80-е + Любовь

- Ты всегда говорил, что друг познаётся в беде, - с малозаметным акцентом, продолжил он. – Поднявшись сюда, ты поступил именно так, не бросил своего старого друга и ни одному шакалу не доверил такое важное для своей страны дело, как убить меня, решив, что сделаешь это сам. Я высоко ценю твой поступок Володя и прошу Аллаха оберегать тебя в твоих начинаниях. Но перед тем, как окрасить кровью прозрачные воды великой реки, мы должны пожать друг другу руки. Пройди сто метров прямо, никуда не сворачивая.

Заметив, что Владимир сумбурно роется в мыслях решая идти или нет, радист, чернявый молдаванин Богдан, бросая взгляд то на держащую в руках американскую радиостанцию, то на Владимира, отрицательно замотал головой.

- Нет, товарищ командир. Духам верить нельзя, даже если они назвали вас по имени. Это просто случайность! Они сейчас там все обдолбанные!

- Всем лежать и не высовываться, - приказал Владимир, протянув свой автомат одному из солдат.

- Комбат, ты чё? Они же сразу грохнут тебя, - сделав изумлённое лицо, произнёс полушёпотом Букреев.

- Не грохнут…

Владимир забрал у связиста рацию моджахедов и со словами: «Букреев! За старшего», вышел из укрытия. Рассвет едва-едва проблёскивал, где-то высоко, там, на вершинах гор. Шагая в предрассветных сумерках и озираясь по сторонам, он пытался разглядеть все скальные выемки и расщелины с укрывшимися в них душманами. Увиденное, несомненно, принесёт огромную пользу, когда группа начнёт штурмовать эти укрепления. У виднеющегося сквозь слабый туман обрыва Владимир заметил очертания двух силуэтов. Подойдя ближе, он хорошо разглядел Ахмад-Шаха-Масуда. На нём была форма полувоенного покроя темно – зелёного цвета, головной убор из шерсти типа берета, на ногах ботинки из кожи. Рядом с ним стояла та самая девочка, которая и принесла радиостанцию в укрытие группы. Только сейчас на её детских плечах уже висел автомат Калашникова, а на трофейном солдатском ремне со звездой, опоясавшем её хрупкую фигурку, болтались две гранаты Ф-1. Владимир протянул ей радиостанцию. Та схватила её и тут же спряталась за Ахмад-Шахом, высунув только голову, покрытую платком. Широко раскрыв глаза, она с любопытством наблюдала за Владимиром.

- Извини Саид, но рукопожатия не будет, - хладнокровно заявил Владимир глядя тому в глаза. – Прошло много времени, мы изменились и каждый пошёл своей дорогой. И всё бы ничего, но эта грёбаная война свела нас. И ты и я прекрасно знаем, что в этом бою победителей не будет.

При ярком лунном свете выражение лица Масуда обрело строгость.

- Ты стал мудрецом, Володя. Надеюсь, что после нашей встречи, твоя интуиция подскажет тебе, что ты стал жертвой грязных геополитических амбиций своих горе-маршалов, обожающих двигать по полированному столу своего кабинета оловянных солдатиков. Разве у психически здорового человека может возникнуть желание навязать свою гнусную волю чужому народу, и забрать у него самое дорогое – свободу. – Произносимые Ахмад -Шахом слова с каждой секундой меняли тембр его голоса, делая его то высоким, то низким, но всё это время он сохранял удивительное спокойствие.

- Поэтому прошу тебя, - продолжил он, - уйти с Панджшера, хотя бы ради Лены, ради всех родственников и близких тех ребят, которые сейчас у тебя за спиной. В противном случае Володя они все погибнут. Зачем твоей земле столько цинка? - Ахмад с улыбкой посмотрел на спрятавшуюся за ним девочку, затем вернулся к разговору с Владимиром.

- Эта девочка - сирота. Три месяца назад во время зачистки кишлака Порох, ваши солдаты ворвались в их дом, где расстреляли её родителей, только за то, что они не дали им воды. Перевернув в их доме всё, они поняли, что у них попросту не было ни капли воды. Но этого солдатам показалось мало, и они заминировали их тела. Те, кто остался в живых в этом кишлаке, обратились ко мне за помощью. Мои сапёры разминировали трупы и похоронили их, а девочку пришлось забрать сюда. И первое, что она спросила у меня здесь, это - автомат. Как видишь, я не смог ей отказать. Теперь ты знаешь с кем тебе придётся воевать.

- Мы не уйдём Саид, - сухо произнёс Владимир, после нескольких секунд молчания в их тяжёлом разговоре.

Масуд что-то сказал девочке на своём языке и она, хмуро озираясь на Владимира, быстро пошла в направлении укрытий, где засели моджахеды.

- Жаждущий тянется к кувшину с водой, чтобы наслаждаться жизнью - с сожалением и усилием сказал Ахмад – Шах. – Ты же Володя, подобен безумцу и хочешь насладиться смертью, забыв о том, что от смерти лекарства нет. – Не спеша развернувшись, Масуд ушёл в след за девочкой.

Вернувшись к группе Владимир взял свой автомат.

- Радист! На связь с батальоном и вызывай десант. При подлёте вертушек зелёной ракетой указать наше местонахождение. Букреев! По моему сигналу начинайте обстрел из ДШК скальной стены справа. До прибытия основных сил держим оборону. Штурм начинаем вместе с высадившимся десантом.

Через минуту Богдан доложил Владимиру, что десант вылетает из места дислокации.

К Ахмад-Шаху через пещерные ходы сообщения прибыл его начальник штаба.

- Масуд, шурави молчат. Я думаю, что они ждут подкрепление. Может мы атакуем их первыми?

- Нет. Где американец?

- На вершине. С ним наши люди со «Стингерами».

- Очень хорошо. Если ракеты не подведут, и мы собьём вертолёты, то сразу начинайте атаку на шурави. А если всё произойдёт наоборот и эти «Стингеры» окажутся бесполезными против тепловых ловушек, американца тут же расстреляйте и спускайте с верхних баз дополнительные силы. И ещё... Богданов мне нужен живым. Предупреди об этом всех.

- Товарищ командир! Десант! – крикнул связист.

Со стороны перевала Саланг Владимир увидел семь стрекочущих чёрных точек. Это были МИ-24. Выстреливая тепловые ловушки, они шли на бреющем полёте.

- Живо ракетницу, - скомандовал он. – Приготовиться к бою! Огонь!

Шкал огня вырвавшийся из тридцати пяти автоматных и пулемётных стволов, направленный на скальные укрытия моджахедов, на первый взгляд мог показаться разрушительным. Но душманы по странным обстоятельствам ответным огнём отвечать не торопились. Тем временем, вертушки начали снижаться для высадки десанта. Когда всем казалось, что высадка личного состава пройдёт под надёжным огневым прикрытием, случилось непредвиденное. Все семь вертолётов, один за другим, на высоте около ста метров ярко вспыхивали и разламываясь в воздухе падали на скалы словно огромные горящие факелы.

