76 лет назад – 17-го февраля 1944 года – завершилась ликвидация так называемого Корсунь-Шевченковского "котла": блокированная здесь немецкая группировка прекратила своё существование.
Ранее, войсками Первого Украинского фронта генерала Ватутина были пресечены попытки танковых соединений противника деблокировать "котёл" снаружи и пробить гуманитарный коридор для вывода окруженных: немецкие танкисты были остановлены в Лысянке, и теперь готовились встречать тех, кто сможет прорваться в эту Лысянку изнутри котла.
14-го февраля советские войска захватили последний немецкий аэродром внутри котла (в г.Корсунь-Шевченковский, который тогда назывался просто Корсунь). После этого, немцам рассчитывать на какую-либо помощь снаружи уже не приходилось, на исходе были запасы продуктов, боеприпасов и горючего, несколько тысяч раненых оставались без стационарной медицинской помощи и без перспектив эвакуации – и их командование на совещании 15-го февраля решило предпринять попытку прорваться из окружения. Все немецкие войска стягивались в район Шендеровки, для последующего прорыва вдоль автодороги Корсунь – Стеблев – Шендеровка – Лысянка.
В течение 15-го февраля окружённые немецкие войска вели ожесточённые бои за обладание населёнными пунктами вдоль предстоящего пути прорыва: Хильки, Комаровка и Новая Буда. Ночной атакой частей немецкой 72-й дивизии были полностью захвачены и, невзирая на советские контратаки на следующий день, удержаны Хильки. Южнее велась борьба за Комаровку и Новую Буду, причём в них самих.
Интересно, что в этот день (15 февраля) в Хильках погиб военнослужащий советской 202-й стрелковой дивизии Маркс Алферов – родной брат Нобелевского лауреата Жореса Алферова (открывшего новые физические принципы, на которых в наши дни работает мобильный телефон, проще говоря – «изобретателя мобильного телефона»). Жорес Алферов в 1956 году отыскал могилу брата и с тех пор, до 2014 года, регулярно наведывался туда, устраивал массовые застолья с местными жителями, был почётным членом педсовета местных школ и оказывал посильную шефскую помощь, а лучшие ученики тех школ получали стипендии имени Маркса Алферова из его фонда. На его средства в школе в Комаровке открыт компьютерный класс, музей Тараса Шевченко, и музей 202-й стрелковой дивизии. Перед зданием школы – шеренга вечнозеленых пихт, и возле каждой – большая фотография офицера Советской Армии, в честь которого пихта посажена. В том числе и пихта имени лейтенанта Маркса Алферова.
После войны была построена диорама сражения на Бойковом поле между деревнями Хильки и Комаровка, которые находятся в трех километрах друг от друга: Хильки - на высоком холме, Комаровка - внизу. Есть легенда, что рано утром 17-го февраля на Бойково поле приехал командующий Вторым Украинским фронтов генерал Конев. По рассказам его адъютанта, в какой-то момент он остановился и удивленно посмотрел под ноги: "А что - разве оттепель наступила?" - "Это кровь, товарищ командующий. Еще не замерзла...", т.е. генерал Конев здесь выглядит глупее своего адъютанта.
Итак, противником решено было прорываться из Шендеровки в общем направлении на Лысянку, на участке шириной около 4,5 км, по трём направлениям, пятью колоннами. В конечном счёте, немецкий прорыв стал частично возможен вследствие определенного стечения обстоятельств: ситуация развивалась несколько иначе, чем планировало германское командование.
Первое направление прорыва (северная колонна – 112-я пехотная дивизия) — из Шендеровки через Хильки на Журжинцы и далее на Лысянку.
Второе направление (центральная колонна – 72-я пехотная дивизия) — из Шендеровки на юго-восток от Журжинцы.
Третье направление (южная колонна) — из Шендеровки на Комаровку, через лес южнее и юго-западнее Комаровки. В этой колонне шли два эсэсовских соединения: штурмовая бригада «Валлония» и танковая дивизия «Викинг». Валлония – это франкоговорящая половина Бельгии; вторая половина Бельгии – Фламандия – говорит на голландском языке. В Валлонии находятся знаменитые Арденнские горы, где в конце войны развернулось масштабное немецкое наступление против наших англо-американских партнеров. Дивизия «Викинг» была набрана из добровольцев: бельгийцев Фламандского региона, скандинавов и голландцев.
Четвертую и пятую колонны прорыва составляли остатки всех прочих немецких пехотных дивизий (в том числе 88-я, 57-я, 168-я и 213-я охранная) – они двигались следом за наиболее боеспособными соединениями первого эшелона, прикрывая их отход.
