Часть первая:
- Вот-вот! – зазвенел он в руке ключами, - Нашел.
Менты переглянулись и недовольный Михалыч убрал в кобуру оружие.
- А вы, собственно, по какому вопросу? – с трогательным удивлением спросил саксофонист.
- Соседи у вас стрельбу рапортовали. Надо осмотреть помещение.
- Стрельбу? – поднял брови Роман, - Мы тут репетируем, звук пишем для кино, может что…
- Ты давай мне зубы не заговаривай, кочевник, - отталкивая Романа от открывшейся двери, процедил недовольный, а остальные служители правопорядка цепочкой потянулись за ним.
Когда они вошли, Роман посмотрел на меня, всё еще лежавшего на полу с руками за головой.
- Кровь я спрятал, - прошептал он.
- Спрятал? - от его слов я машинально поднялся.
Но цыган ничего не ответил и побрёл вслед за ментами, давшими нам знак пошевеливаться.
Побродив по холлу и заглянув в примерочную, наша группа двинулась наконец к репетиционному залу.
- Так, а что это у вас тут повалено всё? – поинтересовался Михалыч.
- Мы звук к кино пишем, - ответил Роман, - шумовые эффекты.
- А-а-а, - протянул недовольный мент и покачал головой, - а краска зачем?
Я посмотрел на сваленные в центре зала пюпитры, залитые теперь белой краской как раз в том месте, куда упал Сергей. Михалыч подошел и присел перед ними на корты. Достав из внутреннего кармана ручку, он провёл по слою краски, стекавшему по металлической поверхности пюпитра.
- Толич, короч, на мушку этих театралов, тут попытка скрыть следы преступления.
С этими словами двое оставшихся ментов подняли автоматы и направили на нас с Романом.
- Руки за голову, хари в пол… - заорал один из них со щербатым лицом.
Я опустился на колени и стал ложиться на знакомый до боли паркет репетиционного зала, как откуда-то снизу раздался душераздирающий крик, от которого куски бетона между паркетных досок подпрыгнули.
Несколько секунд все так и застыли, переваривая произошедшее, Роман даже не успел до конца опуститься и так и стоял на коленях, раскрыв рот и выпучив глаза.
Таким цыгана я уже видел, буквально этим же вечером, в каморке очередного богом забытого клуба на окраине города. Я зашел в гримёрку к Чердаку перед концертом, не постучав, и застал Рому на коленях перед Сергеем, спешно застегивающим ширинку.
- Ну и хули ты вылупился, - прикрикнул на меня раздраженный Чердак, - сам-то тоже не прочь в жопу дать.
От его слов я опешил и даже забыл зачем пришёл.
- Да, да, петушок, Мясной нам все рассказал, как успокаивал тебя, тряпку, долгими гастрольными ночами.
В моей голове зашевелились нехорошие мысли.
- Звонил Илья, - почти прошептал я, пытаясь проглотить приступ стыда и ярости, - он устроил нам завтра концерт в ДК Губёнкова.
- Да ты что! – воскликнул Сергей, - А не пойти ли ему нахуй с его ДК. Мы что, рабы его?
- Мы играем третьи, зал выкуплен, будет две тысячи человек. Илюша обещал деньги честно поделить...
Сергей замолчал.
- Нет, я под дудку этого урода плясать больше не собираюсь. Я что, нанимался? Нет, Ром, скажи, я…
Но я не слушал Чердака, нарастающее чувство тревоги кололо мне грудь. Я развернулся и побежал в гримёрку к девочкам.
- Лиза здесь?
- Курит, - ответила мне хриплым голосом одна из танцовщиц.
Выйдя из служебного входа, я застал Лизу на ступеньках, спускавшихся к грязным разводам снега на асфальте.
- Лиз, - начала было я, но сам же и запнулся, - Это было случайно, мне было так…одиноко.
Лиза пожала плечами и затянулась, ничего не ответив.
- Слушай, не молчи, это же самое худшее… все сразу прекратилось, как только мы с тобой стали…
Я еще что-то говорил и говорил, доказывал, но сам понимал, что дело это бесполезное. Когда мы только начали встречаться, она попросила ничего от неё не скрывать. Ей было крайне болезненно то, как ей врал Чердак, и еще одну ложь в жизни она стерпеть не могла. Я понимал всё это в голове и клял себя за то, что испугался признаться о своей связи с басистом.
- Не знаю, что он тебе наговорил, но я…
- Пойдём, скоро выход, - тихо сказала Лиза, выстрелила бычком в сугроб и двинулась по ступенькам вверх к служебному входу.
