способные шевелиться, начали разбирать оружие.

Катастрофа не состоялась в последний момент. Авангард 4-й бригады Радецкого примчался к высотам, пехотинцы ехали на казачьих и обозных лошадях. Прибывшая помощь сходу пошла в штыки. Турки не были плохими солдатами. Они просто потратили 13 часов на штурм Круглой и Центральной батарей. Свежий батальон, ревущий «Ура!» и лезущий в штыки, оказался слишком страшным противником: турки отступили. На высоту поднялись свежие стрелки, а за ними — обозники и местные жители. Вода, вино, бинты, боеприпасы. Многократно превосходящий противник не уничтожил отряд, защищавший Шипку, и теперь, пожалуй, перевал не смог бы отобрать у орловцев, брянцев и болгар даже лично Сатана.

На следующий день прибыла дивизия Драгомирова. Она тут же пошла в контратаку. Драгомиров в самом начале боя получил пулю в колено и более не участвовал в событиях, но русских и болгар теперь было 13 тысяч, и Шипка таким образом становилась неприступной. Однако попытки Радецкого отбить занятые турками высоты вокруг перевала стоили русским очень дорого. Бои на Шипке чуть не получили зеркальное отражение: на сей раз уже русские карабкались по склонам, терпя убийственный огонь сверху.

Славянам Шипка стоила дорого. Число убитых и раненых дошло до 3448 человек, из которых 1380 — в составе отряда, занимавшего Шипку с самого начала, до прибытия помощи. Однако турки лишились, по разным данным, от 6760 до 15 тысяч солдат. Русские похоронные команды закопали 7 тысяч турецких мертвецов, потери противника ранеными установить не удалось. В любом случае, больше штурмовать Шипку османы не могли и не хотели. Шестидневная битва, покрывшая славой русское и болгарское оружие, завершилась. Орловский и Брянский полки и Болгарский легион отвели на более спокойные участки.

К слову, 4-я бригада получила неофициальное именование «Железной» именно там и тогда. «Защита титула» состоится в Первую мировую войну под командованием Деникина, но само прозвание относится именно к боям за Шипку.

Однако успокаиваться было рано. 5 сентября турки сделали сильный и нетривиальный ход. Орлиное гнездо, высоту перед горой Святого Николая, атаковали ночью. Русские потеряли «Гнездо», но тут же вернули его в рукопашной. Больше турки не предпринимали крупных атак, однако перестрелки шли постоянно. С начала сентября до конца года на высотах русские потеряли 700 человек убитыми и ранеными.

«Чугунный и свинцовый дождь, относительно говоря, бьёт или задевает единицы, а нервы портит всем», — замечал полковник Духонин.

Русские отстояли перевал от турецких войск, но теперь предстояло победить местный климат. «Сидение» на Шипке обернулось мучениями по мере того, как погода начала портиться. При умеренном уроне в боях потери русских больными и обмороженными за зиму дошли до 9500 человек. Больных «разбирали» по домам болгары, здоровые продолжали нести службу на холоде. Морозы пришли в ноябре, и вскоре достигли 20 и более градусов — с сильным в горах ветром. Зимней одежды не хватало, люди невероятно страдали, часто гибли от лютого холода. Благодаря Верещагину фраза «На Шипке все спокойно» навеки приобрела мрачный оттенок.

«Сильный мороз и страшная метель: число обмороженных достигает ужасающих размеров. Связь с вершиной Св. Николы прервана. Нет никакой возможности разжечь огонь. Шинели солдат покрылись толстой ледяной коркой. Многие не могут согнуть руку. Движения стали очень затрудненными, а упавшие не могут подняться без посторонней помощи. Снег засыпает их за какие-нибудь три-четыре минуты. Шинели так замерзли, что их полы не сгибаются, а ломаются. Люди отказываются принимать пищу, собираются группами и находятся в постоянном движении, чтобы хоть немного согреться. От мороза и метели негде укрыться.»

Еще один солдат образно и лаконично описал свое положение: «там было нам пленение вавилонское; там сидели мы и вздыхали по отечестве своём; там плакали мы, пели и вспоминали о дорогой каждому родине.»

Бои на Шипке демонстрируют своеобразные «качели», очень характерные для всей этой войны. Армия, построенная Милютиным, оказалась поразительно неоднородна по качествам возглавлявших ее командиров. Если под Плевной мы видим неважную координацию действий и откровенно неубедительные маневры в исполнении Шильдер-Шульднера, а затем Криденера, то на юге Радецкий в конечном счете разумно устроил оборону на широком фронте, а Столетов заслуживает просто-таки превосходных эпитетов за четкое, хладнокровное и успешное руководство войсками при соотношении сил 6 к 1. Что касается рядового состава, то за все время можно найти лишь один момент, когда войска заколебались, но ничего хотя бы отдаленно похожего на панику. И это — в ситуации, когда в противника местами приходилось уже не то что стрелять и ходить в штыки, но метать камни. Затем эти люди выдержали зимовку, оказавшуюся более страшной, чем турецкие пули.

Болгары показали себя достойными собратьями по оружию, не менее стойкими, чем русские. Здесь остается только дать слово Столетову: «Что касается болгар, то они не испугаются и не дрогнут, даже если бы я решил израсходовать их до последнего человека».

Политические метания Болгарии в ХХ веке не должны, конечно, заслонять того факта, что в 1877 году болгары вовсе не сидели сиднем, ожидая свободы из чужих рук.

Защитники перевала дали армии и стране чрезвычайно многое: это была центральная позиция, дверь на Балканы, и ключи от этой двери остались у русских.

Шипку удалось отстоять, но севернее продолжала гноиться Плевна.

Продолжение Война альтруистов. Часть 2.2

Автор: Евгений Норин (@NorinEA).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_95387

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Автор: Евгений Норин.

Читайте ранее: Война альтруистов. Часть 1.1

Борьба лебедя, рака и щуки

Пока сербы, черногорцы и добровольцы вели свою войну, дипломаты пытались распутать клубок балканских противоречий мирным путем. Теоретически это было возможно. Однако попытки выработать приемлемое решение натолкнулись на нежелание Турции идти на уступки.

Султан Абдул-Азиз

Султан Абдул-Хамид II

Русский посол в Турции Николай Игнатьев

Османская империя переживала очередной период нестабильности. Султан Абдул-Азиз начал ярко, а закончил бесславно: весной 1876 года заговорщики, в частности, деятельный Мидхат-паша, вынудили правителя Турции отречься от престола и заключили его в тюрьму, где злополучный государь почти сразу «покончил с собой».

Преемник, Мурад V, не обладал самостоятельностью и правил всего несколько месяцев. Мидхат объявил его сумасшедшим и тоже сверг. «Трехмесячный» султан и действительно показывал признаки душевного нездоровья, слишком часто прикладывался к бутылке, так что инсинуации в его адрес могли быть и справедливы. Чехарда закончилась только с восшествием на престол нового султана, Абдул-Хамида II, который удержался на вершине и был низложен уже в ХХ веке. Понятно, что всё это не добавляло Порте договороспособности.

Вскоре русский посол в Стамбуле граф Игнатьев передал новому султану ультиматум, требуя заключить перемирие с Сербией под угрозой разрыва дипломатических отношений. Поскольку следующим шагом неизбежно становилась война, османы поддались. На границе с Черногорией продолжались вялые перестрелки, но и только. Александр II чувствовал себя превосходно, полагая, что дело практически сделано. Император вовсе не рвался в бой. Свои мотивы он изложил на встрече с московским дворянством:

«Я знаю, что вся Россия вместе со мною принимает живейшее участие в страданиях наших братий по вере и по происхождению; но для меня истинные интересы России дороже всего, и я желал бы до крайности щадить дорогую русскую кровь. Вот почему я старался и продолжаю стараться достигнуть мирным путем действительного улучшения быта христиан, населяющих Балканский полуостров.»

Побуждения, как видим, вполне естественные, разумные и благородные. Однако от воли одного человека события зависеть не могут, и теперь предстояло преодолеть твердолобость Стамбула.

Весной 1876 года увидел свет совместный меморандум МИД России, Германии и Австро-Венгрии. От Турции требовали прекращения боевых действий, вывода из зоны конфликта основной массы войск, материальной компенсации пострадавшим и сохранения за повстанцами права на владение оружием. Вскоре к меморандуму присоединились Франция и Италия. Эти требования встретили противодействие только со стороны Великобритании, однако и там маневры правительства существенно сдерживались общественным мнением.

