Предатель

Окей, мужики и девчонки, давайте по чесноку поговорим на тему, которая, как ни крути, цепляет каждого из нас – ревность. Это чувство, которое может в секунду превратить самого адекватного человека в параноика, и наоборот. Так вот, ревность – это что, реально животный инстинкт, или мы просто сами себе мозги компостируем?

Я вот, как человек, который и сам через это проходил, и за другими наблюдал, скажу так – это микс. Тут и инстинкты, и социалка, и тараканы в голове намешаны.

Инстинкты? Ну да, никуда от них не денешься.

Начнём с того, что, как ни крути, мы – млекопитающие. И когда дело касается партнёра, то у нас внутри включается эта древняя программа: "Моё! Не трогать!". Это когда твоя самка, с которой ты, по сути, планируешь размножаться, начинает заглядываться на других самцов. Биология говорит: "Стоп! Твои гены под угрозой! Бей или беги!".

Видел не раз, как у мужиков "глаза на лоб лезут", когда жена на кого-то косо посмотрела. И это не только у нас, у баб тоже самое. Вон, как посмотришь на женские форумы – там страсти кипят похлеще сериала "Игра престолов". "Кто на моего мужа посмотрел? Убью, гадину!" Ну, не буквально, конечно, но накал страстей тот еще.

Но инстинктами не всё объяснишь.

Да, биология – это мощная штука, но мы ведь не просто животные. У нас есть мозг, который умеет думать и анализировать. И вот тут в дело вступает социалка. Ревность – это часто про неуверенность в себе. Когда ты сомневаешься в своей привлекательности, в том, что ты "лучший", то любое проявление внимания к твоему партнёру со стороны другого человека воспринимается как угроза.

И начинается: "А вдруг он/она лучше меня? А вдруг они там...?" И вот тут уже не инстинкты рулят, а наши комплексы и страхи. Это как если у тебя машина не новая и ты постоянно боишься, что ее кто-то угонит. Уверенный в себе мужик, который себя ценит и знает себе цену, гораздо спокойнее отреагирует на заигрывания в сторону его женщины.

Плюс ко всему - тараканы в голове.

Ну и конечно, не без них, родимых. У каждого свои "заморочки" по поводу ревности. Кто-то ревнует из-за прошлого опыта, когда его предали. Кто-то просто собственник по натуре. А кто-то начитается женских журналов про то, что "он должен ревновать, иначе не любит" и начинает сам себе придумывать поводы для ревности.

Вот тут, парни, надо честно признаться: это уже не про инстинкты, это про наши проблемы и неумение доверять. И с этим нужно работать, если хочешь нормальных отношений.

Короче, что в итоге?

Ревность – это сложный коктейль из биологии, психологии и нашего личного багажа. Это не просто животный инстинкт, но и не просто "беспричинное чувство". Это как индикатор: если ревность адекватная, то она показывает, что отношения вам небезразличны. А если она переходит в паранойю и контроль, то это сигнал, что пора разбираться со своими тараканами.

Опрос для голосования:

Как думаете, ревность – это больше:

1. Животный инстинкт ("Я собственник, и всё тут!")
2. Неуверенность в себе ("Боюсь, что меня бросят")
3. Проблемы с доверием ("Никому нельзя верить!")
4. Всё вместе и ещё немного сверху ("Гремучая смесь!")

Пишите в комментах своё мнение и ставьте цифру варианта.

Расскажите, как у вас с ревностью? Приходилось ли сталкиваться с этим чувством? А может, вы вообще к этому равнодушны? Поделитесь своим опытом, пообсуждаем!

Окей, мужики и девчонки, выдыхайте. Сейчас будет откровенный разговор, без соплей и прочей лабуды. Этот пост – мой личный «косяк», который нужно разобрать по полочкам, чтоб не повторять этих граблей никому.

Короче, занесло меня не по-детски. Познакомился с дамой. Огонь баба, ничего не скажешь, искры летели только так. Замужняя, правда, ну да ладно, я же парень свободный, да и она намекала, что там не всё гладко.

Сначала свидания, цветочки-бабочки, потом пошло-поехало. Она меня сама таскала к себе домой, когда мужа не было. Ну, вы поняли, движуха была знатная. Я там, честно, головой думал в последнюю очередь. Как, наверное, многие из нас.

А потом прилетела ответка. Муж, как оказалось, не слепой и не глухой, всё просёк. И, как говорится, начал войну. Жестко так, мужики, я вам скажу. Ну и досталось, конечно, ей. Да, по моей вине. За это мне до сих пор стыдно.

