Спотос

Вице-президент агропромышленного холдинга «Мортадель», Эльвира Агурбаш, объясняет, как нам избежать сельскохозяйственного...
Ситуация с производителем индейки «Евродон», где сейчас неумело хозяйничают люди кредитора – ВЭБа, – показала отсутствие государственного подхода к решению проблем сельхозпроизводителей. Множество предприятий находится в тяжелом финансовом положении, закрылись десятки птицефабрик, зато мы отменяем эмбарго на покупку мяса птицы из Америки. Но президенту страны, судя по всему, описывают ситуацию несколько иначе.
Планирование
Может, многим не понравится мое предложение, но для решения части проблем я вернула бы Госплан. Было бы планирование, были бы доходная и расходная части бюджета, направленные на поступательное развитие. И тогда ВЭБ давал бы только кредит, а не занимался монопольными манипуляциями с покупкой доли за бесценок у человека, построившего настоящее европейское чудо. Кстати, для организации планирования в рамках отраслей и территорий даже не нужно было бы расширять чиновничий аппарат – в каждом отраслевом министерстве уже есть люди, которые занимаются сбором отчетности о деятельности и аналитикой.
Но если для организации деятельности Госплана потребуется время, то много полезного можно сделать немедленно. Выделю пять пунктов.
Избавиться от диктата сетей
Первое и главное. Даже Внешэкономбанк признал, что должен будет продавать мясо «Евродона» торговым сетям в ноль или даже в убыток, так как отсутствует альтернативный сбыт – такой как малый бизнес в сфере розничной торговли, нестационарная торговля: есть только диктат торговых сетей. А монополия – это отсутствие конкуренции и, следовательно, рост цен. Альтернативный сбыт ударит по посредникам, вернет доход производителям и поможет в борьбе с монополией, которая сегодня наносит колоссальный ущерб сельхозпроизводителям.
Продовольственная безопасность – это экономическое состояние страны, при котором защищается социальная независимость России, гарантируется экономическая доступность пищевых продуктов по доступным ценам и в необходимых количествах. Продовольствие является базовым показателем уровня жизни человека. То, как питается население, указывает на степень экономического развития страны. А у нас в гонке за благоустройством городов органы местной и региональной власти потакают интересам монополистов на розничном рынке, запрещая «некрасивую» нестационарную торговлю. Но задача-то другая – не вылизанную витрину для иностранцев строить, а спасать промышленные предприятия и сельское хозяйство!
Поэтому нам необходимы ежедневные ярмарки везде, где только есть спрос: автолавки, киоски, павильоны. Я бы вообще отменила патенты на торговлю – она должна быть свободной, конкурентоспособной. До 2012 года практически у всех предприятий до 60% объема в сбыте продукции занимала несетевая розница – вот это и была реальная конкуренция, было отменное качество продуктов питания, торговые предприятия действительно конкурировали между собой по ценам, что стимулировало рост покупательской способности, а следовательно и рост объемов производства. Сейчас же крупным торговым сетям мы отгружаем продукцию без прибыли или в убыток. Кроме того, монополия торговых сетей приводит к концентрации в их руках огромных сумм наличных денег, что представляет реальную угрозу для страны. Буквально на днях Центробанк сообщил, что на торговлю приходится 33 процента общего объема отмывания денег в России. А я знаю, как сети отмывают деньги, – у меня есть факты.
Упростить торговлю
Нужно отменить все эти тендеры, которые придумали региональные и местные власти, – теперь стало невозможно поставить автолавку и реализовать произведенную продукцию: овощи, фрукты, сосиски и т.д. Сегодня, когда есть онлайн-кассы, ухода от налогов тут уже не может быть: приходите, делайте контрольные закупки, проверяйте, действительно ли данные о покупках передаются в налоговую. Сельхозпроизводители смогут получать оплату за продукцию без отсрочки платежа, а потребители – покупать свежий товар без посредников, то есть дешевле.
