Доброго времени суток всем. ))
Заранее прошу прощения у тех, кто познакомился с этой книгой давным-давно, — не взыщите.
В нашу школьную программу "По ком звонит колокол" не входил. Из Хемингуэя мы изучали только отдельные рассказы, да в списке летнего чтения был "Старик и море".
Никаких романов американского классика я не читал.
И вот вдруг решил и сделал — прочитал "По ком звонит колокол". Не знаю, почему именно его. Наверное, из-за военной тематики. Не знаю, почему решил взяться именно за роман. Наверное, потому что перечитывал некоторые рассказы Хемингуэя уже в зрелом возрасте и увидел в них то, чего не может ещё увидеть подросток.
Со мной случилось настоящее откровение. Иного слова подобрать не выходит. Такое бывает, когда через годы перечитываешь что-нибудь и понимаешь, что в детстве или юности многого не понимал, и вещь начинает играть новыми красками.
Есть у Вуди Аллена такое кино — "Полночь в Париже". По сюжету главный герой в исполнении Оуэна Уилсона из современности попадает в Париж первой половины XX века, где вживую встречает Фицджеральда и Хемингуэя. Герой Уилсона – молодой сценарист, который мечтает стать писателем. И вот у него затевается разговор о литературе с Хемингуэем. И Хемингуэй ему говорит: "История не может быть плохой, если она правдива".
Вот оно. Именно такая книга "По ком звонит колокол" – правдивая. Она не пытается поразить вас витиеватым слогом или вывести из равновесия крайней жестокостью, чем страдает современная литература. Слог здесь типичный для Хемингуэя: в нем есть и выразительные описания, и тонкие метафоры, и завидная иносказательность, но в целом он лаконичен и точен. Наверное, в этих лаконичности и точности кроется самое главное, чем книга покоряет, — искренность.
"По ком звонит колокол" предельно искренен во всем: в природе и в людях, в любви и в ненависти, в жизни и в смерти. Честность, с которой автор рассказывает эту историю, не оставляет вам шансов, и в конечном счете простота и достоверность того, как Роберт Джордан выбивает кулаком голову окоченевшего мертвого водителя, застрявшую между рулем и сиденьем, чтобы самому сесть за руль и доставить броневик к месту наступления, впечатляет гораздо больше, чем все "выпущенные кишки" нынешних творцов.
"Именно такой должна быть настоящая литература", — подумал я, когда дочитал роман Хемингуэя. Настоящая книга, автор которой знает, о чем он рассказывает, и потому рассказывает правдиво.
А история не может быть плохой, если она правдива.