Но это ещё не всё. Финал этой истории – это вообще песня. Оказалось, что я там не один такой «особенный». У неё целый гарем ухажеров. Понимаете, да? Вот это я лоханулся.

Теперь сижу и думаю – что это вообще было? Где мой мозг потерялся? Зачем я в это влез? Нахера полез в чужие трусы, когда рядом был чистый простор?

В общем, мужики, я выложил всё как на духу. Теперь хочу услышать ваше мнение. Без цензуры, но по-честному.

Опрос для голосования:

Как думаете, в чём моя главная ошибка?

1. "Забивал" на то, что она замужем. Плевал на чужую семью, сам виноват.
2. Слепо верил в её сказки, не включал голову.
3. Повелся на доступность, и вообще, как лох, попал в чужой гарем.
4. Всё вместе взятое, я просто конченный эгоист.

Пишите в комментах своё мнение и ставьте цифру варианта.
Буду рад услышать любую критику, даже жёсткую. Может, хоть так пойму, как из этого дерьма вылезти и впредь не наступать на одни и те же грабли.

И да, девчонки, можете тоже высказаться, но без лишних слюней. Интересно ваше мнение, как опытных дам, понимающих женскую природу.

Погнали, обсудим!

После стрелецких бунтов Петр I часто расталкивал ночью Алексашку Меншикова и шел с ним проверять караулы. Эту привычку император сохранил до самой смерти.

15 ноября 1723 года Петр I издав указ о коронации супруги Екатерины Алексеевны, уже было собрался выезжать на торжества в Москву, но вынуждено остался в столице, изнемогая от запора урины.

В то время в каждом российском городе на ночь на заставах ставились рогатки. С наступлением темноты никто не мог въехать, или выехать из города минуя ночной караул.

Однажды пережив очередной приступ болезни, и мучаясь бессонницей, император сам решил проверить караульных.

В одиночестве подъехал он к одному часовому и, выдавая себя за заплутавшего голландского купца, стал на ломанном русском языке просить выпустить его из города.

Часовой твердо отвечал герру негоцианту, что тому придется переночевать в городе, а утром ехать, куда его душе угодно. Император стал предлагать служивому взятку, доведя торг до 10 рублей. После того как часовой взял фузею на изготовку, Петр улыбаясь в усы уехал прочь.

Подъехав к караульному на другой улице, император повторил мини-спектакль и был раздосадован тем, что солдат согласился выпустить из города предприимчивого немецкого купчину, остановив торг на двух рублях.

Утром по приказу императора двух часовых привели во дворец у Зимней канавки.

Часового-иуду тут же повесели перед строем, предварительно нацепив ему на грудь полученные от Государя два рубля.

Когда все было кончено, на плацу зачитали приказ, о производстве верного присяге и долгу часового в капралы и жаловании его десятью рублями.

Говорят, что беда не приходит одна. А что, если беда молчала двадцать пять лет, а потом вдруг постучала в дверь — да не одна, а с довеском?

Алла стояла у окна, рассматривая конверт, пришедший с утренней почтой. Обычный белый конверт без обратного адреса. "П.С. Вишневскому, лично в руки" — выведено аккуратным почерком. Такие конверты она находила в почтовом ящике раз в месяц последние 25 лет. И каждый раз относила в кабинет мужа, не задавая вопросов.

Но сегодня что-то пошло не так. Конверт выскользнул из рук, упал на пол и... из него вывалились фотографии. Много фотографий. На них Павел — её Павел — обнимал какую-то женщину. А вот они же, но уже с девочкой-подростком...

Часть 1. Трещина

— Думала, я не узнаю о твоей второй семье в другом городе? — с презрением спросила Алла, раскладывая фотографии на столе веером, как карты в пасьянсе.

Павел замер в дверях кабинета. На его всегда уверенном лице промелькнуло что-то похожее на страх.

— Алла, я могу...

— Что? Что ты можешь объяснить? — она швырнула последнюю фотографию ему в лицо. — Как ты делил свою жизнь между нами все эти годы? Как врал про командировки? Как...

Голос предательски сорвался. В горле встал ком.

— Присядь, — тихо сказал Павел. — Давай поговорим спокойно.

— Спокойно? — Алла истерически рассмеялась. — Двадцать пять лет совместной жизни, и ты хочешь, чтобы я была спокойной?

Она опустилась в кресло, чувствуя, как дрожат колени. В висках стучало, перед глазами плыло.

— Я не хотел, чтобы ты узнала вот так, — Павел тяжело вздохнул, присаживаясь напротив. — Это сложная история...