Великий князь Николай Николаевич

В попытках найти приемлемый для всех вариант урегулирования прошло несколько месяцев. В конце 1876 года в Константинополе состоялась конференция с участием великих держав, на которой Турцию поставили перед необходимостью создать автономные христианские районы. Турецкая сторона как могла оттягивала начало переговоров, а затем представители султана объявили, что требования держав посягают на независимость и неприкосновенность государства.

Всего несколько дней спустя Турция объявила об отказе выполнять решения конференции, и 20 января 1877 года встреча завершилась без всякого результата. Более того, турки отказались принять даже существенно более мягкие условия, предложенные Британией. Удивительная неуступчивость, особенно если учесть, что все туркофильские движения на западе оказались полностью дискредитированы. Даже в Британии, последовательно сопротивлявшейся усилению России на Балканах, общественное мнение оказалось слишком сильно шокировано рассказами об османских зверствах, а отказ Порты принять английские условия уничтожал пространство для маневра. Россия договорилась о нейтралитете с Австрией. Османская и Российская империи остались один на один.

Хотя финансовое ведомство не желало этой войны, считая — и справедливо — что она окажется для страны очень дорогим мероприятием, хотя сам Александр не хотел бросаться в омут, обрекая на гибель тысячи людей, царь не мог не прислушиваться к обществу, которое слишком однозначно требовало освобождения балканских славян. Наконец, после всех дипломатических усилий Россия не могла отступить и сохранить при этом лицо. Дело становилось решенным.

Началась мобилизация. Армию, которой предстояло действовать на Балканах, возглавил великий князь Николай Николаевич. Это кадровое решение выглядит не самым удачным. Конечно, нельзя сказать, что великий князь вовсе не имел отношения к военной службе. Напротив, к 1870-м годам он уже приобрел серьезный служебный и боевой опыт в Крыму и назначением обязан не только родственным связям, но и выдающимся военачальником его тоже не назовёшь.

12 апреля последовало официальное объявление войны. Начался самый, пожалуй, альтруистический вооруженный конфликт русской истории. По выражению Керсновского, Александру II предстояло теперь вторично стать Освободителем.

Наследники янычар

Турция встречала новую войну в скверном положении. Политически она оказалась одинока. Против Черногории боевые действия продолжались, против Сербии могли возобновиться, против Румынии — могли начаться. По отдельности эти страны не представляли угрозы, но в совокупности заметно осложняли Порте жизнь. Более того, султан не мог быть спокоен ни за Персию, ни за Австрию, ни за Грецию. Вступление в войну любой из этих сил делало и без того непростое положение османов очень тяжелым. Вдобавок турки должны были опасаться проблем на домашнем фронте: Босния и Болгария далеко не успокоились. Финансы, как мы видели выше, оказались расстроены еще до войны. Тем не менее Оттоманская империя не собиралась сдаваться просто так.

Турция располагала многочисленным, но довольно рыхлым войском, состоящим из регулярных и резервных войск, ополчения, вспомогательных подразделений из нацменьшинств. Христиан не призывали, что с одной стороны сокращало численность армии, с другой — повышало надежность солдат. Войска комплектовали рекрутскими наборами.

Что выгодно отличало турецкую армию от русской, так это лучшая насыщенность современными винтовками, в данном случае — системы Пибоди-Мартини. Турки успели перевооружить большую часть своей пехоты и создать крупные склады боеприпасов.

С другой стороны, Турция страдала от неоднородного и плохо обученного офицерского корпуса. Отдельные хорошие офицеры и полководцы имелись, но о системной подготовке говорить не приходилось. Медицинская служба была в зачаточном состоянии, логистика оставляла желать лучшего. Крупных учений не проводили.

Нельзя при этом сказать, что войска султана вовсе ничего не умели. Турки эффективно и быстро создавали полевые укрепления, и в обороне турецкий солдат оказался неожиданно стоек. Войска привыкли переносить лишения и были способны выдержать многое. В отличие от пехоты и конницы, артиллерия имела неплохую матчасть, включая крупповские пушки, и обладала квалифицированными энергичными офицерами.

Турки собирались измотать русских упорной обороной крепостей. В качестве опорной плиты такой защиты выступал «крепостной четырехугольник»: Рущук, Шумла, Базарджик и Силистрия. Крепости позволяли османам стреножить наше наступление, а затем ударами по флангам уничтожить наступающую армию.

Характерно, что хотя на деле боевые действия разворачивались в основном за пределами этого четырехугольника, сама идея обороны с опорой на крепости оказалась вполне разумной.

Турецкий флот располагал значительными силами, но фактически оказался очень плох, и в боевых действиях участвовал мало.

В целом турецкие вооруженные силы, конечно, не были первоклассной современной армией. Но сама Турция в эту эпоху — полноценная держава второго эшелона, и разгромить её — не самая тривиальная задача.

Темные волны Дуная

«Середины для нас нет: или за Дунаем, или в воды Дуная — Драгомиров»

План русского генштаба был решительным и даже дерзким. В каком-то смысле он напоминал позднейший шлиффеновский замысел войны против Франции. Русские не собирались лезть в «четырехугольник крепостей», теряя время и силы. К тому же подавляющее превосходство (даже монополия) турецкого флота на Черном море превращало любые операции у побережий в рискованную затею. Замысел состоял в том, чтобы обойти турецкие укрепления по дуге с запада, прикрыться от возможных ударов, перехватить балканские перевалы, преодолеть хребет и быстрым движением выйти к Константинополю. В целом план удался — правда, утратил одно из главных своих достоинств: быстроту операции.

Движение русских войск по Румынии до Дуная представлял собой не наступление, а марш с оружием на плече. Четыре корпусных колонны втянулись на чужую территорию. Дунай — весьма серьёзное препятствие. Южный берег высок, крут и господствует над северным. Река шириной в километр — превосходный естественный рубеж, и турки намеревались использовать все преимущества своего положения.

Кроме полевой армии офицеры султана рассчитывали на речную флотилию в два десятка броненосных судов. Однако здесь их ожидало полное фиаско. Русские заранее спланировали и форсирование Дуная, и действия против этой флотилии. Дунай блокировали минными заграждениями, для чего в Браилове устроили склад — оттуда ночами уходили для постановок маленькие пароходы и лодки. Сами мины выглядели довольно просто: герметичный бочонок со взрывчаткой подтапливался с помощью якоря. Фарватер засеивался в несколько рядов. Если турки обнаруживали работы и начинали огонь, по открывшимся батареям или мониторам тут же принимались стрелять русские орудия, установленные вдоль берега. Работы по устройству батарей приходилось вести в основном по ночам: при свете дня движение тут же вызывало стрельбу с другого берега или появление речного монитора. Но ход удался — русские командиры сумели расстановкой орудий по румынскому берегу и минированием почти парализовать движение на реке.

Алексей Боголюбов. Взрыв броненосца Люфти-Джелиль. Отлетающая дымовая труба — реальная деталь. Позднее ее нашли в доброй сотне метров от места гибели корабля

Своеобразный эпизод этой борьбы за воду: пока турки были заняты перестрелкой с батареями, хозяйственные матросы периодически наведывались на турецкий берег на пустых барках — пограбить турецкие склады с углем.

Разумеется, офицеры султана пытались противодействовать усилиям русских. Кроме небольших перестрелок эта борьба вылилась в настоящее сражение у острова Мачина, за которым был спрятан город и речной порт. 29 апреля броненосный паровой корвет «Люфти-Джелиль» попытался прорваться мимо русских позиций. Батарея поручика Самойло, оборудованная прямо на берегу, сначала пристрелялась, а потом выпалила одновременно из пушки и мортиры. Выстрел, несмотря на предельную дистанцию, получился образцовый: «Люфти-Джелиль» получил попадание в крюйт-камеру, взорвался и мгновенно затонул в облаках дыма и пара. Посланные к месту взрыва катера нашли в живых только одного матроса из всех 219 человек команды. Русские эвакуировали выжившего, забрали флаг и удалились. Все это происходило на глазах у румын, собравшихся посмотреть на бой.

