Есения хмыкнула, пнула и без того разваливающуюся от перегруза арку портала, заперла дверь в свою мастерскую, приложив большой палец к датчику, и отправилась встречать гостей.
Снегирь-023 был транспортом столичного Научно-Исследовательского Центра и абы кому в пользование не выдавался, а потому прибыли к ней, скорее всего, не из ностальгических побуждений и не для вручения награды за былые заслуги.
Нет, о таком предупредили бы заранее.
Этот визит едва ли был чем-то приятным, и сдержанно-улыбчивые лица гостей стали тому подтверждением.
– Я состарюсь окончательно, пока вы соизволите…
– Есения Павловна, я доцент НИЦ, Ян Краснов, это младший спец – Фёдор Малов, и комиссия направила нас обсудить с вами возможность нахождения у вас портала, – первым решился заговорить мужчина со светлыми волосами и тремя родинками на щеке. Он смотрел на старушку с сомнением и недоверием, постукивая пальцем по чашке.
Его коллега, Фёдор, согласно кивнул:
– У нас есть все основания полагать, что…
Есения прикрыла глаза, медленно выдохнула, радуясь тому, как удачно она сегодня всё успела…
С прошлого раза тут мало что изменилось, и червоточина времени опять открылась в корнях сосны-выворотня.
Затянув пояс на истончившейся талии и сбросив неудобные стариковские тапочки, Еся зашагала босиком по траве. Шишки и хвоя приятно кололи ступни, а влажный мох успокаивал их. Она скучала по летнему лесу и своей молодости, пусть и возвращавшейся совсем ненадолго.
Еся, по пути обирая черничные заросли, шла от дерева к дереву и высматривала на них тонкие голубые маячки. В первый свой визит она отметила расстояние, на которое было безопасно удаляться от червоточины, и гуляла тут в своё удовольствие.
Ей нравилось такое летнее уединение вдали от почти постоянно холодного дома. Удачное место ей подобрал порт.
Привычный лес закончился внезапно – она не досчиталась пятёрки маячков. Голое, бездревесное пространство за ним пугало пустотой и открывало обзор на город – коричневые крыши виднелись вдалеке. А над ними мигала красным глазом вышка магнитного «шатра».
– Это ж… сколько… лет тридцать назад? – в её современности такие «шатры» уже давно были заменены на более изящные и менее заметные конструкции. А тут – такой антиквариат!
Видать, расширяя город и двигая «шатёр», проредили лес.
Очень жаль, если так. Приближаться к границе Есе не стоило. Она и это магнитное поле имели разные заряды и, притянувшись друг к другу, могли бы устроить небольшой взрыв.
Есения уже проверяла эту теорию – продемонстрировала её наглядно, так сказать, всей кафедре. Вот только воспроизвести это никто не сможет, уж она позаботилась об этом.
Ещё полюбовавшись видом старого города, Еся обновила метку и вернулась в тень леса. Черника сама себя не съест!
Местное солнце только клонилось к вечеру, и между деревьев ещё не успели опуститься сумерки, так что зоркий глаз (ох, она уже и забыла, каково это) молодой женщины разглядел яркое жёлтое пятно.
Детская футболка на тощих детских плечах.
Мальчишка лет восьми, сидя на коленях в ягодных зарослях, растирал в пальцах чернику и щедро мазал ею лицо, шею и саму футболку. Его глаза покраснели, щёки были грязны, и только две чистые дорожки бежали к подбородку, под носом тянулась засохшая бордовая полоса.
– Вы кто такая?! – встрепенулся он и вскочил на ноги. Зыркнул исподлобья, вытер нос и быстро застегнул лёгкую ветровку, едва не прищемив «молнией» подбородок.
– Я – Еся. А ты кто такой?
– Справедливо, – пожала она плечами, а мальчишка вытер лиловые руки о шорты. – Вкусные ягоды?
– Да как же – вкусные! Ты вон весь в них измазался. Хотя чего это я, – Еся запустила ладонь в собственную корзину и жадно закинула в рот пригоршню. Почавкала. Вытерла руку о платье. Глаза мальчишки расширились.
– Ну и что? Потом постираю.
– Ну да, вы взрослая, вам за такое не влетит.
Мальчишка схватился за щеку и тут же одёрнул руку. Лиловые отпечатки остались на скуле.
– Уж лучше за это, чем за… не ваше дело!
– Пожалуй. Всех нас кто-то за что-то ругает.
– Угу, – кивнул он. – А вы чего босая, туфли потеряли?
– Ну кто же ходит по лесу в туфлях?
