Про царя Викрама,
мертвеца Бетала, Бабая Виджая и моральные ценности древних индийцев
Часть 07.2. Седьмой рассказ Бетала.
Было мне тогда около сорока, и поначалу мне пришлось очень трудно. До Гайи моё тело ещё кое-как доскрипело, а дальше пошло вразнос. В Варанаси я пришёл полумёртвый: ноги отказывали, сердце еле билось, желудок горел огнём. В довершение всех бед, у меня разыгрался чудовищный понос. Мои попутчики испугались заразы и бросили меня над Гангой недалеко от кремационной площадки. И там я скоропостижно умер, даже помолиться не успел. Местные жители начали собирать мне на похороны, натащили преизрядную кучу дров, но они мне не понадобились. Через четверо суток я ожил и дрова унесли к какому-то другому покойнику.
Я смотрел, как его жгут, и тихо радовался, что это не я. После смерти мне очень захотелось жить – не где-то в будущем на небесах Брахмы, а прямо здесь и сейчас, в этом родном и уютном теле. И я усомнился в бессмертии души, а потом и вовсе в нём разуверился. Расспросив десятка два людей, переживших смерть, я обнаружил, что никто из них не выходил из тела и не отправлялся в иные миры. Иногда в предсмертной агонии у них возникали какие-то видения, но в конце всегда была пустота и отсутствие времени.
И я перестал беспокоиться о спасении души и проникся безмерной любовью к своему телу. И попросил у него прощения за былые обиды и пообещал, что никогда больше не буду пренебрегать его потребностями. Что оно захочет, то я буду делать, а чего не захочет, того не буду. И до самой смерти я соблюдал этот приятный обет.
Домой я не вернулся и ни в какой храм служить не устроился. Я стал профессиональным паломником - но не аскетом, а, скорее, странствующим пандитом. Я отрастил волосы и бороду, обзавёлся внушительным посохом, и на вопрос "Кто твой бог?" отвечал всегда по-разному – в зависимости от места, где находился. В вайшнавских местах я малевал на лбу вайшнавский тилак, в шиваитских - шиваитский, и про любого бога мог рассказать больше, чем знали его самые верные поклонники – я ведь был очень начитанным и наслушанным по всяким божественным темам. Подавали мне охотно и щедро, часто звали совершать обряды и приглашали на кормления брахманов. Голос у меня был красивый, женщины просто млели. Сезон дождей я обычно пережидал у какой-нибудь благочестивой купеческой вдовы, и мне всегда удавалось убедить женщину в том, что подарить любовь божьему страннику – это не грех, а большая крамическая заслуга.
Девадаттой я уже не назывался – теперь меня звали Шри Бетал. "Беталом" на востоке называют веталу (живого мертвеца). Такую кличку мне дали ещё в варанасском ашраме, где я отлёживался и отъедался после смерти – а я подхватил её и превратил в легенду. Люди спрашивали: "Откуда такое странное имя?", и я рассказывал им о своём чудесном воскресении. Конечно, всю правду я им не раскрывал – я говорил, что посетил все четырнадцать миров, и подробно описывал каждый из них. После этого слушатели проникались глубоким уважением и даже начинали подозревать во мне какие-то сверхъестественные способности. И мой авторитет сразу вырастал до небес.
Пешком я больше не ходил, передвигался с караванами или на кораблях. Объездил всю Индию, и в родном городе тоже бывал проездом. Там меня уже не узнавали даже по голосу. У земляков я выяснил, что моя семья считает Девадатту умершим – ну что же, в некотoром смысле он действительно умер. Акилеш вскоре после моей смерти перебрался в Куттак и всех остальных туда перевёз. Он стал придворным пандитом куттакского раджи, и жилось ему, должно быть, очень неплохо. Я от души за него порадовался, но навещать его не стал.
Путешествия бодрили моё тело и шли ему на пользу, но лет после семидесяти оно внятно сказало "Хватит!", и я к нему прислушался. Я сел на корабль и поплыл в Варанаси. Там жила одна странноприимная вдовушка, у котoрой я рассчитывал дожить остаток своих дней.
В пути нас застигла буря. Меня смыло за борт и я камнем пошёл ко дну. Наглотался воды, ощутил, что моё сознание гаснет – но умирать не согласился, а принялся молиться о спасении господу Джаганнатхе. И он меня вроде бы услышал, и выдернул из воды. Я повис над рекой - и замер в изумлении. Я был как будто посреди широкого рынка, только вместо людей там толпились духи, демоны, предки, полубоги, неопределившиеся души вроде меня, и много чего ещё. Двигались они во все стороны сразу, но меня как-то мягко обтекали. А кругом был виден простор без горизонтов, ближе ко мне голубоватый, дальше синий, а ещё дальше чёрный, и где-то в черноте плавали сияющие диски иных миров. А моё тело лежало на дне Ганги, и я тоже это видел – вода вдруг стала прозрачной как воздух. Тело было мертвее мёртвого, сомневаться не приходилось.