Ограничить налоговую
Сегодня огромное количество предприятий задолжали бюджету. Налоговые службы в ответ арестовывают все счета предприятий, не занимаясь никакой аналитикой, не подсчитывая, на какую сумму предприятие успело продать свою продукцию и какая сумма должна прийти на расчетные счета. Образно говоря, успели продать на 20 миллионов, а они арестовывают на 40 миллионов. Что происходит? Предприятия обездвиживаются. 20 миллионов они спишут, а 20 будут висеть до тех пор, пока не подадут на банкротство. То есть государственные службы обрекают бизнес на банкротство. Разве это стратегический национальный подход? Необходимо менять правила взыскания налоговых долгов, нужно разработать такую систему, чтобы предприятию оставались средства для его жизнедеятельности, – допустим, 50% оборотных средств списывала бы налоговая, а 50% оставалось у предприятия. Ведь задача – сохранить постоянный источник пополнения бюджета; к тому же промышленные и сельскохозяйственные предприятия – это рабочие места, а следовательно, рост благосостояния населения.
Договориться с энергетиками
Необходимо предотвратить отключение электричества или отопления, если это может привести к разрушению бизнеса. Даже если есть долги. Потому что задолженность можно взыскать и потом, а вот заново создать предприятие – очень сложно. В «Евродоне» погибли миллионы голов птицы именно из-за этого: в хаосе борьбы собственников образовалась задолженность, и ресурсоснабжающие предприятия пошли на крайние меры. Монополия энергетиков и газовиков подрывает и без того убыточные хозяйства, ставя под удар и отрасль, и продовольственную безопасность страны в целом.
Векселя вместо кредитов
Обратите внимание на то, что все эти меры не требуют никаких бюджетных вливаний: напротив, чем лучше чувствует себя бизнес, тем больше в итоге налоговые сборы. И только последнее, пятое предложение подразумевает определенные траты – впрочем, с возвратом.
Государству необходимо пересмотреть отношение к реальному сектору экономики, необходимо делать кредиты для сельхозпроизводителей более длинными – не 5-7, а хотя бы 10-15 лет. Причем на первые три-пять лет сделать кредитные каникулы, и только после этого спрашивать с них возврат денежных средств. Пускай будут залоги, пускай будет дисконт этих залогов, но создайте длинные дешевые кредиты!
При этом можно обойтись без дорогостоящих посредников – банковской системы. Что мы читаем в новостях? Россельхозбанк, ВЭБ, Сбербанк и другие получают огромные миллиардные средства от государства для того, чтобы выдавать кредиты. А зачем? Почему нельзя казначейству выпустить беспроцентные векселя на 10 лет специально для сельхозпредприятий? Это стало бы куда лучшим вкладом в сельское хозяйство, чем все многочисленные программы, льготы, сложные системы распределения субсидий… Ведь не секрет, что оборотного капитала катастрофически не хватает, мы живем в долг.
* * *
Первой мерой в любом случае должна быть демонополизация торговли. Без этого все попытки государства помочь селу будут бесполезны из-за неуемных аппетитов торговых сетей.
Результат уже налицо – вместо спасения собственных сельхозпредприятий мы втайне от собственного народа делаем исключения из продовольственного эмбарго и возвращаем «ножки Буша». Вряд ли это можно назвать стратегией развития собственной страны.

Царьград

Набирает обороты противостояние вокруг компании «Евродон» – крупнейшего производителя индюшатины в России. Три четверти предприятия перешли к ВЭБу за долги, но, к сожалению, представители государственной корпорации, пытаясь спасти компанию, порой ведут себя, как слоны в курятнике… В результате гибнут птицы
Автор:
Мельников Михаил
Наш разговор с Эльвирой Агурбаш, вице-президентом крупной сельскохозяйственной компании «Мортадель», недавним «кандидатом в кандидаты» на пост президента России, начался с обсуждения интервью, данного ею несколько дней назад коллегам из «Аргументов недели». Речь шла об обстановке в компании «Евродон», главный кредитор которой ВЭБ, по мнению Эльвиры Калметовны, фактически уничтожает крупный сельскохозяйственный бизнес, выстроенный предпринимателем Вадимом Ванеевым. Причем собеседник Агурбаш активно пытался перевести разговор в русло вывода «Шувалов предал Путина», что выглядело несколько странно.