- Прекратить огонь! – закричал Владимир.

В наступившей тишине, вдыхая едкий, разъедающий глаза пороховой дым, все молча наблюдали как последние объятые пламенем обломки фюзеляжей вертушек с грохотом и скрежетом скатывались по склону на дно ущелья. Из наушников, висевших на шее у радиста молдаванина, донёсся громкий басистый голос руководителя операции вызывающего дежурного вертолётной эскадрильи: «Омега! Омега! Я Сатурн! Что с десантированием? Почему блядь ни одна вертушка не выходит со мной на связь?

Тут же руководитель операции запросил по радиостанции группу Владимира. Тот подполз к радисту и взял микрофон. На требование доложить обстановку и что случилось с десантом, Владимир совершенно бесцветным голосом произнёс: «Десанта больше нет...».

- Комбат! Духи! – крикнул Букреев.

Владимир резко оглянулся. Толпа моджахедов в количестве около пятидесяти человек с автоматами наперевес бежала к месту, где группа заняла оборону. Не дожидаясь приказа на открытие огня, пулемётчик узбек Искандер, матерясь на ломаном русском длинными очередями стал прижимать душманов к камням. Те залегли, но рьяно огрызались. Пули, чеканя по скальным камням выбивали снопы искр и пыльную крошку. В горячке боя кто-то крикнул: «Командир! Смотри обходят с фланга!

Рассредоточившись насколько это возможно было сделать на минимальной площади, бойцы с трудом сдерживали натиск наступающих. Понимая, что выкурить группу из укрытий, а затем сбросить вниз сходу не получиться, моджахеды пустили в ход реактивные противотанковые гранаты РПГ-18 «Муха». Группа понесла первые ощутимые потери: шестеро убитых и трое раненых, один из которых санинструктор. Оставшийся второй санинструктор, ползая между ранеными вкалывал им промедол. Владимир понимал, что эвакуировать раненых и убитых будет невозможно. Неожиданно небо затянулось тучами и пошёл стеной проливной дождь. Но несмотря на этот фактор, моджахеды не собирались ослаблять натиск. Обстрел только усилился. Душманы яростно рвались в атаку, словно волна за волной, затем откатывались, оставляя горы трупов. Повсюду доносились душераздирающие крики и стоны раненых. Накопившаяся в выемках верхних склонов дождевая вода, бурно падала водопадом вниз и вымывая кровь из огнестрельных ран убитых, уже окрашенная в ярко красный цвет и имеющая тошнотворный запах, стекала в укрытие, где находилась группа. В какой-то момент все осознавали, что ещё несколько таких атак и дело дойдёт до рукопашной. Количество душманов увеличивалось настолько, что уже не хватало времени на перезарядку магазинов. Увеличилось и число погибших бойцов. Сам Владимир был ранен в левую руку чуть выше локтя. Она хоть и свисала плетью, но он, изловчившись скрипя зубами зажал-таки пальцами магазин вставляя в него последние шесть патронов.

- Богдан! Молдова! – окликнул он затихшего радиста.

Тот не отозвался.

- Саша! Букреев! Ты жив? – громко, чтобы тот услышал его, крикнул Владимир.

- Жив.

- Проверь-ка радиста. Только что вроде, как крутил рацию, а сейчас…

Букреев подполз к лежавшему у большого камня молдаванину. Осмотрел его и рацию.

- Он убит комбат. Рация разбита. Снайпер...

Владимир тяжело вздохнул.

- Сколько нас осталось Саша?

Букреев осмотрелся по сторонам, приглядевшись к тем, кто подавал хоть какие-то признаки.

- С тобой комбат вроде как семеро. Но стрелять… - он сморщился от боли, - думаю смогут не все. Да и нечем. Цинки пустые.

Пользуясь неожиданным затишьем, Владимир, высунув голову бегло осмотрел прилегающую к ним территорию. Метрах в ста пятидесяти от них он заметил несколько групп моджахедов. Было понятно, что те готовятся к последнему штурму.

- Всем, кто может двигать руками достать гранаты, - сказал он шевелившимся бойцам. – Никому не приподниматься и не вставать. Как только они подойдут вплотную…прижимаем гранату к себе и рвём чеку. Вопросы…есть? Я понял, вопросов нет. Благодарю…за службу.

Пусть неразборчиво и даже не в один голос, но он всё-таки услышал: «Служим… Советскому Союзу…».

Вдруг, сквозь шум дождя, со стороны, где находились моджахеды, из рупорного армейского громкоговорителя послышался знакомый Владимиру голос: «Володя, оставь в живых хоть несколько своих бойцов, хоть несколько…Подари им жизнь. Даю честное слово, что я дам возможность им уйти к своим. Мои люди помогут им спуститься с вершины. Они же ранены, я знаю…Мне сейчас нужен только ты. Даю тебе десять минут. Если не выйдешь, я пошлю к тебе своих особых людей, а у них нет жалости. Будь мужчиной, выйди ко мне».

- Не выходи комбат, - сказал Букреев. – Он убьёт тебя. Да и нас стопудово.

Владимир посмотрел на Букреева.

- Помнишь, ты говорил, что как вернёшься сразу женишься?

Тот невесело улыбнулся.

- Помню…Но как-то вот не получается. Наверное, чуть попозже. В следующей жизни... А приглашение оставляю в силе.

Букреев стал приподниматься на локтях, чтобы облокотиться спиной на камень.

- Куда! Лежать! – закричал ему Владимир.

Но поздно. Пуля снайпера, попав Букрееву в область сердца, отрикошетила об лежащий за его спиной камень и со звоном затерялась в мокрой от дождя расщелине. Владимир закрыл глаза, из которых тут же просочились слёзы. Стоны раненых бойцов вернули его из стопорного состояния. Придерживая простреленную левую руку, он, покачнувшись встал и шатаясь из стороны в сторону, перешагивая через тела убитых направился к позициям моджахедов. Начавшийся больше часа назад ливень, так и не прекратился. Пропитанная насквозь афганка прилипла к телу и сковывала движения, а наполненные водой ботинки при ходьбе хлюпали и казались неимоверно тяжёлыми. Вытерев ладонью мокрые и воспалённые глаза, Владимир увидел Саида. Он стоял у края всё той же пропасти, где они встречались перед боем. На его теле и лице виднелись ранения, разорванная форма была в крови. Обе руки он держал у себя за спиной. Мысль о том, что там у него автомат или пистолет, Владимира уже не пугала. Несмотря на то, что они были врагами и в течение часа между ними шёл кровопролитный бой, Владимир, по непонятным причинам не переставал верить ему и считал его самым честным военным противником. Он знал, ещё с их юности, что Саид всегда и в любой ситуации сдерживал данное им слово независимо от складывающихся обстоятельств. Услышав, что он не станет добивать раненых солдат и позволит им уйти, и более того, спустит их с вершины вниз, Владимир принял решение прийти сюда.

