На следующее утро, когда первые желтоватые лучи солнца робко пробивались сквозь обшарпанные занавески, Татьяна уже сидела на кухне, крепко сжимая чашку с остывающим кофе. Сон этой ночью был не просто плохим — его почти не было. Голова гудела от мысли, которая всё не уходила: «Ну и что теперь? Как дальше-то жить с этим?»
В комнате было тихо, слишком тихо. Георгий спал в соседней комнате, но его присутствие уже казалось Татьяне чем-то огромным, давящим.
Она вздохнула и поставила чашку на стол, прикрыв глаза. В голову лезли странные образы: то его ботинки, из которых будто вываливалась каждая подлатанная заплатка, то его глаза — упрямые, блестящие, словно он всё ещё пытался доказать, что его бунт против «системы» был не зря.
— Ну, просто сказка, — прошептала она с горечью, машинально отодвигая локтем стопку счетов на краю стола. — Ушла вчера на работу, а вернулся — с рюкзаком и ноль планов. Это нормально вообще?
В голове крутилась обрывочная мысль: "А если снова пропадёт? Или того хуже — влезет в какую-нибудь авантюру?" Она представила, как вечером сын может потребовать денег или начнёт толкать свои «идеи».
Татьяна посмотрела на трещину в старом кафеле на стене напротив. Её внимание задержалось на ней, словно это могла быть точка опоры для беспокойного разума.
— Да ладно… прорвёмся, — выдохнула она, но прозвучало это неубедительно даже для самой себя.
Она поднялась, снова налила воды в электрочайник и машинально посмотрела на часы: утро только начиналось, а в душе уже чувствовалась усталость, словно день был прожит заново.
В другой комнате, куда она с вечера постелила бельё, было подозрительно тихо. Татьяна прислушалась: ни храпа, ни шорохов — словно Георгий вообще испарился.
Но, подойдя к приоткрытой двери, увидела, что он по-прежнему крепко спит, закутавшись в одеяло. У ног валялся его рюкзак, а рядом — хлипкие ботинки с отклеившимися носами.
— Ну, трындец, — буркнула она вполголоса, думая о том, что «ботинки-то ему нужно будет заменить, денег опять уйма», а сама с трудом наскребает на коммуналку. — Зато великое «покорение мира»…
Она вернулась на кухню, где электрочайник выдавал закипающий свист. В голове вертелось: «Вдруг взять да и поговорить с ним напрямик? Прям сейчас? Прежде чем всё зайдёт слишком далеко?» Но она чувствовала — не хочет устраивать разборки ни себе, ни ему в столь ранний час.
Села за стол и аккуратно вынула из папки очередной счёт за квартиру. Пальцы машинально пробежались по строчкам: сумма вышла крупнее, чем в прошлом месяце. «Ещё подорожало, зараза», — подумала Татьяна и вспомнила, что Георгий вообще не представляет, что такое платить по счетам. Раньше-то он вечно отлынивал: «Мам, ты же сама можешь, да и вообще… это не моё.»
— Ох, хоть бы сегодня без скандалов, — вздохнула она, делая глоток кофе.
В этот момент дверь его комнаты со скрипом открылась, и Георгий, взъерошенный, в вытянутой футболке, шагнул на кухню. Глаза сонные, но вид, словно он человек, уже готовый к новым «подвигам».
— Привет, мам, —промямлил он, зевая. — Чё так рано встала?
— Да у меня работа, — Татьяна пожала плечами. — А тебе, значит, пока не к спеху, да?
— А куда мне бежать? — Георгий усмехнулся. — Устал я чуток, пойми, путь же не близкий был. Ну и вообще… (он кашлянул) пока нет смысла напрягаться. Я ж не на завод наниматься.
Татьяна подавила вздох раздражения. Ей очень хотелось выпалить что-то вроде «Совсем оборзел?» или «Да кто тебе сказал, что работа — это позор?!», но сдержалась. Она осознавала: завязка конфликта уже висит в воздухе.
— Ну ладно, раз не на завод, — ответила она, стараясь говорить ровно, — хоть какую-то копейку сам сможешь зарабатывать? Или как всегда: «весь мир нам должен»?
— Мам, я разберусь, — Георгий прикрыл глаза, словно у него уже нет сил выслушивать. — У меня план, поняла? То есть… понимаю. Чуть позже расскажу.
Он налил себе в кружку остывший кофе, поморщился и — громко крякнув — сделал большой глоток. На столе рядом лежали ее квитанции. Георгий случайно (или нарочно?) задел их рукавом.
— Это чё, счета твои? — он скользнул по ним взглядом. — Да брось, мам, нафига ты так убиваешься? Надо быть свободнее как-то, что ли…
— «Свободнее», говоришь? — Татьяна горько усмехнулась. — Ну, ты же видишь: квитанции сами платить не идут, не станут стучаться в дверь с фразой «Девушка, мы уже всё погасили».