Шестаков

Дубасов

Поручик Самойло

Две недели спустя лейтенанты Дубасов и Шестаков, командиры паровых катеров, окончательно соскучились от саперной работы на реке и задумали нахальную операцию против мониторов. Русские не располагали полноценными боевыми кораблями, но лейтенанты придумали способ управиться с неприятелем. Выбрав туманную и дождливую ночь, русские на четырех катерах вошли в Мачинский рукав, где расположились несколько турецких судов, включая монитор «Сейфи». Катера сумели подойти вплотную и подвести под монитор шестовые мины. Первый взрыв разваливает корму «Сейфи», фонтан воды окатывает Дубасова и его команду с ног до головы. Для верности лейтенант командует Шестакову, чтобы тот тащил свою мину. Турки пытаются стрелять в темноте, но одна пушка все время дает осечки, а другие не могут никуда попасть.

Второй взрыв. Монитор тонет с тяжелыми повреждениями, на катерах нет потерь. Правда, русским пришлось пережить несколько неприятных минут: на катере Шестакова пришлось очищать винты от застрявших между ними обломков турецкого судна, пока сам Шестаков палил по туркам из револьвера. С тонущего монитора катер осыпали ружейным огнем, но, по счастью, дело закончилось благополучно. Один из катеров получил попадание ядром в корму, но никого из моряков не задело.

Это сочетание минной войны с удачными диверсиями привело к практически полному прекращению турецкой активности на реке. Сухопутные войска могли заняться подготовкой к преодолению Дуная. На другом берегу башибузуки и черкесы жгли деревни, и вечерами с русской стороны реки видели зарево.

Боголюбов. Потопление турецкого монитора

Турецкая стратегия строилась на реакции на действия русских. Принципиальная слабость такого подхода состоит в том, что дальнейшие шаги противника можно и не угадать. Турки предсказуемо не угадали: более половины всех своих войск они держали в «четырехугольнике», русские же основными силами обошли его с запада и устремились к переправам. В результате, имея лишь незначительный перевес в числе (а с учетом турецких резервов даже уступая), русские могли выбирать места атак и заставлять османов принимать бой на своих условиях. Мостов через Дунай на театре боевых действий не существовало, так что в любом случае предстояло форсирование реки. Заранее были приготовлены паровые катера, частью приобретены у румын переправочные средства, а разведка загодя определила наиболее удачное направление для перехода реки. Командование остановилось на районе Никополя.

Русские не пожалели усилий, чтобы скрыть настоящее место переправы. Перед тем как начать настоящее форсирование, решили провести высадку у Браилова. Реку преодолели практически без сопротивления, и даже соорудили мост — проблема была в том, что он никуда не вел: турецкий берег как раз подтопило разливом Дуная. Вскоре еще один небольшой отряд высадился у Галаца. Попытки турок сбросить его в воду не увенчались успехом. Русские не только удержались на плацдарме, но даже захватили Буджакские высоты напротив.

Итак, одна из наших колонн успешно преодолела реку. Однако основным силам предстояло миновать вражеские укрепрайоны и перейти Дунай значительно западнее, в районе Систово, примерно в 40 верстах от Никополя.

Переправа русской армии через Дунай. Картина Николая Дмитриева-Оренбургского

Операция у Галаца совершенно запутала турок. Теперь русские должны были сделать решительный шаг. Авангардом при переправе командовал Михаил Иванович Драгомиров. Много изучавший иностранные армии, поездивший по театрам военных действий Европы в качестве наблюдателя, он не имел пока опыта командования крупными силами в бою, но теперь проявил себя блестяще. После того как турки оказались окончательно дезориентированы, дивизия Драгомирова сорвалась с места и начала переправляться у Систово. Против 16 батальонов и 6 эскадронов Драгомирова оборонялся единственный батальон и один эскадрон турок, но вскоре предстояло ожидать турецкий отряд, дежуривший неподалеку. Драгомиров тщательно провел рекогносцировку перед финальным броском, в десанте каждый знал свой маневр. Солдаты располагались на ночлег без палаток, в садах, причем им велели без нужды не показываться на открытом месте. Детали операции даже императору сообщили всего за 5 часов до ее начала, а за два дня береговые батареи начали обстрелы по всему дунайскому берегу, маскируя реальный район высадки. Понтонеры выдвигались к назначенному месту в величайшей тайне, прикрываясь домами и заборами. В маскировочных мероприятиях участвовал даже император: он выехал к Никополю и гарцевал с эскортом на кургане, пока батареи остервенело били по турецкому берегу.

Скобелев

Драгомиров

В это время у Систово подходили к концу последние приготовления. Перед наступлением Драгомиров обратился к солдатам с короткой речью: «Отбоя или отступления не будет. Фронт всегда там, где неприятель».

15 июня в час ночи русские начали переходить Дунай. Солдаты грузились на понтоны и катера в черной зимней униформе — чтобы не выделяться в темноте. Единственным человеком в белом был генерал Скобелев, не имевший никакого задания и пошедший с десантниками добровольцем. Несмотря на яркий лунный свет, русские долго оставались невидимы для неприятеля: их скрывала тень от высот на южном берегу. Вскоре Луну закрыли тучи. В кромешной тьме лодки пробирались к берегу. Говорить запрещалось, плыли в молчании. Общим ориентиром стала лощина, где в Дунай впадает ручей Текир-дере: в этом месте склоны относительно пологие. На середине реки, у острова, три понтона сели на мель, но солдаты сдвинули их руками.

Когда первым лодкам оставалось до берега всего несколько сот шагов, десант заметили. Поднялась пальба, сначала робкая, затем все более активная. Лодки и понтоны уже ударялись о берег. Бой шел сначала в виноградниках и на склонах небольшой лощины, затем переместился дальше от берега. Ружейной и пушечной стрельбой турки потопили понтон с парой гаубиц (часть людей, к счастью, вытащили из воды плывшие мимо уральские казаки), но Волынский полк и казачьи части почти сразу захватили плацдарм. По ночному времени централизованное управление высадкой быстро рухнуло, но благодаря тщательной подготовке русские и в ночной темноте атаковали решительно и успешно. Командование взяли на себя поручики и капитаны, подходящие турецкие отряды расстреливали в упор импровизированные тактические группы пехотинцев, казаков и артиллеристов. Даже Скобелев, несмотря на генеральский чин, был в этой команде скорее первым среди равных. Михаил Дмитриевич в принципе не кланялся пулям, и лично водил людей в штыки. Лодки и понтоны приставали в разных местах и в разное время, солдаты и офицеры перемешивались, но тут же присоединялись к первым попавшимся отрядам. Сразу образовались три очага боя: группа штабс-капитана Остапова на полверсты западнее лощины, потом сотня казаков-пластунов, и прямо у Текир-дере — отряд капитана Фока. Еще две роты вышли на берег восточнее. Непрерывно прибывали новые группы. Все эти отряды вели самостоятельные бои, но поскольку офицеры и солдаты знали общий замысел, взаимодействие наладилось на удивление легко, причем наступление не могла замедлить даже гибель офицеров, руководивших тем или иным отрядом.

На берегу повсюду шли рукопашные. Противники выскакивали друг на друга из темноты и тумана, и для многих эта встреча оказывалась последней. Один из солдат потом вспоминал, как уже насаженный на штык турок еще пытался зарезать его ножом. Бойца спас случившийся рядом офицер, который уложил османа из револьвера. В какой-то момент турки почти прорвались к берегу, но в этот момент высадилась сводная рота гвардии. Капитан Фок тут же забрал ее себе и со всеми, кто еще держался на ногах, пошел в рукопашную. Турок отбросили.

С другого берега Дуная навесом била артиллерия, подавляя турецкие батареи. Турецкие отряды, стекавшиеся к плацдарму со всех сторон, начали обстреливать реку, и вторая волна десанта пострадала сильнее, чем первая: в телах некоторых солдат потом найдут по десятку пуль. Вода вокруг понтонов кипела от выстрелов. Некоторые лодки сносило течением: там не осталось живых людей. Но это была уже агония: плацдарм попал в руки победителей, а на южный берег прибывали все новые батальоны. К рассвету в лощине, где высаживались основные силы, не осталось ни одного живого турка. Последние выжившие отстреливались из мельницы и сдались только после того, как здание подожгли. Окончательно надежды турок утопить десантников в Дунае разрушились с рассветом, когда на место прибыл пароход с баржами. Через реку перешла сразу стрелковая бригада. Турецкая артиллерия оказалась почти подавлена. Какая-то пушка принялась стрелять по перевязочному пункту на острове, но ее быстро подбили, уложив рядом расчет. Драгомиров появился на плацдарме под утро, взял короткую паузу для организации атаки, а затем русские рванулись на Систовские высоты, которые очистили в коротком отчаянном бою. После полудня болгары в Систово увидели израненных турецких солдат, беспорядочно бегущих через город, а в два часа дня ликующие толпы уже встречали русских. Минский и Волынский полки в этом сражении заслужили георгиевские трубы, и заслужили сполна: войска действовали без понукания, решительно, инициативно, и за 14 часов обесценили Дунай как оборонительный рубеж. Победители потеряли 324 человека погибшими и 381 ранеными. Турецкие потери неизвестны.