Душа всё-таки оказалось бессмертной! Это открытие повергло меня в ужас: ведь последние тридцать лет я нимало не заботился о своей следующей жизни. Я только и делал, что удовлетворял желания своего тела – наверняка это не лучшим образом сказалось на моей карме! И я принялся вспоминать, много ли успел нагрешить за эти годы – а тем временем меня обступило множество мелких духов, и каждый предлагал проводить меня в "лучший из миров". Я отгонял их и ждал, когда же за мной придут слуги господа Ямы. Но они всё не появлялись, и тогда я решился действовать на своё усмотрение. Помолившись ещё раз Джаганнатхе, я устремился к ближайшему из верхних миров. Лететь оказалось неожиданно трудно, холодно и далеко – но я всё летел и летел, ободряя себя тем, что теперь у меня впереди целая вечность, когда-нибудь да и долечу.
Внезапно мой путь преградила огромная толпа вооружённых демонов. Самый крупный из них, рыжий монстр в сверкающих доспехах, показался мне знакомым – ну да, это был Бхимасена! Размахивая кнутом, он закричал:
"Эй, куда разогнался? В райские миры захотел? А ну брысь к голодным духам, вдовий приживала! Там твоё место!"
Я сделал вид, что не узнал его, и ответил как можно более властно:
"Уйди с моей дороги, демон! Не тебе решать, куда мне сейчас направляться! Если кто-то и вправе меня судить, то это только Яма, повелитель мёртвых!"
"Судить тебя буду я! – воскликнул демон. – Я твой отец, а ты мой непочтительный сын. Ты не кормил меня досыта, ты выгнал меня из дома, ты не давал мне видеться с внуками – так вот тебе! получай по заслугам!"
И он ударил меня кнутом – да так, что я чуть вдребезги не разлетелся от боли. "Бхимасена, ты несправедлив ко мне! – вскричал я, глотая слёзы. – Ты забыл про мой Пинда Даан?"
"Эту горстку риса? – презрительно бросил разбойник. – Нет, сынок, этого было мало. Ты отлично знаешь, что должен был выполнить четырёхдневный ритуал с посещением всех святынь и кормлением брахманов. Внук мой Акилеш, хвала ему и слава, сделал это для меня – и я стал тысяченачальником в армии Бхутешвары! Плевать мне на твою милостыню, убирайся в ад!"
И стая демонов погнала меня, как зайца, в сторону адских миров, зловеще мерцавших в тёмном пространстве под земным диском. Я всё-таки ухитрился свернуть к Земле и полетел, петляя, над самой её поверхностью. Но демоны от меня не отстали: они рассыпались в цепь и, размахивая оружием, вытесняли меня с родной планеты. В поисках укрытия я залетел в какой-то лес, и там заметил тело, висевшее на дереве вниз головой. Я спрятался в этом теле. Оно оказалось неожиданно тёплым и удобным, и при этом совершенно пустым: никакой души в нём не обнаружилось! Демоны принялись прочёсывать лес и вскоре меня учуяли – но тело, в котoром я укрылся, оказалось неуязвимым для их бичей и копий. Тут Бхимасена сам ко мне приблизился и принялся меня уговаривать:
"Девадатта, родной, чего ты испугался? Я же пошутил, я не желаю тебе зла, на самом-то деле. Вылезай-ка из этого трупа, и я провожу тебя, куда ты хочешь. Хоть в райские миры, хоть к Яме на суд – куда скажешь, туда и полетим".
Я не поверил ему и ничего не ответил. Он рассвирепел и закричал:
"Вылезай немедленно, трусливый ублюдок! Не то я сам сейчас к тебе влезу и за уши тебя вытащу!"
"И кто это ругается в моём лесу?" – послышался вдруг насмешливый голос, исходивший как будто от самой земли. Демоны почтительно расступились, и даже Бхимасена сунул свой кнут за пояс и поклонился низенькому толстому якше, котoрый уверенно подошёл к дереву и встал под висящим телом.
"Привет, бхута! – сказал якша. – Тебя прислал сюда Бхутешвара?"
"Нет, я сам прилетел", - запинаясь, ответил Бхимасена.
"Ну так сам и улетай, пока я не рассердился, - велел ему якша. – И бойцов своих забирай, и впредь без божьего веления здесь не появляйся".
Бхимасена пробормотал извинения, и все демоны разом покинули лес. А якша сказал ободряюще:
"Привет и тебе, пандит-джи! Я Сильварадж, хранитель этого леса. Назови мне своё имя и поведай, что привело тебя сюда".
И я назвал ему оба своих имени и рассказал историю своей жизни. Она оказалась неожиданно длинной, но якша выслушал её от начала до конца с живейшим интересом. Он задавал мне вопросы, он комментировал её, иногда смеялся в самых неожиданных местах – а вместе с ним смеялись и другие якши, котoрых к концу моего рассказа собралась уже большая толпа. Когда я закончил, они принялись шумно обсуждать услышанное и решать, что же делать со мной дальше. Наконец Сильварадж вынес свой вердикт:
"Бхимасена проявил самоуправство: он не должен был задерживать тебя и уж тем более загонять в ад. Но и райские миры пока что не для тебя. Полжизни ты накапливал заслуги,
