Война + Рим

Вооружение пехотинцев и кавалеристов Тридцатилетней войны в Европе.

Война прошла в 1618–48 (нем. Dreißigjähriger Krieg), представляла серию воен. конфликтов, протекавших в Центральной Европе (на территории Священной Римской империи) в 1618–48. Причиной войны послужила нерешённость проблем конфессионально-политического устройства Священной Римской империи, обусловленных итогами Реформации.

Война явилась следствием множества международных конфликтов: общеевропейского соперничества Франции и испанских и Габсбургов, борьбы Республики Соединённых провинций за полную независимость от Испании, противоречий между Швецией, Данией и Речью Посполитой за господство на Балтике

Автор: Александр Любомирский.

Повсюду валялись мертвые тела. Тела обезглавленные и обожженные, месиво из оторванных рук и ног. Над полем боя, где январская грязь смешалась со свежей кровью, раздавались протяжные вопли молодых парней, сливавшиеся в один нескончаемый рев - "Санитара!" Но никаких санитаров уже не осталось. Все они были убиты или утонули в ледяной воде близлежащей реки. Раненым воинам оставалось только медленно, мучительно умирать или ждать пока немецкий штык закончит их страдания. А из вышестоящих штабов все поступали сумасшедшие приказы генералов - "Атаки нужно продолжать!"

Нет, это апокалиптическая сцена не имеет отношения ни к Ржеву ноября 1942-го, ни к жестоким боям в Белоруссии зимы 1944-го. Она не имеет отношения к Восточному фронту вообще, за которым благодаря завываниям ангажированных "историков" и пропагандистов закрепилась недобрая слава мясорубки, где "кровожадные советские генералы", не жалея людских жизней, забрасывают трупами окопы Вермахта. Описанную выше бойню учинили американские полководцы и произошла она в январе 1944--го года в Италии, на небольшой реке Рапидо. Именно здесь развернулась одна из самых страшных трагедий американской армии во Второй мировой войне.

История битвы на Рапидо началась в декабре 1943 года. К тому моменту ситуация для Союзников в Италии складывалась откровенно печальная. Увязнув в грязи, снегу и холодных зимних дождях, их армии ожесточенно бились с немцами за каждый городок и захолустную деревушку, неся при этом кошмарные потери. Итальянский фронт, с его бесчисленными холмами, горными грядами и реками, представлял из себя идеальную позицию для обороны, но наступать здесь было сущим адом для командиров. Наступление англо-американских войск и союзных им пестрых контингентов окончательно забуксовало на укреплениях, так называемой, "Зимней линии" к югу от Рима. Особенно тяжелые бои шли у Монте-Кассино, а также на северном и южном флангах , у рек Гарильяно и Рапидо. Без прорыва этих оборонительных рубежей немцев надежды Союзников захватить Рим оставались лишь наивными мечтами. Нужно было новое решение, новый импульс, который мог бы покончить с кровавым тупиком позиционного фронта.

Американцы всегда рассматривали итальянский фронт как второстепенное направление и на фоне последних неудач уже начинали терять терпение. Эйзенхауэр настаивал на сворачивании здесь крупных наступательных операций. Не за горами была высадка во Франции, для которой требовалось накопить решающее численное и качественное преимущество. Но неугомонный Черчилль настаивал на Италии. В ходе встречи в канун Рождества 1943 года ему пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить американских союзников в необходимости нового удара. Так возник амбициозный план январского наступления, ключевую роль в котором должна была сыграть американская 5-я армия.

Командующим 5-й армией был генерал-лейтенант Марк Кларк, фигура крайне неоднозначная. Многие в войсках не любили его за заносчивость, тщеславие и склонность сваливать ответственность за свои провалы на других. И не безосновательно - Кларк действительно страдал некой тщеславной одержимостью. Он был одержим Римом. Он мечтал что въедет в итальянскую столицу на командирском джипе и красуясь перед объективами фронтовых корреспондентов навсегда войдет в историю Второй мировой - как человек который освободил "Вечный город". Посмеиваясь над генералом, который возомнил себя римским императором, солдаты даже дали ему хлесткое прозвище - "Марк Аврелий Кларкус".

План Союзников по захвату Рима

Дорога на Рим лежала через осуществление дерзкого наступательного плана. Англо-американский десант (в численном отношении в нем преобладали все же американцы) должен был высадиться в глубоком тылу немцев, у Анцио, откуда он мог напрямую угрожать Риму. Но чтобы десант удался и не был сходу раздавлен немецкими танковыми клиньями, задумывалось отвлечь резервы Вермахта атаками на основную линию фронта далеко к югу, на реках Рапидо и Гарильяно...

Наступать на реке Рапидо предстояло горячим техасским парням из 36-й пехотной дивизии армии США. Ее командир, пожилой генерал Фред Уолкер, сразу понял, что форсирование реки - миссия из разряда невыполнимых. "Клянусь , что ни одна дивизия в армии на такое неспособна" - утверждал Уолкер. Комдив прекрасно знал о чем он говорит. Влажной и дождливой зимой оба берега Рапидо превратились в тягучее грязевое болото. Все подступы к реке и она сама прекрасно простреливались с вражеских позиций. Окопавшись на своем берегу за крутым обрывом, солдаты немецкой 15-й "панцергренадерской" дивизии были готовы устроить горячий прием всем незваным гостям. Их линии обороны были страшным лабиринтом из траншей и окопов, минных полей, бетонных бункеров и заграждений из колючей проволоки в несколько рядов. Смертоносные снаряды, заряженные в стволы реактивных минометов "Небельверфер", были нацелены на противоположный берег, готовые смешать американскую пехоту с землей.

Никакие просьбы и увещевания не смогли растопить сердце и пробудить затуманенный жаждой славы разум генерала Кларка. Он был настолько уверен в победе, что подтянул к Рапидо танки 1-й бронетанковой дивизии Эрнеста Хармона, приказав тому устремиться в прорыв сразу же после того как инженеры возведут через реку достаточно прочный мост. Хармон лишь ухмыльнулся и ответил своему горе-командующему - "Это будет абсолютно невозможно"...

Атака самоубийц началась в половине восьмого утра 20 января 1944 года с мощнейшей артиллерийской подготовки. Орудия выпускали по вражескому берегу тысячи снарядов, земля дрожала по обе стороны реки как будто от природного катаклизма. Но при всей своей эффектности, американская артподготовка оказалась бесполезной. Хорошо окопанные немцы практически не понесли от нее потерь.

А вот когда немцы начали палить в ответ, картина быстро переменилась. Одиночные снаряды разрывали на куски целые взводы американской пехоты. Резиновые лодки предназначенные для десанта были изорваны в клочья осколками. Переправа через Рапидо еще толком не началась, а боевые порядки 36-й дивизии уже превратились в обезумевшую от страха толпу. Зеленые новобранцы, составлявшие немалую часть дивизии, носились по берегу как угорелые в поисках укрытия. Но укрыться здесь было фактически негде.

Атаки 36-й дивизии на реке Рапидо

Река Рапидо была, на первый взгляд, не самым серьезным барьером. Ее ширина не превышала 15 метров, глубина - не более трех с половиной. Но как и многие небольшие реки она отличалась быстрым течением и ледяной водой, не оставлявшей шанса на спасение. Американские лодки уносимые течением сталкивались между собой и переворачивались, обрекая десант на смерть в холодной воде. К наступлению темноты, ценой огромных потерь только не более чем роте бойцов удалось переправиться на другой берег Рапидо. Под шквальным огнем немцев они залегли в наскоро вырытых окопах, сражаясь за свое выживание. Ни о каком захвате серьезного плацдарма здесь не могло быть и речи.

Форсирование Рапидо напоминало кошмарный сон, но из штаба корпуса требовали продолжать атаки любой ценой и как можно скорее возвести мост для проезда танков. Генерал Кларк продолжал витать в своем мире фантазий. Пока солдаты техасской дивизии сгорали в огне вражеских минометов, он требовал от Уолкера "обеспечить выдвижение танков на Рим в течение нескольких часов". Но инженерам удалось возвести только два узеньких моста для прохода пехоты, которые постоянно обстреливались из немецких пулеметов.

К вечеру 21 января ни о каких танковых прорывах на Рим нельзя было даже мечтать. Небольшие группы американских пехотинцев героическими усилиями выгрызли у врага микроскопический плацдарм не превышавший 182 метров в глубину. Все построенные ранее мосты были разорваны в щепки немецкой артиллерией. Окруженные противником, оставшиеся без связи и без подкреплений, защитники американского плацдарма на северном берегу Рапидо были обречены.

Утром 22 января немцы перешли в контратаку. Измотанные, деморализованные и брошенные своим командованием на произвол судьбы американцы были легкой добычей. Немецкие отряды методично выкуривали их из укрытий, забрасывая гранатами выживших. Сотни солдат сдавались в плен, не в силах продолжать бесполезное сопротивление.

Командующий 5-й армией США Марк Уинстон Кларк

К обеду того же дня на командном пункте дивизии Уолкера прозвенел звонок из штаба корпуса от генерала Киза. Киз недоумевал - почему продвижение развивается так медленно? Ведь на берегу Рапидо уже захвачен плацдарм, построено несколько мостов, а немцы наверняка обескровлены двумя днями интенсивных боев. Уолкер не понимал, смеяться ему или плакать, но нашел в себе силы разъяснить ситуацию начальству - плацдарм на берегу Рапидо медленно умирает, мосты полностью разрушены, а для переправы дополнительных подкреплений не осталось лодок. Кроме того, нет никаких признаков того, что немцы хоть как-то ослаблены предыдущими боями. По всей видимости, они вообще не понесли никаких особых потерь.

Все эти разумные аргументы не произвели на Киза и Кларка ни малейшего впечатления. Отказываясь поверить в реальность, они потребовали продолжения самоубийственных атак. Никаких возражений не принималось - наступление должно быть продолжено пока в 36-й дивизии стоит на ногах хотя бы взвод солдат!

Бессмысленное кровопролитие продолжалось еще несколько часов, пока все тот же звонок от генерала Киза не остановил его, ссылаясь на приказ самого Кларка. Но не стоит думать что генералов-кровопийц вдруг охватил приступ внезапного гуманизма. Все дело в том, что десант у Анцио к северу не встретил практически никакого немецкого сопротивления. Весь план генерала Кларка был изначально ущербным - отвлекать от места десантирования было некого, а немцы совершенно не ожидали высадки. Дорога на Рим, которого так вожделел "Марк Аврелий", была открыта.