- Я знал Володя, что ты придёшь, - с еле заметной улыбкой, произнёс Саид. – Поэтому я захватил с собой свои любимые игрушки.

Он неторопливо вытащил из-за спины две сабли. Каждая из них по длине была около метра. Одну из них, взяв рукой за кончик лезвия, он протянул рукояткой к Владимиру.

— Это твоя. Будь осторожен, она очень острая. Обрати внимание Володя на ручку. Она сделана из чистого афганского свинца.

Владимир взял, но не разглядывая опустил руку с оружием вниз.

- Даже и не знаю, как тебя благодарить, - иронично произнёс он.

Саид стал вдруг очень серьёзным.

- Не нужно благодарностей Володя. Это не подарок. Мы будем с тобой драться, здесь, у пропасти. Условия очень простые и самые честные: если я тебя убиваю, я сохраню жизнь всем твоим раненым солдатам. Если меня убиваешь ты, значит Панджшер упадёт к твоим ногам.

Владимир осмотрелся по сторонам. Кроме них двоих он никого вокруг не заметил. Неутихающий ливень вымыл скалистую поверхность, на которой они оба находились до блеска, от этого она стала очень скользкой. Первые сабельные удары Саида, Владимир отразил с трудом, подставив под них лезвие сабли, которую он держал в своей руке, но лёгкого ранения избежать не удалось. Из пореза на плече тут же просочилась кровь. Дальнейшее хождение по кругу и обмен ударами продолжалось около пяти минут. Понимая, что Саид настроен фанатично и что его навыки куда более активны чем его, Владимир вспомнил о штык – ноже, который вложил под ремень в ожидании рукопашной схватки с моджахедами. Он искал возможности его использования именно сейчас и нашёл её. После очередного отражения удара Саида Владимир выронил саблю. Когда тот подошёл к нему и приложив лезвие к его горлу намеревался нанести смертельный взмах, Владимир достав штык – нож воткнул ему в грудь. Тот пошатнулся и широко раскрыв глаза стал медленно запрокидываться на спину, пытаясь ухватиться руками за афганку Владимира. Его тело, пролетев несколько десятков метров и ударяясь о скалы, затерялось в водном потоке, бушующем на дне Панджшерского ущелья. Тяжело дыша и превозмогая дрожь, Владимир приходил в себя стоя на краю пропасти. Ему казалось, что, слегка тронувшись умом он уже никогда не заживёт той жизнью, в которой было самое сокровенное: его Лена, дети и всё - всё, что он видел своими человеческими глазами. Металлический лязг затвора, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться. Всё, что он успел запомнить, это взгляд девочки, чьи глаза были наполнены слезами.

Эпилог

Десятого сентября 2001 года, в офисе телеканала СНН раздался телефонный звонок. Неизвестный женский голос сообщил, что объявленная телеканалом гибель министра обороны Афганистана Ахмад Шаха Масуда, по прозвищу Панджшерский лев, является абсолютной ложью. В доказательство к своим словам тот же женский голос уверенно заявил, что Ахмад - Шах – Масуд был убит одним из советских офицеров ограниченного контингента Советских войск в Афганистане, неким подполковником Богдановым в марте одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года на одной из вершин Панджшерского ущелья. Более того, она дополнила, что именно она застрелила Богданова, сразу после того, как он убил Ахмад-Шаха-Масуда. В данный момент администрация телеканала ведёт переговоры с вышеуказанной женщиной с целью получения подробного видеоинтервью о событиях девятнадцатилетней давности. В то же время ФБР опровергла информацию о своей заинтересованности вышеуказанным лицом. Военные министерства стран, участвующих в военной компании на территории Афганистана, от комментариев воздержались.

Собрав всех своих полевых командиров, Ахмад-Шах потребовал от них усилить контроль за долиной реки Панджшер с опорных пунктов на господствующих высотах. Уделил он внимание и крепостям в скальных углублениях, а также своевременной доставке туда боеприпасов. Такие опорные пункты были эффективными средствами противостояния не только советским войскам, но и правительственным силам Афганистана. «Мы должны придерживаться одного правила, а это - не допустить какого-либо свободного пространства, по которому войска могли бы беспрепятственно передвигаться» - говорил он.

Оставшийся с ним после совещания начальник его личной охраны, предупредил Масуда.

- Ахмад, американцы не ставят себе задачу уничтожить тебя, но такую цель держит Бен Ладен. Ты часто даёшь интервью западным журналистам, ты доверяешь им и не лжёшь, рассказывая правду о своей борьбе за свою родину. Ты даже запрещаешь обыскивать их перед интервью. Но тебе нельзя забывать, что в качестве журналиста или журналистки, этот араб Бен Ладен может отправить к тебе шахида. Скажи, почему ты не дорожишь своей жизнью?

Масуд, будучи уверенным в личной преданности своего начальника охраны, не любил обсуждать вопросы о вероятных опасностях, угрожающих его жизни, поэтому всегда отшучивался, как и на этот раз.

- Джамал, дорогой, я здесь родился. Мои приоритеты это - религия, родина, народ и свобода. Как можно чего-то бояться в своём собственном доме, имея такие духовные ценности. Что же касается Бен – Ладена. Он проиграл во времени. Я не позволю ему разжечь третью мировую войну.

Джамал ушёл, а Масуд ещё некоторое время находясь в укрытии, мысленно оценивал результаты боевых столкновений в районе населённых пунктов: Базарак, Руха, Махмудраки, Джабаль-УсСарадж, Чарикар, Андараб, Хост-о-Ференг. Советы уже в который раз пытаются осуществить полный контроль стратегического ущелья, нейтрализацию его отрядов, захват складов вооружения и боеприпасов. Но слава аллаху пока безуспешно. Пользуясь агентурой, Масуд за десять дней до начала боевых действий, получил исчерпывающие данные обо всех планах правительственных и советских войск. Заблаговременно выведя из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, он разместил их в безопасной зоне. Сейчас он ожидает из Пакистана караван, придут свежие силы из учебных лагерей и много оружия.

- Ну что, давайте подумаем, каким образом мы сможем протиснуться в тыл Ахмад-Шаха, - произнёс Владимир, склонившимся над картой Панджшера командирам подразделений батальона. – Какие есть соображения?