Рукопашный бой на Систовских высотах. Картина Николая Дмитриева-Оренбургского

Почему русские так эффектно преодолели мощную водную преграду? Систовское сражение подтверждает старую истину: важнейший этап боя — подготовка к нему, причем не только перед самим сражением, но и много заранее — на этапе обучения солдат и офицеров. Нельзя не отметить дерзости, даже гусарства Драгомирова. Командующий дивизией настолько хорошо обучил солдат и офицеров в мирное время и настолько успешно подготовил высадку, что мог себе позволить атаку в кромешной тьме, рассчитывая, что рядовые и младшие офицеры будут действовать успешно даже при фактическом отсутствии управления. Еще за 11 дней до переправы Драгомиров отдал приказ по дивизии, содержавший такой пассаж:

«Никогда не забывать объявлять перед делом, что собираемся делать. Последний солдат должен знать, куда и зачем он идет. Тогда если начальник и будет убит, людям не только не теряться, но еще с большим ожесточением лезть вперед.»

И действительно, импровизированные группы, «боевые артели», как называл их сам Драгомиров, полностью оправдали надежды. Инженерное обеспечение операции, предварительная разведка, маскировка, которую организовали с почти маниакальной тщательностью — все, что могло быть сделано заранее, было сделано заранее. В результате сложнейшая операция увенчалась полным успехом.

Пока инженеры наводили мосты к дунайскому плацдарму, пока на южный берег подтягивались основные силы корпуса, а затем и всей армии, отдельную — и как оказалось позднее, важнейшую для хода войны — операцию провел генерал Иосиф Гурко. Его Передовой отряд (16 тысяч солдат, 32 пушки) выделили для захвата важнейшего из перевалов через Балканы — Шипки. Решение, опять-таки, решительное и наглое: Гурко предстояло действовать в отрыве от основных сил армии и перехватить важнейший пункт, за который турки не могли драться иначе как со всей яростью.

К тому моменту Гурко уже более двадцати лет тщетно бегал за войной. В 1848 году поручиком лейб-гусарского полка он не смог поучаствовать в экспедиции в Венгрию, во время Крымской кампании попросился в Севастополь, но пока переучивался на пехотного офицера, бои закончились. Однако теперь он догнал главную войну в своей жизни.

Гурко поздравляет болгарских ополченцев

22 июня Передовой отряд вышел в путь, а уже 25 числа вступил в Тырнов, старую столицу Болгарии. Турки оказали очень слабое сопротивление.

В Болгарии русских встречали с восторгом. При детальном рассмотрении картина была, конечно, намного сложнее, и счастье нельзя назвать всеобщим. В Болгарии хватало и местных мусульман, и турецких поселенцев, и просто тех, кто вел с турками дела. Для них наступали трудные времена. С другой стороны, для множества болгарских беженцев, искавших за Дунаем спасения от резни, приход русских означал возможность вернуться домой. Впрочем, Болгария радовалась: после зверств башибузуков мудрено было не радоваться приходу избавителей. Александр Верещагин (брат знаменитого художника) писал:

«Казалось, собрался народ со всей Болгарии. Куда ни глянь — всюду болгары, одетые в праздничные наряды… Солнце ярко освещало нескончаемую вереницу наших воинов, покрытых пылью, рядом с которыми шагали болгары — от мала до велика, с сияющими от радости лицами.»

Въезд великого князя Николая Николаевича в Тырново

Русских, которых забрасывали цветами и наперебой зазывали на постой, эта картина необычайно трогала. Один из участников даже заметил, что «каждый из нас пережил лучшие минуты своей жизни». Что до болгар, то один из очевидцев так описал прибывший в его городок отряд казанских драгун и донцов:

Это были люди не от мира сего. Какие-то неземные существа, посланные нам самим богом, чтобы спасти нас. Все мы плакали от радости, что наконец дождались наших освободителей.

Эмоции комментатора легко объяснить: с другой стороны к городку шли башибузуки. Прибытие регулярной конницы с артиллерией превращало эту атаку на город в безнадёжное дело.

Необходимо отдать болгарам должное: они не просто восторгались, но и старались сами поучаствовать в процессе собственного освобождения. Еще до вступления русских в глубину Болгарии началось формирование болгарского ополчения, которое вскоре примет деятельное участие в боях.

Столетов

Примечательно, что средства на закупку вооружения и экипировки для ополченцев собирались в России частными лицами, а знамя им подарили монахини из Самары. Формирование болгарских отрядов легло на плечи Николая Столетова. Этот командир изначально не собирался связывать жизнь с армией. После гимназии Столетов поступил на физико-математический факультет Московского университета, но окончив его тут же уехал вольноопределяющимся в Крым, где прошел через Инкерманскую битву и 4-й бастион. После Крыма он взял себе привычку никогда не упускать случая попасть в огонь. Столетов сражался с горцами на Кавказе, ездил с дипломатическими поручениями в Персию и Афганистан, руководил географической экспедицией на Амударье, дрался с племенами Туркестана… Физика, которой он обучался в университете, в итоге осталась на долю младшего брата Александра, ставшего знаменитым ученым.

Под руководством Столетова болгарское ополчение формировалось ударными темпами. Туда стекались вышедшие из лесов повстанцы, добровольцы-болгары, воевавшие в Сербии, местные жители и даже русские. В короткий срок удалось сколотить боеспособное формирование более чем в 7 тысяч штыков.

Между тем Гурко в Тырнове не мог почивать на лаврах. Пока отряд наслаждался короткой передышкой в городе, вперед отправились разведчики — переодетый крестьянином князь Церетелев в сопровождении болгар. Их задачей было добыть сведения о проходимости и охране перевалов через Балканский хребет в южную Болгарию. Чудо — один из перевалов, Хаинбоаз, оказался брошен турками. Правда, спуск на южную сторону представлял собой узенькую, едва проходимую тропу. При неоценимой помощи болгар под началом местного вождя повстанцев Панайота Хитова (его люди кормили армию, чинили и улучшали дороги, поставляли вьючных животных и сами шли проводниками и носильщиками), Хаинбоаз прошли — козьими тропами, всего в три дня. По дороге колонна только разрасталась за счет местных волонтеров. Теперь Передовой отряд находился на южной стороне хребта и мог атаковать главную цель — Шипку. Скатившись с перевала, Гурко начал с разгрома небольшого турецкого отряда и внезапно занял собственно село Шипка. За 6 дней русские сделали 120 верст — невеликое достижение на равнине, но в горах самый предел возможностей.

Атака на сам перевал поначалу не задалась. Однако сам факт появления крупного русского отряда южнее хребта так подействовал на турок, что те сбежали и отошли по горным тропам, оставив 400 пленных, крупповские пушки и сам перевал в качестве приза. Вскоре подошёл Скобелев, который вел отряд на Шипку с севера. Ценой 400 убитых и раненых Гурко овладел ключевой позицией всего театра боевых действий. Однако даже он еще не подозревал, насколько в действительности важна окажется Шипка для судьбы кампании.

Всего за сутки до овладения Шипкой на правом, западном фланге главной армии, IX корпус Криденера рутинно занял город Никополь после двухдневного штурма. 7 тысяч пленных, трофеи. Казалось бы, все идет отлично. 5 июля конная разведка донесла, что турки занимают городок Плевна неподалеку от Никополя. Это известие в Главной квартире встретили без малейшего беспокойства. Еще никто не мог знать, что короткий блицкриг на Балканах окончился. Войскам предстояла самая трудная часть всей кампании.

Сдача Никополя. Картина Николая Дмитриева-Оренбургского

Продолжение: Война альтруистов. Часть 2.1

Автор: Евгений Норин (@NorinEA).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_94453

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Автор: Евгений Норин.

Предупреждение @Cat.Cat: осторожно, длиннопосты и длинноциклы.

Даже в богатой и страшной военной истории Российской Империи конфликт на Балканах 1870-х годов стоит несколько наособицу. Для абсолютной монархии не слишком часты случаи, когда ведущая роль в развязывании войны принадлежит обществу, а не государству, и совсем уж нетипична ситуация, когда империю толкают вперед альтруистические мотивы. Русско-турецкая война 1877–1878 гг. — это крестовый поход идеалистов.