Совершенно бесполезная, бесславная бойня на реке Рапидо стоила 36-й пехотной дивизии 2100 бойцов ранеными, убитыми, пленными и пропавшими без вести из около 5000 человек участвовавших в наступлении. Потери немцев были до смешного малы - они не превысили и 250 человек. Тщеславный Кларк, похоронивший на берегах Рапидо целые роты солдат, так и не понес никакого наказания за свои действия. Вместо этого наказали и разжаловали многих офицеров техасской дивизии, которые в тяжелых боях пытались добиться победы в сражении, выиграть которое было невозможно. Один из них так резюмировал итог "атаки самоубийц" : "В моей роте было 184 бойца. Через 48 часов их осталось 17. Если это не массовое убийство - то что же это тогда было?"

Источник: https://vk.com/wall-162479647_135958

Автор: Александр Любомирский. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_262295145

Личный хештег автора в ВК - #Любомирский@catx2, а это наш Архив постов. Январь 2020

Народ спрашивал как так получилось, что во время гражданской войны в Риме ещё молодой Гней Помпей поехал к себе домой в Пицен, набрал там себе легионов и пошел ими с марианцами воевать. На этом фоне удобно показать как Римская Республика вообще работала, а то многие просто натягивают современные нам государства на античку, не сильно вникая в нюансы. А это почти всегда ошибка.

Основным актором внутренней политики в Италии были городские муниципалитеты, там как раз основной движ и происходил. Тоесть Помпей не сам по себе легионы нанимал, он это дело спонсировал, а набирались они городами Пицена. Понятно, да? Даже во времена полнейшей анархии какой-то хуй с горы НЕ мог ничего набрать, более-менее толкового, если не имел поддержку среди элиты той области, в которой находился. В случае с Помпеем он не столько даже спонсировал, сколько выступал в роли этакого центра притяжения, вокруг которого собирались крупные и средние магнаты, и башляли бабки. Плюс они же, так как именно из них или из их клиентов, и состояло местное самоуправление, этим набором и занималось. Ну а уже готовую армию возглавил Помпей. Примерно так.

Если рассматривать более стабильную ситуацию, не когда у тебя уже пять лет гражданская война идет, то схема более вменяемая. Формируется госзаказ на армию из, скажем, пяти легионов. Берется не какой-то ноунейм с корочкой от Сената (томушта его просто нахуй пошлют), а один из видных чуваков ИЗ РИМА, желательно со связями в той местности где планируется набор, и он уже берет под козырек, получает бабки (обычно не из казны, а Сенат решает что вон те и вон те скидываются на армию, тоесть это частные капиталы всё, опять таки), после чего этот олигарх пиздует на место сбора, напрягает своих местных корешей и клиентов а также клиентов корешей и корешей клиентов и всех их просит "по братски сделать красиво", что те, собственно, и делают. С одной стороны у него закон на руках, о наборе, это да. Но нельзя забывать что бюрократия в Риме пошла уже в имперское время, это там "без бумажки ты букашка". В Республике, если закон не подкреплен золотом или железом, то хуй на него класть не возбраняется. НО, это очень важно, он почему закон? Томушта в Риме собрались все кто в Республике вообще имеет вес, и которые через вторые-третьи руки имеет в клиентах каждого, кто хоть на что-то влияет. И они, своим ебическим суммарным весом, скрепляют закон. Тоесть если элита сказала что "надо", то система работала практически идеально, ведь у нас каждый магистрат на местах не просто разнарядку из Рима выполняет, а оказывает услугу вполне конкретным политикам, которые, в свою очередь, оказывают услугу более высоким политикам и так далее. Уровень частной инициативы зашкаливал, это было соцсоревноварие "здорового человека". Вот так было когда элита была едина во мнении.

Но так было не всегда, особенно когда популяры с оптиматами начали по серьезке ебшиться а Сенат и Народное Собрание, как два бешоных принтера, штамповали законы потиворечащие друг другу. В этих условиях всякая шизофреническая хуйня случалась регулярно, и тут для того кто закон продавливал было важно не просто его отстоять, но и найти людей которые его могут выполнить, дать им такую возможность, а также уговорить или отпиздить тех, кто этого закона не хочет. Все опять завязано не на бумажки а на живые пирамиды из людей.

Это вообще ключевое, когда мы говорим про античку. Олигархическая республика, чисто мафиозная система лояльности, нанимаемые политиками частные армии, муниципальное самоуправление. Это, короче, этакий античный киберпанк. Ещё следует сказать что весь ВПК был тоже частный, в основном оно пилилось на латифундиях (ниебических размеров колхозы крупнейших римских олигархов) руками рабов, а оставшееся делали города под себя. Город, а точнее община, в данном случае выступал как коллективный олигарх, томушта только так он на что-то влиял в римской политоте.

Напоследок скажем про деньги. Годовой бюджет Республики времен Суллы был примерно в 15 раз меньше суммарного капитала полусотни сильнейших римских родов. Не помню цифр, помню что у одного Красса, на пике (середина шестидесятых, примерно) в личной собственности было имущества и капиталов от трети до половины годового бюджета страны. Тоесть Республика времен расцвета, Восток уже завоеван, десятки миллионов человек, а он ОДИН был сопоставим с ней по финансовым возможностям. Туда же налоговые аукционы. Республика не собирает налоги, Республика продает право собирать налоги частным лицам и они уже едут и на месте рулят движем. То же самое и со всеми другими должностями. Абсолютно нормально было сначала заплатить бешоные бабки на взятки чтобы получить должность, а потом за свои же деньги ремонтировать дороги или храмы строить всякие. Суть в том,что бюджета вообще не было, никто его так не воспринимал. Это была кубышка (общаг, если так понятнее), куда патриции просто скидывали бабки от завоеваний и прочих менее прибыльных занятий, понемногу, а потом совместно решали куда им их потратить.

И государства тоже не было, а была Рес Публика, тоесть Общее Дело. Фактически, корпорация римских нобилей высшего эшелона, в которую на роли младших партнеров были приглашены средний класс и народ, плюс всякие союзники и прочее. Созданная томушта так сподручнее мир захватывать и грабить его.

А Империя это потом.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_124370

Автор: Александр Картавых. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257595675

Личный хештег автора в ВК - #Картавых@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

В предыдущих сериях:

Митридат VI Евпатор. Забытый враг Римской Республики. Часть 1

Привет Кот! Мы снова возвращаемся на Ближний восток, но не тот где арабы пытаются показать сионистам их место, а более древний, где вот-вот схлестнутся Римская республика и Понтийское царство. В предыдущей части Митридат Евпатор начал реализацию плана по возвращению своих родовых земель: теперь Каппадокия находится под протекторатом Понта, а правит в стране его малолетний сын. Казалось бы успех, но нет. Рим, недовольный самоуправством и укреплением своего положения Понтийским царством, заставит оставить Каппадокию и отдать Риму Пафлагонию. Теперь Понт окажется в кольце недружественных царств Вифинии и Каппадокии, за спинами которых будет стоять Рим. Сцена для будущей бойни готова, фигуры расставлены и осталась лишь одна мелочь - повод.

Эпическая борьба Понта за место под солнцем с Римом, в котором проходит бета-тест гражданской войны, началась.

Война, которой никто не хотел

Знаменитый спаситель Рима Гай Марий, посланный с посольством к Митридату VI, понимавший, что расширение Понта вскоре приведет к конфликту с Римом из-за Фригии и, возможно, в тайне надеявшийся на войну в которой он мог бы снова себя проявить, потребовал возврата Каппадокии. Митридат еще не готовый к конфликту вывел свои войска, а на трон был призван брат Ариарата VII. Прожил правда брат недолго, так как Митридат воспользовался волнениями народа и знати, ввел войска и сверг его, но благоразумно оставил вопрос престолонаследия на усмотрение римлян. Митридат и Никомед пытались доказать свои права на трон Каппадокии перед Сенатом, но римляне решили наказать обоих и отнять у них части Пафлагонии. В Каппадокии по воле римлян прошли выборы царя и им стал Ариобарзан I, занявший явную проримскую позицию.

Понимая, что без Каппадокии дальнейшее расширение невозможно Митридат нашел нового союзника - царя Великой Армении Тиграна II, тоже имевшего территориальные претензии к Каппадокии. Скрепив союз браком Тиграна со своей дочерью Митридат стал подговаривать того на вторжение в земли Ариобарзана. Уговаривать долго не пришлось и в 94 году армянские и понтийские войска заняли Каппадокию, разделив её между двумя державами. При этом Митридат делал вид, как будто все это было лишь в рамках исполнения союзнического долга перед Арменией.

Сенат Рима в непреднамеренный захват Каппадокии Понтом не поверил и недовольный таким самоуправством послал Луция Корнелия Суллу изгнать армян и понтийцев из Каппадокии и восстановить права Ариобарзана. Сулла собрав незначительные силы в провинции Килликия и призвав войска союзников сумел разбить понтийского полководца Архелая и занял Каппадокию, но никаких других уступок не потребовал.

Такое поражение на время охладило пыл Митридата, но начало Союзнической войны на Апеннинском полуострове отвлекало Рим от дел в Малой Азии и позволило вновь пощупать границы дозволенного. В первую очередь Митридат обратил свой взор на Вифинию, где умер Никомед III и за престол боролись два его бастарда. Поддержав младшего из них Сократа Хреста, которому Сенат отказал в признании царем, войсками, он изгнал короновавшегося Никомеда IV. В 91 году, когда ситуация в Вифинии успокоилась, Митридат снова вторгается в Каппадокию и изгоняет Ариобарзана.