На сцене я пытался поймать ответный взгляд Мясного, но тот специально избегал смотреть в мою сторону. Сергей ехидно усмехнулся, заметив это, и послал мне воздушный поцелуй.
- Раз, два, три, четыре…
- Вставай, - прикрикнул на меня Михалыч.
Я повернул лицо на милиционера и испугался его искаженной от ужаса гримасы.
- Вставай, урод, - вновь произнёс он и направил на меня пистолет, - ты что там, отключаешься на полу?
Я поднялся.
- Руки за спину, - дернул меня щербатый, спешно надевая наручники.
- Веди, - кивнул Михалыч.
- Куда? – удивился я.
- А где у вас там пыточная? – поинтересовался Михалыч.
- Нет у нас никакой пыточной, - пожал я плечами.
- Толич, дай ему в печень.
Щербатый двинул мне в бок, и я скривился от боли. Он нанёс еще несколько ударов, от которых у меня перед глазами замерцало нечто красное.
- Теперь вспомнил?
- Да куда тут ходить-то, - простонал я, - в зрительный зал, на крышу, да в гараж.
- Веди! – крикнул на меня Михалыч, и повернулся к застывшему с открытым ртом Роману, - а ты нам сейчас чистосердечное напишешь.
Я двинулся в холл, а щербатый последовал за мной, тыкая в спину автоматом.
Мы сходили в пустой и оттого мрачный зрительный зал и двинулись к лифту.
- На крышу, - спросил я?
- Тебе виднее. – пожал плечами Толич.
- Кричали, вроде, снизу.
- Ну так давай, веди, - прикрикнул он и толкнул меня в голову рукой.
У двери лифта я остановился и обернулся на своего конвоира, показывая взглядом на кнопку вниз. Щербатый недовольно подошел и нажал на неё.
Внизу, у выхода из грузового лифта стояло два автомобиля. Один – наш грузовик с оборудованием, а второй - незнакомый мне, с грязными номерами, похожий на советский каблук. Из его закрытого кузова струился холодный белый свет.
После выступления я снова зашел к Чердаку.
- Илюша очень просил, чтобы мы завтра выступили.
- Можешь засунуть Илюшу в свой вместительный за-а-д! – захихикал уже принявший что-то Сергей.
- Но нам надо что-то есть, а это лучшее приглашение за последние полгода, возможно о нас снова вспомнят.
- Лучше сними с нас проклятье «Доктора льда» и напиши еще один хит.
- Но мне нечем платить за квартиру в этом месяце.
- Мне насрать, отстань, давай, уходи уже, - махнул Сергей рукой и принялся рыться в своей сумке.
Я подкараулил Лизу у выхода и молча пошел рядом. Наша группы выступала на разогреве, и было еще не поздно.
Не проронив ни слова, мы дошли до остановки троллейбуса и успели вскочить в тот, что шел как раз в нашем направлении.
- Пожалуйста, пойми меня. Я не хотел тебя подвести.
Лиза молча смотрела в окно и не реагировала на мои слова. Её теплое дыхание растапливало морозный рисунок на стекле.
- Я люблю тебя.
Троллейбус тряхнуло, и я больно ударился кобчиком о жесткое сидение.
- Я виноват, я виноват во всём, но я люблю тебя больше жизни.
Повторяя что-то в этом духе, я проводил её до дома и даже протиснулся вслед за неё в подъезд.
- Мне ничего не нужно, кроме тебя, ты - моё все, единственное настоящее, - лепетал я, пока она открывала дверь.
Из глаз моих покатились слёзы, а Лиза захлопнула дверь перед моим лицом.
Я простоял так несколько минут, пока в кармане пальто не завибрировал телефон. Я промахнулся по кнопки сброса и нажал кнопку ответа.
- Андрей, Андрюша, мой дорогой, ты меня слышишь? – раздался в кармане голос Илюши.
Я поднял трубку и прислонился к стене.
- Да, - с трудом произнёс я.
- Он сбрасывает мои звонки, ответил только один раз и послал, послал на три буквы, понимаешь. Давай, Андрюш, тебе надо сгонять к нему и убедить. Другого пути нет, завтрашний концерт, на него столько поставлено, я уже со всеми договорился. Надо, милый мой, надо. Вся надежда на тебя.
Он так и тарахтел мне в ухо. Я вышел из здания и не сел на детской площадке перед подъездом.
- В общем, Андрюш, давай езжай к нему и без положительного ответа не дай этой пьяной суке уснуть. Проследи, умоляю.