– Не знаю. Но и босиком не ходит, – шмыгнул носом.
– Я очень люблю лето и сильно по нему соскучилась.
– Вы – странная. Лето же длится целое лето!
Еся склонилась, разглядывая прямой нос, светло-серые глаза, русые волосы, нахмуренные брови и три родинки на не перемазанной соком щеке.
– Дёма, – он сжал её пальцы, – Демьян.
– Рада знакомству. Камуфляж у тебя, конечно, здóровский, – Еся коснулась своей левой щеки и указала пальцем на Дёму. Тот смутился.
– Лучше так, чем от мамки получать.
– Нет! – возмутился он и тут же прикусил язык. – Да! Ну, наверное... Эх, дал бы им робота, ничего бы не случилось. Наверное. Я-то ещё нормально, а вот он…
Дёма поднял из травы груду латунных ошмётков. Похоже, когда-то это был робот-космонавт. Теперь от него остались только части.
– Понятно, жалко вас… – она подолом юбки вытерла щеку и присвистнула. Сочный будет синяк, яркий, заметный. Черники на каждый день не напасёшься.
Дома, конечно, была аптечка. Хорошая стариковская аптечка, и там чего только не водилось. Но толку? Если вернуться в портал, то неизвестно, через сколько лет попадёт сюда ещё раз. Порт не был стабилен. Пока что.
– Ладно, давай пока так сделаем: а ну – плюй, – протянула она Дёме растёртый в ладони пучок трав. Дёма смотрел с явным недоверием, но Еся не шутила. Набравшись смелости, он плюнул на травы, и женщина приложила их к щеке мальчика.
Терпкий травяной запах защекотал носы.
– Нормально. Через час-два он пожелтеет и будет почти незаметный. Мои постоянно то колени расшибали, то нос. А аптечка – не всегда под рукой.
– Угу, уже взро… взрослая я, так что есть, – едва не проговорилась Еся.
Дёма ткнул себя пальцем в щеку, посмотрел на пучок, приложил его ещё раз. И, управляясь только одной рукой, закатал рукав.
– А с этим тоже поможет? Много надо плевать?
По его кисти и предплечью разливался лиловый синяк.
– Твою ж… крепко робота держал, да?
Дёма кивнул и, вздохнув, Еся пошла обирать поляну, велев мальчишке пока что угощаться собранной черникой.
– Ты бы родителям рассказал об этом.
– Да не. Бати нет. А мама только расстроится и пойдёт ругаться. Будет только хуже. Влетит и за робота, и за драку.
– Ну… надо бы рассказать маме, но дело твоё, – она принялась натирать пострадавшую руку. – Сейчас тебя ка-ак починим!
– А его? – Дёма поднял покорёженную игрушку. Еся задумалась, повертела её и так, и эдак.
– Давай-ка я его возьму, может, чего и придумаю.
Немного поколебавшись, он отдал робота:
– Знаете, а я его сам собирал! По инструкции, но сам.
Портал радовал стабильностью.
Раз в пару месяцев Есения Пална заряжала его теми остатками энергокубов, что сохранились после НИЦ.
Родная Пространственно-исследовательская кафедра списала её, а она списала много чего любопытного, полезного и необходимого в хозяйстве. Искать это не станут, да и так для всех безопаснее. В конце концов, мало ли что тогда, пятнадцать лет назад, сгорело в пламени их кафедры?
Наука покоряется упорным, знания даются смелым, мудрость приходит с опытом.
Опыта Есении хватало и, поддерживая видимость жизни на пенсии с выпеканием пирогов и раскачиванием в кресле, она читала последние доступные исследования, слушала лекции и размышляла над тем, как бы продлить жизнь порталу.
Привести Дёму в своё время всё же не пыталась – это повлекло бы за собой множество ужасных и непредсказуемых последствий. Одно дело – шагать в прошлое, и совсем другое – в будущее.
Но увеличить частоту открытия портала, сократив длительность и доступное расстояние, ей удалось. Ходить дальше леса она и так не собиралась, а для общения с Дёмой хватало пары часов.
– Ага, как же! Но спасибо за конфеты, я таких не видел! – внутри бумажного пакета лежали леденцы всех возможных цветов и форм, и Дёма широко улыбнулся, отчего его три родинки словно подпрыгнули. Довольный ребёнок.
– Мама вчера торт испекла на день рождения, там ещё осталось. Пойдёмте ко мне?
– Как это – осталось? Чтобы дети и не съели торт?
– Ну… мы только с мамой по чуть-чуть. И всё.