Сенат вновь потребовал от Митридата вернуть престолы их владельцам и царь Понта в очередной раз уступает, так как выглядеть зачинщиком войны он не хотел. Но, консуляр Маний Аквилий и наместник провинции Азия Луций Кассий, недовольные такой уступчивостью Понта, стали подговаривать обязанных Риму Никомеда и Ариобарзана самим напасть на Митридата. Никомед, считавший, что вся мощь Рима теперь за его спиной и нуждающийся в деньгах для выплат римским кредиторам, стал разорять пограничные понтийские провинции. Митридат только и ждал этого. Он отправил посольство к римским представителям с жалобами на Никомеда и получив отказ, стал распространять слухи, что римляне толкают его к войне и отказывают ему во владении своими родовыми землями. Понимая, что война неизбежна Митридат вновь вторгся в Каппадокию и восстановил на престоле своего сына. Маний Аквилий и Луций Кассий наскоро, не дождавшись разрешения Сената, которое с учетом войны с италиками и обострившейся борьбы между оптиматами и популярами в лице Суллы и Мария, можно было ждать месяцами, собрали армию и присоединились к царю Никомеду в его походе в Понт. Кроме явного нарушения своих полномочий - только Сенат ведал вопросами войны и мира, оба римских военачальника пренебрегли хотя бы поверхностным выяснением сил противника.

Митридат пытался остановить конфликт, посылая одно за другим посольство к Манию Аквилию и в Рим. Но ни одно из них не сумело достигнуть результата. Война началась.

Первое сражение состоялось у реки Амний в 89 году до н.э., где вифинская армия встретила понтийцев. Вифинское войско было меньше понтийского, но основная сила Митридата - фаланга, еще не успела подтянуться поэтому со стороны Понта бой вели легкие силы. В начале успех был на стороне вифинцев. Войска понтийцев под командованием Неоптолема то ли дрогнули и стали отступать, то ли притворно отступили, а в это время Архелай с частью войск вышли во фланг наступающим. Пока вифинцы разворачивались в сторону Архелая, отсупившие понтийцы пергруппировались и ударили во фланг и тыл, а с фронта Архелай выпустил серпоносные колесницы. Разгром был феноменальным. Никомед успел сбежать к римскому войску с жалкими крохами своей армии.

Продвигаясь дальше, на реке Сангарий, с понтийцами встретились и, набранные в провинции, Аквилием римские войска. Но и римлян ждало поражение - они потеряли до 10 тысяч убитыми, а оставшиеся сдались на следующую ночь. Никомед и римские военачальники снова успели сбежать к Кассию. Пленных же, хитрый Митридат приказал отпустить, снабдив едой и деньгами на обратный путь, взяв лишь клятву больше не воевать с Понтом. Разносимая пленными молва о силе Митридата и его честности и благородстве еще больше склоняла общественное мнение в Малой Азии на сторону царя, чего он и добивался.

Уже в 88 году на сторону Митридата перешли большая часть греческих малоазиатских полисов, а те, кто не присоединился были взяты штурмом. В полисах устанавливались такие же свободы как и на других территориях царства, что нередко было больше чем у них было при предыдущем “свободном” существовании. Община списывались долги, выдавались освобождения от налогов и привилегии. Солдаты, набранные в провинции Азия и Вифинии, стали массово перебегать на сторону царя-освободителя. Власть Рима практически в одночасье рухнула в отсутствии блистательных легионов, занятых во внутрииталийских разборках. Единственным, кто не подчинился Митридату стал Родос, куда сбежал Кассий. Островитяне надеялись, что их немаленький флот позволит отвадить понтийцев, и по началу казалось, что так и будет. Просто Митридат был занят другими делами.

Мания Аквилия, выданного своими же бывшими союзниками, связанного возили на осле по городам. Маний хотел больше золота, когда подбивал Никомеда на войну, поэтому в Пергаме ему и влили в глотку расплавленный благородный метал. Но и на этом унижения для римлян не закончились. Митридат опасаясь пятой колонны из римлян, проживавших в его владениях, решил первым в истории устроить “ночь длинных ножей” - по тайному "Эфесскому указу” в одно и то же время по всей державе “айнзацгруппы” из понтийцев и местного населения стали вырезать римлян. Не взирая на пол или возраст, римлян ждала смерть. Убивали в кроватях, в гостях, даже в храмах, которые по древней традиции могли укрывать у себя беглецов и никто под страхом кары богов не мог туда войти и пролить кровь. Ненависть греков и персов к римлянам была столь велика, что многие граждане с радостью присоединялись к вакханалии насилия. Имущество убитых передавалось в казну, а земля делилась местными властями между особо отличившимися гражданами.

Всего по оценкам римских историков погибло около 150 тысяч римлян, но эта цифра сомнительна так как такого количества римлян в то время в данном регионе быть не могло физически. Мемнон приводит цифру до 80 тысяч, но даже она вызывает сомнения у историков. Справедливости ради, есть основания полагать, что приказ относился только к неблагонадежным и оказывавшим уже сопротивление римлянам. Митридат никогда не испытывал ненависти к римлянам, как к народу, а италики и вовсе должны были расцениваться как потенциальные союзники. Для греков и персов же тонкая грань между римлянами и другими италиками была не столь очевидна, поэтому в порыве мстительной ненависти вполне вероятно, что убивали всех выходцев с Апеннин не разбирая римлянин ты или этруск, чем и обеспечили столь высокое количество жертв. Исполнительское рвение, наложившееся на настоявшуюся ненависть у населения к римлянам и привели к столь грандиозной резне. Французский король Филипп Красивый с устранением тамплиеров и королева Мария Медичи с Варфоломеевской ночью всего лишь жалкие подражатели, не достигшие ни размаха, ни успеха своего древнего предшественника. Дилетанты, что тут сказать.

Здесь немного стоит объяснить причины столь лютой ненависти греков и персов к римлянам. Римская республика создала обширную колониальную империю при этом сохраняя полисное устройство. В завоеванных землях римляне оставляли существующий административный аппарат, ставя над ним лишь наместника (пропретора или проконсула). В ведении наместника были в первую очередь вопросы обороны провинции и поддержания порядка. Сбором же налогов занимались откупщики (публиканы), выкупавшие у Сената право собирать налоги с определенной территории на определенное время. Таким образом Сенат сразу получал деньги, без необходимости вытрясать их. Откупщики же отправлялись в вверенную им территорию и организовывали сбор средств. Естественно, такая система вызывала огромное количество злоупотреблений. Нередко наместники, из задолжавших ростовщикам патрициев, и откупщики, те же ростовщики долгодержатели или выкупившие долг, вступали в сговор, устанавливая размеры податей, большие чем положено, вводя новые или угрозами заставляя выложить больше. Попав в оборот к особо жадным и нуждающимся в деньгах наместникам и публиканам провинции выжимались досуха - Рим не интересовало финансовое благополучие податных территорий, ведь свои деньги он уже получил, а для наместников и публиканов должности были временные, а потом хоть потоп. Естественно такое положение дел вызывало нередко выступления обнищавшего и разоренного населения провинций, которое подавлялось военной силой. Сенат хоть и осознавал порочность данной системы, но менять что-то радикально было себе же дороже - каждый может столкнуться с необходимостью поправить материальное положение, но не у каждого есть воинские таланты для завоевания новых земель. Да, и кроме того, во всех злоупотреблениях на местах Сенат мог обвинить конкретного человека, сам оставаясь как бы и не при чем - удобно же. Поэтому система цвела и пахла, а провинции нищали и копили злобу.

В союзных Риму землях ситуация была лишь чуть лучше, так как здесь во всю хозяйничали римские ростовщики (зачастую те же люди, что и публиканы). Любая помощь Рима для местных царей и нобилей всегда выражалсь в конкретной сумме долга. Не можешь расплатиться - вот тебе новая кредитная линия, все еще не можешь - вот тебе совет найми коллекторов (вот наш прайс на услуги) и стряси деньги с других. Для более же бедных слоев невыплата долга оканчивалась просто - индивид становился рабом на время, которое определял долговой контракт. В особо запущенных случаях, когда договореность была устной или долг слишком велик, можно было стать рабом и навсегда. Римские ростовщики были той мягкой силой, которая, по началу незаметно, подчиняла себе земли до которой не добралась сила грубая, благо, что за спиной ростовщиков всегда маячили легионы. В некоторых землях ростовщики приобретали такой вес и власть, что местные царьки просто подчинялись им из страха перед их гневом или гневом Сената. Такой косвенный грабеж не мог нравиться жителям этих территорий, но римляне лишь удивленно вопрошали “А кто, собственно, заставлял вас брать в долг?!”. Несложно догадаться насколько сильно выходцев из вечного города любили попавшие в долговую кабалу.

Расправившись с пятой колонной, Митридат смог сосредоточить свое внимание на Родосе. Туда как раз сбежали многие уцелевшие римляне и еще один из “поджигателей войны” проконсул Азии Луций Кассий. Понтийский царь подошел основательно и собрал огромный флот, которым блокировал остров. Родосцы проиграв первое сражение, перешли к тактике москитного флота, атакуя крупные корабли понтийцев мелкими и быстроходными суденышками. Такая тактика приносила успехи, особенно когда флот был рассеян и не мог быстро собраться для помощи атакуемым кораблям. Таким образом родосцы умудрялись при значительном превосходстве врага наносить ему чувствительные удары. Более того, неудачи преследовали армию Митридата и на суше. То осадная башня рухнет под собственным весом, то флот с пополнением занесет ветром прямо в бухту Родоса, где его разделают под орех местные, то сон приснится, что вырубать священную рощу для строительства осадных машин плохая идея. Промучившись под Родосом, Митридат плюнул на его взятие, передал управление войском доверенному военачальнику и решил просто уморить город наземной и водной блокадой. Главная цель - обезопасить свои морские коммуникация и так казалась выполненной.

Поэтому царь послал Архелая на завоевание Греции, сам же отправился в свою новую столицу в Пергаме. Налоговый и ростовщический гнет Рима к этому моменту уже изрядно достал и греков, которые видя слабость Рима из-за войны с италиками, стали искать защиты у Митридата. Первые встали на сторону Понта Афины, провозгласившие своим лидером Аристиона - бывшего афинского учителя и посланника Митридата. Недовольные таким поворотом событий жители Делоса - колонии Афин, подняли проримский мятеж. Именно по Делосу и нанес первый удар Архелай, высадившись и сходу взяв город.

Вскоре к понтийцам присоединились ахейцы, лаконийцы и беотийцы. Тех, кто не хотел присоединяться мирно, уговаривали силой оружия. Вскоре почти вся Греция за исключением Македонии была в руках Понта. Как и в Малой Азии на завоеванных территориях устанавливался более мягкий в части экономических и политических свобод порядок, что привлекало греков. Незнакомые с современными социальными достижениями, греки не знали, что “стрелочка угнетения” не поворачивается, и на радостях стали устраивать олимпиаду по проявлению благодарности Митридату, путем угнетения убийства или обращения в рабство римлян. Митридат довольный положением вещей грекам не мешал и уже, верно думал, что жизнь налаживается, ведь Рим почти 2 года сохранял поразительную пассивность и безразличие.