Илюша не останавливался, а к дому Лизы тем временем подъехала старая иномарка, из которой вышел Мясной с инструментом и вошел в подъезд. Я наблюдал, как он поднялся на этаж Лизы, позвонил в дверь, как она открыла, и они долго целовались, пока у меня не закружилась голова и я не повесил трубку с тарахтящим в ней Илюшей.
В голове уже сформировался план действий.
Пистолет мне достался от предыдущего жильца. При въезде в квартиру я нашел оружие в шкафу за постельным бельём. Шесть патронов валялись завернутые в наволочку.
По телевизору шли новости о новой кинопремьере и бесконечных экономических реформах. Илюша звонил мне несколько раз, пока я сидел на кухне, заряжая патроны в обойму. Хоть я в армии и служил в оркестре, но с оружием обращаться умел.
В голове наблюдалась полная неразбериха, мысли набегали одна на другую, и их какофония должна была в какой-то момент разорвать меня изнутри. Мне поочередно хотелось убить то Мясного, то Лизу, то Чердака. Я отключился.
Щербатый подошел к светящейся машине и резко дернул ручку задней двери.
- Ого, так это ж Доктор Лёд.
Я удивлённо посмотрел на милиционера и заглянул внутрь. Там дядя Стёпа склонился над Сергеем, вытаскивая пулю из его груди.
- Так ты и есть Доктор Лёд? - спросил я у дяди Стёпы. И в голове у меня сложился
Но вместо ответа он взглянул на Толича и схватил мой пистолет, лежавший перед ним на носилках. Раздался выстрел и Толич упал, а я открыл рот и повалился на пол. Звон в голове стоял такой, что мне казалось, что в ней открыли звонницу.
Открыв глаза, я увидел недовольный взгляд щербатого милиционера. Он сидел напротив с носком во рту. Куртка его была расстёгнута, а под рубашкой виднелась застрявшая в бронежилете пуля. Руки мента были за спиной, а ноги упирались в мои. На обоих не было ботинок и носков. Ногти на его пальцах были длинными и кривыми. Второй носок Толича я обнаружил у себя во рту, и приступ тошноты подкатил к горлу.
Скривившись в приступе рвоты, справа от себя я увидел перебинтованного Чердака. Тот тихо стонал. В его ладони лежала вытащенная дядей Стёпой пуля, а в ногах Калашников. Необычного автомобиля в гараже не наблюдалось. Я с отвращение попытался выплюнуть носок, но он крепко застрял между зубов.
Послышался звук спускающегося лифта. А за дверью гаража заорала сирена, и неразборчивый голос захрипел в старый мегафон. Я удивлённо взглянул на щербатого, изобразившего на лице подобие улыбки. Секунды ожидания превратились в часы. И когда наконец из лифта вылетела дымовая граната и выпрыгнули омоновцы, я испытал забытое уже облегчение. Заорали они так, что голова моя заболела, и я вновь почти потерял сознание.
- Значит, вы не помните кто в вас стрелял?
- Нет, - с отсутствующим видом ответил Чердак, - помню, как тащили вниз.
- А вы никого не видели?
- Нет, покачал головой я.
- И вы?
Цыган быстро закивал, преданно и честно глядя на следователя, мужчину в старом сером костюме, не выспавшегося, чуть седого, с морщинами, выражавшими одно слово – усталость. Тот стоял за разбухшим от сырости ДСПшным столом, посреди маленькой комнаты, куда нас привели после допроса.
- Мы записывали звуки к кино… - начал было Роман снова, но следак вскинул руку и поморщился.
- Хорошо, значит вы писали ваш это звук, - он опять поморщился, - все вышли на перерыв, некто, считавшийся ранее погибшим, Степан Олегович Полукорачкин семьдесят пятого года рождения , в прошлом занимавшийся производством метамфетамина, известный под кличкой «Доктор Лёд», вошел в помещение, где находился Чердаков Сергей Игоревич семьдесят шестого года рождения, произвел выстрел, спустил пострадавшего на лифте в гараж, там подручными средствами вытащил пулю, - следователь поднял запечатанный пакетик со стола, - обработал рану Чердакова Сергея Игоревича, обезоружил сотрудника милиции Семирылова Анатолия Петровича и скрылся с места преступления.
Все кивнули, включая щербатого мента, стыдливо согнувшегося на дальнем стуле. Следователь нахмурился еще больше и устало вздохнул.
- Все это звучит, как лютый ебаный бред, - заключил он.
