Бессонную ночь провел в страшной духоте, лежал голый на верхней продавленной шконке задыхаясь от духоты как в частушке.
Покажите мне Москву, москвичи
Ну, покажите мне её без прикрас
Мы пройдём по ней, и мы помолчим
Потому что слов не будет у нас
Бродил по окрестностям Казанского вокзала как приведение без цели. Заходил в ближайший магазин, покупал поллитровку воды, сразу выдувал и брел дальше. Мне надо было убить время до вечера, и я его убил едва не с самим собой.
К 16 часам решил пойти в кулинарию откушать и купить еды на поезд. Дорога знакомая несколько раз хоженая. Я заблудился попал на незнакомые улицы где нет ни людей, ни машин.
Скромное обаяние буржуазии - посольство Швейцарии. Напротив, посольство Казахстана
Куда бы я не шел неизменно выходил к сталинской высотке гостиницы Ленинградская, от нее к Казанскому вокзалу. В конец измучился. Сбился в пути забрел в каике-то городские лабиринты где нет ни людей, ни машин, а за домами не видно высоток, на которые я ориентировался. Карты Яндекс в Лумия 640 как всегда врали. Хотел прокатиться на трамвае, но боялся уехать и заблудиться. Заблудиться получилось и без трамвая.
Я пер как трактор по бездорожью. Наконец вышел все к той же Ленинградской.
Я понял, что меня водит бес и решил, что с меня хватит. Возле хостела была небольшая кулинария не такая как приглянувшаяся мне, но времени не было. Пить хотелось, как дромадеру. Я зашел в кулинарию и купил полторашку холодной газированной минералки.
Почти всю. А чего? И сразу же мне стало плохо. Видимо много холодной щелочной воды за раз. Стало так паскудно что я думал, что мне конец, но это было только начало песца.
Пот заливал глаза, сердце в груди превратилось в валун. Я приплелся в хостел, был шестой час. Перекинул свой хабар из рваной «мечты оккупанта» в рваный кофр.
Пот лил с меня градом. Я решил освежиться в душе. Тут меня бес и подловил.
В хостеле несколько кабинок и можно было плескаться от рассвета до заката (о чем я с тоской вспоминаю поскольку в Пахачах в ванную боюсь даже заходить, а испражняюсь в пакет) но посещение душа требовало особого подхода. В хостеле полотенец не давали, а своего у меня не было, зато был рулон бумажных полотенец, которыми можно не только руки, но и жопу вытереть. Еще у меня не было пластиковых шлепок, только кожаные. И наконец чехол с кошельком и документами оставлять в комнате было стремно.
Я брал пакет с чистой одеждой, кидал туда документы, бумажное полотенце и еще два пакета. Один пакет кидал на пол, во второй скидывал грязную одежду, тапки засовывал на полку под потолком кабинки, закрывал занавеску и мылся. Мыла и шампуня у меня не было бо хранить их мне было негде. Зная свое рукожопство я бы обязательно их разлил среди вещей. Просто горячей водой смывал пот. Вытирался прямо в кабинке бросая мокрую бумагу на пол. Потом сгребал ее в пакет из-под ног и выбрасывал в ведро в туалете.
После душа мне стало совсем невмоготу, как Дормидонту Народному:
Любил и думал – Щас помру!
Пот лил градом, в сердце словно осиновый кол забили, а мне еще надо было вещи собирать. Зная свое раздолбайство, я еще раз пересмотрел хабар в кофре – там царил полный бардак, но кажется все было на месте. Кроме USB модема. Нельзя мне без модема я же блоХер!
Все перерыл модема нет. Стал внимательно проверять содержимое пакетов, выкладывая их на пол. Модема нет. Прошманал кровать. Модема нет. Опять начал пересматривать пакеты выкладывая на пол. А жильцы комнаты ходят, я им мешаю. Приходится то в одну сторону кофр тягать, то в другую двигать. А время идет мне бы уже собранным быть поезд в 21.15 отходит, а уже седьмой час.
Совпадение: мне 13 августа из Пахачей улетать и тут приходят сантехники готовить место для прокладки труб водопровода. Это были Аслан, Михаил Борисыч и Игорь Бабиков. Бабиков уже на пахачинском погосте с год лежит. Они мне не мешают, но отвлекают. Я на нервах собраться не могу, боюсь что-то забыть. Отъезд из Пахачей прошел скомкано.
В Москве тоже самое, постояльцы хостела допекли администрацию нытьем что некуда мелкие вещи положить, на нижних шконках за занавесками света нет, а на верхних наоборот светильники на потолке глаза выжигают и главное медленный интернет. По просьбам трудящихся пришли два борцухи и начали устанавливать на стенку каждой шконки полочку, светодиодный светильник и в каждой комнате ставить антенну Wi-Fi. И добрались они до моей комнаты, до моей шконки именно тогда, когда я собирался и искал модем. Я в душе рыдал от такой безнадеги.