Рим наносит ответный удар

Римский Сенат узнав о геноциде римлян не мог не принять единогласное решение, что Митридата надо наказать особо жестоким образом, возможно окончательно решить его вопрос. Но вот решить кто это должен сделать мешала непримиримая борьба Суллы и Мария. Митридат не мог не выбрать времени лучше для своего натиска - на самом Апеннинском полуострове все еще бушует Союзническая война, а внутри вечного города по сути идет война гражданская, вот-вот готовая перейти к массовому кровопусканию. Клубок противоречий между оптиматами и популярами, завязанный на вопросе гражданства для италиков и личным противостоянием Суллы и Мария затягивался все туже. И Марий и Сулла хотели возглавить поход против Митридата. Сенат, опасавшийся, что победы Мария окончательно перевернут баланс в пользу популяров и кое-как замиренных италиков, поручил Сулле командование и выдал деньги на войну, для чего Сенату пришлось продать часть царских даров Нумы Помпилия, что хорошо характеризует финансовое состояние Республики в тот момент. Но Марий с помощью трибуна Сульпиция Руфа, который сотоварищи угрожал консулам, одним из которых был Сулла, пером под ребро, а когда те не согласились чуть их не выпилил, сумел запугать Сенат. Сулла, поняв, что в Риме небезопасно драпанул к армии и убедил легионеров, что творится какая-то дичь и надо срочно спасать демократию.

Гай Марий

И его заклятый друг Сулла

Марий в это же время убедил Сенат принять закон о перераспределении италиков в трибах, чем увеличивал влияние популяров и свое лично, после чего еще и получил в нагрузку командование в походе против Митридата. Вот только Сулла командование не отдал и так как до этого никому из римских военачальников не приходила в голову идея использовать верные войска для наказания своих политических противников, то Сулла стал первым римлянином, поведшим римские же войска на штурм Рима. Мария и товарищей погнали ссаными тряпками, а Сулла взяв слово с новых консулов, что все законы Мария отменят и будут чтить наставления самого Феликса (он же Счастливый, но мне больше нравится Счастливчик - Сулла сам себе дал такое прозвище, да он был настолько самоуверен) бодрым маршем направился с армией на войну, так как ситуация для Рима становилась все более безрадостной.

В 87 году до н.э. Сулла с пятью легионами высадился в Этолии. Основной целью похода он считал Афины, так как именно этот город стал центром операционной деятельности понтийцев и их самым верным союзником. Этолия и Фессалия тут же встали на сторону Суллы, другие земли, находящиеся на пути римлян, так же благоразумно переходили на их сторону завидев марширующие легионы. Архелай, вместо генерального сражения, принял решение держать осаду: почти все войско понтийцев расположилось в укрепленном афинском порту Пирей, находящимся в 40 км от города. Подобный шаг позволял спокойно получать снабжение по морю, пользуясь свои господством на нем. Афиняне, также должны были держать оборону. Расчет был прост, римлянам пришлось бы разделить войско для осады обоих городов, тем самым растянув порядки и сделав их уязвимыми для вылазок. Наиболее уязвимым должно было стать положение Афин. Длинные стены, соединявшие город и порт к этому моменту пришли в негодность, но осажденные полагались на то, что можно будет провести конвой с едой.

Проблема плана заключалась в том, что римляне вели осаду на немного ином уровне, чем предполагалось. После первых неудачных штурмов Пирея, который с точки зрения римлян был более опасен так как через него могли приходить подкрепления по морю, Сулла приказал перейти к осадным работам. Вокруг города создавались полукругом валы, высотой со стены крепости, на которых сооружались позиции для метательных машин. Специфика римских легионеров, позволяла не ждать подхода рабочих и сооружать насыпь уже с первого же дня осады. По началу понтийцы не видели угрозы в работах римлян, но когда их высота приблизилась к таковой у стен, стали делать вылазки и подкопы с целью обрушить насыпи. Также обе стороны сооружали деревянные башни, с которых метались снаряды в стан врага. И для римлян и для понтийцев уничтожение таких башен было первоочередной задачей.

Синие линии от Пирея до Афин длинные стены

Схема порта Пирей

Порт Пирей с моря, если приглядеться, то можно увидеть уходящие в сторону Афин длинные стены

Наиболее яростные стычки происходили во время попыток провести конвои с едой к Афинам. В осажденном Пирее, нашлись рабы, которые метали из пращи свинцовые шарики с нацарапанными посланиями, где сообщали о готовящихся вылазках. Каждая попытка провести конвой приводила к тяжелейшей рубке, в которой понтийцы вынуждены были отступать. Для борьбы с возможным просачиванием в Афины, Сулла приказал вырыть ров вокруг города. Защитники города из-за провала тактики снабжения, начали голодать, но о сдаче не шло и речи. Ослабленные воины держались упорно, но в конце концов римляне узнали о слабом месте в защите города и под покровом ночи ворвались на его улицы. Легионеры убивали любого встреченного грека, те кто чудом выжил в бойне почуствовали на себе, что такое угнетение по-римски: афиняне были лишены всех демократических свобод навсегда, город и его храмы были разграблены (а как минимум один храм был и вовсе разобран для перевозки в Рим), а стены разрушены и их восстановление было запрещено.

Падение Афин усложнило положение понтийцев, но так как подвоз припасов не прерывался, то Архелай мог держаться еще долго. Понимал это и Сулла, для чего отрядил Лукулла в Сирию и Египет, чтобы собрать там флот и рейдерстовать на коммуникациях. Тот просидел полгода в гостях у царя Египта, но кораблей так и не получил. В то же время, постепенно насыпая валы в сторону крепостных стен римляне сумели установить на них стенобитные орудия и расшатать часть стены, в других же местах делались подкопы. Обрушив одномоментно часть стен в ряде мест, римляне пошли на штурм, но обнаружили, что Архелай был готов к этому и создал внутри предстенья новые стены в форме полумесяца. Развернулась бойня в стиле первой мировой, когда проход на метр вперед ценой кучи солдат был маленькой победой. И у Суллы и у Архелая теперь все решала выдержка солдат, которая у римлян оказалась чуть выше.

Митридат для отвлечения римлян послал на захват Македонии своего сына с войском, но выполнив цель похода царевич внезапно умер. Поняв, что дальнейшее удержание порта при перебоях снабжения невозможно, а удара извне по римлянам не случится, Архелай отступил морем в Беотию, а потом в Фессалию, по дороге наказывая и грабя переметнувшихся к римлянам - “стрелочка угнетения” ведь не поворачивается. Обе стороны были измотаны многомесячной осадой, но готовились к решающему сражению. Римляне пошли вслед за Архелаем, грабя то, что недограбили понтийцы. Архелай встретился с отступившими из Македонии войсками, но допустил тактическую ошибку, расположив свой лагерь в неудобном для разворачивания своего войска месте близ Херонеи. Сулла, поняв, что проведя битву здесь, можно свести превосходство в численности понтийцев на нет, спровоцировал Архелая вступить в сражение.

Из-за предвзятости римских источников и отсутствия других сведений для проверки, точно сказать сколько было солдат в армиях противников довольно сложно, поэтому все цифры носят вероятностный характер. Согласно римским источникам, в войске Архелая насчитывалось от 60 до 120 тысяч бойцов, вероятно верна меньшая цифра и даже она скорее всего завышена, так как войска уже были сильно потрепаны. Кроме того, что часть войска была измотана бегством от Пирея, лишь чуть больше половины составляла главная ударная сила пехоты эллинистического государства - фаланга, 15 тысяч из которой были набранные в Македонии освобожденные рабы. Остальные воины были легкой пехотой, ополчением греческих городов и конницей (до 5000 всадников). Со стороны римлян тоже выступала уставшая армия после марша. Собственно легионеров было вероятно не больше 20 тысяч. Кроме того римляне собрали до 20 тысяч вспомогательных войск из греческих союзников и 1,5-2 тысячи конницы. Таким образом соотношение сил было примерно 1:2 как в общем, так и в численности тяжелой пехоты. Не Фермопилы, но тоже достойно.

Сулла, знавший, что в начале сражения понтийцы пустят против него серпоносные колесницы, приказал воинам вторых рядов вбить в землю острые колья, так чтобы первый ряд скрывал их. Когда колесницы ринулись на легионеров, то первый ряд отступил за частокол и ощетинился копьями. Не имея возможности прорваться колесницы развернулись и расстроили построение фаланги. Этим тут же воспользовались римляне, атаковав всеми сислами центр понтийского построения.

Наступательный порыв римлян в центре был силен и фаланга начала потихоньку откатываться назад, в то время как, правый фланг понтийцев начал заходить во фланг и тыл римлян. Только вмешательство Суллы во главе конницы предотвратило неминуемый разгром. Так как в центре стояли не самые боеспособные отряды (фаланга из бывших рабов), когда Сулла с последними резервами вступил в бой в центре, то он не выдержал и побежал, открыв римлянам путь в тыл. Сильно пересеченная местность в тылу понтийцев мешала отсупать, войска смешивались и обращались в бегство. А бежать было некуда - позади лагеря были горы, а вход в сам лагерь был заблокирован по приказу Архелая. Разгром был феноменальным - из всей понтийской армии осталось не больше 10 тысяч, в то время как римские потери, вероятно, исчислялись лишь несколькими десятками (согласно Аппиану и вовсе двумя бойцами). Римляне в полной мере отомстили за неудачное начало войны. Архелай же отсупил и еще некоторое время набигал на римлян и их союзников с моря, сковывая действия противника.

Митридат, малость опешивший от новостей из Греции, начал собирать новую армию и крепить оборону. Так как у царя были сомнения в лояльности некоторых своих союзников, то требовалось срочно, пока не пришли римляне укрепить их верность. Сначала Митридат собрал всех подозреваемых в возможной измене вместе с семьями у себя на пир. Некоторые, догадавшись, что ничего хорошего их не ждет сбежали к римлянам, а те, кто приехали были помножены на ноль на пиру, единомоментно, как и любил царь.