- Все склоны ведущие к вершинам однозначно духами заминированы, - сказал командир первой роты Глебов. – Если их разминировать, то только ночью, днём этого не дадут сделать пулемётные заставы моджахедов. А попытки их уничтожить с воздуха бесполезны, духи за считанные секунды скроются в норах, а потом опять выйдут. Ну а если начнут огрызаться, то есть вероятность того, что собьют к чертям и вертушки. Так что и подниматься нужно будет всем ночью. Есть две или три такие тропы, духи по ним часто ночью спускаются в долину. Но тут вопрос: тропы практически вертикальны. Чтобы подняться одному солдату с полной выкладкой на первую площадку, где можно укрыться в кустарниках или в скальном углублении, необходимо около двадцати, а может и тридцати минут. Посудите сами, подниматься придётся на высоту около семидесяти метров. Сложнее всего придётся тому, кто пойдёт первым, ему надо будет закрепить страховочную верёвку, чтобы с её помощью вытягивать остальных. Даже и затрудняюсь сказать, сколько потребуется времени на подъём одного взвода. Может около трёх часов. И это, если подъём пройдёт незамеченным со стороны духов. В горах хорошо слышен стук о скалы при падении даже самого маленького камушка. Я уж не говорю о камнепадах. Но надо учесть, что, поднявшись на первый выступ, этот взвод, может наткнуться на душманскую разведку и в случае боевого столкновения, по сути, он обречён, потому что с господствующих высот, где обустроены мощные оборонительные рубежи, будет нанесён шквальный огонь со всех типов оружия. А укрыться на пятачке в десять квадратных метров для двадцати человек не реально. Чтобы решиться на такой подъём, нужно хорошо подготовиться и всё досконально продумать. Иначе могут быть колоссальные потери среди личного состава. Но это товарищ подполковник лично моё мнение. Возможно, я ошибаюсь.

- Что думают остальные? – спросил Владимир у командиров других рот, а также командиров: разведвзвода, гранатомётно-пулеметного взвода, сапёрного взвода. Все молча переглянулись.

- Я согласен с Глебовым, - ответил командир второй роты.

Остальные тоже согласились с соображениями ротного.

Являясь комбатом, Владимир высоко оценивал профессионализм своих офицеров и сейчас выслушав каждого из них, он предложил свой план операции.

- Мы создадим тактическую группу, численностью до тридцати человек. В её состав войдут самые опытные солдаты, сержанты и офицеры. Самым важным фактором, будет являться вооружение, которое мы поднимем с собой на вершину. Как правильно заметил Глебов, нам потребуется тщательная подготовка и кое-какие альпинистские навыки. Нужно подумать какое стрелковое оружие подойдёт для каждого в данной операции, то ли это должен быть непосредственно автомат с калибром семь шестьдесят два, то ли пистолет – пулемёт ППШ-41. Всё-таки, иметь запас в семьдесят один патрон при ведении ближнего боя, — это большое дело. А для уничтожения часовых, потребуются два автомата АКМС, чтобы можно было на них крепить прибор для бесшумной стрельбы. Это - стоящая вещь, незаменимая в определённых ситуациях боя. Уделим внимание подготовке снайперов. У нас есть солдаты, которые зарекомендовали себя хорошими стрелками. – Владимир посмотрел на командира пулемётного взвода Удальцова.

- Коля, у тебя всегда были лучшие пулемётчики. Я думаю, три пулемёта мы осилим поднять с собой наверх? С ними мы сможем держать оборону.

Тот согласно кивнул.

- Ну и без АГС мы конечно же не сможем, - продолжил Владимир. – С ним мы расчистим себе дорогу и заглушим пулемётные точки душманов. Насколько возможно, нужно больше взять гранат, и наступательных, и оборонительных. Ну и последнее. В состав группы войдут два санинструктора и радист. Вот вроде бы и всё. У кого какие вопросы?

- Я бы хотел уточнить цель этой вылазки, - спросил Удальцов. – Если тут есть стратегия, к примеру: мы захватим или уничтожим того же Ахмад – Шаха, тогда, конечно, она себя оправдает, можно и рискнуть. А если это очередной блицкриг некоторых бездарей генералов, тогда комбат, мы просто положим ребят и сами зазря сгинем.

- Вопрос мне понятен, - ответил Владимир. – Отвечу коротко. Батальону поставлена задача, ликвидировать группировку моджахедов и их базы в Пандшерском ущелье и не дать им уйти на территорию Пакистана. Как только мы займём открытую площадку и обеспечим её прикрытие, вертолёты проведут выброску основного личного состава батальона. Теперь, что касается вопроса о стратегии. Да, это риск. Будет ли он оправдан, сказать не могу, но мы командиры, сделаем всё, чтобы свести потери к нулю. Я не собираюсь прятаться за спинами солдат или отсиживаться здесь внизу. Поэтому, я и возглавлю группу. Если вопросов больше нет, то утром мы с вами проведём совещание, на котором письменным приказом обозначим зону ответственности каждого, состоящего в группе. План операции будет передан в штаб группировки войск. И ещё. Завтра банно-прачечный день. Старшинам рот лично проследить за тем, чтобы каждый солдат постирал свою форму, выдать всем до одного чистое нижнее бельё, вытряхнуть из одеял и матрасов всякую живность, парикмахерам постричь всех обросших. Заключительным этапом дня должна быть баня. Давайте отнесёмся к этому серьёзно. Через три дня им идти в тяжелейший бой, и я хочу, чтобы солдаты прежде всего ощущали себя людьми. После данных мероприятий, командирам стрелковых рот провести строевой смотр и доложить мне о результатах.

Перед сном Владимир обошёл палаточный лагерь батальона, проверил охранение, визуально осмотрел технику. Стояла довольно холодная февральская ночь. Утром Владимир встретился с командиром полка, на территории которого временно дислоцировался его батальон. Договорились о бане для солдат. После завтрака Владимир приказал построить личный состав. Пока все подтягивались к месту построения, он ходил из стороны в сторону, как бы подыскивая те самые нужные слова, которые ему предстояло им сказать. Для самого Владимира ситуация была морально и психологически сложной. Он не мог рассказать личному составу о том, что когда-то, в недалёком прошлом, будучи молодым парнишкой, он был лучшим другом для злейшего в их понятии главаря моджахедов Ахмад-Шаха Масуда. Того самого, чьи люди безжалостно убивают их сослуживцев, того самого, который отдал приказ сбивать даже беззащитные «чёрные тюльпаны». И что вот теперь, их комбат, лично поведёт всех в бой, чтобы убить хоть и бывшего, но друга. Интересно узнать, как бы он выглядел в их глазах, если бы они узнали всю эту горькую правду сейчас.

От этих нехороших мыслей, Владимира отвлёк громкий командный голос его заместителя, майора Верхова Сергея Ивановича: «Батальон равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Выслушав доклад, Владимир поприветствовал личный состав и приняв встречное приветствие, дал команду: «Вольно!». Всматриваясь в эти минуты в лица солдат, сержантов и офицеров, он подсознательно заметил в нацеленных на него взглядах, их настоящую, безграничную и непоколебимую уверенность в нём, как в командире.