Парижское наследство

К 1870-м годам проигранная Крымская война осталась в прошлом, но о ней по-прежнему помнили. Россия не могла рассчитывать на прежнее положение в «европейском концерте», и русская политическая элита хотела бы подвергнуть ревизии миропорядок, установившийся после нашего поражения в 1850-е. Однако в эпоху Александра II империя целиком погрузилась в решение внутренних проблем. Одного крестьянского вопроса хватало, чтобы заставить какое-то время осторожничать во внешней политике. Тем не менее Парижский мир воспринимался как вопиющая несправедливость, и русские, безусловно, хотели его при первом удобном случае пересмотреть.

Армия тоже не отказалась бы скрестить оружие с серьезным противником. Да, были войны и после Крымской, но победы над Шамилем или средневековыми ханствами Туркестана — это не столкновение с равным по силе врагом. Тем более в России подрастало новое поколение молодых и злых командиров. Черняев, Скобелев, Гурко, Столетов — многие из них успели повоевать в Туркестане и на Кавказе, некоторые — и там, и здесь. Однако Шамиль капитулировал, ключевые походы в Среднюю Азию закончились, и деятельные натуры покорителей Ташкента и Гуниба жаждали новых целей.

Тем временем в Европе произошли серьезные изменения. На карте мира появилась новая великая держава — Германия. Для превращения в одну из ведущих европейских сил немцам пришлось последовательно разгромить Австрийскую империю и Францию. Если Австрия в николаевские времена ограничилась недружественным нейтралитетом по отношению к России, то Франция была ключевым участником антирусской коалиции, без ее штыков наше поражение в Крыму было бы невозможным. Таким образом, соперник России на Балканах и ее прежний серьезный противник оказались в нокауте, и руки у нас были развязаны на несколько лет вперёд. На Балканах Россия имела вполне конкретный зримый интерес — продвинуться как можно ближе к средиземноморским проливам и в идеале получить к ним прямой доступ. В структуре русского экспорта все большее значение приобретал хлеб, и основным маршрутом его вывоза становилось как раз Средиземное море.

А в балканских землях в эту эпоху было неспокойно. В несколько этапов получили де-факто независимость Сербия и Черногория. Они считались вассалами Турции, однако полувековые дипломатические усилия России делали эту зависимость все более фиктивной. Болгарии повезло меньше, она полностью входила в состав государства Оттоманов. Значительная часть заселенной греками территории тоже оставалась в подданстве султана. Славяне Османской империи находились в двойственном положении. С одной стороны, уже существовали в качестве самостоятельных субъектов Сербия и Черногория, с другой — многие балканские славяне по-прежнему жили под чужой властью. Сербия и Черногория имели микроскопическую территорию (и население, соответственно, миллион и двести тысяч человек), Болгария с ее пятью миллионами человек как политический субъект вовсе не существовала, и даже само существование болгарского национализма могло казаться странным.

Павле Йованович. Возвращение черногорцев после боя

Хотя защита прав балканских христиан считалась общеевропейским делом, Россия сохраняла неформальный статус их главного покровителя. На середину XIX века приходится расцвет идей панславизма, причем в случае с Балканами интересы России и устремления местных радикалов находились в полном единстве.

Сербский журналист Живоин Жуевич писал: «я не верю в возможность осуществления панславизма в смысле московских славянофилов, но что панславизм в смысле сознательного морального единства и в смысле политического единства под условием предводительства России, в минуту опасности хотя [бы] малейшему славянскому народу — такой панславизм возможен и крайне нужен для всех славян одинаково, и не только славян, но и для человечества вообще.»

Со своей стороны русские рассматривали Сербию как своего агента на Балканах в противовес устремлениям Австрии. Романтические мотивы помощи и покровительства родственному народу сплетались с четкими геополитическими интересами. Османская империя слабела, и раздел ее наследства по-прежнему был неизбежен.

МИЛЮТИН

Сила обновления

Для реализации своих амбиций Россия имела действенный инструмент — армию. С 1850-х годов Русская императорская армия проделала огромный путь, адаптируясь к реалиям времени. Дмитрий Милютин, возглавивший военное ведомство в 1861 году, приложил титанические усилия по реформированию всего армейского механизма.

Реформа оказалась в хороших руках. Милютин имел превосходную теоретическую подготовку, он блестяще окончил Императорскую военную академию и подвизался там же на кафедре военной географии и статистики, писал пользующиеся большим успехом труды по истории и тактике. Его исследование об Итальянской кампании Суворова немедленно стало классическим. Однако до того как занять министерское кресло, Милютин успел понюхать пороха на Кавказской войне, получить ранение при Ахульго, а потом поучаствовать во взятии Гуниба и пленении Шамиля. Что важно, в последние годы Кавказской войны он возглавлял штаб армии. Так что в министерские коридоры этот человек пришёл из кавказских ущелий, с поля боя. Собственно, на министерскую работу его рекомендовал командир — фельдмаршал Барятинский. Товарищем министра Милютин прослужил чуть более года, по сути — только время, необходимое, чтобы втянуться в административную работу. Затем его предшественник, Николай Сухозанет, отправился в почетную отставку. Сухозанет, заслуженный и опытный военачальник, уже не мог отправлять свои обязанности по состоянию здоровья, и к тому же ему мешала склонность к половинчатым решениям — словом, на роль министра-реформатора, которому требовались ясный взгляд на вещи и море энергии, старый воин не подходил. Перед свежеиспеченным министром стояла тяжелейшая задача — превратить русское войско в современную армию промышленной эпохи.

Милютин в первую очередь хотел усовершенствовать слабые стороны николаевской армии — недостаток инициативы офицеров, малые способности к тактической импровизации. В этом смысле Дмитрий Алексеевич был истинный «кавказец»: в горах успех или неудача слишком часто зависели от решительности, быстроты и гибкости ума отдельных поручиков и капитанов. Однако одними тактическими преобразованиями дело не ограничивалось. Архаичная рекрутская система ограничивала возможности армии, и ее тоже предстояло реформировать.

Обширная программа реформ, которую Милютин представил императору в 1862 году, легла в основу нового облика русской армии. Он в общих чертах продержится более полувека, до самого конца Российской Империи. Перед Россией стояли вызовы не менее грозные, чем во времена Николая, и следовало быть к ним готовыми.

Милютин начал с организационных реформ. Появились военные округа, на которые возложили административную работу, логистику мирного времени, координацию работы с военным министерством, мобилизацию и тому подобные вопросы. Многоступенчатую сложную структуру Военного министерства Милютин тоже реорганизовал, урезал многочисленные управления, штабы и департаменты и создал более стройную, единообразную систему руководства вооруженными силами, причем снизилось одновременно и количество военных чиновников, и объем выполняемой ими работы. Следующий шаг Милютина стал одним из ключевых — Россия получила постоянно функционирующий Главный штаб. Причем если Барятинский предлагал сосредоточить в руках штаба управление всей военной жизнью страны по немецкому образцу, Милютин настаивал на сохранении сильного министерства. Организационные соображения накладывались здесь на интриги: речь шла о переделе влияния в рамках военного ведомства. Милютин однако сумел отстоять свои позиции.

Следующим шагом стало изменение принципов комплектования, мобилизации и развертывания. Русские войска в начале царствования Александра II были тяжеловесной силой и разворачивались для войны долго и тяжело. Реформы и здесь дали результат, но затем военные уперлись в скудные возможности промышленности: для того, чтобы быстро перебросить нужное количество войск в нужный район, требовалась мощная сеть железных дорог, которой в России пока что не существовало. Зато удалось продавить важное нововведение: всеобщую воинскую повинность. Естественно, что этот пункт реформ вызвал ожесточённые дебаты в прессе и обществе. Император создал совещательные комиссии для наилучшей организации реформы, и в конце концов долгая борьба, работа с общественным мнением, подковерные интриги и споры принесли свои плоды: мужчины старше 21 года, кроме льготников, призывались на действительную службу, по истечении которой отправлялись в запас.

Офицерский корпус тоже ожидали перемены. Военное образование ранее имели лишь немногие командиры, но современные войны требовали специалистов. Для подготовки офицеров создали систему новых военно-учебных заведений: военные гимназии, выпускники которых поступали в военные училища, и юнкерские училища, собиравшие самых разных людей, включая выпускников гражданских учебных заведений.