Что же произошло?
Попытки политизации сложного, неоднозначного бизнес-противостояния, на наш взгляд, лишь снижают возможность его взаимовыгодного разрешения. Поэтому мы попытались очистить ситуацию от ненужной шелухи и разобраться, что же на самом деле произошло в «Евродоне» – главном игроке на небогатом рынке российской индюшатины. Царьград не встал ни на чью сторону – нам важнее понять, что нужно сделать, чтобы сельское хозяйство в России цвело и пахло, а не загнивало, как это часто происходит сейчас.
В двух словах: с 2008 года предприниматель Вадим Ванеев начал брать кредиты под залог долей в бизнесе. Когда не удалось погасить очередной платеж, выяснилось, что долги Ванеева аккумулировала у себя государственная корпорация развития – банк ВЭБ. За несколько тысяч рублей, предусмотренные договором залога, ВЭБ получил бо́льшую долю «Евродона» и попытался сместить Ванеева. Главными жертвами корпоративного противостояния стали сами индейки (в результате отключения электроэнергии за неуплату погибли сотни тысяч особей) и, естественно, российские покупатели.
О безнадежных кредитах
Царьград: Вы говорили, что график погашения кредитов изначально составляется таким образом, что предприятия не могут их погасить. То есть фактически владелец «Евродона» брал кредит, зная, что он его не отдаст?
Эльвира Агурбаш: Все-таки нет. Дело в том, что изначально все сельхозпроизводители получают инвестиционные кредиты на 5-7 лет. С учетом государственной субсидии это 5-6 процентов годовых. Но у нас сельхозпроизводители не работают с такой прибылью. И поэтому гасят кредиты не с прибыли, а с оборотных средств, то есть сокращая оборотный капитал.
Сельское хозяйство – не просто дотационная отрасль, у нее еще есть особенности – риски эпидемий: птичий грипп, АЧС и так далее. А найти страховые компании, чтобы застраховаться от этих рисков, очень нелегко. Есть и биологические аспекты. Свинья растет, скажем, 160 дней, индюк 148-154 дня, крупный рогатый скот еще больше – полтора года, под два. То есть чтобы увеличить, например, маточное поголовье, необходимы не только денежные средства, но и время, когда эти деньги не зарабатываются. А у нас же не бывает такого, чтобы мы не платили 2-3 года проценты и тело кредита, а сначала заработали и уже потом выплачивали. Потому-то все и платят с оборотного капитала.
Когда Ванеев брал этот кредит, он рассчитывал отдать его за счет оборотных средств.
Ц.: То есть кредит был крайне рискованным, но, с другой стороны, без него создать производство было невозможно?
Э.А.: Кредиты у всех рискованные. Но в 2018 году «Евродон» вышел на безубыточность, хотя в 2017 году Россельхоз около двух месяцев запрещал ему продавать продукцию – небольшая вспышка птичьего гриппа. А если нет продаж, то нет и денежных поступлений, оборотного капитала. Естественно, образуется нехватка денежных средств, за ней задолженность по коммунальным услугам, по зарплатам. Если платят зарплаты, а оборотных средств нет, значит образуется задолженность по комбикормам.
И поголовье гибнет, потому что нет денег на комбикорма, на свет, потом птичий грипп, потом карантин – и предприниматель вынужден снова влезать в кредиты. А ему говорят: да, пожалуйста, мы тебе даем денег, но ты нам отдаешь долю, 34 процента.
Это у всех такая ситуация, не только у «Евродона».