- Нашему батальону, - с волнением начал говорить Владимир, - поручено ответственное задание по уничтожению действующих баз моджахедов на вершинах Панджшерского ущелья. Задание по-своему сложное и опасное. Для того чтобы, вертолётная эскадрилья могла выявить многочисленные группы противника и обрушить на них разрушительный залп, мы с вами должны выманить их из укрытий и первыми вступить с ними в бой. Но сделать это мы сможем, если, ночью разминировав их минные поля поднимемся на одну из открытых площадок, где сосредоточились существенные силы моджахедов. Подъём будет тяжёлым, потому что на себе нам придётся нести много вооружения, благодаря которому нам возможно удастся продержаться до прибытия, как я уже и говорил основных сил. Однако, есть обстоятельство, которое не позволит нам совершить подъём всем подразделением: у нас просто не будет на это времени. Мною принято решение о создании тактической мобильной группы в количестве тридцати человек. Руководить данной группой буду лично я. Остальные офицеры, в составе своих стрелковых рот поднимутся десантом на вертолётах. – Владимир сделал небольшую паузу, после чего продолжил.

- Учитывая опасность восхождения и другие важные факторы, прошу выйти из строя тех, кто добровольно согласен пойти со мной в первых рядах, кто осознаёт риск и отдаёт себе отчёт в принятом им решении. Да, вы правильно меня поняли, шансов вернуться обратно живыми, будет немного и не у всех. Но проявив профессионализм, мы сможем увеличить такие шансы и выполнить боевое задание. Разрешаю не выходить из строя тем, кто уходит на дембель.

Владимир подозвал к себе офицеров, чтобы исключить какого-либо нажима на личный состав с их стороны. Закурив, офицеры мельком наблюдали за батальоном, который ожил будто пчелиный рой. Через минуту из строя гурьбой стали выходить старослужащие и в основном те, у кого подходил к концу срок службы.

- Командир, мы тут сообща решили, что молодняк пойдёт в составе десанта, - ответственно заявил дембель, старший сержант Букреев. – А первыми пойдём мы. И это наше общее решение.

Неописуемое волнение охватило Владимира целиком, и чтобы хоть как-то скрыть влажные от слёз глаза, он задвинул на них козырёк афганки.

Глава 5

Генерал открыл окно, дав возможность январскому утреннему ветру ворваться в накуренный кабинет. Его заместители, а также: командир истребительного авиационного полка, командир артиллерийской батареи, командир мотострелкового полка, командиры сапёрных рот, молчаливо переглядывались между собой в ожидании конкретных указаний начальника штаба.

- Какие получены результаты в ходе проведения ночной бомбардировки в Панджшерском ущелье? - вернувшись в своё рабочее кресло, жёстко спросил генерал у командира авиаполка. – Удалось ли уничтожить миномётные точки моджахедов, те, что на скальных площадках? Насколько я понимаю, именно они громят наши транспортные колоны?

- Пётр Фёдорович, вчера и позавчера полёты проходили в сложных погодных условиях, - начал докладывать полковник ВВС. - Как вы знаете, начался сезон дождей. Во время операции СУ-24 проводили бомбометание по целям, которые были переданы нам корректировщиками за час до взлёта. Соответственно, не было гарантии, что моджахеды за это время не перетащили миномёты в безопасное укрытие. Такие укрытия, будучи вырубленными в цельной скале, выдерживают попадания пятисоткилограммовых авиабомб.

- Короче говоря, - с укоризной произнёс начальник штаба, - ты хочешь сказать, что на данный момент, из-за ухудшения погоды, авиация не внесёт свою лепту в уничтожение огневых точек противника? Я правильно понял?

- Так точно, товарищ генерал. Боеприпасы на ветер. Мы, конечно, могли бы провести ковровую бомбардировку, удар вызовет растрескивание и обвал пещер, где могут находится моджахеды. Это действенно, но в таком случае мы накроем и наши автомобильные колоны, перевозящие боеприпасы. А также и тех, кто сопровождают эти колоны. Я уж не говорю об огромных завалах, которые возникнут на трассе.

- Не плохо так устроился этот чёртов Ахмад-Шах! - громко выразился генерал, ударив ладонью по столу. - Он ежедневно и безнаказанно громит нашу с вами технику и что самое главное косит под корень личный состав. От двух до пяти гробов в неделю мы отправляем в Союз. И это при хорошем раскладе. А мы ничего не можем с ним сделать!

Немного успокоившись, генерал продолжил.

— Значит так. В дневное время артиллерийской батарее усилить обстрелы склонов ущелья. Знаю, что малоэффективно, но нельзя давать им расслабиться ни на минуту. Фронтовой авиации временно приостановить вылеты до особого распоряжения. Сергей Васильевич, - генерал обратился к командиру мотострелкового полка. – В полку, особенно в разведроте и среди водителей проведи небольшую ротацию. Побереги тех, кому до дембеля осталось месяц, два. Их места активно заполняй молодёжью, пусть вникают и учатся выживать. Теперь, что касается сапёров. Необходимо ещё раз провести анализ последних вылазок моджахедов. Возможно, вы пропустили и не заминировали кое-какие участки в предгорьях, а они соответственно это пронюхали и пользуются нашим невниманием. Отсюда и столько погибших с нашей стороны. Схемы заминированных участков должны быть не только на бумаге, но и в головах у всех командиров. Но кроме минирования, организовывайте рейды по разминированию автомобильной трассы на всех участках, в особенности вдоль ущелья. Естественно, под прикрытием бронетехники. И помните, что жизнь каждого солдата на вашей совести. И берегите служебных собак, без них пропадём. Опыт опытом, а у них нюх. Не мне вас учить.

Начальник штаба посмотрел на часы.

- Если вопросов нет, тогда все по местам. А ты Андрей Викторович, - он обратился к своему заместителю, - останься, поговорить надо.

Дождавшись, когда последний выходящий офицер закрыл за собой дверь, начальник штаба сел напротив зама.

- Прессует меня Москва, Андрей Викторович. Сильно прессует. – Генерал достал из кармана пачку «Беломорканала», вытащил папиросу себе, подвинул пачку заместителю. – Закуривай. Хочу кое-что с тобой обсудить.

Задымили.

- Я ведь понимаю, что бесполезно бомбить Ахмад-Шаха, - откровенно сказал генерал. - Он сука строил эти катакомбы в горах, когда мы с тобой ещё пирожки с ливером жрали на рынке в Ташкенте, а потом счастливые и сытые бежали в воинскую часть. Не ты и не я, ни хрена не думали, что у кого-то там на верху, скачок тестостерона вышибет из мозгов здравый смысл и ему захочется маленькой победоносной войны. Ну да ладно об этом. Давай о главном. Что на твой взгляд результативно повлияет на разгром моджахедов в Панджшерском ущелье?