Вопрос о вооружении армии во время Крымской кампании стал настоящей притчей во языцех. Следующая новация Милютина состояла в перевооружении войск более современными образцами. Место гладкоствольных ружей окончательно заняли нарезные, и после нескольких попыток остановиться на других образцах, войска получили «берданки» — винтовки Бердана, производившиеся на собственных заводах. Правда, долгие метания привели к тому, что в большой конфликт русская армия вступила с несколькими видами винтовок. Одновременно в войска поступили револьверы Смит-Вессона. Артиллерия оставалась бронзовой, но приобрела нарезные казнозарядные образцы орудий и более современные боеприпасы — фугасные и шрапнельные снаряды.

Шли учения, и несмотря на некоторые трудности (в частности, нехватку полигонов) войска активно тренировались, причем маневры проходили систематически, к ним привлекались большие массы войск.

Огромный шаг вперед сделала военная медицина. Со времен Крымской войны русским врачам удалось примерно втрое сократить смертность от ранений. Создание дивизионных лазаретов с ротами носильщиков при них, возможность перевозить раненых по железным дорогам, медики в составе воюющих частей — все это заметно облегчило участь раненых.

Подвижный госпиталь русской армии

Армия быстро менялась. Насыщение казнозарядным нарезным оружием, современная организация, тактические нововведения, новые принципы комплектования — все это постепенно делало императорскую армию эффективными вооруженными силами индустриального века. Предстоящая крупная война становилась не просто очередным конфликтом, но экзаменом на соответствие эпохе.

С Черноморским флотом, который мог бы стать серьезным подспорьем в будущей войне, дело обстояло хуже. Россия слишком робко освобождалась от пут Парижского соглашения, и на Черном море могла выставить только несколько броненосцев береговой обороны («поповки», названные по имени своего создателя, адмирала Попова). «Поповки» не могли заменить настоящих боевых кораблей и были не более чем плавучими батареями, ограниченно пригодными только для обороны собственного побережья. Примерно такими же возможностями обладали пароходы РОПИТ — Русского общества пароходства и торговли. Общество создали вскоре после Крымской войны, с двоякой целью: официально — чтобы развивать судоходство на юге, неофициально — чтобы сохранить базу (в частности подготовленные экипажи) для будущего восстановления Черноморского флота. Гражданские суда с началом войны вооружили, и они смогли принять некоторое участие в войне. Однако вооруженные «купцы» ни в каком виде не могли быть заменой полноценному военному флоту. В итоге конфликт на Балканах оказался в первую очередь сухопутным, несмотря на то, что все события происходили вокруг Черного моря.

Больной человек Европы отказывается выздоравливать

Победа в Крымской войне не принесла османам счастья. Под давлением великих держав турки начали либерализацию законодательства, которая касалась и экономики, и положения христианских меньшинств. Для России 1860-е это в первую очередь годы реформ Александра II, однако и для Турции это время шло под знаком танзимата — программы модернизации, повышения уровня образования, экономических реформ, смягчения национальной политики. Беда в том, что реформы султана Абдул-Азиза оказались недостаточно решительными, а сам он — недостаточно хитрым и твердым для турецкой политики. Дряхлеющую Османскую империю терзали самые разнообразные проблемы. Финансовые, социальные, национальные, религиозные, политические неурядицы — требовалось величайшее искусство для того, чтобы управиться со всеми вызовами. К тому же не все зависело от самих османов. Европейский финансовый кризис 1870-х обрушил и турецкую экономику. В 1873 году рухнула Венская биржа, потащив за собой Германию, а в 1875 году на волне общего краха свои долги не смогла обслуживать уже Турция.

Недостающие средства пытались достать всеми правдами и неправдами. Однако на Балканах финансовый вопрос наложился на национально-религиозный. Балканские христиане, как и всюду, не избежали новых податей, но в отличие от жителей Анатолии они рассматривали происходящее как очередные притеснения со стороны завоевателей-иноверцев. Вдобавок Османская империя была государством чудовищно коррумпированным, и под прикрытием новых налогов чиновники на местах обдирали обывателей как липки. Отдельная проблема возникла в Болгарии. Именно туда переселяли кавказских горцев, бежавших в Турцию по итогам русской конкисты. Разгром имамата Шамиля и включение всего Кавказа в состав России спровоцировали очередную волну «мухаджирства». К 1864 году речь шла о сотнях тысяч людей. В общей сложности на территории Османской империи оказалось от 400 тысяч до более чем миллиона беженцев. Мухаджиры быстро сделались проблемой уже для турок. Османы оказались не готовы к наплыву новых подданных, что привело к разочарованию новоприбывших, причем чтобы найти им какую-то работу, турки формировали отряды вспомогательной кавалерии, полиции, жандармов. А ведь речь шла не о мирных земледельцах. Горцы, любители набегов, вовсе не собирались изменять своим привычкам, тем более что теперь многие из них получили еще и какую-никакую, а власть. Мало того, что на болгар и сербов взвалили необходимость за свой счет строить дома для приезжих, мухаджиры начали потихоньку грабить население и захватывать землю.

«Я никогда ранее не имел представления о страданиях христиан под турецким игом, — писал преподаватель протестантского колледжа в Константинополе, — но то, что я увидел там и что наполнило меня ужасом, не было связано напрямую с общим направлением политики правительства — это была тирания вооруженного турецкого меньшинства над безоружным и беспомощным христианским большинством. В городах, где зажиточные болгары подкупали турецких чиновников, было еще неплохо, но крестьяне были фактически бесправными рабами.»

Наконец, сербы и черногорцы, оставшиеся в Османской империи, видели рядом пусть маленькие, но свои национальные государства. Это был соблазн. Земли у сербов и черногорцев не хватало, и о миграции речи не шло, но болгары могли только завидовать даже таким клочкам. Словом, вопрос был не в том, произойдёт ли взрыв, вопрос был в том, когда.

Грянуло в 1875 году. Попытка поднять налоги при и так скудном урожае спровоцировала стихийное, лишенное централизованного руководства восстание в Герцеговине. Многие крестьяне оказались на грани голодной смерти, и терять им было нечего. Мятеж со скоростью лесного пожара перекинулся на Боснию и Болгарию.

В Болгарии местных революционеров активно поддерживали извне. В Молдавию, Валахию, Сербию и Россию ранее бежали сотни тысяч людей, в Румынии у изгнанников имелась своя пресса. Характерно, что все они рассчитывали на решающую поддержку России. Приходится отметить, что иные революционные эмигранты заняли позицию этически, мягко говоря, неоднозначную:

«Необходимо оживить комитеты, но не для того, чтобы освободить народ от тяжкого ярма, но для того, чтобы подготовить его к революции, которая вызовет русское вмешательство. Представляешь, какой огонь разгорится в Европе, которая едва знает имя болгарина, когда она услышит, что в Турецкой империи на Балканском полуострове сожжены столько-то и столько-то сел и городков, убито столько-то тысяч человек. Если мы сможем вызвать с помощью комитетов где-нибудь в отечестве смуты, бунт и как результат — резню-заклание, это, несомненно, вызовет вмешательство России, я скажу: «Комитеты сыграли свою роль!» и буду очень доволен», — писал один из этих деятелей.

Тут же оказалось, что несмотря на все движение по пути модернизации, Османская империя остается мрачной деспотией. Очаги восстаний подавляли с предельной жестокостью. Переселенные горцы тут же приняли сторону Стамбула и начали массово резать славян. Еще хуже оказались башибузуки — иррегулярные части султанского войска. Войсковые и полицейские операции переходили в обычные погромы, процветали торговля людьми и просто разнузданный разбой. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, кровь лилась как вода.

Башибузуки в болгарском селе

В Болгарии турецкие войска и вовсе сумели сделать то, что у местных революционеров не получалось. Когда из Румынии явился повстанческий отряд, его не поддержал практически никто, и несостоявшиеся борцы за свободу удалились обратно. Однако массовые аресты и репрессии по этому поводу сделали Болгарию настоящим очагом восстания. Впрочем, организованно выступали и могли внятно выразить свою позицию лишь очень немногие болгары, относящиеся в основном к среднему классу, учащейся молодежи и тому подобным слоям общества. Крестьяне если и поднимались, то не желали покидать родные края. Организованные походы, партизанская война — все это было им чуждо. Народ в Болгарии оказался для этого слишком забитым.

