Девка с татухой на сиське огромной,
Плюнув на очередь, рвётся к прилавку.
Этим своим поведеньем нескромным,
Она провоцирует страшную давку.
Бабка, стоящая подле девахи,
Очень пустым, но тяжёлым, бидоном
Бьёт ей по белой смазливой мордахе,
Падает девка на пол монотонный.
Кровь окрапила зелёную плитку,
Видно уборщица будет не рада.
Шепчет старушка под нос себе хлипко:
"Так вам и надо, наглющие гады!"
Далее, Бабка подходит к витрине
И, не спеша, говорит продавщице:
"Кошку кормить стало не чем мне ныне,
Налей молочка, уж чего мелочиться?"
Ей отвечает на то продавщиха:
"Вы извините, но я не при деле,
Здесь бакалея: лишь хлеб да гречиха,
А молоко есть в соседнем отделе."
Бабка, ни капли минут не теряясь,
Бьёт её тем же бидоном тяжёлым,
И продавщиха, слегка матеряясь,
Так же летит в направлении пола.
Дрыгнув в предсмертном порыве ногами,
Дух продавщицы вздымается к небу,
Кровь из башки её, вместе с мозгами,
Струится меж ног у стоящих за хлебом.
Бабка презрительно морщит ебало,
И шепчет, сминая в руках свою шапку:
"Я же, пизда, за тебя воевала!
Не хуй наёбывать старую бабку!"