— О, не сомневаюсь! — перебила его Алла. — Расскажи-ка мне, милый, как давно у тебя эта... сложная история?

— Пятнадцать лет.

Алла почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Пятнадцать лет... Половина их брака.

— И девочка... — она кивнула на фотографию, где Павел обнимал темноволосую девочку-подростка.

— Да. Это Маша. Ей четырнадцать.

— Господи... — Алла закрыла лицо руками. — А наш Димка знает?

— Нет, — Павел покачал головой. — Никто не знает.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Было слышно, как тикают часы на стене — те самые, что они купили на их первую годовщину свадьбы.

— Я должна была догадаться, — наконец произнесла Алла. — Эти твои бесконечные командировки в Нижний... Ты ведь даже не пытался придумать другой город, да?

— Алла...

— Нет, подожди. Дай мне договорить, — она встала и подошла к окну. — Знаешь, что самое страшное? Я ведь верила тебе. Каждому слову верила. Когда ты говорил, что задерживаешься на работе, когда пропускал праздники из-за "срочных дел"... Я гордилась тобой, считала таким ответственным...

Её голос снова задрожал. На глаза навернулись слезы.

— А эти конверты... — она обернулась к мужу. — Что в них было все эти годы?

— Деньги. Для них.

— Как благородно, — горько усмехнулась Алла. — И часто ты... навещал их?

— Раз в месяц. Иногда чаще.

— И они знали? Знали о нас с Димкой?

Павел молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.

— Понятно, — кивнула Алла. — Значит, мы были твоей "другой" семьёй. Просто не знали об этом.

В этот момент в прихожей хлопнула дверь.

— Мам, пап, я дома! — раздался голос Димы.

Алла вздрогнула и быстро смахнула слезы.

— Убери это, — она кивнула на фотографии. — Я не хочу, чтобы он видел.

Павел торопливо собрал снимки и спрятал их в ящик стола.

— И что теперь? — спросила Алла, глядя мужу в глаза.

Но не успел он ответить, как в кармане его пиджака зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер.

— Да, слушаю, — ответил Павел и вдруг побледнел. — Что? Когда?.. Да... Да, конечно... Я сейчас приеду...

Он опустил телефон и посмотрел на Аллу потерянным взглядом.

— Там... Случилась беда. Лена... она погибла. В аварии.

— Лена?

— Мать Маши.

Часть 2. Незваная гостья

Дождь барабанил по карнизу, когда в дверь позвонили. Алла вздрогнула — она сидела в кухне уже третий час, механически помешивая давно остывший чай. Павел уехал сразу после звонка. Дима заперся в своей комнате, хлопнув дверью, — видимо, почувствовал неладное.

Звонок повторился — настойчивый, требовательный.

— Иду! — крикнула Алла, накидывая на плечи домашнюю кофту.

На пороге стояли двое: участковый, которого она знала в лицо, и девочка-подросток, насквозь промокшая, с рюкзаком за плечами. Темные волосы прилипли ко лбу, глаза... Алла почувствовала, как внутри что-то оборвалось — глаза были точь-в-точь как у Павла.

— Мария Вишневская, — представил девочку участковый. — По документам ваш муж — её единственный официальный опекун.

— Что? — Алла почувствовала, как земля уходит из-под ног.

— Тётя Алла... — девочка подняла на неё глаза, полные слёз. — Можно мне войти? Я... я замёрзла.

"Тётя Алла". Значит, она знала. Всё это время знала о ней.

— Проходи, — Алла отступила в сторону, пропуская девочку. — В ванной есть полотенца.

Участковый протянул какие-то бумаги:
— Распишитесь здесь. Павел Сергеевич уже всё оформил в отделении.

Алла машинально поставила подпись. В голове крутилась одна мысль: "Он даже не спросил меня. Просто поставил перед фактом."

— Мам? — из своей комнаты выглянул Дима. — Что происходит?

— Ничего, сынок, — она попыталась улыбнуться. — У нас... гости.

— Какие ещё гости? — он вышел в коридор и замер, увидев Машу, выходящую из ванной. — Это кто?

— Маша, — тихо представилась девочка. — Я... твоя сестра.

Дима перевел взгляд с неё на мать:
— Чего?! Какая ещё сестра? Мам, что за бред?

— Дим, — Алла почувствовала, что ещё немного, и она сорвётся. — Пожалуйста, не сейчас.

— Нет уж, сейчас! — он подлетел к матери. — Что здесь творится? Откуда взялась эта... эта...