Теперь на очереди были хиосцы. Им Митридат не доверял особенно: во время осады Крита корабль хиосцев случайно протаранил корабль царя. Митридат посчитал это довольно подозрительным, также, как и то, что многие хиосцы сбежали в Рим. Поэтому, в Хиос был введен миротворческий контингент во главе с Зинобией. Для того, чтобы доказать свою верность жителям было предложено собрать 2000 талантов серебра, но после того как оно было собрано, хиосцев обвинили в недовесе, собрали всех и маршем выгнали из города. Хиос был срочно населен понтийцами и полностью присоединен к державе.

Когда этот же миротворческий контингент пришел в Эфес, жители чувствуя, что им тоже скоро придется убираться из родных мест, впустили в город Зенобию, а ночью его прирезали и устроили бунт. Примерно такие же события разворачивались и в Галатии. Для того, чтобы замирить восставших Митридат с одной стороны послал войска, а с другой отменил для лоялистов долги и освободил рабов, чем получил преданных сторонников на вновь присоединенных территориях. Угадайте, что делали сторонники Митридата с несогласными? Для предотвращения других заговоров Митридат создал нечто, вроде тайной полиции, которая довольно рьяно взялась за дело и разоблачила несколько заговоров знати.

Новая армия понтийцев под руководством Дорелая высадилась в Греции и присоединившись к Архелаю, приготовилась к очередному генеральному сражению. На этот раз сражение не было таким легким. Первым натиском понтийцы сумели обратить в бегство передовые отряды римлян, которые чуть не смяли основное построение из-за чего Сулла вынужден был сражаться в передних рядах и личным примером призывать в атаку. Яростная контраатка заставила понтийцев отступить в лагерь, который на следующий день стал штурмовать Сулла. В итоге более опытные войска римлян победили более многочисленных понтийцев. Архелай, аки генерал Гривус из далекой далекой галактики (или варбосс Горгутц из мира мрачного будущего), вновь сбежал, а Сулла все еще не имевший кораблей, пошел грабить Беотию (которую уже дважды разграбили) и, не дожидаясь Лукулла, начал строить свой флот для высадки в Малой Азии.

А в это время в Риме вновь поменялась власть. Бежавший из вечного города Гай Марий и Луций Корнелий Цинна собрали армию, и решив, что ничем не хуже Суллы, осадили Рим. Сенат вскидывал руки к небу и вопрошал богов “что стало с римлянами и как такое может быть?”, но так как боги внятно ничего не ответили, то пришлось сдаться. Марий войдя в город, тут же устроил террор над сулланцами. Так признаком неблагонадежности стало отсутствие приветствия от Мария - такого человека можно было убить на месте. Римляне, шокированные разгулом, не обоснованных законом или судом, убийств спокойно приняли самопровозглашение Марием себя консулом. Став “Я тут власть”, Марий попросил Сенат объявить Суллу предателем и врагом государства и послать на замену ему нового командующего с двумя легионами. Сенат просьбу выполнил и послал Луция Валерия Флакка, как нового наместника провинции Азия, неопытного и не самого умного из Сенаторов, верно для того, чтобы не составлял конкуренцию Марию в случае победы. Для того, чтобы победа все таки была, в качестве добровольного советника с ним отправился его друг Гай Флавий Фимбрия. Все войско должно было прибыть в Фессалию, где зимовал Сулла, но сначала шторм раскидавший флот, потом нападение рейдерской флотилии понтийцев, вызвали бунт в войсках и переход части из них на сторону Суллы. Фимбрия удержал оставшихся от предательства, но Флакк этого не оценил, считая, что добровольный советник метит на его место и славу. Из-за всех этих неурядиц застать Суллу в Фессалии не удалось, поэтому Флакк и Фимбрия стал вести свою собственную войну с Митридатом.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_98716

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_267960839

Личный хештег автора в ВК - #Герасименко@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

В истории доимперского Рима есть не так много примеров римлян отношение к которым было бы резко отрицательным. На ум приходят разве что двое: Тарквиний Гордый – тролль, лжец и the last tsar и Гней Марций Кориолан – патриций, успешный полководец и предатель Рима. И если первый личность вполне историческая и достоверная, то второй если и существовал, то был вовсе не тем, кем выставлен в легенде. Но обо всём по порядку.

По классической версии легенды, Гней Марций был знатным патрицием, который прославился благодаря своей доблести во время захвата столицы волськов Кориол. Значение этой победы было столь велико, что Сенат присвоил ему одну из высших почестей - почётный когномен Кориолан (как у нас Суворов-Рымникский или Потёмкин-Таврический). Всё это происходило в первые десятилетия Республики, как раз, когда плебеи шантажом вынудили патрициев ввести должность народного трибуна, для отстаивания интересов плебеев и ограничения всевластия Сената и магистратов. Доблестный воин, патриций из уважаемого рода, быстро стал в Риме лидером антиплебейской партии и, когда из-за засухи вспыхнул голод, он предложил продавать зерно плебеям по низким ценам, но только в обмен на отказ от трибуната. Плебеи такого шантажа не потерпели и вызвали, впервые в истории, патриция на суд.

Но Кориолан на суд не явился и бежал из Рима к своим бывшим врагам - вольскам. Вольски, влекомые жаждой отмщения римлянам, на собрании у Ферентийского источника поддались его убеждениям пойти войной на Вечный город. И в том же 493 году до н.э. Кориолан и его войско, разбив выставленные против него силы римлян, подошли к стенам города и только слёзные мольбы его матери и жены убедило мятежного военачальника прекратить наступление. За это он и был убит, не понявшими такого поворота, вольсками. История красивая, поучительная и имеющая мало общего с реальностью.

Сама легенда дошла до нас в разных версиях, прирастающих деталями, нередко противоречащими друг другу, от версии к версии, что согласитесь уже довольно таки подозрительно. Поэтому, сличая разные версии легенды и исторические записи, выяснились некоторые пикантные подробности.

Начнём, пожалуй, с положения в римском обществе рода Марциев и самого Гнея Кориолана. Согласно римским же записям нам известно несколько ветвей рода Марциев. Так Марции Приски некогда были знатным патрицианским родом, из которого происходил 4-й царь Рима Анк Марций, но этот род был изгнан после попытки восстания сыновей Анка против Тарквиния Древнего. Изгнан с потерей гражданства в земли вольсков. Позже, с установлением Республики, эти Марции вероятно вернулись в Рим, но не в качестве патрициев, а всего лишь плебеев, о чём говорит упоминание двух представителей рода на плебейских должностях. Никаких свидетельств наличия патрициата у этого рода во времена Республики нет. А значит версия легенды уже трещит по швам - не могли в 490-е годы до н.э. плебеи ни попасть в Сенат, ни тем более бороться за отмену трибуната. Марции Приски навсегда исчезают из записей в начале IV века до н.э., что позволяет предположить, что род пресёкся в это время. По времени подходят конечно, но что-то тут не то.

Есть ещё Марции Рутилы - они попали в Рим в середине IV века и быстро заняли влиятельное положение в обществе, так как после допуска с 367 года плебеев к консулату, несколько раз их представители занимали высшую магистратуру. Происхождение Рутилов прослеживается до латинского города Ардеи, расположенного недалеко от тех самых Кориол. Но, что ещё интереснее Ардеи входил в Арицийскую лигу, состоявшую из латинских городов (латины - группа племён из которых выделидись в VIII веке до н.э. римляне), чьи представители собирались для решения вопросов как раз у Ферентийского источника. Но вольски, как нелатиняне в эту лигу не входили и встречаться с Кориоланом у Ферентийского источника не могли - место священное и латиняне туда чужих не допустили бы. Опачки. Примечательно, что и сам Кориол до 493 года был городом латинским, потом был захвачен вольсками, в том же году отбит, контротбит и так до середины V века он был постоянно под давлением соседних латинских городов Ардеи и Ариций. То есть никакой столицей вольсков он тоже не был, да и быть не мог.

Более того в том же 493 году, что и поход Кориолана, после непродолжительного и неудачного для Рима военного конфликта с Арицийской лигой римляне вынуждены заключить под угрозой военного поражения новый более выгодный для латинян союзный договор, представлявший латинянам больше прав (Кассиев договор). Подозрительное совпадение, не находите? А может никаких вольсков под стенами Рима и не было? Странным выглядит и то, что после смерти Кориолана вольски не продолжили поход, а ведь они всё равно бы победили - римляне уже в отчаянии просили Кориолана отступить. А значит, либо вольски шли реально только ради Кориолана, что странно. Либо, никакие это были не вольски, а латиняне - римлян победили, Кориолана не убивали (в одной из версий легенды он таки прожил потом ещё длинную жизнь и умер стариком), заключили Кассиев договор и ушли. Косвенным свидетельством этого является речь Кориолана перед Сенатом в изложении Аппиана, где он требует предоставить равные с римлянами права для вольсков. Если учесть, что в том же 493 году точно такую же речь должен был произносить лидер латинян, то всё встаёт на свои места.

И вот, что выходит. Гней Марций Кориолан - не был не то, что патрицием, но даже римлянином, а был латином ардейцем, либо героем войны с городом Кориол, либо, что немаловероятно, выходцем из этого города, за что и получил своё прозвище. Кориолан возглавлял войска латинов в их борьбе за равноправное положение с Римом и одержал победу. И в этом случае нет ничего удивительного, что он стал героем для латинян. Когда в IV веке Ардеи вместе с семейством Марциев получили римское гражданство и вошли в состав римского нобилитета, они принесли с собой и легенду о Кориолане. Но, так как было не очень красиво, когда один из твоих предков во главе латинского войска боролся с римлянами, поэтому на место латинян в легенду пришли вольски.

Именно в таком виде предание и просуществовало до III века до н.э., когда Фабий Пиктор решил описать историю Рима. К этому моменту род Марциев уже воспринимался как истинно римский, а значит и Кориолан тоже был римлянином. В начальный период войн с вольсками, по большей части неудачный для римлян, он победил их и был героем, потом предал, раскаялся и заплатил жизнью за предательство. Герой, злодей и в то же время настоящий римлянин. Позорный для Рима проигрыш своим латинским союзникам отлично перекрывался этой трагической историей. Но было не совсем понятно почему он всё же предал Рим. Во времена Фабия Пиктора суды с присвоившими добычу военачальниками были не такой уж диковинкой, да и в записях Сената, вероятно, были какие-то отсылки к подобному суду в то время. Поэтому в его изложении Кориолан стал командиром плебейского ополчения, а причиной предательства - суд над ним плебеев из-за утаивания их законной военной добычи. Миф о Кориолане родился.