Об управлении залогами
Ц.: Вы упоминали, что свою долю предприятия ВЭБ купил за семь с небольшим тысяч рублей. Откуда взялась эта сумма?
Э.А.: Когда Вадим Ванеев в 2008 году брал первые кредиты, у него уже были производственные мощности, был сбыт по всей России, но не было возможности получить кредит на нормальных условиях. Он должен был отдать 40 процентов своей доли с возможностью потом, после погашения кредита, выкупить ее по номиналу, по-моему, за 4 тысячи рублей.
Потом, летом 2017 года, «Внешэкономбанк» приобрел еще 34 процента доли, тоже за копейки – три с чем-то тысячи. Это было условием выдачи нового кредита. Между тем стоимость активов «Евродона» – свыше 30 миллиардов, а чтобы построить то же самое с нуля, необходимо 70 миллиардов.
Ц.: Почему вас не устраивают действия ВЭБа, который стал основным собственником предприятия и вправе вести дела по своему усмотрению?
Э.А.: Вызывает вопросы профессионализм назначенных ВЭБом управляющих. ВЭБ сейчас сообщает, что начал выплачивать долги по зарплатам, проводит инвентаризацию, которая займет три месяца. Они намерены обанкротить предприятие, чтобы понять, какие еще есть долги и как их можно снизить. Одновременно менеджеры ВЭБа говорят, что у них есть план развития. Но о каком плане развития может идти речь, если они еще дебет с кредитом не свели? Если они даже не знают сумму всех долгов? Как они могут говорить о плане развития, если сегодня от всего стада осталось процентов 20-25, и себестоимость одного килограмма просто золотая? Месяц назад они критиковали Ванеева и его группу за то, что те продают индейку сетям в убыток, что коммерческая группа работает неверно, а сейчас сами пишут о том, что они должны вернуться на рынок, в розничные сети, и для этого им, скорее всего, придется продавать в ноль или по акциям в убыток.
Все это преподносится как благодеяние: ВЭБ решил, ВЭБ оплатил, ВЭБ сделал, ВЭБ выводит. Но на какие деньги все это происходит? На государственные? Но у государства своих денег нет, есть только деньги налогоплательщиков. И с контролем траты этих средств, судя по всему, большие проблемы.
О незаменимых
Ц.: Мы все-таки пару слов в защиту ВЭБа скажем. ВЭБ – это не банк, у него нет банковской лицензии, это государственная корпорация развития. ВЭБ десятилетиями кредитовал российскую экономику под залог активов – по той же схеме, что и «Евродон». В 2008-09 годах, например, ВЭБ потерял больше, чем вся остальная банковская система в совокупности – как раз потому, что он активно ее кредитовал фактически без шансов на возвращение средств. Потом была сочинская Олимпиада – люди строили объекты на деньги ВЭБа, не возвращали кредиты, и ВЭБ получил эти объекты, не очень понимая, что с ними делать. Приходится реализовывать их – как правило, с огромным минусом. Сейчас, когда туда пришел Игорь Шувалов, перед ним поставили задачу избежать подобной траты средств – то есть выдачи кредитов, получения взамен активов и реализации их за копейки. Они пытаются сделать как-то по-другому. И случай, о котором мы сейчас говорим, – пример того, как люди, может, не очень профессионально, но пытаются как раз сохранить государственные активы.
Э.А.: Я во всех своих видеороликах говорю: задача, которую поставили перед ВЭБом, правильная. Но, проработав шесть лет в этой производственной сфере, три из которых я потратила, чтобы хоть что-то в ней понять, я утверждаю, что со стороны разобраться в тонкостях выращивания индейки невозможно. Тем более этого не могут сделать финансисты. Меня поражает, что ВЭБ – государственная корпорация, но у нее нет государственного подхода. Нам нужно производство своей птицы, а кроме Ванеева этот «Евродон» никто не поднимет. Потому что птицу надо любить, с ней возиться и работать. Если бы в ВЭБе мыслили стратегически, то поставили бы в «Евродон» своего финансового директора, а Ванеева оставили бы генеральным.