— Я дочь твоего отца, — спокойно сказала Маша. — И моей мамы, которая вчера погибла в аварии. Так что теперь я буду жить здесь.

В коридоре повисла звенящая тишина. Было слышно только, как капает вода с Машиной куртки на пол.

— Офигеть, — выдохнул Дима. — Просто офигеть! И ты знала? — он повернулся к матери.

— Узнала сегодня утром, — Алла прислонилась к стене. — Как и ты.

— А где этот... — Дима запнулся, словно подбирая слово. — Где отец?

— В морге, — ответила Маша вместо Аллы. — Оформляет документы. Можно, я присяду? Голова кружится...

Алла подхватила девочку под руку — та действительно пошатнулась.

— Идём на кухню. Дим, принеси плед из гостиной.

— Ещё чего! — он развернулся и хлопнул дверью своей комнаты так, что задрожали стёкла.

Маша опустилась на кухонный стул, обхватив себя руками:
— Простите. Я не хотела создавать проблемы. Просто... мне некуда больше идти.

Алла смотрела на эту девочку — такую похожую на Павла и такую чужую одновременно. Внутри всё клокотало от злости, обиды, ревности... Но что-то в этой промокшей фигурке, в этих потерянных глазах заставляло сердце сжиматься.

— Сейчас сделаю чай, — услышала она свой голос, словно со стороны. — С малиной. От простуды.

— Спасибо, — прошептала Маша. — Мама... она тоже всегда делала чай с малиной, когда я болела.

Алла замерла у плиты. Чашка в её руке звякнула о блюдце.

— Расскажи мне о ней, — вдруг попросила она, не оборачиваясь. — О своей маме.

Часть 3. Отражения

— Она была очень красивая, — Маша достала из рюкзака потрёпанную фотографию. — Все говорили, что я на неё похожа.

Алла взяла снимок дрожащими руками. С глянцевой поверхности смотрела молодая женщина — хрупкая блондинка с мягкой улыбкой.

— Совсем не похожа, — вырвалось у Аллы. — Ты — копия отца.

— Знаю, — Маша обхватила чашку с чаем обеими руками. — Мама часто это повторяла. Говорила: "Ты — вылитый Павлуша".

"Павлуша". От этого домашнего, интимного обращения у Аллы перехватило дыхание. Она резко встала, отодвинув стул:
— Печенье будешь?

— Не хочу. Тёть Алл... — Маша запнулась. — Простите, не знаю, как вас называть.

— Алла Николаевна, — отрезала та.

— Алла Николаевна, а можно спросить?

— Спрашивай, — она снова села за стол, чувствуя, как немеют пальцы.

— Вы... вы ведь не знали о нас? Совсем?

Алла горько усмехнулась:
— А ты как думаешь?

— Я думала... — Маша покрутила чашку. — Мама говорила, что вы в курсе. Что это такой... договор между взрослыми.

— Договор?! — Алла почувствовала, как внутри всё закипает. — Какой ещё договор?

— Ну... что папа будет жить на два дома. Мама говорила, вы очень мудрая женщина и всё понимаете.

В кухне повисла тяжёлая тишина. Было слышно, как в комнате Димы гремит музыка, как капает вода из крана, как тикают часы на стене...

— А знаешь, что самое смешное? — наконец произнесла Алла. — Я действительно была мудрой женщиной. Настолько мудрой, что не замечала очевидного.

Она встала и подошла к окну. За стеклом моросил дождь, размывая огни фонарей.

— Расскажи ещё что-нибудь, — попросила она, не оборачиваясь. — О своей жизни там.

— Мы жили в маленькой двушке на окраине, — голос Маши стал тише. — Мама работала в библиотеке. По выходным пекла пироги... Папа привозил подарки, всегда что-нибудь особенное. В прошлом году на день рождения подарил телескоп.

"В прошлом году", — вспомнила Алла. — "Он сказал, что едет на конференцию в Питер..."

— А ещё мама вела дневник, — продолжала Маша. — Каждый день писала. Сказала, что когда-нибудь я пойму... — её голос дрогнул. — Вот, наверное, и пойму теперь.

— Дневник у тебя?

Маша кивнула и полезла в рюкзак. Достала потрёпанную тетрадь в кожаной обложке.

— Возьмите, — протянула она Алле. — Думаю, вы тоже должны... понять.

В прихожей хлопнула дверь — вернулся Павел. Его шаги приближались к кухне, но Алла не могла оторвать взгляд от дневника в своих руках.

— Машенька, — Павел появился на пороге, осунувшийся, с покрасневшими глазами. — Как ты?