С их последней встречи Дёма вырос и дотягивался макушкой до Есиного плеча.
Но так же прятал руки в карманах застёгнутой под горло ветровки.
– А?.. Не… то есть да, холодно.
– Понятно, – что-то подсказывало, что проблема была не в погоде, – с чистоплотностью так же беда? – поддела Еся, и Дёма покраснел, но не растерялся:
– Всё с ней нормально! Это чистомасса, делённая на чистообъём!
Брови женщины поползли вверх, и она расхохоталась.
– Ну ты даёшь, конечно. А тебе не рановато физику учить?
– Рановато, но интересно. И в городе летом совсем скучно.
– Что биссектриса – это крыса!
– Ну почти. А вот как тебе такое: чтобы Пи запомнить, братцы, надо чаще повторять: три, четырнадцать, пятнадцать, девять, двадцать шесть и пять?
– Ничего себе! – серые глаза округлились в неподдельном восторге и уважении. Еся гордо подбоченилась. Эх, а как она была хороша на лекциях! Наука и исследования занимали всё её рабочее и личное время, но в те моменты, когда удавалось выступать на конференциях или давать открытые уроки в НИЦ, она была очень довольна. Она несла знания юным, чистым умам и надеялась взрастить в них что-то значимое.
– Мама говорит, что физика – это сложно. И что просто так я не поступлю, так что могу и не мечтать. А ведь я неглупый! – он поджал губы.
– Это я вижу. А сам-то куда хочешь?
– В научные исследователи! В создатели чего-то… большого и важного! Роботы там, телепорты.
– Тебе сейчас тринадцать?
Дёма кивнул и, что-то вспомнив, вытащил из кармана свёрнутый в несколько раз потрёпанный лист.
– Вы же взяли робота починить. Вот инструкция, я там кое-что подправил. Может, поможет?
Инструкция, отпечатанная на заводе и местами дополненная кривым детским почерком, была неплоха. Еся пробежалась по ней глазами ещё раз. Задумчиво посмотрела на Дёму и потрепала его по коротким волосам.
– У тебя ещё много времени. Если будешь хорошо учиться, то сможешь и сам поступить. Лет через пять в столичном НИЦ откроется кафедра Робототехнического дела.
Теперь призадумался Дёма. Что-то для себя решил и кивнул:
– Вы похожи на нашу учительницу. Но она старая.
Еся открыла было рот, но мальчик тут же замахал руками:
– Я хотел сказать, что у вас глаза похожи! У бабушки тоже такие почти белые, очень-очень светлые. Вроде голубые, а как белые.
Это стало полной неожиданностью. Еся видела свои руки, ноги, тело, молодеющее здесь, в тридцати годах назад от её времени. Но ни разу не видела собственные глаза.
– А я не знаю, если честно.
А и правда, сколько ей в здесь? Портал открылся в прошлое, и в этот раз она настроила его на прыжки с меньшим интервалом, но…
– Мы познакомились, когда тебе было восемь лет?
– Для тебя прошло пять лет, значит… значит… мне сейчас около тридцати пяти! – хохотнула она. Руки зачесались рассказать всё кому-то из бывших коллег, которые остались там, в «настоящем». Такое событие! В одном времени ходят два идентичных человека!
– Старость – это когда знаешь все ответы, но никто тебя не спрашивает, – она наставительно подняла палец вверх. – А ты меня спрашиваешь, значит, я ещё не стара.
– Ну да. Вы, наверное, глазами похожи. Извините, я думал что такие только у старичков бывает, а оно вот…
Еся поджала губы, разглядывая Дёму.
– Давай договоримся. Первое – я каждый год буду приходить к тебе и давать список тем к изучению. Может, иногда тут, на поляне, буду оставлять тебе книги или конспекты. Учи их, – загнула она указательный палец, и мальчишка воодушевлённо закивал. Она загнула второй. – Второе – никогда и никому не давай в обиду себя и то, что тебе дорого. Драка – это не самое плохое, что может случиться.
– А вы… тоже дерётесь? – его голос был полон надежды.
– Я… скажем, я очень ярко отстояла свою точку зрения, и не всем это понравилось.
– Считаю, что да. Я приняла непопулярное, но безопасное решение.
Стабильная интервальность портала оказалась функцией очень удобной и энергозатратной как для самого́ портала, так и для Есении.
Это для Дёмы проходили годы, а у неё – всего несколько месяцев, за которые надо было освежить память, заказать нужные учебники и не сболтнуть чего лишнего, увлёкшись научной беседой.