— Да всё это система, — отмахнулся Георгий. — Я ж говорю, найду способ. У меня есть идея… видосы смотрел, там чувак один рассказывает, как можно делать инвестиции без стартового капитала, понимаешь?
— Ой, вот только не начинай! — не выдержала Татьяна, чувствуя, как внутри закипает. — Уже слышала отца твоего, когда он про свои «золотые курсы» талдычил. «Без стартового капитала»… ага, потом оказывается, что всё равно вкладывать надо.
Она встала, налила себе новую порцию кофе, стараясь угомонить раздражение. Но унять ком в горле не получалось.
— Да что отец… отец меня понимает! — Глаза Георгия сверкнули вызовом. — Он хоть с идеями, а ты вечно «нельзя», «не то», «совок»…
— Вот именно, ваш отец со своими идеями уже и квартиру чуть не профукал (она прикусила губу, вспомнив ту эпопею с микрокредитами). Мне всё это надоело, честно. Сейчас я пойду на работу, а ты, значит, сиди и точи свои «видосы», так?
На секунду повисло молчание. Георгий хотел что-то ответить, но лишь шумно выдохнул.
— Мам, да не кипишуй, — сказал он наконец, более мягко. — Я реально вернулся не просто так. Я устал уже скитаться, нормальных денег не заработал… Но, блин, кому я нужен, если меня в армию не взяли и с ногой этой возни полно. Рядом с тобой хотя бы тепло…
— А работать-то чем будешь?
— Не знаю пока, окей? — Георгий насупился. — Но что-нибудь надумаю. Не хочу я быть кассиром за десять тысяч, извини. Это ад, а не жизнь.
Татьяна закатила глаза. Снова та же песня — мол, «не по пути мне с рутиной, я особенный». Всё это звучало как чистая бравада, но она понимала: от спора легче не станет.
— Ладно, слушай, мне скоро выходить, — произнесла она, глянула на часы. — Там у меня отчёты, весь мозг вынесут, если опоздаю. Вечером доразберём.
— Угу, — Георгий потянулся. — Ну, может, погляжу, какие вакансии есть. Хотя… (он тряхнул головой) ещё подумаю.
Татьяна сгребла квитанции, сунула их в сумку, накинула плащ. Чувствовала себя уставшей ещё до начала рабочего дня.
Перед уходом она обернулась:
— Если вдруг позвонит Артём — скажи, пусть не волнуется. И да, в магазин сходи что ли, хлеб купи… там мелочь на столе.
— Ага, — Георгий пробубнил в ответ, снова переведя взгляд на ноутбук, который уже мигал заставкой RuTube.
Закрыв за собой дверь, Татьяна спустилась по лестнице и вдруг поймала себя на мысли: «Надо срочно поговорить с Артёмом, чтобы он приехал, иначе… одна я точно эту кашу не разрулю». На улице её обдало свежим утренним ветром.
Солнца почти не было, но в воздухе витала прохлада, напоминающая о том, что время не стоит на месте. Всё идёт к тому, что проблемы в доме обострятся, если Георгий не возьмётся за ум.
По пути к автобусной остановке она уже прикидывала, как вечером устроит разговор. "Нельзя вечно скользить, — думала Татьяна. — Хорошо бы ещё отцу его намекнуть, чтобы не лез в нашу жизнь со своими шарадами… Хотя, скорей всего, тогда станет ещё хуже."
Она добралась до остановки, где уже толпился народ. Подтянув сумку с квитанциями, Татьяна встала в хвост очереди на автобус и, пока ждала, машинально достала телефон:
Проверила, нет ли от сына пропущенных сообщений. Конечно, ничего.
Открыла мессенджер — написала Артёму: «Привет, приедешь на выходные? У нас Георгий… ситуация такая. Обнимаю.»
Закрыла телефон, стараясь не накручивать себя.
— Ну что за жизнь… — выдохнула она, заходя в переполненный автобус. — Ладно, вечером разрулим, куда ж деваться.
Автобус дернулся, Татьяна чуть не упала, но успела ухватиться за поручень. Перед глазами замелькали серые многоэтажки, а в голове не умолкал голос: «Главное, чтобы всё это не вылилось в новую катастрофу».
Так, сама не зная, чего боится больше — халатного отношения сына или очередной «гениальной» идеи Сергея, — она поехала на работу, а где-то там, в родной квартире, Георгий уже наверняка раскладывал свои планы «покорить мир» с помощью очередных хитрых роликов.
— Вот такая завязка… — как бы сказала она сама себе с горькой усмешкой. — Дальше, наверное, ещё веселее будет…