— Нормально, пап, — девочка встала и прижалась к нему. — Тётя... то есть, Алла Николаевна напоила меня чаем.

Алла наконец подняла глаза:
— Ей нужно отдохнуть. Постелю в гостевой.

— Алла... — начал было Павел.

— Не сейчас, — она прижала дневник к груди. — Просто... не сейчас.

Ночью, когда дом затих, Алла открыла дневник. На первой странице было написано:

"Моя дорогая Машенька! Когда ты будешь это читать, меня уже не будет..."

Алла захлопнула тетрадь и закрыла лицо руками. Что страшнее — двадцать пять лет жить во лжи или узнать правду, которая может разрушить всё?

Часть 4. Исповедь

"Доченька, прости меня за всё. За ложь, за эту двойную жизнь, за то, что впутала тебя в эту историю. Я знала, что долго не проживу — врачи поставили диагноз ещё пятнадцать лет назад. Тогда я и встретила твоего отца..."

Алла перевернула страницу, смахивая слёзы.

"Я не хотела влюбляться в женатого мужчину. Но когда он зашёл в нашу библиотеку в тот дождливый вечер... Знаешь, бывают моменты, которые меняют всю жизнь. Он искал какую-то редкую книгу по архитектуре. А нашёл меня — одинокую, больную женщину, которой оставалось жить год или два..."

В дверь тихонько постучали.

— Войдите, — Алла поспешно вытерла глаза.

На пороге стоял Дима.

— Мам, ты чего не спишь? Четыре утра уже.

— Читаю вот... — она показала дневник. — Присядешь?

Сын неловко примостился на краешке кресла.

— Мам, я это... извини за истерику днём. Просто... как всё это понимать?

Алла продолжила читать вслух:

"Павел говорил, что уйдёт от жены. Но я запретила. Зачем разрушать семью, если мне осталось так мало? Мы договорились — он будет приезжать, помогать, а когда меня не станет, заберёт тебя к себе. Я думала, у нас будет больше времени..."

— Офигеть, — выдохнул Дима. — Так она всё это спланировала?

— Не всё так просто, сынок, — Алла перелистнула страницу. — Слушай дальше.

"Я соврала ему про договорённость с его женой. Сказала, что Алла всё знает и принимает ситуацию. Не хотела, чтобы он разрывался, чувствовал вину. Эгоистично, да? Но я так хотела, чтобы у моего ребёнка был отец..."

В коридоре послышались шаги. В дверях появился Павел — осунувшийся, постаревший за один день.

— Не спится? — спросил он тихо.

— Почитай, — Алла протянула ему дневник. — Особенно последние страницы.

Павел взял тетрадь дрожащими руками:

"Я знала, что это случится скоро. Последние анализы совсем плохие, болезнь вернулась с новой силой. Врачи говорят, счёт идёт на недели... Прости, Павел, что заставила тебя жить двойной жизнью. Прости, Алла, что украла часть твоего мужа. И прости, доченька, что оставляю тебя..."

— Она же написала это за день до гибели, — прошептала Алла. — Готовилась к смерти от болезни, а судьба распорядилась иначе...

— Мам, — Дима придвинулся ближе. — А что теперь будет?

Алла встала и подошла к окну. Над городом занимался рассвет, окрашивая небо в розовые тона.

— Знаешь, что самое странное? — она обернулась к мужу и сыну. — Я всю ночь думала, кого ненавижу больше — тебя, её или себя. А под утро поняла — никого.

— Алла... — Павел шагнул к ней.

— Нет, дай договорить. Она умирала и хотела защитить дочь. Ты... ты запутался между долгом и жалостью. А я... — она горько усмехнулась. — Я просто не хотела видеть очевидного.

— И что теперь? — тихо спросил Павел.

В соседней комнате скрипнула дверь. На пороге появилась заспанная Маша.

— Простите, я услышала голоса...

Алла посмотрела на девочку — растрёпанную, испуганную, так похожую на отца.

— Теперь, — она глубоко вздохнула, — теперь будем учиться жить заново. Все вместе.

— Правда? — Машины глаза расширились.

— Правда, — Алла протянула ей руку. — Иди сюда. И ты, Димка, тоже иди.

Они стояли у окна вчетвером, встречая рассвет нового дня и новой жизни. Жизни без лжи, но с памятью о женщине, которая любила так сильно, что солгала всем, кого любила.

Конец

• – Твоя беременная любовница звонила, просила передать привет! — холодно сообщила жена

ЕЩЁ РАССКАЗЫ ПРО СЕМЬЮ