Няньки (фантастический роман) Часть 1
Няньки (фантастический роман) часть 2
Няньки (фантастический роман) часть 3
Няньки (фантастический роман) Часть 4
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 5
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 6
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 7
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 8
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 9
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 10
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 11
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 12
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 13
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 14
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 15
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 16
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 17
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 18
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 19
Автор: Волченко Павел Николаевич
Аннотация:
Главные герои, выходцы из рабочего квартала, еще в детском возрасте попадают в некий концентрационный лагерь. Им приходится пройти через боль, унижения, тяжелую физическую, моральную и интеллектуальную подготовку. Зачем? Неизвестно, до того самого момента, пока не вступает в силу план заселения миров – распространения человечества – своего рода глобальный социальный эксперимент. Пройдя через все этапы взросления, через долгую жизнь, через осознание себя и мира вокруг, они понимают причины своей подготовки. Действо развивается на фоне неизвестного мира – новой, дикой планеты, где имеются некие «артефакты» - неизвестные, непонятные сферы с возможностью как телепортации, так и простого, ускоренного перемещения в пространстве. Артефакты не позволяют использовать металл, восприимчивы к агрессии – препятствуют ей.
Основная идея произведения: приходит время, когда боги становятся не нужны, а нужны няньки, поводыри, что проведут сквозь тьму и кровь мира и выведут во дни благоденствия.
- Смотри. – обстоятельно начала она и села. Саати вздохнул, и понял, что «предположим» он сказал совсем не от того, что недопонимал. – Если взять младенца и посадить его в клетку с гуанами…
- То его сожрут. – спокойно констатировал Саати.
- Дурак. – бросила меж делом Даша и продолжила. – Его воспитают по законам стаи, его вырастят так, будто он гуан и будет он бегать на четырех лапах, будет дичь зубами ловить.
- Будет?
- Еще как будет. – сказала она так уверенно, что Саати понял – знает не понаслышке. –А теперь смотри: что у нас получается. Верховные Правители, они как власть взяли так всё – войны прекратились. Ну такие, чтобы настоящие войны – с непокорными бандами только малость подвоевывали. Ну еще бунты усмиряли. В остальном они строили общество! Программы правильные по стереовидению, книги правильные, образование для каждого слоя населения свое, но идеология для всех обязательная, причем чуть не с самого рождения! Глобальная промывка мозгов, ты себе такое представляешь?
- Смутно. – честно признался Саати.
- А это было. Только зачем – не понятно. Сами же строили нестабильное общество с патологически воспаленным чувством справедливости. Ты знаешь, что когда мы улетали было восстание? – Саати кивнул и хорошенько припомнил те воспоминания, что сохранились у Романа. Вспомнил как все вокруг громыхало, как ходил ходуном пол под ногами, как спешно их грузили на корабли, и как совсем не беспокоились за свои жизни те самые Верховные Правители. – Знаешь? Хорошо. Так вот, они же, эти старики, о себе не беспокоились! Представляешь! Они нам устроили глобальное перерождение, перекромсали наше ДНК к чертям, и отправили на эту планету, то есть на планеты. Нас там такая толпа была и кораблей куча! Наверное на полсотни планет поселенцев хватит, если не больше. Ну так вот, мои родители это самое восстание заранее предсказывали, предупреждали Правителей, манифесты писали, предлагали им самим уйти. Половину района еще в этом убедили и те тоже… - замолчала, грустно продолжила. – А потом, ночью, прилетели солдаты, всех арестовали, поделили, и отправили нас, детей, в лагерь, а остальных не известно куда. Вот так.
- Глупо как-то получилось.
- И не говори. Глупее не придумаешь. – она снова улеглась. – Правители, они же тоже вечные были, как и мы теперешние. Не могли они не заметить того, что под ними трон шатается. Ну не могли просто…
Саати лег рядом с ней, прижался плечом к её плечу.