2100 раненых, из которых почти полторы тысячи неспособных передвигаться самостоятельно, было решено оставить в Шендеровке под присмотром медиков-добровольцев, то есть их фактически сдали в советский плен. При этом раненные оставались лежать в повозках и телегах, которые стояли посреди дороги, а лошади были выпряжены и уведены. По рассказам очевидцев, потом советские танки на полном ходу таранили эти повозки. Строго говоря, именно это и было обещано в последней фразе Ультиматума, который немецкое командование получило 8-го февраля: «… если Вы не сдадитесь до 11-ти часов 9-го февраля, Ваши солдаты будут уничтожены, и ответственность за их уничтожение понесёте именно Вы…», т.е. это было продуманное, взвешенное решение: немецкое командование взяло на себя ответственность за своих раненых, раздавленных советскими танками.
К полуночи 16 февраля разыгралась пурга; земля побелела, небо заволокла снежная пелена. Видимость сократилась до предела. Это подбодрило окруженных. Появилась надежда прорваться, проскользнуть незаметно.
Движение началось в час ночи (01:00 17-го февраля 1944 года). Однако скопление немцев в Шендеровке было выявлено советской разведкой, и по нему был организован авиаудар: несмотря на сложнейшие погодные условия (пурга и нулевая видимость), несколько экипажей-добровольцев советских бомбардировщиков вылетели на задание и смогли нанести по Шендеровке ряд бомбоштурмовых ударов. Это задержало выдвижение немецких колонн, и лишь около четырех часов ночи немецкие передовые части, соблюдая тишину, вплотную приблизились к окопам советских войск.
На этом участке внутреннее оцепление держали три советские дивизии: 5-я гвардейская воздушно-десантная, 180-я и 202-я стрелковые, а внешнее оцепление – 41-я гвардейская стрелковая дивизия, и подразделения 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова. В результате ожесточенных схваток, немцы пробивались через их позиции и продвигались к окраинам населенных пунктов Журжинцы и Почапинцы. Сражение здесь сопровождалось крайне большими потерями для обеих сторон. Так, к исходу дня 17 февраля командир советской 180-й стрелковой дивизии бросил в бой свои последние резервы: роту связи и офицеров штаба дивизии.
Так получилось, что южная немецкая колонна (танковая дивизия СС «Викинг» и штурмовая бригада СС «Валлония») сбилась со своего маршрута в северную сторону, и вышла на путь центральной колонны. В результате оборона советских войск на этом участке подверглась удару дважды. Изначально шедшая в центральной колонне, 72-я немецкая пехотная дивизия была уничтожена, а советская оборона ослаблена. Под повторными ударами более сильных эсэсовских частей южной колонны, утром 17 февраля советская оборона на этом участке стала очаговой. В течение нескольких часов советские солдаты могли только обстреливать выходящих из «котла» эсэсовцев, но не имели подкреплений для того, чтобы этот прорыв ликвидировать.
К вечеру 17 февраля, когда подошли резервы, «котел» был надежно запечатан и советские войска начали отлавливать оставшихся в зоне окружения немецких солдат. 18 февраля завершилось уничтожение последних разрозненных групп, укрывшихся в лесах и оврагах. 19-го февраля, под натиском советских войск, немцы начали отход из Лысянки и оставили её, решив – что больше из "котла" уже никто не выйдет.
Таким образом, благодаря счастливой случайности, более или менее организованно вышли из окружения эсэсовцы из «Викинга» и «Валлонии», во главе со своими командирами — Гербертом Гилле и Леоном Дегрелем (вернее, настоящий командир «Валлонии» был убит, а командование взял на себя его адъютант Леон Дегрель – глава Бельгийской фашистской партии). При этом, когда 17 февраля основная группа «Викинга» уже вышла в расположение танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (встречавшей «снаружи»), прикрывавшие её отход валлонцы оказались на грани полного уничтожения. Тогда дивизия «Викинг» развернула уцелевшие танки и прикрыла отход «Валлонии» к первой линии немецкой обороны. Упомянутый Гилле во главе "Викинга" будет зимой 1945 года безуспешно пытаться деблокировать снаружи так называемый Будапештский "котёл".
