На Сенном рынке в тот день было немноголюдно: сказалась дурная, ветреная и сырая погода. Да и те, кто сновал под моросью, не горели желанием приумножать богатства многочисленных торговцев.
Вот и один совсем седой сухонький старик в сером пиджаке уже десять минут рассматривал лоток с брусникой. Иногда его губы дрожали, словно он хотел что-то сказать, но не решался. Других покупателей не было, бородатый коренастый мужик-продавец в охотничьем костюме зевал и поглядывал на задумчивого старичка с подозрением.
Любопытство взяло верх, и ягодник первым нарушил молчание.
- Брать-то будешь, отец? От твоего взгляда цена не съёжится, а вот насчёт товара не уверен! - ухмыльнулся он.
- Откуда ягоды-то, молодой человек?
- А тебе не всё ли равно? В лесу знаки качества не выдают, - ухмылка стала ещё шире, бородач развёл руками. - Да не у сточной ямы, не боись, отец. Вызнал место!
Седой вынул платок из кармашка на груди, вытер руку и протянул к лотку.
- Позволь-ка? - после неуверенного ответного кивка, дрожащие пальцы бережно ухватили пару ягод и положили в почти беззубый рот. Спустя секунду, послышалось недовольное мычание и плоды с плевком оказались на асфальте. - Как и думал, дрянь!
Продавец с удивлением, быстро переходящим в гнев, скакал взглядом с красных точек на земле на лицо старика.
- Ты чё, старый, маразм поймал? Отличная брусника, спелая, сочная!
- Отрава твоя брусника, сынок, убери её от греха подальше! - почти закричал недовольный дегустатор.
Торговки овощами за соседними прилавками и несколько зевак обернулись на нарушителя рыночного покоя. Бородач жестом показал крикуну “тсс..” и утёр лоб.
- Да чего с ней не так-то, дед? Ты мне самому скажи, а покупателей не распугивай! - он натянул улыбку, слишком походившую на гримасу.
Успокаивать проблемного покупателя физическим внушением он совершенно не собирался, но резкое заявление могло помешать коммерции.
- Звать тебя как, горе-ягодник? - седовласый прищурился, и мужчина ощутил холодок, бегущий по спине. Будто старик вскинул ружьё - так пронзительно глядели серые, как его пиджак, глаза. - Добыча из-под Нарвы?
- Евге… Женей зови, отец. Не кричи только. И не смотри так! - поёжившись, бородач отвёл взгляд, нервно озираясь. - Про Нарву откуда знаешь?
- Меня Сергеем Василичем называют. Уйдём, поговорим, - дрожащая, сухая старческая рука неожиданно сильно стиснула запястье мужика. - Только бруснику убери. Смертью от неё несёт!
***
Евгений залпом ополовинил бокал пива и продолжил:
-... у границы, под самым водохранилищем, лес - загляденье, как из сказки! Дебри нехоженые, дикость, вековые деревья! И ягод - вона сколько, у меня таких ящиков с десяток наберётся, за первый поход! - он шлёпнул по столу. - А ты говоришь - выкинуть!
- Ты послушай сначала, что тебе старый офицер расскажет, а там сам решишь, как с ягодой быть, - Василич отхлебнул квасу. - Признавайся, когда собирал - слышал что странное?
Ягодник задумался, прикусил губу. Кивнул.
- Военный, значит? Ну, слушай, офицер! Ходил я там в одиночку, залез в чащу, глубоко. Полчаса, как с тропы сошёл. Гляжу – посреди елей и дубов берёзки молодые выстроились, а под ними брусники кустики, целое море. Собираю себе, тишь кругом, и тут - эхо, голоса. Один, второй… И ведь ни шёпотом, ни криком, спокойный разговор. И гул какой-то, как бочки катают, что ли?
Женя прихлебнул ещё пивка, запустил руку в бороду, почесал. После короткого выдоха улыбнулся и договорил:
- В общем, понервничал я слегка, среди листвы берёзовой кого разглядишь-то? А потом заметил - у меня смартфон светится. Нажал, наверное, в кармане. И интернет-радио волну поймало, играет. Вот они тебе и голоса. Выдохнул я, взялся за бруснику и две полные корзины по двадцать литров оттуда увёз.
Сергей Василич сглотнул и потёр крестик на тощей жилистой шее. Пальцы другой руки нервно барабанили по стакану.
- Берёзки, значит? Везучий ты, Женя!