- Не могли. – согласился уверенно, вспомнив, как Роман оценивал каждое поселение на несколько лет вперед и пытался заранее дать совет. А правители то явно побольше на свете пожили и видели куда как дальше, чем Роман. Он для них наверное таким же сосунком бы показался, как Саати в свое время для Романа. И тут его озарила идея.
- Они наверное сами… - сказали они с Дашей синхронно и замолчали неловко.
- Сами на это пошли. – докончили фразу вместе.
- Да, - быстро затараторила Даша, - я над этим долго думала, и меня всегда смущала эта глупость, этот идиотизм. Ну не могло это произойти по недосмотру. Они осознанно готовили общество к самостоятельности, к абсолютному гуманизму. Знаешь, что было последней стадией на пути к тому обществу, о котором мечтали мои родители? – Саати промолчал, он уже догадывался, какой будет ответ. – Стыд! Большое чувство вины, раскаяния, нежелания совершить прошлых ошибок – это бы заставило общество вытравить из себя последние животные, низменные инстинкты – это стало бы их полным очищением. Понимаешь? Правители принесли себя в жертву для того, чтобы наша Земля стала настоящим раем! – она говорила с такой радостью, с таким жаром, что даже Саати проняло. – Эх, сейчас бы на Землю посмотреть, увидеть: как они там…
- Знаешь что, Даш.
- Что?
- Давай спать. Завтра народ с утра на тренировку припрется, а я никакой. Не хорошо получится.
- Давай. – она легла рядом с ним. Повисло долгое молчание.
- Саати. – тихо шепнула Даша.
- Да.
- Я тебя почти люблю.
- А я тебя совсем люблю. Давай спать.
- Давай.
* * *
Вверх по широкому каменному языку быстро бежал худенький юноша. Он бежал уже давно, он устал, дыхание его рвалось из груди словно из кузнечных мехов опаляя жаром, ноги были тяжелы, и словно чужие, всё в его теле болело, перед глазами трепетала багровая пелена, но он бежал. У самой стены он сбавил темп, ноги его подкосились, он упал на четвереньки, но ни руки ни ноги не могли больше держать, и он бухнулся плашмя на холодный камень. Его заметили женщины, вышедшие утром на дополнительную увязку стены – для прочности. Заголосили, загомонили, раскричались. Так бы и кричали без толку, если бы старая Кхи-кхи не начала раздавать приказы вперемешку со звонкими подзатыльниками да затрещинами. И побежали бабы: какая за водой, какая мужиков звать, а еще лучше самого Саати, какие просто за листьями дерева ба, чтобы накрыть ими истощенное бегом тело.
Быстрее всех явился Саати. Даже раньше чем воду принесли от ключа, который был куда как ближе храма.
- Где? – спросил он сходу.
- Там. – ткнула узловатым пальцем Кхи-кхи за стену.
Саати кивнул, и быстро пошел вперед. Кхи-кхи посмотрела на его широкую спину, на походку и подумала: «наверное он скоро богом станет. На человека то уже совсем не похож».
Саати подошел к распластанному на земле телу, приложил пальцы к шее – дыхание частое, но не глубокое, сердце бьется заполошно, не ритмично, пульс то слабый, то сильный – аритмия у парня, причем не из слабых. И как только добежал. Саати закрыл глаза, сконцентрировался как мог и попытался призвать Дашу. Та услышала, едва уловимый позыв, и уже через несколько минут Атхи-ко явилась пред ясны очи женщин племени. Те испуганно притихли, прижались к стене. Атхи-ко даже внимания на них не обратила, быстро пробежала к Саати.
- Что?
- Почти мертвец. Сердце не вытянет. – с мольбой посмотрел ей в глаза. – Спасай пацана.
Кивнула, положила руки на впалую, с остро выпирающими ребрами, грудь и закрыла глаза. Поначалу ничего не происходило, потом грудь перестала так коротко и быстро вздрагивать, а потом и вовсе – начал паренек дышать ровно, глубоко, как спящий. Атхи-ко чуть качнулась, Саати успел подставить плечо, чтобы остальные не увидели слабости своей богини. Шепнул тихо:
- Как?
