- А ты чудовищ настоящих видел? – Кот жался рыжим блеском к Домовому.
По шерсти бежали волны или это были отблески каминного огня, то неведомо, но игра света была хороша и спокойна.
- Чудовищ? – протянул Домовой и втянул ноздрями аромат коньяка, чуть качнул бокал и наблюдал как нежно и тягуче золотистая волна обняла бокал изнутри.
Или это были отблески каминного огня, то неведомо.
Кот знал эти протяжные интонации в чуть глуховатом голосе Домового, означающие для него предвкушение сказки.
- Чудовищ не встречал, а вот Страшилище довелось увидеть.
- Чудовищноооеее? – Кот едва не подавился рвущимся предвкушением и взмолился про себя желанием продолжения, мимоходом отметив - не забыть на ночь стащить у Мопса пару берлинских пирожных, с ними не так будет страшно коротать ночь.
- Чудовищное? Едва ли.. скорее страшилищное, - Домовой усмехнулся, следя взглядом за танцующим огнем в камине.
- То январь был. Я жил в большом городе, полном огней и странных переулков. Темнота там никогда не наступала – фонарь был бессилен, а светофор зловещ. Та скамейка днём была беззащитна и трогательна, любима голубями и детворой, согрета солнцем и простывшая дождями. Разная была эта скамейка.. ночь любила тайнами и страхами. О них она нашептывала на исходе ночи случайным гостям, освобождаясь грузом дня.
Кот поморщился. Он ждал Страшилище, но где в городской скамье Страшилище?
- Так, а где про страшное?! – Кот поджал было выпустившиеся когти и погладил лапкой обивку старого кресла.
Домовой взглянул на Кота, и наконец, отпил согревшегося коньяка.
- Тот год я все никак не мог забыть о доме на Холме... Весь стылый непогодой год я бродил по продрогшему городу и помнил о Доме на Холме. Изумрудный шепот травы по утру, рычание растаявшей ото льда реки, плач дождя, безмятежный зной солнца.
Сквозь городские сумерки, никогда не таявшие с наступлением ночи, а продолжающие жить в отражении луж и витрин, я вспоминал о звёздах, что падая, резали бархатную темноту неба.
Помнил и не решался шагнуть за пределы города.
Только у той скамьи, я мог предаваться мечтам и тоске по несбывшемуся.
Кот скучающе разглаживал обеими лапками обивку, размышлял о пирожных. Страшилищ не предвиделось, разве, что меланхолии у Домового, но чему удивляться, коньяк завсегда способствовал её визиту.
- Утро уже вот - вот должно было заняться зарёй, а я вдруг услышал рычание в темноте.
Фонарь над скамьей дрогнул, вздохнул и обессиленно закрыл глаза. И вдруг вернулась ночь в неугасающий огнями город, - продолжил вдруг Домовой, а Кот замер глазами и хвостом.
- Я обернулся на рычание и увидел на скамье, на самом краешке, будто стесняясь, примостилось Страшилище. Косматое, горбатое, когтистое. Оно скалилось, глядя на меня и осторожно, по охотничьи двигалось в мою сторону под стон скамьи.
На этих словах Домового послышался треск обивки от Котовых когтей и сдавленное урчание восторга,
- Он тебя пытался съесть, да?! - спросил Кот, уже про себя всё решивший о судьбе Домового.
- Пытался? Ну, можно и так сказать, - кивнул Домовой, - Это вначале рычал про сожру и костей не оставлю, а потом заговорил.
Кот насупился, - К чему разговоры? Ты его победил в конце концов?! О чём разговоры?
- Ооо.. он рассказал про однажды увиденный Замок.
Сказочной красоты готика, полная тайн и сокровищ. Там, он знал, было тысячи секретов и бесконечное множество открытий. Мечтал о нём, превозмогая горизонт. И так не решился пойти к волшебному Замку. Остался, мучаясь, жить на скамье мечтаний. Жить в растаявших сумерках продрогшего города. Стал Страшилищем.
- Он поэтому стал Страшилищем? От тоски по мечте? - спросил Кот.
- Не от тоски по мечте. От жадности и глупого упрямства "не моё, но хочу себе". И ничего не сделал, что бы это изменить - получить желаемое. Он жил надеждой, а вдруг опять увидит волшебный Замок. Но нужно было всего лишь одно - желание туда попасть.
Кот забыл уже о берлинских пирожных, исцарапанной обивке и гневных, завтрашних воплях Мопса.
Смотрел на всполохи каминного огня, отражавшихся в темноте глаз Домового. На опустевший бокал коньяка.
- А это твоё Страшилище, оно куда потом делось?
- Никуда, - пожал плечами Домовой, - Оно стало целью и моим желанием терпеливо следовать своим путём - прочь из стылого города к Дому на Холме. Знаешь, Кот, все страшилища живут внутри тебя. Кого ты выпустишь на свободу, тот и будет с тобой встречать рассветы.