Остальным немецким колоннам повезло гораздо меньше. В ходе прорыва, под огнём советской артиллерии, они рассыпались на множество мелких групп и даже одиночек, пытавшихся буквально под снегом проползти через лес – и многим это удавалось. В одной из таких групп (с северной колонной – 112-й пехотной дивизией) вышел из окружения генерал Лиеб (второй по старшинству офицер среди находящихся в котле), двигаясь в конном строю с 7-ю офицерами своего штаба. Командующий окруженной группировкой генерал Штеммерман, двигавшийся вместе с замыкавшей 88-й пехотной дивизией, при этом погиб (его накрыло залпом 2-го дивизиона 329-го «катюшного» полка, на безымянной высоте между Комаровкой и Петровское).
В основном немецкие войска прорывались между деревнями Журжинцы и Почапинцы непосредственно к посёлку Октябрь. Однако на этом рубеже, помимо заслона из нескольких советских танков, на «высоте 239» (в районе посёлка Октябрь) была оборудована очень мощная огневая позиция 438-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка – пристрелянная и с полным боекомплектом. Из-за её обстрела, большинство немецких солдат были вынуждены смещаться южнее неё, и даже южнее Почапинцев – и в результате выходили к реке с символическим названием Гнилой Тикич. Здесь не было ни одной переправы, очень сильное течение, ширина реки – 20-30 метров, температура воздуха ночью была «минус 10», из переправочных средств – в лучшем случае крупные ветки, сорванные в ближайшем лесочке. Некоторые пытались переплыть реку на лошадях – но лошади умирали от остановки сердца в холодной воде (есть у этих животных такая особенность, им нельзя быстро остывать). Главное – на том берегу их никто не встречал с сухим одеялом и горячим термосом: предстояло ещё пройти несколько километров по «ничейной территории» вдоль берега реки – до передовых позиций немецких танкистов в Лысянке. Всё это привело к большим потерям от переохлаждения, а те, кто не захотел купаться – были убиты огнём с советских танков, расположившихся на вершине холма в 500 метрах от места переправы.
О последних днях окруженной группировки рассказали позднее пленные из танковой дивизии СС «Викинг»: «Наша дивизия, насчитывавшая около 7 тыс. солдат и офицеров, за две недели потеряла более 4 тыс. человек. Нам приходилось все время отступать под ураганным огнем русских. Дороги были запружены брошенными машинами и орудиями. Мы были в отчаянии. В ночь на 17 февраля солдатам выдали по усиленной порции водки и разрешили съесть неприкосновенный запас продуктов. В 2 часа был объявлен приказ, в котором говорилось, что на помощь извне больше нечего рассчитывать. На рассвете была предпринята последняя и самая отчаянная попытка вырваться из кольца. Впереди шла дивизия СС „Викинг“, за ней бригада „Валлония“… Всего в колонне было около 8 тыс. солдат и офицеров. Пушки, автомашины, все военное имущество и даже личные вещи было приказано бросить. Едва мы прошли 300 м, как на нас напали русские танки. Они ворвались в гущу колонны и гусеницами утюжили и давили ряды солдат. За танками появились казаки. Вся колонна была уничтожена. На следующий день утром мы сдались в плен».
Лейтенант Лейнвебер из немецкой 57-й пехотной дивизии, так говорил о событиях этих дней: «В последний день русские учинили нам невиданное побоище. Толпы солдат, как стадо баранов, метались из стороны в сторону, но нигде не могли укрыться от убийственного огня. Весь район был устлан трупами. Жутко было смотреть на эту картину. В этот день много тысяч немецких солдат и офицеров поплатились своей жизнью за авантюру немецкого командования».
В тот же день Маршал Сталин издал следующий приказ:
"Генералу армии Коневу
Войска 2-го Украинского фронта в результате ожесточенных боев, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати дней, 17 февраля завершили операцию по уничтожению десяти дивизий и одной бригады 8-й армии немцев, окруженных в районе Корсунь-Шевченковского.
В ходе этой операции немцы оставили на поле боя убитыми 52000 человек. Сдалось в плен 11000 немецких солдат и офицеров.
Вся имевшаяся у противника техника и вооружение захвачены нашими войсками.
В боях отличились войска генерал-лейтенанта Трофименко, генерал-лейтенанта Смирнова, генерал-лейтенанта Коротеева, кавалеристы генерал-лейтенанта Селиванова, танкисты генерал-полковника танковых войск Ротмистрова, генерал-майора танковых войск Кириченко, генерал-майора танковых войск Полозкова и летчики генерал-лейтенанта авиации Горюнова.
В ознаменование одержанной победы наиболее отличившиеся в боях соединения и части представить к присвоению наименования “Корсунских” и к награждению орденами.