Однако Османская империя отреагировала в своем обычном стиле. Отряды башибузуков прошлись по Болгарии огнем и мечом, причем роль города или деревни в восстании и жестокость расправ почти никак не зависели друг от друга. Сидят в окрестных лесах повстанцы или нет, турок не волновало — они убивали и грабили всех подряд. Жертвами таких избиений пали, по разным данным, 30–60 тысяч болгар, и абсолютное большинство не имело отношения ни к каким восстаниям. Погромы христиан происходили даже далеко за пределами охваченных мятежом районов, включая, например, Грецию. Более того, в Салониках толпа линчевала французского и немецкого дипломатов, которые пытались заступиться за христианку.

Константин Маковский. Болгарские мученицы

В независимой части Сербии и Черногории гибель соплеменников вызвала вполне понятную реакцию. Толпы беженцев несли с собой рассказы о пережитых ужасах. Власти маленьких балканских государств прекрасно понимали, что в случае войны их просто раздавят, но и спокойно смотреть на происходящее тоже не имели права. А потом в дело начали вмешиваться внешние силы.

В Европе на резню смотрели с ужасом, но дальше сбора пожертвований дело не пошло. В России реагировали куда более деятельно. Гекатомба на Балканах по тем или иным причинам взволновала буквально всех, кто вообще следил за новостями.

Панслависты переживали за братьев-славян, убежденных христиан возмущали притеснения православных, либералов и радикалов раздражала османская тирания, государственников привлекала возможность воплотить старые мечты о проливах в Средиземное море, и всех вместе поражала жестокость подавления мятежа. В каком-то смысле султанскому войску удалось сделать невозможное: поставить на одну сторону баррикады потомственных офицеров-дворян вроде Черняева и революционных демократов вроде Желябова.

Черняев

Благие намерения чуть не обернулись серьезными проблемами. Русские, от добровольцев до дипломатов, то и дело принимались убеждать южных славян в поддержке — даже материальной — со стороны русского государства. Атмосфера накалялась, и быстро произошло то, что должно было произойти. Сербия и Черногория уверились в помощи России, заключили союз и объявили войну Османской империи. Это случилось в июне 1876 года.

Были ли балканские страны готовы к этой войне? Нет. Сербия и Черногория — страны маленькие, их армии недалеко ушли от обычных ополчений, недоставало кадров, экипировки, оружия, боеприпасов. Впрочем, проблемы с офицерским корпусом отчасти решили. Еще в мае 1876 года в Сербию прибыла группа офицеров русской армии. Возглавлял ее генерал Михаил Черняев.

Михаил Григорьевич Черняев находился в расцвете сил. Ему нет еще пятидесяти, за его спиной Венгерский поход, Малахов курган, Кавказ, взятие Ташкента. Чрезвычайно популярный в войсках, решительный, даже авантюрист, он имел серьезный конфликт с Милютиным из-за собственного своеволия. В 1870-е Черняев находился в отставке, но не желал оставаться в стороне от событий. Из России он выехал через маленькую таможенную станцию, опасаясь получить из Петербурга распоряжение о запрете покидать страну. В Сербии он тут же получил назначение на должность командующего армией.

Благодаря своей личной популярности, Черняев привлек на Балканы массу людей. В сербскую армию отправлялись сотни офицеров. Император позволял им временно выйти в отставку для войны в Сербии. Вскоре поток желающих вырос настолько, что пришлось отправить на Балканы генерала с задачей упорядочить движение добровольцев. В Сербии поток волонтеров распадался надвое. Кто-то получал под командование сербские роты или батальоны, кто-то отправлялся на комплектование добровольческих отрядов. Хотя Россия дала пример наиболее мощного добровольческого движения, кроме русских на стороне балканских славян воевали добровольцы со всей Европы. Например, на фронте действовал конный эскадрон, главным образом из австрийских сербов, включавший также русских, поляков, подданных Британской короны, немцев, причем сформировал этот отряд американец. Всего через бои на стороне сербов прошли 4–5 тысяч человек, из которых погибли около тысячи. Отдельную категорию волонтеров составляли медики. Сербы и черногорцы располагали очень слабой медицинской службой, повстанцы не имели её вообще, поэтому врачи оказались как нельзя кстати. Причем ехали не только обычные медики и сестры милосердия: на Балканах работал, к примеру, Склифосовский. Наконец, свою лепту внес Тульский оружейный завод — в Сербию отправилась оружейная мастерская со всем оборудованием и персоналом. Русское общество делом подкрепляло призывы ввести войска.

Тем не менее сербские и черногорские силы даже вместе с повстанческими частями имели слишком мало людей, оружия и боеприпасов, чтобы противостоять врагу. Сербское ополчение насчитывало не более ста тысяч человек при максимальном напряжении сил страны, и такая тотальная мобилизация сильно сказывалась на качестве войска. Черногорцы отчаянным усилием могли поставить под ружье лишь немногим более 25 тысяч бойцов. Против них действовало сорокамиллионное государство, способное при куда меньшем напряжении выставить 400 тысяч солдат. Черногорцы сумели удерживать фронт и даже перешли в контрнаступление, а вот Сербия быстро оказалась в критическом положении. Попытки наступления под командой Черняева ничего не дали. Вскоре османы нанесли контрудар, и сербы оказались в совсем уж отчаянной ситуации. Черняев телеграфировал сербскому князю Милану о невозможности продолжать войну. Войска потерпели поражение, и балканцы могли теперь рассчитывать только на помощь России.

Продолжение: Война альтруистов. Часть 1.2

Автор: Евгений Норин (@NorinEA).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_94453

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Автор: Владимир Герасименко.

Предупреждение @Cat.Cat: в тексте ниже автор ни в чем себе не отказывает, разговаривает матом и луркоязом, а также препарирует исторических личностей без анестезии. Если вас такое смущает, то немедленно прекратите чтение. Спасибо.

Есть мнение, что «монархия – самая устойчивая форма власти, так как монархов готовят с детства, они правят долго и у них нет тяги к личному обогащению». Это утверждение – бред, с какой стороны к нему не подступиться, да и вся русская история просто кричит об обратном. Причём не надо даже в совсем седую древность лезть, а взять хотя бы Романовых, на которых свет клином сошёлся для наших монархистов.

Первое же, что бросается в глаза – это тот факт, что Романовы пришли к власти в результате жесточайшего кризиса государственности из-за пресечения династии Рюриковичей. Монархия, стабильность, заебись! За 15 лет Смуты на троне страны успеют побывать: совершенно левый для Рюриковичей Борис Годунов, который не сможет даже в свою династию, самозванец Лжедмитрий I, боярин Шуйский, семибоярщина, польский королевич Владислав, виды на престол имел король Швеции, а где-то рядом бегали ещё 2 Лжедмитрия и куча всяких проходимцев калибром поменьше. Проще говоря, в стране творился анал-карнавал с развешиванием по деревьям кишок вместо гирлянд. В конце концов, глубинному народу это всё настолько надоело, что он самоорганизовался в народное ополчение и тупо разогнал весь этот балаган. И, чтобы вернуть спокойствие и порядок, на Земском соборе выбрал нового царя из дальних родственников старой династии – Романовых.

Михаил Фёдорович правил 32 года. Первый Романов. Восстановил страну, провёл косметические реформы, воспитал наследника и умер – этим и запомнился.

Алексей Михайлович «Тишайший» – 31 год. Тишайшим прозван не иначе, как ради троллинга, так как его правление – это практически непрекращающиеся бунты по различным поводам. Бунташный век – это как раз про него. Детей клепал в товарных количествах, но из-за слабого здоровья только наследник #3 смог пережить отца.

Фёдор III Алексеевич – 6 лет. В наследство от отца ему достались бунты, которые только множились, сам он тяжело и часто болел весь период правления. Наследника не оставил, указов на случай смерти не оставил, умер в возрасте 20 лет.

Кризис! Бунты, бунты, сука, бунты.

Чтобы страна окончательно не рухнула в бездну, бояре, вместо очередного раунда выяснения, кто в доме хозяин (на Руси обычно такие разборки заканчивались выпиливанием одной из сторон), изобретают гениальную схему: сделать и вашим, и нашим и посадить на престол как соправителей сразу двух братьев почившего Фёдора – скорбного умом Ивана и малолетнего Петра. Расчёт был в том, что каждая из придворных клик будет вертеть своим протеже, в реальности же сестра царевичей Софья при помощи союзных стрельцов узурпировала власть и провозгласила себя регентшей, разогнав ссаными тряпками одну из сторон конфликта.