Мы согласно кивнули.
- Даже не знаю, что с вами делать, - пробормотал он, - особенно с вами, - бросил он злой взгляд на щербатого и ударил кулаком о стол, - за потерю личного оружия.
Семирылов грустно склонил голову и уставился в пол.
В помещение влетел Михалыч, недовольно фыркнул и, приставив руку к фуражке, отрапортовал.
- Ушел. Гад. В районе Гниюкино потеряли, там столько дорог этих, вьются, как… змеи…
Следователь закрыл глаза и провёл рукой по лицу.
- Ладно. Отпусти их под подписку. Состава преступления нет, орудия нет, у пострадавшего претензий не наблюдается. Появятся, будем раскручивать. А с вас, Семирылов, взыскание.
Щербатый вздохнул и как-то еще сильнее вжался в стул.
- Время только, блядь, на вас, театралов, потерял. Вы думаете вы мне нужны со своими загадками сифилистическими? У меня вон банда деревни жжёт, людей ебёт и в рабство продаёт, а вы тут… выспаться не дают. А бойцы? Вы о них, блядь, думали? Всех по тревоге поднял, - зыркнул он Михалыча.
Тот тоже потупил взгляд, как школьница, и еще долго слушал вместе с нами, какое мы все бессмысленное говно.
Когда нас, наконец, отпустили, был уже день. Уставшие, мы сели на автобус в сторону театра.
- Ты почему меня не сдал? – спросил я, расположившись на заднем сидении рядом с Чердаком.
- А ты чего в меня стрелял? – спросил он в ответ, потрогав раненую грудь.
- Потому что ты - сволочь, песню украл у меня и бабу трахал. А я ее любил.
- Ну что теперь твоя баба?
- Теперь ее трахает басист.
- Вот и цена твоей бабе. А ты… Ты вроде как мужик теперь в моих глазах, хоть и петух. Понимаешь? Не стерпел, пришёл, блин, стрелял в меня. Достойно. Уважаю я, когда не унижаются. Понимаешь? Я-то вот не смог так, под Илюшу прогнулся, слил нас всех, бабки профукал и не сделал ничего. Знаешь как мне стыдно? А ты, нет, ты меня наказал.
Я удивлённо взглянул на Сергея и открыл рот, чтобы что-то ответить, но слова как-то не нашлись. Молчание нарушил сам Чердаков.
- Эй, Ромарио, - обратился он к прислонившемуся к окну цыгану, - так это что, тот самый Доктор Лёд был, что в театре нашем работал?
Роман кивнул.
- А что за история с амфами?
- Да он варил дома, - не оборачиваясь ответил саксофонист, - песня его рекламой была. Мет в народе льдом называют. Вот ее сначала допустили к ротации на радио, тут-то прошаренные наркуши к нему рекой и потянулись. А когда там поняли, что к чему, сразу сняли. Менты за ним погоню устроили, а он в прорубь прыгнул. Все думали утонул, а он выплыл, бабка какая-то из пригорода выловила его из реки да выходила. Врачиха бывшая. Как раз там где-то, в Гниюкино. С тех пор он латал всяких люд, кому мимо больницы надо. Меня порезали однажды в драке, так и познакомились.
Вечером мы все были в ДК Губёнкова. Илюша не мог нарадоваться по телефону, что мне удалось уговорить Чердака выступать. Но после саундчека Сергей подошел ко мне и тихо сказал.
- Хочешь, пой сам.
Я удивлённо посмотрел на него.
- Я…все еще не очень чувствую себя, - дотронулся он до груди, - постою вместо на клавишах, возьму пару аккордов. У тебя голос получше моего.
Я даже не знал, что ответить.
- Давай, давай, не ссы, стрелять не ссал, и тут не ссы, - похлопал он меня по плечу, - зато как она на тебя посмотрит, - подмигнул он и улыбнулся.
Я провёл языком по губам, закрыл глаза и закивал.
Зал шумел, разогретый предыдущими группами. Мы вышли на сцену, где нас встретили бурными аплодисментами так, словно и не было никакой потери популярности. Чердак встал за клавиши, а я подошел к микрофону. Краем глаза я заметил взгляд Лизы. Обернувшись, я увидел удивлённое лицо барабанщика Игната, про которого я почти забыл за эти дни. Рома и Мясной пожали плечами, но приготовились играть. Сергей подмигнул мне, публика замерла.
- Раз, два, три, четыре, - произнес я в микрофон и запел.
Подписывайтесь на канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman
И паблик в ВК: https://vk.com/public189072634