- Правильно спланированное внезапное наступление. Нужна определённая стратегия Пётр Фёдорович. И делать это должно обученное подразделение, состоящее из старослужащих, людей с опытом ведения боя в горах.

Начальник штаба задумался.

- Скажи Андрей, а смог бы с этой задачей справиться, скажем, тот самый батальон, которым командовал Богданов?

- Вполне, но только под командованием Богданова. Весь секрет этого батальона Пётр Фёдорович в том, что Богданов и его командиры мотострелковых рот, и его командиры взводов: миномётного, противотанкового, гранатомётного, зенитного, связи, хозяйственного, технического обеспечения, медицинского пункта, ну и конечно же солдаты, были всегда на одной волне. Батальон был единой семьёй. Мне грустно об этом говорить Пётр Фёдорович, ведь Богданов был для меня не только подчинённым, но и другом. И в том, что с ним случилось, есть и моя доля вины.

Генерал пригладил усы и внимательно посмотрел на заместителя, при этом стараясь максимально скрыть улыбку.

- Не могу Андрей Викторович больше видеть, как ты мучаешь себя. Иди-ка ты на аэродром, бери вертушку и дуй в Кабул. – Начальник штаба взглянул на часы.

- Через полтора часа приземлиться борт ИЛ-76, кстати с нашими боеприпасами и медикаментами. Там ты и найдёшь своего друга Богданова. Груз передашь группе сопровождения, а сам с Богдановым по прилёту ко мне.

Заместитель удивлённо повёл головой.

- Товарищ генерал – лейтенант, я…не понял.

- А что тут понимать Андрей? Вырвал я тебе Богданова из кровожадных тисков управления исполнения наказания. Может оно конечно и зря, но не знаю. Бог рассудит.

- Вы серьёзно Пётр Фёдорович?

- Серьёзнее некуда. Иди. А я пока свяжусь со штабом Северной группировки войск, попрошу их передислоцировать батальон Богданова сюда к нам.

Ещё при посадке Владимир ощутил необъяснимое волнение, которое охватывало его всё больше и больше. Военный аэродром в Кабуле, как всегда, шумел словно пчелиный рой. Несколько самолётов стояли под разгрузкой техники, боеприпасов, медикаментов, а в переоборудованные под санитарные самолёты Ил-18, загружали тяжело раненых и больных для отправки в Союз. В воздухе зависли вертолёты, то и дело облетая аэродром вокруг на несколько километров с целью предотвращения возможных обстрелов со стороны гор и зелёнки. Спустившись по трапу, Владимир и сопровождающий его с самого госпиталя офицер, прошли на вертолётную площадку, где рядом с МИ-24 их встречал заместитель начальника штаба группировки войск полковник Андрей Викторович Лапин. Завидев Владимира, тот быстрым шагом, пошёл навстречу. Молча обнялись. Андрей первым прервал молчание.

- А я ведь не поверил генералу. Думал может он просто решил поиграть на моих нервах. У него иногда такое бывает. Ранее я как-то рассказал ему о тебе, о твоём батальоне.

- У тебя новый начальник штаба?

- Да. И теперь я начинаю понимать, что это один из самых толковых генералов. Что мы стоим, - Андрей кивнул головой на дверь МИ-24, - полетели.

Благополучно долетев до базы, они вошли в помещение штаба.

- Сначала ко мне, - сказал Андрей, открывая дверь кабинета.

Вошли. Он тут же открыл шкаф, достал бутылку водки, стаканы и что-то из закуски.

- Присаживайся Володя, за такую встречу грех не выпить по сто граммов.

Налил. Выпили.

- Ты извини Андрей, но я должен спросить у тебя ответ на один вопрос, - сказал Владимир, поставив пустой стакан на стол.

- Конечно, спрашивай.

- Понимаешь, мне очень трудно понять и поверить в то, что сейчас происходит со мной. Мы с тобой не виделись четыре месяца. За это время я успел стать преступником, отсидеть в СИЗО, пережить позорный для себя суд и потерять свою семью. И в какой-то момент словно по велению волшебной палочки я вдруг оказываюсь сначала в госпитале, затем под присмотром офицера прилетаю в Афган, туда, где последние три года я плечом к плечу со своими солдатами исполнял интернациональный долг. Мой вопрос: почему я здесь, а не в тюрьме?

Андрей пожал плечами.

- Наверное, потому что ты нужен здесь.

- Тогда объясни для чего?

- Чтобы и дальше, как ты верно заметил, выполнять свой интернациональный долг.

Владимир поймал взгляд Андрея.

- Не темни, скажи, как есть.

- Нужна твоя профессиональная помощь. За те четыре месяца, что тебя здесь не было, Ахмад-Шах не ушёл из Панджшерского ущелья и стал большим комом в горле не только для нас, но и для кого-то ещё. – Андрей поднял глаза на потолок, давая понять, что речь идёт о ком-то великом. – Признаюсь честно, о том, что ты подлетаешь к Кабулу, я узнал за час до прилёта борта. Но не буду отрицать, что несколько дней назад в разговоре с начальником штаба я упомянул о тебе. Тогда, наша с ним беседа, шла как раз о Ахмад-Шахе. Я сказал ему прямо, что проблему с моджахедами и лично с Ахмад-Шахом смог бы решить ты, естественно со своим батальоном. Подозреваю, что Пётр Фёдорович, воспользовавшись, так сказать, положением и обстоятельствами, решил вопрос о твоём перемещении из одной точки мира в другую. Вот, наверное, и всё, что я могу тебе сказать.

- Я не смогу Андрей ничем вам помочь.

- Володь, не сходи с ума. У тебя есть огромный шанс выйти на свободу с чистой совестью. Ты разгромишь этот отряд моджахедов вместе с этим Ахмад-Шахом и после войны улетишь к себе домой. Вот и всё!

— Это что же, как в штрафбате? Типа искупить кровью? Но ты же знаешь Андрей, что я не совершал никакого преступления. Да, я пошёл к ним, но лишь для того, чтобы вытащить пацанов из плена. Им месяц до дембеля оставалось. Месяц, понимаешь?! Их матеря в ожидании, дни на календаре считали, пряча слёзы от своих мужей! Да я за них, не то что оружие был готов отдать, но и …себя бы отдал полностью на съедение.

Андрей подвинул стул и сел рядом с Владимиром.

- Володь, что сделано, то сделано. Я тебя не виню. Хочу, чтобы ты вернулся домой к семье, к детям, к Ленке. Она же ждёт тебя. Слышишь?

Владимир покачал головой.

- Нет Андрей, она меня не ждёт. Адвокат мне сказал, что она бросила меня, когда узнала, что я сижу в СИЗО. Всё кончено.