Внутренний голос говорит:
- Чувак, ты это, кажись модем с собой мыться прихватил. Когда переодевался и обтирался он выпал, и ты его сослепу с бумажками в пакет сгреб и сортирное ведро выбросил.
Бросился я в туалет. Кабинка закрыта. Не стоять же столпом побежал к кофру. Борцухи провода сматывают, мешаем друг другу. Перетряс кофр. Модема нет. Борцухи несколько раз просили меня убрать кофр с прохода. Я его передвигал.
Бросился к кабинке. Закрыто. Особенно злостный серун там засел. Я уже был уверен, что модем в туалетном ведре, но как попасть в кабинку? Бросился обратно в комнату опять протряхнул кофр. Модема нет. Безумие – постоянное повторение одних и тех же действий. Опять закрыл крышку кофра. Модем лежал на полу.
Он не мог лежать все это время под крышкой. Я несколько раз передвигал кофр. После каждого шмона закрывал крышку. Я его пропустил несколько раз, а один раз он у меня вывалился на пол.
Время таяло как лед в стакане виски. Я одел брюки, куртку, рваные туфли. Рассовал документы по карманам и понесся на вокзал. Сказать, что мне было плохо было бы неточно – мне было х-во. Усталость от дня, проведенного на ногах, голод, выпитая полторашка минералки нарушившая водно-солевой баланс моей тушки, нервотрёпка из-за поисков модема, вечерняя духота добивали меня. А теперь к ним присоединился кофр. Он постоянно заваливался то на правый то на левый бок и довел меня до полного исступления еще на асфальте у Новой Басманной 10. А уж когда я добрался до брусчатки у Казанского вокзала его начало качать как в штормовом море. Мня тоже шатало как пьяного.
Но в начале надо было перейти через автомобильный переход над железной дорогой. Я уже знал, что по улице переходить стремно, до перехода очень далеко, но под автомобильным переходом есть пешеходный. Света там не было, но мне было уже все равно. Я проходил там несколько раз. Днем. Под трассой быдло сыро, воняло мочой, валялась груда тёплых свитеров пакетов, церковной литературы, бумажных икон. Я решил, что это имущество бомжа. Куда подевался владелец я не знаю, скорее всего ушел на небеса. Судя по литературе и иконам это был верующий человек.
За переходом в яме на против едальни днем торговали грибами, ягодами, луком убогие старики. Видимо здесь они не привлекали внимание властей и полиции. Я зашел по дороге в кулинарию купил бананов и бутылку простой воды. Теперь меня еще отягощал пакет с продуктами.
Так я и выехал на брусчатку вокруг Казанского вокзала. Тут кофр просто сбесился. Я плакал от досады. Возле вокзала под фонарем достал чехол с документами. Несколько раз просмотрел документы, билеты. Все было на месте. Спрятав чехол, я потащил вырывающий из рук как капризный ребенок кофр ко входу на Казанский вокзал.
На входе стояли охранники. Забросил кофр на рентген, прошел рамку. Вышел на перрон. Там толпа, постоянно идет посадка. Я никогда сам на поезд не садился. И будучи верен самому себе стал ходить по перрону в поисках своего поезда. Поезда не было.
Вернулся к табло. Время замерло, душный воздух сгустился в кисель. В сердце стояла невыносимая тяжесть. Я смотрел на табло как врач на монитор коматозного. Постоянно объявляли посадку, окончание посадки, просили провожающих покинуть перрон. Цифры лениво отсчитывали секунды.
Я ехал в Кисловодск, но маршрут был Москва-Нальчик — это еще надо было учесть в отказывающимся думать мозгу.
Наконец объявили посадку на поезд Москва-Нальчик. Трясущимися руками несколько раз сравнил номер поезда на билете и на табло. Толпа колыхнулась и пошла к поезду я шел за ними.
Большинство пассажиров остановились у плацкартных вагонов в голове поезда, а я шел в хвост. Начались купейные вагоны у восьмого я остановился.
Проводник со смартфоном проверил мой паспорт, электронный билет и запустил в вагон. В мое купе сел инвалид, который ехал в санаторий Ессентуков.
Вагон, с кондиционером, который включается только на ходу. Пришлось посидеть не сказать, чтобы в душном вагоне, но, когда включился кондиционер меня попустило. Может еще потому что я успокоился.
А я ведь не хотел ехать в августе, но один читатель написал, что в Кисловодске в конце августа всего 24 градуса что, по его мнению, совсем не жарко.
Разогретую Москву он не учел. Сосед по хостелу в разговоре с постояльцами говорил, что на днях у него случился сердечный приступ, вызывали Скорую. Я был тоже к этому близок. Был я в Москве первый и последний раз в жизни. Больше из Пахачей я не выбирался. Не увидел я ни ее дворцов, ни музеев. Вроде как с черного хода на минутку заглянул в богатый особняк.