Мне кажется, именно так и следует сделать. Вызвать Ванеева и сказать: «Ты остаешься гендиректором, мы ставим своего финансового директора, мы вкладываем деньги под отчет, заполняем все эти птичники, и далее, когда мы набираем обороты, у тебя будет возможность, уже, конечно, не за копейки, но по нормальной цене выкупить нашу долю – и тогда любой банк сможет тебя перекредитовать, потому что это будет живое предприятие, это будет стоящий актив». Таким шагом ВЭБ и дал бы надежду бизнесу, и поднял себя в глазах всей России.
Ц.: Из ВЭБа ситуация, однако, смотрится иначе. Там видят, что с 2008 года Ванеев набрал кучу долгов, разобраться в них не может, контроль над предприятием потерял – и, следовательно, должен уйти. Эта логика тоже имеет право на существование.
Э.А.: Я не считаю, что Ванеев потерял контроль над ситуацией, но в последнее время он вынужден тратить огромные силы, защищая бизнес, вместо того чтобы его развивать. Бывают такие ситуации, поверьте мне, что, немного утрируя, буквально пулю в лоб пустить хочется. Вы вообще много видите людей, которые идут в сельское хозяйство? Это самая неблагодарная отрасль, поверьте.
Ц.: У Александра Ткачева, вероятно, иное мнение.
Э.А.: (Смеется) Ну конечно, с таким-то административным ресурсом.
Сегодня, когда уже эта ситуация дошла до тупика, здравомыслящий руководитель с государственным мышлением должен понимать, что предприятие надо сохранить и поднять, чтобы «Внешэкономбанк» мог вернуть свои деньги. Без Ванеева они не поднимут.
Ц.: Незаменимых нет. Или все-таки есть?
Э.А.: В этом хозяйстве – есть. Потому я и бью во все колокола.
От редакции:
Никакой политики, никакого криминала в «деле "Евродона"» нет. Перед нами просто яркий и очень полезный пример непродуманности государственной политики в области сельского хозяйства, отсутствия стратегического подхода. Этот бизнес настолько специфичен, что в него нельзя взять и войти с ходу, разобраться за три месяца и начать выпускать продукцию. Давление на русское село идет со всех сторон, но наиболее отвратителен именно диктат торговых сетей. Под предлогом благоустройства городов у нас фактически уничтожили нестационарную торговлю в угоду «Дикси», «Магнитам» и «Пятерочкам», которым нет дела до развития сельского хозяйства, им нужен товар здесь и сейчас, причем по минимальной цене – чтобы можно было максимизировать свою наценку.
Возможно, нам нужен государственный ритейлер (покупка части «Магнита» банком ВТБ дала такую надежду, но она быстро рассеялась), работающий «в ноль», а не ради прибыли – такой игрок смог бы за счет собственной маржи давать производителям более выгодные условия, и частным конкурентам пришлось бы тянуться за ним.
ВЭБ старается спасти «Евродон», как может и умеет. Мы желаем ему удачи и надеемся, что все не сведется к банальному отъему бизнеса. Слишком много подобных примеров мы видели, и не хотелось бы пополнять эту копилку.

https://tsargrad.tv/articles/jelvira-agurbash-vjeb-ubivaet-evrodon-vmesto-togo-chtoby-spasti-ego_170191

Вице-президент подмосковной агрохолдинга "Мортадель" Эльвира Агурбаш узнала о том, что в Ростовской области за долги отключено энергообеспечение площадок компании "Евродон" - крупнейшего производителя мяса индейки. Возмущенная предпринимательница выступила в защиту создателя компании - Вадима Ванеева, у которого, по ее мнению, банкиры отнимают бизнес.
Об отключении птичников "Евродона" стало известно 24 октября: компания "ТНС Энерго" выступила с официальным заявлением о том, что "Евродон" задолжал более 50 миллионов рублей, просрочка превысила два месяца, и поэтому компания приняла решение отключить подачу электричества на площадках, где содержится взрослая птица. Инкубаторы пока не обесточивали.