- Ты ошибаешься Володь. Я получил от неё письмо, она с детьми временно уехала к сестре. Уехала, потому что продажная пресса в вашем городе, стала обливать её информационной лживой грязью. Дошло до того, что и детям твоим досталось в школе. Ей стало обидно, что эти суки, не зная тебя, позволили себе устраивать травлю.

Владимир поднял голову и посмотрел на Андрея мокрыми от слёз глазами.

- А ты не врёшь?

- Не вру.

- Спасибо Андрей, но... с Ахмад-Шахом ничего не получится.

- Почему?

- Есть причина и очень важная.

- Так расскажи мне о ней.

Владимир занервничал, растирая ладонями лицо.

- Хорошо, я расскажу тебе. Надеюсь, ты меня поймёшь. В шестьдесят шестом году после Суворовского я поступил в Московское высшее общевойсковое командное училище. Но поступил туда не один, а с другом по имени Саид. Его родители были афганцами и временно работали в Москве в каком-то институте. Поначалу, родители, используя влиятельные связи устроили его в Суворовское училище, где мы с ним и познакомились. Потом вместе поступили на вышку. Всё было отлично. Мы так сдружились с Саидом, что были не разлей вода. Как-то летом мы были в увольнение и в парке познакомились с двумя девушками. Одна из них, как ты уже и понял, была Лена. Но получилось так, что на тот момент она была девушкой Саида. А моей девушкой была её подруга. Через год я расстался со своей, а Саид продолжал встречаться с Леной. Честно сказать, она мне очень нравилась, а в последствии я понял, что и ко мне она не равнодушна. Так или иначе мы однажды объяснились с ней и в общем у нас закрутилось. И когда мы поняли, что не можем друг без друга, я честно всё Саиду рассказал. А он любил её очень сильно. Я понимал, что делаю ему больно, но ничего не мог с собой поделать. На следующий день, Саид улетел в Афганистан, даже родителям не сообщил об отъезде. С тех пор я его не видел.

Андрей сделал удивлённое лицо.

- Я не пойму Володь, а причём здесь этот Саид?

- Когда четыре месяца назад я пошёл к моджахедам в горы, чтобы вытащить своих бойцов из плена, меня сразу же привели к Ахмад-Шаху. Я тогда подумал, ну вот сейчас грохнут меня вместе с моими солдатиками и скинут наши трупы в пропасть. А он встал передо мной лицом к лицу, в старом и выцветшем халате, ну как обычно в чём они ходят. Такой весь опоясанный пулемётной лентой, чалма, борода, все дела короче. И так внимательно разглядев меня, вдруг говорит: «Ну здравствуй, Володя». Я-то сначала, конечно, охренел, во думаю какой ясновидящий душман нашёлся, а потом приглядевшись узнал его. Узнал по тем самым добрым глазам, по бескорыстной улыбке. Пацанов он мне отдал без разговоров, единственное лишь потребовал за каждого бойца по десять автоматов. Разумеется, я передал ему оружие, потому как торг был не уместен. Солдаты для меня самое дорогое на войне. Вот так я и встретил своего некогда друга Саида, он же Ахмад-Шах, он же великий стратег моджахедов, который водил меня за нос по всему Панджшерскому ущелью. А теперь вот и вас водит. Представляешь, он знал, что я шёл за ним по пятам. Кто-то постоянно сливал ему информацию обо мне и о моих планах по его разгрому.

Андрей, казалось, потерял дар речи. Он открыл бутылку и снова налил водки в оба стакана.

- Что же ты сразу мне ничего не рассказал?

- Не успел. Меня же тогда на следующий день арестовали. Вот такая история. Так что вези меня Андрюха обратно на тюрягу.

Андрей залпом выпил содержимое стакана и посмотрел на Владимира.

- Неделю назад, твой друг детства сжёг взлетевший с нашей базы тюльпан. Он упал в горном ущелье. До сих пор не можем забрать оттуда двадцать тел. А похоронки то мы отправили. И что мне написать родителям погибших? Что мол извините, неувязочка вышла?

Владимир до треска стиснул зубы. В это время в кабинет Андрея вошёл начальник штаба.

- Как долетели Андрей Викторович?

- Нормально Пётр Фёдорович.

Генерал посмотрел на Владимира и протянул ему руку.

- Андрей Викторович мне много рассказывал хорошего о вас. Я начальник штаба, Трифонов Пётр Фёдорович.

Владимир нерешительно поздоровался за руку.

- Заключённый Богданов, статья двести девяносто четыре, часть два. Срок - десять лет.

- Ну зачем же так официально? Вы же по званию подполковник?

- Я лишён звания.

- Ничего страшного. Восстановим. Правильно я говорю Андрей Викторович?

Андрей улыбнулся.

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Вот, - Пётр Фёдорович протянул заместителю справку об

освобождении. – Сегодня поступила. Вручи.

Андрей прочитал документ.

- Пётр Фёдорович, тут написано освобождён условно-досрочно, но не указана дата освобождения?

- Знаю. Дату освобождения подполковник Богданов напишет сам, именно в тот в день, когда разгромит группировку Ахмад-Шаха. Ещё вопросы есть?

- Никак нет.

Глава 1.

Ночной сорока пятиградусный мороз рвал стволы деревьев, отчего по тайге разносился громкий и резкий треск, схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки, спросонья вскакивали в загоне и начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению, начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов, сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии, несмотря на то, что дежурство было всего лишь один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху, она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.

- Да японский бог...

Он нагнулся с кровати головой вниз, кряхтя, пошарил рукой по полу, и в итоге обнаружив злосчастную трубку, плюхнулся обратно на кровать.

- Слушаю!

- Товарищ подполковник это Скворцов. Этап прибыл.

- Сейчас иду.

Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР. Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда». Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета.

К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Подполковник подозвал начальника конвоя.

- Который из них Богданов?

- Второй справа товарищ полковник.

- Всех в карантин, а этого, - он указал на Богданова, - в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.

Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами засохшей крови. Слева, метрах в пяти металлический стол, как в морге. Справа, прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок.

Вскоре в подвал вошёл подполковник, среднего роста, коренастый. На вид ему было около сорока шести лет. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку. Открыв её, полковник бегло пробежался по страницам и недоумённо посмотрел на Владимира.

- А тебя что Богданов, в СИЗО представляться не научили?

- Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осужден по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет.

Начальник колонии с ехидством улыбнулся.

- Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане, от командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза. И тут вдруг, ты помогаешь душманам, передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов. В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так, Богданов?

Владимир молчал, глядя в глаза начальника колонии.

- Я думаю, что это не поздно изменить, - сказал подполковник. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и что полностью согласен с приговором суда.

Подполковник вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.

- Давай дорогой присаживайся, мы отстегнём тебе наручники, а я помогу это правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись.

- Я ничего подписывать не буду, - сухо сказал Владимир, не двигаясь с места.

