Остановившись в воротах школы мастера Дохёна Джи-Сок ещё раз взглянул на замотанные бинтами руки из-под которых были видны полоски коры лечебного дерева джиан. И всё-таки японцы в порту Инчхона смогли сломать ему пару пальцев. Боль была терпимой, но от неё по коже от запястья до локтя пробегали мурашки…
Переступив через распростёршееся на спине окровавленное тело старого Канга – много лет верой и правдой служившего здесь слугой, и забросив в рот горсть плотно скатанных шариков листьев сикки пропитанных отваром «ягод ворона», молодой человек не скрываясь направился ко входу в школу комдо. Он подумал о том, что завтра у него обязательно будет болеть голова, зато боль в сломанных пальцах почти сразу прошла.
Тело лежащего на ступенях Ёна было буквально изрублено мечами японцев. Мальчишка тремя годами младше Джи-Сока только месяц назад сдал экзамен позволивший носить ему первый меч. Как же он гордился им. Не выпускал из рук ни на минуту. Оружие валялось здесь же. Сломанный пополам клинок совсем не выглядел опасным и даже следов от крови на сером металле Джи-Сок не разглядел.
Японцы искали Хаеорум – легендарный клинок Инчхона хранящийся в школе комдо уже триста лет. Искали, чтобы забрать эту реликвию у корейского народа, увезти её за большую воду к себе. Так же как они делали раньше со статуями богов, свитками заполненными значками хангыля и другими реликвиями Чосона. У потерявших прошлое нет будущего говорил один мудрец.
Хаеорум – Восход солнца не должен попасть к оккупантам и захватчикам. Джи-Сок дал слово, что этого не произойдёт мастеру Дохену умершему на его руках в портовой темнице всего пять часов назад. «Я взваливаю на тебя тяжёлую ношу мой ученик. Не знаю по плечу ли она тебе, но больше мне попросить некого. Заклинаю - пусть все невзгоды при встрече разбиваются о тебя как о гордо вздымающуюся ввысь скалу…», – произнёс на прощание учитель.
Не должен попасть и не попадёт. Пока Джи-Сок дышит и может сражаться. Он отплатит учителю за его доброту. Упрямство в молодом человеке сейчас было явно больше чем сил и энергии. Но ведь сам Хванин – повелитель огня и солнца получил амулет власти именно за то, что упорно шёл к цели оставив позади всех соперников. А ведь среди них была парочка настоящих богов.
Один из японцев – смуглый верзила в синем кимоно с белыми иероглифами читающимися как «всегда первый», с длинной иссиня-чёрной косой свисавшей на грудь, заметив жилистого чосонского парнишку с закрывавшей лицо чёлкой, улыбнулся, и в предвкушении скорой расправы вытащил из ножен длинный кавалерийский меч с рукоятью обмотанной полосками красной кожи.
Смуглый успел моргнуть только раз перед тем как Джи-Сок словно пролетев над полом расстояние разделявшие их, вырвал из бамбуковых ножен за спиной верный Сун-Хи одним движением практически перерезав горло японца до позвоночника. Безнадёжно пытаясь зажать кровоточащую дырку в горле, смертельно раненный японец громко захрипел и рухнул лицом вниз ударившись при этом головой о деревянный пол.
Звонкий звук привлёк обыскивающих школу комдо товарищей убитого. Сразу пятеро воинов издав моевой клич схватились руками за рукояти мечей и приняв боевую стойку окружили Джи-Сока.
Молодой человек даже бровью не повёл. Нет, он не стал просить пощады (даже будучи мальчишкой-беспризорником живущим на улице он этого не делал), не оробел перед взрослыми, закалёнными в многочисленных схватках мужчинами, а лишь стряхнул капельки крови с Сун-Хи под ноги противникам и сделал пару шагов в сторону дверного проёма ведущего в тренировочную залу, разворачивая при движении торс в сторону ближайшего японца – щекастого, лысого воина в красном кимоно с чёрными драконами пояс которого был украшен сверкающими серебряными монетами.