Но уже в I до н.э. такая история мало удовлетворяла историков. Людям, на чьих глазах Республика погружалась в откровенный де-пиздес с открытыми войнами оптиматов (сторонников аристократического правления) и популяров (сторонников расширения представительства плебса), проскрипциями и другими весёлостями гражданских войн, было вполне логично перенести на прошлое то, что они видели в настоящем. Алчность и коррупция видятся уже не таким сильным основанием для предательства, поэтому уже у младших анналистов мотив Кориолана и плебеев смещается в сторону патрицианско-плебейского конфликта с сильными нотками оптиматско-популярской вражды. Мотив равенства для римлян и неримлян стушевывается, задвигаясь на второй план - уж больно не к месту он был на фоне неудач Союзнической войны. Сам же Кориолан превращается из просто военачальника в лидера патрициев и даже консула - ведь только человек такого калибра мог во времена поздней Республики бороться с властью (или всевластием с точки зрения оптиматов) народных трибунов. И не важно, что списки консулов были хорошо известны и там Гнея Марция нет. Ведь история так хорошо ложилась на контекст эпохи и Республики ранней, и поздней – мифический Кориолан был гораздо интереснее реального, если тот существовал.

Римляне ненавидели Кориолана за предательство, но в то же время уважали за то, что он одумался и принял смерть от врагов, оставшись всё же патриотом Рима. Оптиматы видели в нём защитника идей истинного Рима, лишь ошибшегося в средствах, латинские союзники – героя, стремившегося исправить несправедливое неравенство, а популяры – назидательный пример того, на что готовы пойти оптиматы ради сохранения своих привилегий. А спустя полторы тысячи лет писатель из некогда варварского племени саксов Уильям Шекспир обнаружит в этой истории подлинную трагедию человека, следовавшего своим принципам до конца, чем и обессмертил Кориолана в веках.

А я вижу Кориолана таким, каким его изобразил великолепный британский актёр Рэйф Файнс в экранизации 2011 года драмы Уильяма Шекспира “Кориолан”.

Источник: Cat_Cat. Автор: Владимир Герасименко.

Личный хештег автора в ВК - #Герасименко@catx2

В предыдущих сериях:

Поздняя Римская Республика, ч1. Марий (105-78г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч2. Помпей (83-70г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч3. Помпей (70-62г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч4. Цезарь (63-58г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч5. Галлия

Населяли Галлию кельтские народности, со схожими языками, традициями, религией и обществом. Огромный регион с населением 3-5млн человек, с мощными горизонтальными связями, достаточно развитыми городами и технологиями. Всё это надо было завоевать небольшой, компактной армией, не превышающей в моменте 30-50к человек суммарно, при этом римляне были для местных чужими и мало шарили в кельтских разборках между собой. Собственно, первичное завоевание Галлии, о котором мы сегодня поговорим, случилось по одной простой причине — галлы просто не поняли что их кто-то завоевывает. Традиция набегать на соседушек с целью пограбить лута была им абсолютно не чужда. А когда галлы поняли что римляне это не местные и даже не германцы, и их неиллюзорно затягивает в мясорубку — стало уже слишком поздно...

Первый этап галльских завоеваний Цезаря прошел быстро и почти без проблем. Нельзя не восхититься той ловкостью, с которой он решает все насущные проблемы, разруливает кризисы и всегда обводит варварских слоупоков вокруг пальца. Республика этой войны не хотела и даже немного боялась, армия от амбиций своего полководца крутила пальцем у виска, а из Сената бомбардировали реляциями и просьбами не раскачивать лодку. Юлию плевать, он чуть ли не в одно лицо продавливает кампанию, огнем и мечом проходясь по региону. Таскает за собой всё ещё сомневающуюся в адекватности своего вождя армию, заливая сомнения богатой добычей, победами и двойным жалованием, которое он первое время выплачивал вообще за свой счет. В Италию же летят подробные описания боевых действий для народа (те самые «Записки о Галльской войне», первая в истории Рима задокументированная хроника боевых действий от участника), от которых народ пребывает в перманентном восторге. Знать же получает галльское золото, которое бурным потоком потекло в Рим. После чего консерваторов уже никто не слушал, а все молодые и дерзкие пошли записываться в галльские легионы, на самый популярный в то время военный стартап. Галльская война стала модной, как бы странно не звучало это для современного читателя.

Карта Галлии по племенам. Красным — Республика.Запомните отсюда где поживают гельветы (фиолетовым) и эдуи (красным), пригодится.

Населяли Галлию кельтские народности, со схожими языками, традициями, религией и обществом. Огромный регион с населением 3-5млн человек, с мощными горизонтальными связями, достаточно развитыми городами и технологиями. Всё это надо было завоевать небольшой, компактной армией, не превышающей в моменте 30-50к человек суммарно. При этом римляне были для местных чужими и мало шарили в кельтских разборках между собой. Собственно, первичное завоевание Галлии, о котором мы сегодня поговорим, случилось по одной простой причине — галлы просто не поняли что их кто-то завоевывает. Традиция набегать на соседушек с целью пограбить лута была им абсолютно не чужда. А когда галлы поняли что римляне это не местные и даже не германцы, и их неиллюзорно затягивает в мясорубку — стало уже слишком поздно.

Гай Юлий Салат смотрит на тебя как на варвара.

Еще в на­чале вес­ны 58г до н.э. в Ри­ме по­яв­ля­ют­ся из­вестия о том, что пле­мя гель­ве­тов за­готав­ли­ва­ет при­пасы, опус­то­ша­ет ре­ги­он и го­товит­ся к миг­ра­ции. Тог­да это бы­ло дос­та­точ­но при­выч­ное де­ло, це­лые бо­лее или ме­нее ди­кие на­род­ности мог­ли пе­реме­щать­ся на ог­ромные рас­сто­яния в по­ис­ках но­вых зе­мель или прос­то ра­ди до­бычи. Для Ри­ма это бы­ло очень опас­но, по­это­му та­кое, ко­неч­но, от­сле­жива­лось, бла­го скрыть при­готов­ле­ния прак­ти­чес­ки не­воз­можно. Ко­неч­ная цель миг­ра­ции не­понят­на, есть мнение что их начали щемить соседи, или климат испортился, или просто скучно стало.

В лю­бом слу­чае, пред­по­ложи­тель­ный мар­шрут дол­жен был про­легать че­рез римскую Нарбонскую Галлию, а это уже приг­ла­шение к вой­не, та­кой шанс упус­кать нель­зя. При­казав наб­рать в Ци­заль­пий­ской Гал­лии два но­вых ле­ги­она и под­го­товить три рас­квар­ти­рован­ных там к по­ходу, Цезарь очень быс­тро выд­ви­га­ет­ся к границе, при­нима­ет под ко­ман­до­вание на­ходя­щий­ся там ле­ги­он и быс­трым мар­шем от­прав­ля­ет­ся на пе­рех­ват к Ге­неве (один легион у него сейчас на руках и ещё пять готовятся за Альпами). Ус­пев как раз вов­ре­мя, он ве­ша­ет лап­ши гель­вет­ским пос­лам, что­бы вы­иг­рать вре­мя, а по­том на­от­рез от­ка­зыва­ет­ся про­пус­кать их че­рез римские территории. Пос­ле дос­та­точ­но вя­лых по­пыток пе­ресечь ре­ку Ро­дан гель­ве­ты ухо­дят на за­пад в сторону племени эдуев.

Тут мож­но бы­ло и за­кон­чить, на­тиск гель­ве­тов от­ра­жен. Но Це­заря это не ус­тра­ива­ло. Опять-та­ки, фор­си­рован­ным мар­шем он переходит через Альпы, бе­рет там ещё пять своих ле­ги­онов (два све­жесоб­ранных и три из­на­чаль­но там рас­квар­ти­рован­ных) и ве­дет их об­ратно в Галлию. Пос­ле че­го ус­трем­ля­ет­ся в по­гоню за гель­ве­тами, мо­тиви­руя это тем, что «они слиш­ком силь­ны и во­инс­твен­ны» что­бы прос­то так бро­дить по региону. Гель­ве­ты тем вре­менем не то­ропясь миг­ри­ру­ют в Цен­траль­ную Гал­лию. Но у ре­ки Арар не об­ре­менен­ная обо­зами и по­это­му бо­лее быс­трая ар­мия Це­заря до­гоня­ет их и в ноч­ном сра­жении вы­реза­ет часть пле­мени на пе­реп­ра­ве (око­ло чет­верти). За­тем Це­зарь стро­ит мост че­рез Арар, пе­реп­равля­ет­ся и на­чина­ет прес­ле­дова­ние, дер­жась в 5-6 км от арьергарда варваров. Что интересно, мост римляне построили за пару дней, а племя на самодельных плотах переправлялось до этого несколько недель, и всё равно не успело.

Римская инженерия наглядно.

Так, двигаясь за гельветами и продолжая их не торопясь харасить, римляне понимают что забыли прихватить с собой достаточное количество продовольствия. Расчет был на то, что удастся уговорить местных эдуев поделиться хавчиком ради общего дела. Но что-то пошло не так. Эдуи не очень понимали какое у них с римлянами общее дело, почему те преследуют гельветов по их землям и что вообще происходит, поэтому прост запирались в своих городах и на контакт не шли. Но Цезарь не гордый, поэтому в определенный момент он просто бросает преследование гельветов и движется к Бибракту, столичному городу эдуев. Туда же, непонятно зачем, сворачивают и гельветы. Скорее всего, паникующие эдуи, когда к ним двинулся Цезарь со всей своей армией, предложили последним на пару перебить римлян, пока момент подходящий. Это, фактически, удваивало силы галлов и план был хороший, шансов у Юлия в таком случае не было. Пока римская армия стояла под стенами города, а Цезарь пытался договорится насчет пожрать, клещи медленно захлопывались.