***
Южнее Ивангорода, в половине пути до Сланцев, раскинулся под Нарвским водохранилищем огромный лес. В сороковом году, когда война подошла совсем близко, один из батальонов железнодорожных войск Ленинградского фронта получил совершенно секретный приказ о прокладке путей в сторону Эстонии, дублирующих путь Ивангород-Нарва. В случае нападения с этой стороны, тайный рубеж должен был поддержать огнём и припасами Ивангород и Кингисепп, производить мелкое обслуживание подвижного состава.
Вероломное нападение Германии смешало все карты. Пути успели проложить, но секретное военное депо и хранилище посреди леса возвели лишь на четверть. Вражеская авиация установила патрулирование над границей, и лопнула автомобильная артерия. Грузовики стали слишком заметны, днём - из-за пыли в чистом поле, ночью - из-за необходимого света фар в чаще.
Под покровом тьмы только тепловозы тихим ходом переправляли материалы и вооружение на заветную поляну, работы шли с невероятным усердием и скоростью. Но уже в середине августа немцы взяли Ивангород, и главное назначение базы потеряло смысл. А приближающаяся блокада Ленинграда отрезала секретный батальон от высокого командования.
Неизвестно какой день стал роковым для военного депо. Случайно ли, по наводке ли с воздуха или с земли, но однажды единственное бомбардировочное звено из двухсот семидесяти летевших на Ленинград отклонилось от курса. Только сотня бомб упала в лес и поля вокруг, против ста пяти тысяч сброшенных на блокадный город. Только...
Лес чудом не вспыхнул, должно быть, тогда шёл проливной дождь. Всё остальное было разрушено и сметено взрывами. Здания и вагоны, километры путей, почти до самого Кингисеппа, превратились в крошево. Батальон был убит в полном составе в какие-то минуты.
***
Война закончилась Великой Победой. Видимые части дублирующей ветки спешно демонтировали. Сведения о секретном депо отыскали едва ли не пару десятилетий спустя.
С не меньшей секретностью была проведена операция по ликвидации останков. Металл и материалы вывезли или зарыли там же. Тела, которые удалось вернуть, похоронили с почестями в братской могиле. Точного числа солдат батальона никто не знал. Сколько их осталось в чаще леса, под прорастающими берёзами? Сколько крови впитала земля и исторгла наружу алыми ягодами?
***
Сергей Василич утёр раскрасневшееся лицо платком, всё так же аккуратно вынимая из кармашка и сворачивая обратно. Евгений в трансе раскачивался на стуле. Лицо позеленело, он то и дело шептал: "Хорошо, что домой не завёз, хорошо, что сам не ел…"
– Я с двумя товарищами принимал участие в той ликвидации. Солдаты часто жаловались на какие-то голоса, а когда инженерная техника не шумела, был слышен гул, как будто проходил поезд. А я, дурак, это в отчёт вписал, представляешь? - старик всхлипнул, едва удерживая слёзы. – И мне сказали: "Лейтенант, ты что, ку-ку? Там болота везде, да с мертвецов всякого испарилось, вот вам и почудилось. А то и вовсе нажрались всей бригадой, свиньи, или грибов не тех сварили. Не делай нам голову, рапорт себе в зад засунь и нормальный напиши".
Несколько минут мужчины молчали. Седой заказал рюмку водку и выпил, не закусывая.
– А вот не почудилось мне! – он вдруг ударил по столу. – Помню, как сейчас, стою в березняке, вокруг бригадные солдатики, а глаза закрою – и вижу, как тепловоз идёт, колёса по рельсам стучат. И бойцы вокруг него, с винтовками, в шинелях, оборачиваются и смотрят на меня.
Бородач понемногу пришёл в себя и только тяжело вздыхал. Сергей выпил ещё, опять без закуски.
– Да, везучий ты мужик, раз живым вернулся! Бруснику только выброси, прошу! И место это дурное из головы выкини. Приятели-то мои тогдашние, тоже ягоды заприметили, вернулись через пару лет на полянку…— старик проглотил ещё две рюмки залпом, – У одного все волосы за месяц выпали, да заикался бедняга до самой смерти. А второго нашли на опушке, совсем седого, с остановившимся сердцем.
Сергей Василич совершенно уверенно поднялся и направился к выходу. Покинув кабак, он затерялся в потоке горожан. Евгений поспешил к прилавку и первым делом свалил содержимое лотка в канализацию.
Той ночью ему отвратительно спалось. Во сне он пил пиво с Сергеем Василичем посреди леса, а мимо них с гулом проезжал туда-сюда тепловоз. Грузовой вагон был доверху наполнен брусникой.