Дёма оказался умным ребёнком. Впитывал всё сказанное как губка, исправно занимался сам и не стеснялся задавать вопросы.
И, разглядывая ответы проведённого Есей теста, улыбался совершенно счастливой улыбкой. Кажется, ему уже было семнадцать или около того, но лицо всё ещё оставалось совсем детским.
– Ну что, как тебе результаты?
– Девяносто два из ста. Я надеялся, что будет лучше, но боялся, что будет хуже. Думаете, вступительные сдам также хорошо?
– Это уже от тебя зависит, но я буду верить в твои успехи. Ты очень вырос! – Еся позволила себя обнять.
Действительно, он уже был на целую голову выше неё, больше не носил ветровку и не прятал руки. Да и незачем – с того уговора Дёма ни разу не приходил в синяках. Стал увереннее. Холодный мальчик, казалось, отогрелся и сам был готов нести лето другим.
– Да, вот ещё. При поступлении – не забудь это. – Еся протянула плотный конверт – без каких-либо имён и адресов. – Отдай вместе с документами, точно не будет лишним.
– Это… что?
– Скажем, рекомендательные письма могут продвинуть тебя чуть быстрее, чем хороший экзамен. Экзамен только подтвердит мною написанное.
– Спасибо, спасибо большое! Я еду уже завтра и надеюсь, что через год встречусь с вами уже как студент! Договорились? – широко улыбнулся Дёма, и Еся, гордая своим учеником, соврала:
– Да, конечно! Как-нибудь мы увидимся и обсудим всё. Думаю, ты ещё много чего сможешь и добьёшься, но я уже тобой горжусь.
Она ещё раз обняла повзрослевшего мальчишку и пообещала себе, по возвращении в своё время, навести справки. Убедиться, что с ним всё хорошо.
В этот раз, входя в червоточину, Еся слышала, как натужно трещал портал, и как бледно мерцала арка входа. Похоже, это был последний раз, когда…
–… и датчик зафиксировал работу портала времени именно здесь.
– Мы вынуждены осмотреть ваш дом, надеюсь, вы не станете препятствовать? – поднялся из-за стола Ян.
Есения откинулась на стуле:
– Возражаю. Но вы ведь не станете слушать?
Небольшой домик они обыскали довольно быстро – аккуратно ставили всё на свои места. Сканировали на предмет магнитного фона и временны́х искажений. Переглядывались и недовольно шли дальше.
Ян вернулся на кухню первым. Он стоял молча, не позвав напарника, и смотрел на старушку. Внимательно-внимательно всматривался, буквально впивался своим грустным взглядом в её бело-голубые глаза. И молчал, поджав губы.
Сканер фона был заткнут за пояс, а в руках Ян держал сложенную пожелтевшую бумажку и старую игрушку. Робота-космонавта, восстановленного Есей, но так и не возвратившегося к своему маленькому хозяину.
– Я тут закончил! Судя по плану дома, у вас есть ещё одна комната. Пройдёмте! – вернувшийся Фёдор перебил начавшего было что-то говорить коллегу. Еся тяжело и демонстративно вздохнула, поднялась. Шаркая пушистыми тапочками, медленно повела гостей за собой.
Она закряхтела и, не с первого раза попав нужным пальцем по датчику-замку, пропустила гостей вперёд.
Тут было тепло и пахло чаем. Стены заставлены стеллажами, корзинами и столиком, на котором сушилась мята, иван-чай и листья малины. Пылились старые коробки.
Но, разумеется, внимание привлекла покорёженная арка и оплывший, треснувший куб портала посреди комнаты. Фёдор рванул к ним, словно там лежало не бесполезное сломанное устройство, а годовая премия.
– Вот! Вот оно! Верно говорили, не просто так тогда кафедра взорвалась! Что же вы, Есения Павловна, родной НИЦ обокрали?! Как вам не совестно! Демьян Игоревич, посмотрите же… – осёкся Фёдор, не увидев в лице коллеги должного восторга.
– Федя, ты же видишь, это погорелое старьё. Какой рабочий портал времени, ну?
Ян с улыбкой повернулся к Есе, и три родинки на его щеке словно подпрыгнули.
– Можно просто Дёма, – он подхватил её под локоток. – Есения Пална, пойдёмте. Понимаю, вы, наверное, от ностальгии тут конструируете по чуть-чуть и ничего важного не крали. Так, запчасти и по мелочи. Но протокол… я вас поспрашиваю немного.
– Я же старая, о чём меня можно?..
– Старость – это когда знаешь все ответы, но никто тебя не спрашивает. Мне есть о чём вас спросить.