Тот атаковал первым. Меч мужчины взметнулся вверх, надеясь вонзиться в податливую плоть чосонского мальчишки, который в ответ попытался защититься своим длинным, но тонким клинком. Однако японец ошибся приняв поднятые локти вроде бы совсем «зелёного» противника за защитную стойку. Джи-Сок тем временем ловко ушёл вправо и с протяжным воплем и противным хрустом вонзил свой меч на всю длину в бок напавшего на него. Не хватало ещё чтобы Сун-Хи коснулся нечестивых клинков оккупантов.
Четверо покрасневших от гнева японцев одновременно воздели свои катаны над головами и бросились на убившего их товарища мальчишку.
Но тот снова оказался на высоте. Не дав упасть на пол раненому, Джи-Сок вырвал из его плоти меч и толкнул в грудь ногой ближайшего к нему японца. Нападавший на секунду замешкался пытаясь избежать столкновения со своим товарищем и получил скупой выпад острия меча в левый глаз.
Ловко уйдя от удара третьего японца – коренастого воина с тяжёлым подбородком и старой травмой превратившей его левое ухо в сморщенный, высохший фрукт, Джи-Сок отскочил к подёргивающемуся в судорогах Смуглому из тела, которого на пол натекла приличная лужа тёмной крови. Одноухий поскользнулся, взмахнул руками удерживая равновесие, из-за чего был вынужден чуть-чуть наклонить корпус вперёд… чтобы тут же получить удар сверху-вниз клинком по голове. Заточенное до бритвенной остроты лезвие Сун-Хи разрубило кость черепа от макушки до подбородка.
Двое оставшихся японцев вели себя куда более осмотрительнее своих товарищей. Отчасти это объяснялось их возрастом, хитрым прищуром глаз и задубевшей на солнце кожей старых ветеранов. Одетые в одинакового цвета жёлтые кимоно с чёрными иероглифами которые читались как «рост» и «слава», внимательно смотря себе под ноги, мужчины выставили катаны вперёд - пытаясь зажать Джи-Сока в угол помещения. Туда, где в высокой плетёной корзине гроздью торчали деревянные тренировочные мечи.
Молодой человек словно специально отступал именно в нужном им направлении. Когда обменявшись взглядом довольные японцы уже фантазировали о том, что сейчас сделают с этим строптивым, опасным чосонским мальчишкой, бывший беспризорник взятый на воспитание школой комдо снова удивил их. Коротко разбежавшись он упал на отшлифованный до блеска Кангом гладкий пол и заскользил по нему вперёд. Тем самым он не только избежал пары лихорадочных, не точных ударов мечом, но и в свою очередь пронзил податливый пах ближайшего к нему противника, а затем перекувырнувшись через плечо нанес рубящий диагональный удар слева направо разрубив от бедра до плеча последнего японца, пытавшегося обогнуть некстати упавшего на колени и схватившегося за живот товарища.
Когда поверженные оккупанты перестали двигаться, уставившись остекленевшими глазами в аккуратно побелённый потолок, Джи-Сок вытер клинок Сун-Хи о рукав порванной во время драки в порту синей рубахи без каких-либо узоров и направился вглубь дома.
Громким шёпотом отсчитав шесть шагов от входа, он повернулся направо и нажал рукой на верхнюю часть деревянной панели прикрывавшей стену. С еле слышным щелчком открылся прямоугольный тайник внутри которого в тяжёлых обсидиановых ножнах покоился Хаеорум.
Сделав для легендарно клинка самодельную перевязь из рубахи одного из мертвецов (тут же осторожно переброшенную через плечо), Джи-Сок выскользнул из школы комдо бросившись бегом к берегу где в камышах у него была спрятана рыбацкая лодка.
Погода начала портиться: небо налилось пасмурным серым цветом, ветер засвистел в ушах нервно стуча створками ворот покинутых усадеб, по улице подпрыгивая катилось пустое деревянное ведро. Всё это было к лучшему. В такую погоду трусливые японцы не выйдут в море и не смогут погнаться за Джи-Соком.
На мгновение ему даже показалось, что на холме возле покинутой всеми школы стоит мастер Дохён и машет бывшему воспитаннику рукой на прощание желая счастливого пути…
Джи-Сок – (на кор.) подобный скале.