Эльвира Агурбаш говорит, что это грозит гибелью птицы.
- Животные и птицы не понимают слова "долги", - говорит вице-президент агрохолдинга. - Отключение вентиляции - это смерть.

Эльвира Агурбаш - жена известного производителя колбас Николая Агурбаша. Она юрист по образованию, и до брака с Агурбашем в 2014 году работала в различных московских компаниях. Став вице-президентом компании, Эльвира начала активную общественную деятельность в сфере защиты прав сельхозтоваропроизводителей. Она известна как борец с торговыми сетями, которые, по ее мнению, серьезно препятствуют развитию сельского хозяйства в России. Весной 2018 года г-жа Агурбаш даже заявляла о своем желании баллотироваться в президенты РФ.
Опытный управленец, она считает разрушительными действия Внешэкономбанка в отношении бизнеса Вадима Ванеева.
- "Евродон" - это отражение всей нашей действительности, - говорит бизнесвумен. - Ванеев когда строил предприятия отдал 40% в залог под кредит еще не построенного предприятия и плюс к этому еще платил проценты! Этот банк без его ведома отдал этот пакет акций физлицу, тот перепродал другому, потом третьему, и в результате ВЭБ стал "добросовестным" приобретателем. Далее "Евродону" нужны были оборотные средства после птичьего гриппа, и он попросил ВЭБ докредитовать. И ВЭБ ставит условия - отдать еще 34% акций. Не в залог, а в собственность! Долю! Я знаю, что такое, когда на твоих глазах животные дохнут от голода или задыхаются. И он (Ванеев - прим. Блокнота) отдал! Теперь представитель этого банка говорит: "Мы партнеры, мы вместе "Евродон" строили". Ребята, а зачем вы тогда проценты с него брали, если вы - партнеры?

В августе, когда "Евродон" не смог внести очередной платеж по кредиту, ВЭБ заявил, что возобновит кредитование "Евродона" при условии, если Вадим Ванеев покинет управление компанией. С 2017 года за Ванеевым сохранялось оперативное управление компанией, хотя вся финансовая деятельность компании контролировалась представителями ВЭБ. На встрече с трудовым коллективом Ванеев признался, что компания переживает рейдерский захват.
Нынешнюю ситуацию, связанную с отключением электричества на площадках "Евродона" ни Ванеев, ни его пресс-служба не комментирует. Возможно, это связано с тем, что ВЭБ так же является основным кредитором другого предприятия Вадима Ванеева - "Утолина", которое занимается производством мяса утки.

Известно, что из-за отсутствия денег для прокорма птицы, на предприятиях "Евродона" идет планомерное сокращение поголовья птицы. Об этом в интервью журналу "Эксперт" рассказал генеральный директор ВЭБ-капитал Сергей Пирогов.
- В августе–сентябре началось массовое уничтожение птицы, доращивание которой до убоя было признано бесперспективным. Причем это происходит на фоне и без того сокращающейся численности птицы - с начала года поголовье индеек снизилось более чем вдвое, с 3100 до 1400 голов (в тексте допущена неточность и речь идет о тысячах голов - прим. "Блокнот"), - сказал Пирогов. - Наша комиссия выявила, что все принимаемые в ГК «Евродон» управленческие решения, включая продажи контрагентам, строительство производственных объектов, разработку продуктовых линеек, практически не проверялись на экономическую целесообразность. Бюджетный процесс на предприятии носит ситуативный характер с горизонтом планирования в один, максимум два-три месяца. Коммерческий отдел «Евродона» работает неэффективно: ориентация на оптовый сегмент и продажи дистрибуторам привели к опережающему росту себестоимости над выручкой - на 30–40 процентов в отдельные месяцы. То есть предприятие фактически реализует продукцию существенно ниже себестоимости, притом что в отсутствие утвержденной стратегии продаж на 2018 год предприятие вообще не смогло выстроить полноценную работу с торговыми сетями и утвердить бюджет на год. В этом отчасти повинен и низкий уровень кадровой политики: в течение 2017 года сменилось четыре руководителя отдела продаж.