Сегодня, 18 февраля, в 1 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Украинского фронта, завершившим уничтожение окруженных войск немцев, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью, а также лично генералу армии Коневу, руководившему операцией по ликвидации окруженных немецких войск.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
18 февраля 1944 года, № 75"
Командующий Вторым Украинским фронтом генерал Конев, «за умелое руководство войсками при окружении и уничтожении корсунь-шевченковской группировки противника» был повышен в воинском звании до «Маршал Советского Союза». Таким образом, он стал первым маршалом из пяти командующих «украинскими» фронтами. Рокоссовский получит такое же звание в мае месяце, Малиновский и Толбухин – в сентябре, только Ватутин – никогда.
Кроме того, только что введенное Сталиным новое воинское звание «Маршал Бронетанковых войск» было присвоено подчиненному Конева, командующему 5-й гвардейской танковой армией Второго Украинского фронта генералу Ротмистрову (антигерою сражения под Прохоровкой на Курской Дуге, в котором он умудрился потерять всю свою армию в противостоянии с эсэсовской танковой дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер»). Кроме Ротмистрова, звание «Маршал Бронетанковых войск» в тот же день получил и генерал Федоренко (начальник Бронетанкового управления Советской Армии).
О войсках Первого Украинского фронта генерала Ватутина, совершивших основную «работу» по окружению противника в Корсунь-Шевченковском "котле" (Как и в Сталинградском), не было сказано ни слова, не говоря уже о хотя бы благодарности.
Парадоксально, что Ватутин был отстранён от операции (за 4 дня до её окончания) после того, как Конев доложил Сталину: «из-за Ватутина немцы чуть не вырвались из котла 12-го февраля». Но ведь у самого-то Конева они таки вырвались – в ночь на 17-е и без всяких «чуть-чуть».
Как вспоминает комиссар Первого Украинского фронта генерал Крайнюков, они вместе с Ватутиным слушали всё это у себя в штабе по радио, вместе с остальными жителями Земли, т.е. как совершенно посторонние люди. Разумеется – были расстроены несправедливостью, но потом (по словам Крайнюкова) Ватутин якобы сказал что-то вроде «Ладно, проехали, сейчас главное – прогнать врага с нашей земли, а там историки уже разберутся». Но воевать Ватутину оставалось ровно две недели …
Немецкая сторона тоже раздавала награды и праздновала победу: было объявлено, что войскам удалось успешно вырваться из котла (что отчасти было правдой), и Гитлер вызвал к себе для вручения высших наград командиров «Викинга» и «Валлонии», а также генерала Лиеба, и посмертно наградил генерала Штеммермана. Немецкие историки (хотя, конечно, не только немецкие), подтасовывают цифры таким образом, что у них получается: из «котла» сумело выйти больше людей, чем изначально оказалось в нём, а значит – «никто не пострадал» (кроме генерала Штеммермана). Однако, это никак не объясняет, почему советские войска (причём – конкретно те самые армии – 27-я, 52-я и все три танковые, которые сражались в этой операции), как мы увидим далее, уже через месяц заходили на территорию Румынии, и некому было их остановить.
В советское время в г.Корсунь-Шевченковский был уникальный музей Великой Отечественной войны – один из лучших в СССР. В наше время, Герой Украины, народный депутат Верховной Рады (т.е. человек, принимающий законы), великий поэт (его произведения входили в школьную программу по украинской литературе ещё в советское время) по имени Левко Лукьяненко (впоследствии покойный) утверждал следующее:
«… Весной 1944 года во время Корсунь-Шевченковской операции Жуков приказал бросить на штурм хорошо укрепленной немецкой обороны войска, которые были только что доукомплектованы мужчинами от 15 до 55 лет, согнанных с ближайших украинских сёл. Пулями в спину заградотряды гнали этих необученных украинцев в одну атаку за другой. В течение 24-х дней этого преступного кровопускания было уничтожено 770 тыс. человек, преимущественно украинцев. И разве это не геноцид украинцев?!».
Если верить этому народному депутату, то 770 тыс. украинских мужчин (только в нескольких сёлах) благополучно пережили все предыдущие годы войны и немецкой оккупации, и это дополнительно к тем 420 тыс., которых Ватутин утопил в Днепре, чтобы взять Киев к празднику 7-го ноября.
Не приводится численность «заградотрядов», заставивших повиноваться такую массу вооруженных мужчин. Эта фраза содержит типичную ошибку по поводу Жукова: на самом деле Корсунь-Шевченковской операцией командовали генералы Ватутин и Конев, а маршал Жуков в эти дни формально выполнял роль «координатора» между ними, хотя реально крутился всё время вокруг одного Ватутина (мы скоро увидим – для чего).
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Af9040f0609f5f0ac04c...
