Было время, так называли аристократию, представителей высшего света. В новейшей отечественной истории бомонд — это сливки общества. А уж какое общество, такие и сливки.
В который раз наткнулся в сети на перепевы своей давней заметки, не сильно порадовался и решил снова опубликовать её в оригинале (желающие могут поискать на Дзене или в соцсетях).
Обновление надписей на потолке гримуборной в БДТ им.Товстоногова (Санкт-Петербург)
Начну, как водится, издалека.
Витки стародавней моды — писать на стенах, потолках и дверях всевозможных тусовочных мест — повторяются из десятилетия в десятилетие. Тут можно вспомнить волны эмиграции, когда отъезжанты из СССР оставляли по себе память на доисторической родине. Можно вспомнить потолок московского театра на Таганке и дверь кабинета Юрия Любимова. В Ленинграде-Петербурге местами для памятных надписей служили гримёрки "священных коров" БДТ уровня Владислава Стржельчика и Ефима Копеляна, квартира Леонида Майзеля на Загородном проспекте, дворницкая студентов ЛГИТМиКа с курса Рубена Агамирзяна на улице Маяковского и так далее.
Я в 1980-х рисовал в таких местах земной шарик в крылатой каске бога торговли Меркурия — марку "Союзплодоимпорта". Эта организация торговала советским добром в других странах, а на вырученные деньги финансировала заграничные шалости тогдашних партийных слуг народа, их детей и внуков. Хотя в первую очередь отчисления шли на планетарную активность зарубежной резидентуры КГБ, о чём ветераны сами с удовольствием пишут в мемуарах.
Лаконичная, но многозначительная эмблема инвалютного насоса убаюкивала: СПИ. Особенно хорошо смотрелась эта картинка с надписью на экспортной литровой бутылке водки "Столичная" (бренд коммунисты потом бездарно впыжили компании "Пепсико").
А вот такая была у СПИ фотореклама в 1973 году. Честно — этого я не помню, я тогда в третьем классе учился, но плакат несколько позже видел во многих домах, и узнаваемые персонажи в кадре — просто красавцы.
Первое, что смущает — общий депрессивный настрой снимка, призванного рекламировать на международных рынках главный отечественный напиток. Надо сказать, что объединение "Союзплодоимпорт" было эксклюзивным экспортёром традиционных русских водок в дружественные страны Восточной Европы и недружественные страны загнивающего Запада.
Вторая странность в том, что автор этой неуклюжей постановки — Валерий Фёдорович Плотников, нынешний мэтр отечественной портретной фотографии. Что с ним тогда случилось, непонятно.
Третья странность — мятая скатерть и наспех собранный стол, который перегружен напитками без следов закуски. Причём снимок сделан не абы где, а на даче прославленного советского писателя Льва Абрамовича Кассиля...
...и тут самое время сказать о присутствующих в кадре, потому что компания неслучайная и очень непростая.
Татьяна Евгеньевна Шигаева, урождённая Соловьёва, смотрит в кадр и крутит в тонких пальцах 50-граммовый лафитник. Конденсата на стекле нет; если в лафитник и налита водка, то тёплая. Шигаева — любимая манекенщица Вячеслава Михайловича Зайцева. Как раз в пору этой рекламной фотосессии она переживала бурный роман с начинающим режиссёром Никитой Сергеевичем, сыном самого гимнописца Михалкова. Этот молодой человек, выпускник ВГИКа, в критическом 26-летнем возрасте попал служить на флот и после недавней демобилизации собирался снимать свой дебютный полнометражный фильм.
Светловолосый актёр Юрий Георгиевич Богатырёв получил предложение сыграть главную роль в этом фильме и, по всему судя, за столом готовится к перевоплощению из утончённого столичного денди в небритого провинциального чекиста. А натурные съёмки уже на носу, и надо ехать в Чечено-Ингушетию, депутатом от которой исправно выбирали отца режиссёра. Богатырёв ещё не знает, что на съёмках за внушительный гонорар 1102 рубля он едва не погибнет в горном потоке вместе с Константином Аркадьевичем, сыном самого Райкина. Гонорар этого сына даже с учётом бритья головы выглядел скромнее, всего 504 рубля.
Никому пока не известно, что фильм получится блестящим, успех его будет ошеломительным, лейтмотив Эдуарда Николаевича Артемьева спустя десятилетия растащат на рингтоны; сцены скупой мужской радости на фоне пронзительного соло трубы вызовут щедрые слёзы не только у Генерального секретаря ЦК КПСС, но и у всех советских людей, а "Свой среди чужих, чужой среди своих" заслуженно войдёт в историю кинематографа как один из лучших истернов (красных вестернов), под стать "Белому солнцу пустыни".
К слову, одним из сценаристов "Белого солнца..." выступил будущий муж милой брюнетки, которая стоит за Богатырёвым. Это Наталья Всеволодовна Готовцева, сменившая бесперспективную профессию программистки на карьеру манекенщицы в Доме мод на Кузнецком. Буквально через пару лет она встретится с Вячеславом Ивановичем Ежовым. Маститый кинодраматург и любитель женщин, сражённый красотой Натальи, явится для сватовства в компании Булата Шалвовича Окуджавы, получит согласие и до конца дней будет счастлив со своей прекрасной супругой.
Напротив Богатырёва пригорюнилась хозяйка дачи, художник-мультипликатор Ирина Львовна, дочь знаменитого автора "Кондуита и Швамбрании", внучка великого тенора Собинова и жена Валерия Плотникова, автора этого снимка.
Фоном для неё и Татьяны Шигаевой служит актёр Юрий Олегович Меншагин, недавний выпускник школы-студии МХАТ, который за последующие годы прославился не столько собственными ролями, сколько дубляжом чужих.
Такая вот получилась живописная Союзплодоимпортная группа, напоминавшая в 1970-х о том, что лучше водки хуже нет.