Эльвира Агурбаш удивлена настойчивостью ВЭБа в попытках любой ценой отстранить прежнего владельца "Евродона".
- Сейчас ВЭБ владеет 74% акций "Евродона" и показывает всем, мол, посмотрите, как там все плохо. Пусть погибает все - нам главное Ванеева сместить, - возмущается топ-менеджер.
Она считает, что если бы ВЭБ распоряжался собственными деньгами, а не государственными, то не стал бы так себя вести в отношении своей собственности.
- Если бы это поголовье было куплено на их личные деньги, они бы строили это предприятие, платили бы проценты по кредитам, я бы посмотрела, как бы они стояли и спокойно смотрели, как то поголовье будет погибать, - говорит Агурбаш. - ВЭБ просто хочет убрать Ванеева, основателя. А в банке работают одни теоретики. Сегодня они поставят одного теоретика, потом другого, потом третьего. Почему у ВЭБа одни убытки? Он весь в убытках! И эти управленцы будут управлять "Евродоном".
Вчера министр финансов Антон Силуанов заявил, что ВЭБ ведет поиски инвестора для "Евродона" и подчеркнул, что на предприятии "имеются проблемы в управлении.
Агурбаш предлагает ВЭБу вернуть Ванееву 40% акций деньгами - тогда он сможет расплатиться по долгам и спасти свое предприятие, если обе стороны заинтересованы в сохранении производства.
- Вы 40% доли забрали - перепродали физлицу... Верните ему 40% в виде денег. Почему эти акции не в залоге? - возмущается Агурбаш и рассказывает о принятой в России практике, когда предпринимателям невозможно судиться с поставщиками ресурсов: в случае конфликта предприятие просто отключают, а за время судебных разбирательств бизнес разрушается. - Приставы выставят обременение на все непрофильные активы. Предприятие может продать непрофильные активы и закрыть свои долги, а ему говорят нет, я хочу чтобы ты обанкротился. Мы хотим сдать цех за очень хорошие деньги и заплатить задолженность. Нет! Мы тебя вырубим и пусть сдохнет все твое поголовье!

Подробнее: http://bloknot-rostov.ru/news/pust-sdokhnut-vse-tvoi-ptitsy-...

Глава ассоциации по правовой защите и поддержке поставщиков торговых сетей "СПОТОС" Э.Агурбаш: "Евродон" сегодня – лакмусовая бумага доверия бизнеса к государству"

Одно из крупнейших российских агропромышленных предприятий по производству утки и индейки ГК "Евродон" с 2016 года трижды столкнулось со вспышками гриппа птиц. Из-за вируса компания была вынуждена избавиться от части поголовья и понесла более 2 млрд рублей убытков.
В августе 2018 года компания не смогла провести очередной платеж по кредиту "ВЭБ капитала". Тогда же стало известно, что ситуацию на предприятиях "Евродона" изучает мониторинговая группа кредитора, который владеет 74% акций группы компаний. Сейчас ВЭБ настаивает на отстранении от руководства компанией ее основателя Вадима Ванеева, объясняя свое решение неэффективным управлением, убытками и просроченными обязательствами "Евродона" по кредитам. Сам В.Ванеев называет происходящее очередной попыткой отъема бизнеса.
Глава ассоциации по правовой защите и поддержке поставщиков торговых сетей "СПОТОС" и первый вице-президент агропромышленного комплекса "Мортадель" Эльвира Агурбаш рассказала "Интерфаксу", почему происходящее с "Евродоном" показательно для российских сельхозпроизводителей.
– Эльвира Калметовна, почему Вас заинтересовало происходящее в "Евродоне"?