Общий план кампании

Но толи эдуи в последний момент испугались, толи изначально собирались просто посмотреть как гельветы и римляне убиваются друг об друга, толи ещё чего, но они остались за стенами. Там же, караулить этих буйных варваров, остались два самых молодых легиона армии Цезаря. А с оставшимися четырьмя он схлестнулся с подходящими силами гельветов. Битва была крайне сложная, армия слишком неопытная, а превосходство в численности явно не на стороне римлян. По итогу к вечеру обе стороны просто откатились на исходные позиции, утратив боеспособность. Но эдуи не вмешались. Они вообще ничего не сделали, сидели себе, переглядывались с резервными легионами Цезаря и всё. После чего у гельветов, судя по всему, сдают нервы. Несмотря на то, что они, технически, вполне способны были продолжить битву, и имели хорошие шансы даже в одиночку победить, но зачем? Всем племенем убиваться об римские легионы чтобы что? Они явно себе миграцию не такой представляли. Поэтому они предлагают Цезарю мир, и когда тот требует от них вернуться обратно в альпийские предгорья (современная Швейцария) — соглашаются. В этот момент уже эдуи несколько охренели, оставшись один на один с недовольным ими Цезарем. Тот заставляет эдуев подчинится, выдать гельветам еды в дорогу, выдать еды себе, а потом ещё и крупно тех подставляет под молотки. Следите за руками.

После отражения «ужасного гельветского нашествия» на­до бы­ло что-то де­лать с Ари­овис­том, германским вождем, который «крышевал» примерно половину галльских племен. Мы о нем в прошлой части беседовали. В Гал­лии дол­жна быть толь­ко од­на си­ла, ко­торая бу­дет на­водить по­рядок и му­дохать не­сог­ласных. Ес­ли их бу­дет две, то очень быс­тро де­лега­ция галль­ских пле­мен при­дет Ари­овис­ту, ког­да ус­та­нет от по­хож­де­ний Це­заря по Гал­лии, пос­ле че­го нем­но­гочис­ленной и от­ре­зан­ной от снаб­же­ния ар­мии пос­ледне­го при­дет ко­нец. По­это­му воп­рос на­до бы­ло ре­шать быс­тро и на­дол­го, чем Це­зарь и за­нял­ся.

Лютые германцы.

В том же самом Бибракте собирается всеобщий галльский съезд (тоже, в общем-то, нормальная практика: кельты плотно контачили друг с другом, и когда не воевали, то любили периодически гдет собираться и обсуждать что в мире происходит), на котором представители большинства галльских племен выступают с речами, общий смысл которых «помоги нам, Цезарь, с Ариовистом справится, защити сирых-убогих, обильна наша земля, но нет в ней римского порядочка, зато дохрена злых германцев…» ну и так далее. Неизвестно, были ли вожди этих племен вообще в курсе о том, что просят Цезаря о такой услуге, я думаю что нет, и весь этот цирк нужен был скорее для внешнего наблюдателя из Италии и для самих галлов. В этом плане крайне не повезло эдуям, им пришлось, хоть и под давление римлян, всё это дело организовать и провести на своей территории, и теперь они с римлянами плотно повязаны. Если что не так, то тонуть вместе будут, германцы такое поведение врятли простят.

Следующей проблемой было то, что Ариовист являлся «другом и союзником Римского Народа», и очень этим статусом дорожил. Прямое нападение на него вызвало бы бурю в Сенате — там и германцев боялись и Цезаря не любили. Надо было как-то заставить германцев самих начать действовать, чтобы реакция римлян воспринималась как самооборона. Для этого Гай Юлий вступает в переписку с Ариовистом и тонко троллит того, явно провоцируя сделать ошибку. И тот делает. Варвара бесит хамское поведение римлян, которые влезли в Центральную Галлию и права тут качают, и он отвечает в стиле «если тебе чет не нравится, ты со мной раз на раз выйди, а не в переписке базарь». Что, собственно, и требовалось. Юлий немедленно раздувает из этой оговорки чуть ли не объявление войны всей Республике, и начинает собирать армию, напрягая всех своих союзников, в первую очередь эдуев.

Очень наглядная стилизация. Цезарь и Ариовист устраивают «версус» по переписке. В центре — Галлия, трофей, который достанется победителю.

Тут появилась другая проблема — легионы Цезаря, в отличии от своего полководца, германцев по настоящему боялись, и идти к Рейну чтобы там умереть — совершенно не хотели. На сходке центурионов они посовещались, а потом выбрали пару представителей и передали полководцу что «Юлий, ты мужик хороший, но поехавший наглухо, и с германцами воевать мы с тобой не пойдем. Они нормально сидят, тихо, никого не трогают, ты их сам провоцируешь, а умирать потом нам. Так что вот сам иди и воюй». Вот это уже было проблемой, бунд армии прямо в центре Галлии, недалеко от германцев — прям лучше не придумаешь. Но Юлий не растерялся, собрал все свои войска и толкнул проникновенную речугу про то, что «мы уже победили, а вы просто трусы и у вас душка нет», после чего заявил что всё равно пойдет на германцев со своим любимым Десятым легионом, «а вы сидите дальше в Бибракте и ждите пока мы победим». И это проняло, легионерам Десятого понравилось что они элита, а остальным стало стремно что сейчас реально уйдут и победят. В общем, солдатня побарагозила, но в конце концов Юлий ещё накинул премию в честь будущих побед и все успокоились. После чего армия выдвинулась на Ариовиста, который за всеми приготовлениями следил, но не очень беспокоился.

Мотивация германского вождя достаточно любопытна. Насколько можно судить, он уже тогда имел, если можно так сказать, «волосатую лапу» в Риме, которая ему гарантировала что всё происходящее — не более чем инициатива амбициозного и отмороженного Салата. И когда Ариовист его грохнет, то никто особо не расстроится. Плюс, к нему буквально вот на днях должны были прибыть крупные подкрепления из Германии, которые резко усилят его полевую армию. Я думаю что он даже обрадовался когда Цезарь начал собирать армию и готовиться идти к Рейну. Появлялась возможность одним ударом отрезать римлян от коммуникаций, разбить и полностью уничтожить, а потом уже спокойно зажевывать Галлию без прямого конкурента. Плюс, Ариовист был просто опытнее, и, возможно, талантливее в чисто военных вопросах.

Карта. На самом деле никто не знает где точно проходило сражение, единственное что известно, это то, что неподалеку (и то, либо 1 миля, либо 10) от Рейна. Вот такая вот точность античного GPS.

Ариовист, судя по всему, не обладал существенным численным перевесом над усиленной союзными галлами армией Цезаря, но имел несколько преимуществ. Его армия состояла, в основном, из очень качественной кавалерии и легковооруженных воинов, тоесть была значительно мобильнее, плюс местность им была изучена и он ей умело пользовался. Да и в принципе, в стычках и хаотичных боях на пересеченной местности германцы были сильнее, тогда как римляне больше ориентировались на линейные сражения, где им не было равных. Отсюда и тактика Ариовиста. При подходе Цезаря к Рейну, он выдвинулся наперехват и расположил свой лагерь всего в нескольких километрах от римлян, протащив повозки (а германские лагеря составлялись из укрепленных и сцепленных телег, вагенбург так называемый) через складки местности, фактически, прямо у них под носом. Укрепив лагерь, Ариовист получает этакий «огневой контроль» над единственным входом в долину, в которой всё это и происходит. Его конница была сильнее галльской союзной кавалерии, и поэтому регулярно набегала на пути снабжения римлян, да и вообще на всех кто из лагеря выходил. Цезарь несколько раз выводит свою армию на равнину, но германцы отказываются от сражения и продолжают харасить коммуникации.

Это моделька уже средневекового вагенбурга, но смысл уловить можно. Очень практичное изобретение получилось, дожило до времен тотального превосходства огнестрела и полевой артиллерии, и только тогда, постепенно, сошло на нет. Ещё во времена Гуситских войн (первая половина пятнадцатого века) чехи их будут активно применять, весело отстреливая из подобных повозок рыцарскую конницу, которая не могла с ними, в данном случае, сделать вообще ничего.

При этом баттл по переписке между полководцами продолжается. Ариовист предлагает Цезарю попилить Галлию «по-братски», обещая снабжать войсками «для любых войн, которые тот захочет вести», а единственная личная встреча полководцев закончилась тем, что германцы попытались Цезаря просто убить прямо во время переговоров, и того еле отбили. После чего германцы ещё раз приглашают Салата, но тот не рискует и посылает пару своих офицеров. Германцы же, посчитав что болтовней уже ничего не добьешься, но «с паршивой овцы хоть шерсти клок», берут прибывших для переговоров римлян в плен, и хрен знает что с ними потом стало. С другой стороны, всё это мы знаем в изложении самого Цезаря, который мог и напридумывать клюквы чтобы к нему самому было меньше вопросов.

- «Юля, ты зачем на германского рикса напал? Нормально же общались, стригли галлов на пару, локтями не толкались. Он в Рим долю малую отстегивал, неуважения не проявлял. Ты совсем дурак?»

- «Да он моих послов убил и меня чуть не прикончил, и вообще госдолг у него огромный он варвар сраный и свои войска мне предлагал для захвата Рима. Ну я его и того, ибо нефиг»

Напомню, немалая часть римского истеблишмента реально не понимала что творит Цезарь, а денег чтобы залить ими ворчание и полностью развязать себе руки, у него покашто не было.

Ещё одно изображение личной встречи Ариовиста и Цезаря. Ариовист какбы аллегорически говорит «я лучше сдохну ебучим ноунеймом, чем прославлюсь и стану тобой!», а Цезарь какбы не менее аллегорически отвечает «простите, вы кто и что тут вообще происходит?». В реальности, если внимательно посмотреть на факты, становится понятно что было всё примерно полностью наоборот. Старый, опытный и достигший, в принципе, всего чего хотел германский вождь на своем поле принимал молодого, дерзкого и голодного до власти римского проконсула. Ну, в принципе, ничего удивительного, очередная победа Цезаря как гениального пеарщика.