Начальник колонии шутливо приложил ладонь к своему уху, показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные Владимиром слова.

- Что что? А ну-ка ещё разок мне повтори.

Повторять Владимир не стал.

Подполковник бросил взгляд на одного из конвоиров.

Тот отошёл от Владимира на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове Владимир потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук, судорожно задёргались от боли.

- Остуди его, - приказал подполковник конвоиру.

Тот набрал из ванны полное ведро воды и вылил Владимиру на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Владимиру дыхание и он, очнувшись, стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и, подойдя к лежащему Владимиру, присел на стоявшую рядом табуретку.

- Ну что милок, очухался? Теперь ты понимаешь, кто ты здесь?

Владимир открыл глаза.

- Понимаю…

- Ну и кто же ты?

- Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье.

Пригнувшийся над Владимиром подполковник, выпрямился со злобным выражением лица и встал с табуретки, затем достал из кармана носовой платок, высморкался и посмотрел на конвоира.

- В пресс хату эту суку! Но предупреди всех, пусть прессуют так, чтобы не подох. Ты меня понял?

- Так точно.

Глава 2

-Что скажешь Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха

Масуда? - спросил у своего заместителя, начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана, генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.

Тот пожал плечами.

- А что сказать Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды.

По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаях планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.

- Ничего не понимаю, - разведя руками, удивлённо произнёс начальник штаба. - Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противником, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?

- Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.

- Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?

- Вы спрашиваете моё личное мнение Пётр Фёдорович?

- Ну…конечно.

- Я понял. Вы у нас совсем недавно, поэтому многое вам не известно. Пол года назад по следам этого Ахмад-Шаха прекрасно двигался батальон сто второго мотострелкового полка, под командованием подполковника Богданова. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге, разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом. Не мог он бросить своих бойцов, такой вот человек. Настоящий комбат. Да и в бой шёл вместе со всеми, за спинами солдат не прятался.

Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена его бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость, около ста автоматов и десять цинков с патронами. Богданов передал им то, что они требовали. С пленными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры, объявив, что передавая незаконным бандформированиям оружие, он тем самым пособничал террористам. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.

- И где же он сейчас? Сидит?

- Так точно. Я лично знал его семью. Недавно его жена прислала мне письмо, написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.

- Сколько же ему дали?

- Десять лет.

Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд, достал сигарету и закурил.

- Ну, ты иди Андрей Викторович, отдохни, а я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.

После ухода заместителя, генерал-лейтенант взял телефонную трубку.

- Алло, дежурный, соедини меня с министерством обороны.

Глава 10.

Варламов не соврал. Действительно, на всех перекрёстках города стояли гаишники вперемешку с патрульными постовыми. Борису пришлось ехать в ГУВД через прилегающий к нему частный сектор. После дождя, там, где между домами отсутствовал асфальт, проезжая дорога чуть раскисла, и чтобы не застрять в луже, он прижимал машину ближе к заборам. Увидев подозрительно крадущийся старый автомобиль, некоторые хозяева домов, в основном пожилые люди, выходили со своих дворов и стоя у калиток почему-то пытались высмотреть лицо водителя. Наконец Борису удалось выехать на примыкающую асфальтированную улицу. До ГУВД оставалось каких-то сто метров. Как ни странно, но здесь не было поста ГАИ, и он облегчённо вздохнул.

Борис посмотрел на часы, стрелки показывали ровно восемь утра. «Начались утренние планёрки - подумал он. – Значит, они сейчас здесь все».

Посидев в грустных раздумьях еще пару минут, он взял лежащий на сиденье автомат с запасным снаряжённым магазином и выйдя из машины, не оглядываясь направился к запасному входу здания ГУВД, ключ от которого имелся у каждого опера. В коридоре было тихо и безлюдно. Перед дверью в кабинет начальника отдела по незаконному обороту наркотиков Васильева, он снял автомат с предохранителя и толкнул дверь ногой. Борис не ошибся, шло утреннее совещание. Увидев его с автоматом в руках, опера отдела настолько опешили, что сидели не шелохнувшись.

Васильев, очевидно до конца не веривший в происходящее, кивнул головой одному из подчинённых. Тот встал со стула и медленно направился к Борису, при этом на ходу доставая из кобуры пистолет. Борис его опередил и вскинув автомат дал несколько очередей по находящимся в кабинете сотрудникам. Пули, разбрызгивая кровь из мечущихся по углам и прячущихся друг за другом оперов, с металлическим звоном врезались в стены, рикошетили о трубы и батареи отопления, разлетаясь в разные стороны. Перешагивая через тела, Борис произвел контрольные выстрелы и вышел из кабинета. Затем, пройдя по коридору, он поднялся на третий этаж и, не обращая внимания на секретаршу, вошёл в полуоткрытую дверь кабинета начальника ГУВД. Сергеев был один, и сидя в кресле о чём-то оживлённо разговаривал по телефону. Увидев Бориса, он, не закончив разговор, неторопливо положил трубку на стол. На том конце телефонного провода кто-то неоднократно произнёс: «Алло…алло. Товарищ полковник…

Сказать что-либо, Сергеев не успел. Борис подошёл к креслу, в котором безжизненно замерло тело начальника управления, положил перед ним на стол автомат и сел рядом на стул. «Ну вот и всё…» - тихо произнёс он.

То, что было дальше, Борис помнит туманно. Под усиленной охранной, он сначала пролежал в больнице, ввиду того что его раны и ожоги сильно кровоточили, сломаны несколько рёбер, лишь после чего его перевели в СИЗО. Свидания с родителями, по решению суда для него были запрещены в интересах следствия. А еще через месяц, материал быстрыми темпами передали в суд.

Его воспоминания прервал конвоир.

- Ты что оглох? Судья спрашивает: у тебя есть, что сказать суду?

Борис встал и посмотрел на маму. Пряди её седых волос были аккуратно уложены под черным траурным платком. Поймав его взгляд, она встала со стула и тихо пошла к нему. По настоянию судьи конвоиры стали принудительно выводить её из зала. Она цеплялась за скамейки, громко плакала и кричала Борису: «Сынок! Ирину с детьми схоронила! Батя умер! Ты слышишь?! Сынок!».

Эпилог:

Суд отложил чтение приговора на следующий день, но процесс, так и не состоялся. Прокуратура уведомила судью о том, что ночью, по неизвестным для них причинам, подсудимый покончил жизнь самоубийством через повешенье.

Друзья! Дорогие подписчики! Вот и закончилась эта трагическая история. Разумеется она полностью вымышленная. Кто-то из Вас наверное скажет, что это анекдот, сказка, легенда и просто бред. Пусть будет так, как Вы скажете. Так или иначе, старайтесь доверять всем тем, кто несёт службу по охране и защите граждан. До-свидания!