– "Евродон" является агропромышленным комплексом, как и компания, которой руковожу я (ООО "Фирма" Мортадель" - ИФ), разница лишь в масштабах. Понять реальное положение дел, причины и следствия могут только люди из реального сектора экономики. Ситуация с "Евродоном" характерна в той или иной мере для больших и малых сельхозпроизводителей и перерабатывающих предприятий, которые взяли кредит в банках.
– Но в случае с "Евродоном" речь идет не об обычном кредите, а о субсидированном государством кредите. По существу льготном.
– По форме он льготный, а по существу сельхозпроизводители с достаточно долгим циклом производства не имеют прибыли, которая позволила бы обслуживать и выплачивать даже субсидированный кредит. Так как тело и проценты по кредиту должны выплачиваться из прибыли, а прибыли нет, то производители платят по кредиту за счет себестоимости продукта и налогов. Поэтому предприятия имеют задолженности перед бюджетом и поставщиками, долги по заработным платам, по коммунальным платежами. Одним словом деньги за кредиты, включая субсидированные, предприятия погашают за счет уменьшения оборотного капитала. И когда оборотный капитал приближается к опасной черте, которая не позволяет выполнять производственные функции, предприятие останавливается, что и произошло с "Евродоном", и происходит с другими предприятиями. А все потому, что график погашения кредитов составляется банками без учета особенностей отрасли, которая включает в себя турбулентность сбыта, нестабильность курса валюты и другие факторы.
– Но продовольствие всегда было гарантировано сбытом и, соответственно, прибылью.
– Сельскохозяйственная отрасль относительно низкодоходна, цикл производства и оборот капитала очень длителен в отличие, скажем, от торговли или сферы услуг. Вместе с тем производство продовольствия и продовольственная самодостаточность – стратегическая основа безопасности любого государства. Поэтому в США, большинстве стран Евросоюза крестьянство получает дотации не только в виде беспроцентных займов, но и прямыми финансовыми вливаниями. В этом, кстати, причина того, что наша продукция не всегда конкурентна на внутреннем рынке по сравнению с зарубежными аналогами.
Кредиты для агропромышленных компаний должны быть длинными от 10 лет до полного закрытия и учитывать климатические, ветеринарные, селекционные, генетические, биологические особенности растений и животных. И государство обязано защищать тех, кто обеспечивает продовольственную безопасность страны.
Ресурсов в стране хватает: по последним статистическим данным неиспользуемые остатки средств на бюджетных счетах вместе с профицитом госбюджета возросли до 9 трлн рублей. Даже десятая часть этих ресурсов способна обеспечить рывок в сельхозпроизводстве, который приведет к полной продовольственной независимости страны. Такой шаг – гарантия того, что задачи, сформулированные на ближайшие шесть лет в майских указах президента (например, повысить реальный уровень доходов населения и увеличить рождаемость и продолжительность жизни), будут выполнены.
– Как Вы считаете, много предприятий продолжают свою хозяйственную деятельность после того, как переходят в активы банка за долги?
– Наверняка в проблемном портфеле банков и на балансе простаивает огромное количество предприятий, забранных за долги и не осуществляющих деятельность, а соответственно не дающих налоги в бюджет, заработную плату и конечный продукт.
В случае с "Евродоном" с середины 2017 года 74% доли принадлежит ВЭБу. То есть все сделки и операционная деятельность согласовывалась с мониторинговой группой банка, тем не менее, "Евродон" просрочил платежи по кредиту. Другими словами, созданный банком график погашения кредита не подошел самому банку.
"Евродон" сегодня – лакмусовая бумага доверия бизнеса государству. Весь бизнес сегодня наблюдает за ситуацией с компанией, потому что речь идет об отношении к собственности, к инвестиционному климату в стране. Не станет ли это системой отъема собственности? И здесь проблема гораздо шире, чем отдельно взятое производство.

http://interfax-russia.ru/exclusives.asp?id=968676