Но вернемся на поле боя. Там, тем временем, события наконец-то, после почти недельной паузы, получили развитие. Главное для Цезаря, как и в свое время для Мария, было преодолеть почти животный ужас своих солдат перед германцами. Там и историческая память работала, да и сами по себе они страшные были пиздец. Но если недельку посидеть в укрепленном лагере, который легковооруженное войско германцев взять в принципе не могло, покидать пилумами в копошащихся под стенами застрельщиков, пообвыкнуться, то тогда нормально, в принципе, варвары и варвары. Вот для этого Цезарь паузу и брал. Тем более когда римляне выходили в поле и начинали там маневрировать, то германцы от боя уклонялись, что тоже боевой дух поднимало. И хоть со жратвой были уже ощутимые проблемы, но армия наконец-то настроилась и стала даже рваться в битву. Когда Цезарь это почувствовал, то в очередной раз вывел свои войска в поле, но вместо приглашения Ариовиста на битву они начали ставить второй лагерь как раз между позициями германцев и римлян. Варвары пытались помешать, но не очень активно, их отгоняли и буквально за световой день стройку закончили. После чего основные силы отошли в большой лагерь а в малом осталось два легиона. Толку от этого было немного, конечно, но данное событие показало римской армии что германцы их сами боятся, и к решительным действиям не готовы. Для Ариовиста это была вилка, либо он пытается переиграть римлян в их любимом деле — стройке всяких полевых фортификаций, их взятию и защите, либо он не делает ничего и теряет инициативу. После этого в римском войске пустили слух что германскому вождю их провидица прямо сказала что если он вступит в бой в ближайшие дни, то точно проиграет, вот поэтому он и сидит, и ничего не делает. А на самом деле, как мы помним, Ариовист ждал подкреплений из-за Рейна, и они, судя по всему, были на подходе. Но уже не успевали, следующий день стал решающим.

Собственно, битва при Вогезах. Свежепостроенный лагерь находится на левом фланге римлян. Но на самом деле карта, диспозиция и даже само название битвы очень условны. Мы банально, например, не знаем где она происходила: есть примерно десяток возможных мест по руслу Рейна, которые подходят под описание.

Версий как развивалось само сражение две, Цезаря и Диона Кассия, они довольно сильно различаются. Я их обе привожу в несколько порезанном виде под двумя картинками, выделяя ключевые моменты.

Цезарь говорит что в полном порядочке вывел свою армию, и подогнал её прямо к лагерю германцев, с целью начать штурм. И только угроза того что преимущественно мобильной армии Ариовиста сейчас навяжут сражение в узком пятачке лагеря вынудило того принять бой. После чего войска германцев построились и даже (вот же напридумывают, лол) перегородило себе тылы и фланги повозками, чтобы, значит, не иметь возможности отступить и более храбро рубать. И только после этого Цезарь посмотрел на это всё, и своим полководческим чутьем вкурил что левый фланг германцев слаб, и, значит, там начал атаку, а одновременно с ними и германцы побежали вперед, все передрались и Цезарь победил.

А сам он, построив войско в три линии, вплотную подошел к лагерю врагов. Только тогда германцы уже по необходимости вывели из лагеря свои силы. … Все свое войско они окружили повозками и телегами, чтобы не оставалось никакой надежды на бегство. Цезарь ... сам начал сражение на правом фланге, так как заметил, что именно здесь неприятели всего слабее. Наши по данному сигналу атаковали врага с таким пылом и с своей стороны враги так внезапно и быстро бросились вперед, что ни те, ни другие не успели пустить друг в друга копий. Отбросив их, обнажили мечи, и начался рукопашный бой. … В то время как левый фланг неприятелей был разбит и обращен в бегство, их правый фланг своим численным превосходством сильно теснил наших. Это заметил начальник конницы молодой П. Красс, который был менее занят, чем находившиеся в бою, и двинул в подкрепление нашему теснимому флангу третью (резервную) линию. Благодаря этому сражение возобновилось. Все враги обратились в бегство и прекратили его только тогда, когда достигли реки Рейна приблизительно в пяти милях отсюда. (с) Цезарь

Совсем другую версию рисует нам Дион Кассий. Тут Ариовист вовремя понял что это уже не «попугать» и римляне настроены серьезно, поэтому использовал свое преимущество контроля местности, да и армия у него значительно мобильнее. И напал первым, не дав римлянам выстроить свою боевую линию толком, тем самым превратив сражение в достаточно хаотичную свалку, в которой германцы были особенно сильны. Они атаковали так стремительно, что римляне даже не смогли нормально покидаться дротиками, что очень хорошо характеризует ситуацию.

«Когда варвары увидали, что римляне выходят из лагеря, они не остались на месте, а наскочили на них и не позволили им как следует выстроиться, бегом напали на них с криком и отняли у них возможность воспользоваться дротиками на что те особенно рассчитывали. Варвары подошли к римлянам настолько вплотную, что не могли употребить в дело копья и слишком длинные мечи. … Наконец, возможно дольше затянув такого рода битву, римляне, хотя и поздно, но одолели. Да и сами они могут дольше выдерживать такое напряжение и выносливее варваров, у которых выносливость не равняется быстроте атак. Поэтому последние были разбиты, однако не были обращены в бегство не потому, что они этого не захотели, а потому что они не смогли бежать из-за безвыходности своего положения и истощения. ... Поэтому римляне стали вырывать у них щиты и, нападая на них одни с разбегу, а другие изблизи, как-то на них наскакивали и их рубили. С этого момента многие из них падали с первого удара, а многие умирали, еще не успев упасть, так как от тесноты их строя даже мертвецы держались прямо. Так там, было уничтожено большинство пехоты. А те, кто случайно попал с поля к повозкам, погибали около них вместе с женщинами и детьми. Ариовист с конницею покинул эту местность и ушел к Рейну» (с) Дион Кассий

Если попытаться по этим скудным источникам воспроизвести картину более-менее адекватно, то выходит следующее. Кто на кого напал лично мне абсолютно неочевидно. Думаю, что когда римляне начали выводить свои войска и разворачивать на поле, германцы их слегка опередили. После этого Ариовист, как опытный военный, увидел что у римлян левый фланг еще не успел построится, в отличии от правого, и нанес удар туда. Цезарь, в свою очередь, атаковал со своего правого фланга. Обе стороны сразу пошли на сближение, так как понимали что сейчас всё решают минуты — кто первый опрокинет перед собой силы противника и развалит строй, тот и победит. Сражение было упорным, довольно таки долгим. Римляне затащили на своем правом фланге, германцы на римском левом. Но тут сыграла римская организованность, римляне смогли вовремя перебросить на сминаемый левый фланг подкрепления (может Публий Красс ими командовал, а может это просто Цезарь сыну своего кореша Марка Красса так респектнул, но это и не важно) и удержать его. Но и Цезарь, скорее, всего, завяз в германских порядках. Началась рубка на истощение, и тут показала себя римская выучка: они начали теснить германцев. Либо к повозкам (версия Цезаря), либо просто окружая (версия Кассия). Лично мне кажется что германцев начали поджимать к их собственному лагерю, и им там просто не развернуться было, они выдыхались и теряли даже остатки организованности. После чего началась резня, и римляне по максимуму порезали германцев, взяли их лагерь и обратили в бегство.

Сам Ариовист с частью своей армии отошел к Рейну. Переправившись через реку, он встретился с спешащему к нему на помощь племенному ополчению свевов и начал отходить вглубь германских земель. Где сыграла чисто внутригерманская политота. Ариовист был мощным военным вождем, как только его армия погибла, немедленно начался кровавый передел власти между германскими племенами. Скорее всего Цезарь не имеет к этому никакого отношения, хотя… Впрочем, это не важно, важно то, что Ариовист до конца своих дней будет решать проблемы на той стороне Рейна, и больше мы его никогда уже не увидим, так и сгинет непонятно где, и даже непонятно когда.

Цезарь же собрал осенью 58г до н.э. ещё один галльский съезд и подвел итоги войны. Германцы на несколько лет полностью выпали из галльской политики, после чего образовался вакуум силы, который немедленно заполнили римляне. Про то как Салат ловко балансировал между десятками племенных союзов, стравливал их между собой мы поговорим чуть попозже. Пока просто отметим что в Центральной Галлии под патронажем эдуев создавался достаточно сильный проримский союз, на который Цезарь будет опираться следующие пять лет. Он какбы разрубает всю Галлию на сектора и не дает противникам римлян нормально скооперироваться. Римляне же, в свою очередь, имея хорошие позиции прямо в центре региона, могут бить куда захотят, быстро концентрируя силы. Эдуи это крайне важный союзник Цезаря, который обеспечил ему, в общем и целом, практически все его победы. Кроме этого удалось договорится с арвернами и сенонами, ещё двумя крупными союзами. Римляне на этом этапе действуют очень осторожно: берут какой-нибудь средний по силе союз племен и дают ему безнаказанно гнобить более слабых соседей, а тот, в ответ, поддерживает римлян и не мешает им. В итоге римская армия чувствовала себя в Галлии как дома. А ещё, оцените мудрость данной политики, вокруг каждого крупного игрока создавался пояс из более мелких, которые его люто-бешено ненавидят. А римляне в каждый конфликт вписываются в роли арбитров до кучи. «Разделяй и властвуй» из палаты мер и весов.

Я обвел красным те регионы, где Цезарь имел наиболее мощные позиции.

К кон­цу 58 го­да Гал­лия уже бы­ла за­во­ева­на Ри­мом в пол­ном объ­еме, даль­ней­шие дей­ствия Це­заря на про­тяже­нии ещё се­ми лет са­ми рим­ля­не обоз­на­ча­ют уми­литель­ным тер­ми­ном "за­мире­ние". Рим­ский са­пог был тя­жел, для мно­гих не­подъемен, по­это­му то тут то там по­яв­ля­лись оча­ги бун­та, ту­шить ко­торые от­прав­ля­лись ле­ги­оны. Они устраивали на тер­ри­тории бун­товщи­ков Адъ и Из­ра­илъ, пос­ле че­го их со­седуш­ки по­нима­ли что они-то ещё неп­ло­хо се­бя чувс­тву­ют под не­помер­ны­ми рим­ски­ми на­лога­ми, во вся­ком слу­чае они ещё жи­вы и да­же от­но­ситель­но сво­бод­ны. Сей­час Гал­лия да­лека от за­мире­ния, пред­сто­ит ещё мно­го ра­боты. Но всё это ло­каль­ные опе­рации на ог­ра­ничен­ной тер­ри­тории, тог­да как вся ос­таль­ная Гал­лия бо­лее-ме­нее мир­но су­щес­тво­вала в сим­би­озе с Ри­мом. По нас­то­яще­му власть Ри­ма за­шата­лась толь­ко в са­мом кон­це, ког­да рим­ля­не нас­толь­ко всех до­еба­ли, что спро­воци­рова­ли все­об­щее галль­ское вос­ста­ние, но до не­го еще пять лет.

Источник: Cat_Cat. Автор: Александр Картавых.

Личный хештег автора в ВК - #Картавых@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Для интересующихся есть видеоверсия!