Кризис продолжается! Софья – 7 лет. Всё её правление – это непрекращающиеся заговоры, бунты, репрессии и попытки усадить свою собственную задницу на престол в качестве царицы. Закончилось всё тем, что Пётр создал СВОИ личные войска и взял власть в ходе военного переворота. С – стабильность: чтобы получить своё по праву, нужно это право завоевать.

Пётр I – 43 года перманентного превозмогания. Умудрился лишить прав на престол ВСЕХ своих прямых наследников «из-за утраты доверия». Понимая, что без наследника в стране снова начнётся кризис, издал закон, по которому император мог назначить своим наследником вообще любого человека. Закон издал, а наследника так и не назначил, так как все потенциальные преемники его разочаровали.

Итог известен: в 1725 году Пётр умер и начался…

Кризис! А точнее, эпоха дворцовых переворотов, когда и так кривой и косой династический метод наследования пошёл по одному месту. У этого периода было два основных свойства:

1) За кем гвардия, того и тапки;

2) Все правители мужского пола умирают не своей смертью.

Екатерина I – 3 года. Права на престол имела почти никакие, но была женой царя (это не столь важно), и за неё была гвардия (это очень важно). Перед смертью успела написать завещание и в нём назначить наследником внука Петра I – Петра II.

Петр II – 3 года. Эталонный долбоёб. В его 13 лет Иван IV уже строил планы, как бы всем отомстить и самому править, а этот вьюнош бухал, трахал фрейлин, делами государства не интересовался. Его, правда, от них и так держали подальше его же «советники». Классика. Умер от оспы, наследников не имел.

Кризис! Анна Иоановна – 10 лет. Должна была взойти на престол по завещанию Екатерины I в случае смерти Петра II. Но. Завещание завещанием, а решать, кто будет наследник, пришлось членам Верховного тайного совета (аналог кабмина). Ну они и выбрали Анну, но сделав вид, что оказывают ей услугу и вообще никакого завещания видеть не видели. Обложили царицу кучей ограничений (кондиций), но меньше чем за год просрали все полимеры и были выгнаны на мороз – так закончился русский конституционализм. Наследников не имела, поэтому в качестве такового выбрала сына своей сестры Анны Леопольдовны (в девичестве Екатерина, но была выдана за немецкого князька и приняла католичество) – Ивана VI.

Иван VI – 1 год(!). Запомнился лишь тем, что был свергнут Елизаветой Петровной. Кризис! Точнее…

…переворот! Елизавета I – 20 лет. Дщерь Петрова, на штыках гвардии пришла к власти. Так как завещание Екатерины было уничтожено, то имела права на престол чуть менее чем никакие. Но доброе слово и полк гвардейцев творят чудеса. Мужа не имела, поэтому в качестве наследника выписала сына своей сестры, выданной Петром за ещё одного немецкого князька. Угадайте, что же с ним случится.

Пётр III – пол года (!). Эталонный долбоёб #2. Ненавидел Россию, хотел вернуться в Германию, но не мог. Возможно, был ахтунгом, но это неточно. Ненавидел выписанную для него из его обожаемой Германии жену Екатерину. С одной стороны, своим манифестом дал дворянам невиданные доселе вольности, чем должен был многих из них привлечь на свою сторону. Но, с другой, лютым надрачиванием на Пруссию, непостоянством и втягиванием России в новую войну, а также подчас хамским поведением умудрился настроить против себя всё столичное общество, дворянство и гвардию. Итог очевиден.

Переворот! Екатерина II – 34 года. Расовая немка на троне, не имела вообще никакого отношения к Романовым, и, формально, начиная с неё, на престоле сидела новая династия, так как немец + немка не могут дать русского. Имела сына от Петра III (что уже говорит о том, что он мог быть не ахтунгом, а би, хотя ходят слухи, что дети вовсе не от него, так что, может, и таки да) – Павла, который ненавидел мать, но других наследников у нас для вас нет, поэтому он.

Павел I – 5 лет. Вообще, довольно неплохой император, но с паршивым характером и маня-фантазийными мечтаниями, в которых он компенсировал многое из того, что, по его мнению, у него отняла мать. Умудрился разосраться с гвардией, с многими дворянами, собственным наследником, Англией (прям как отец) и получил за это табакеркой по голове. Переворот! Но последний.

Говорить о какой-то стабильности и преемственности в этот период вообще смешно, так как каждый новый правитель приходил либо как вообще самостоятельный игрок, либо как антитеза предыдущему. В итоге внешняя и внутренняя политика метались, как та стрелка осциллографа. По стране постоянно бегали куча самозванцев, а даже при, казалось бы, успешных и длительных правлениях нет-нет, да всплывал какой заговор. Причём, опять же, вся проблема этой эпохи была в том, что у Романовых тупо закончилась скамейка запасных и брать приходилось даже очевидно неподходящих для этого людей, но хоть родственников. У Павла I хотя бы оказались вменяемые сыновья, которые смогли прервать цикл.

Александр I – 24 года. Детей мужского пола нет. Решил передать трон младшему брату, но он состоит в морганатическом браке с полькой, из-за чего его дети не имели бы права на трон, и поэтому отказывается от престола в пользу младшего брата Николая. НО из-за скоропостижной смерти юридически всё это обставить времени не было, что создало снова кризис престолонаследия, которым воспользовались декабристы.

Кризис! Николай I – 30 лет. Зачинатель новой для России традиции передавать трон от отца к сыну без кризисов и переворотов. По сути, бутерброд из двух Николаев с начинкой из двух Александров и есть та самая Россия, которую мы потеряли. Эпоха, когда, внезапно, смерть императора не вызывала кризиса в стране, потому что императоры имели много детей при снизившейся из-за развития медицины смертности. Золотой век русской монархии и самая длинная цепочка династической передачи власти без кризисов и переворотов аж из 4 звеньев.

Александр II – 26 лет, Александр III – 13 лет, Николай II – 23 года. 92(!) года непрерывной передачи власти. И для Российской монархии это просто феноменальный успех. Но беда в том, что последнее звено этой цепи оказалось слабым и неспособным к правлению страной в изменившихся обстоятельствах. Ну а что там с преемственностью? А ничего, внутреннюю политику страны болтало из стороны в сторону даже в период позднеромановской стабильности. То закручивание гаек и подмораживание при Николае I, то лихорадочные и половинчатые реформы Александра II, то снова закручивание гаек при Александре III и говно в проруби при Николае II, умудрившемся не услышать в Революции 1905 года набат, бьющий по его взглядам на самодержавие. Ну а с тезисом про то, что цари не воруют сами у себя, вспоминаешь Александра II, который таки умудрялся приворовывать из государственной кормушки, и пускаешь слезу умиления.

В хорошем (возможно) качестве

Монархия – это чрезвычайно уязвимая форма власти. Она критически зависима: от личности правителя, так как единственный способ его сменить – это отправить на тот свет; от количества наследников, так как они могут умирать раньше правителя; от здоровья правителя, так как он может умереть раньше совершеннолетия наследника; от личности самих наследников, так как может случиться Пётр II. Только 10 из 19 Романовых взошли на престол ординарным порядком, и лишь только трое ни до, ни после себя не оставили кризисов наследования. И это России ещё в принципе везло на правителей, и откровенно слабые быстро уходили в мир иной. Но в этом-то и беда, так как всё в воле случая.

Длительный срок правления, который считают однозначным плюсом монархии, становится благом при хорошем правителе – типа Екатерины II, и проклятьем при плохом из-за его несменяемости – Николай II, твой выход. Ответственность перед предками за страну? Монарха, как и любого правителя, интересует удержание власти и сохранение у власти своих, в данном случае у своей династии. Всё. Народ, сословия и прочая шелупонь могут идти лесом со своими хотелками. Крепостничество усиливали не ради блага России (а кто, как не Россия, крестьяне, составлявшие до 90% её населения), а ради укрепления основной опоры монархии – дворян. Освобождали их не ради человеколюбия и желания сделать им лучше, а потому что иначе нельзя было экономику вытянуть. Николай II, преисполнившись божьим промыслом, заботился не о благе своего населения, а лишь о сохранении монархии и самодержавия в России, так как именно в этом он и видел народное благо, а на Васяток с их требованиями земли, социалки и прочих благоглупостей ему в основном было плевать. И это он не сволочь, просто такова логика бытия монархом. Главное не забывать, что любая власть не от бога, а от того, кто тебя на нижних уровнях пирамиды поддерживает, а в это, судя по истории Романовых, могли не только лишь все.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_294220

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!