- Будет жить. Через час, буди.
- Кого? – не понял Саати.
- Ну не меня же! – зашипела она громко в ухо и поднялась так величественно, так надменно, будто бы и не она только что едва не упала от боли и усталости.
- Я подарила ему жизнь! – громко заявила она, и женщины вздрогнули, заулыбались. А Атхи-ко, с гордо вскинув голову, прошла между ними и исчезла в тени утеса – растворилась. Хотя Саати прекрасно видел, как Даша, после импульса, благодаря которому её перестали видеть все кроме него, покачнулась и тяжелой походкой, вошла в рощу где едва не бухнулась в зелень. Присела, притулилась к дереву и закрыла глаза. Молодец она – марку держит.
Саати уселся рядом с пареньком, посмотрел на солнце, прикинул время и стал ждать. За тренировку он не беспокоился. Бывшие охотники, простое мужичье, теперь стало уже крепкими, хорошо обученными воинами. Им уже советы не нужны, только так – присмотр небольшой, мол учитель все видит и все знает. Они уже и сами прекрасно могли потренироваться, знали что у них не очень получается, что надо подтянуть, над чем поработать. Да и за старшего он поставил Ваку-ваку. Этот хоть и не такой уж и великий боец, зато управленец отличный, да и за тренера он вполне может сойти – башковитый мужик, жалко будет, если погибнет в бою.
Паренек понемногу начал приходить в себя сам, без побудки. Вздрогнул, широко открыл глаза, заворочались выпученные глазные яблоки, тщась за что-то уцепиться и только потом он понял где он. Тяжело поднялся, сел, встряхнул лохматой головой.
- Ты, шустрый, чьих будешь? – спросил Саати.
- Я из лощины. – Саати кивнул. – Там эти идут, - подался вперед и громко прошептал, - враги!
- Враги? – спокойно ответил Саати. Он уже так долго их ждал, что свыкся с самой мыслью, принял слова как должное.
- Да! – он еще больше выпучил глаза, они будто собрались выкатиться из глазниц прямо на землю.
- Хорошо. – кивнул. – Ты видел сколько их?
- Много, очень много! – вскрикнул парнишка.
- Ты успокойся, ладно. Подыши, давай-давай, не смотри на меня так. Вдох, выдох, вдох, выдох. Полегчало? – парень кивнул. – Тогда продолжай. Насколько их много?
- Их очень много! Их больше чем вас и нас вместе взятых. Их наверное столько, сколько было бы если бы мы все собрались: речные, мы, вы.
- Ясно. – значит Стас решил играть не честно. Ну что же – это в его традициях – перестраховываться. Хорошее кстати правило, была бы возможность, Саати бы тоже перестраховался. – Далеко они?
- Дня два пути, если будут спешить. Наверное за три дойдут.
- Хорошо. – снова кивнул. Значит где-то послезавтра они сюда и подойдут. Стас своему войску медлить не даст, постарается сделать так, чтобы враг не успел подумать над стратегией боя. – Теперь расскажи, какие они?
- Как это?
- Ну какое оружие, сильные, тертые или новички, какого рода племени. Давай, рассказывай.
- Я не знаю.... – испугался парень. – Я не углядел. Мы их только увидели, меня отец к вам послал. Говорить: Костька, несись как ветер, расскажи племени Атхи-ко, пускай спасаются.
- Хорошее имя у тебя, Костька. Знавал я одного в прошлой жизни, - парень удивленно распахнул глаза, казалось бы – куда уже шире, ан нет – смог! – хороший человек был. Очень хороший. Ты, Костька, пока здесь посиди, я сейчас кое кого приведу, ты только не бойся. Ладно?
- Ладно. – он кивнул.
- Ну и хорошо.
Пошел к Атхи-ко. Она уже пришла в себя и просто валялась под деревьями, наслаждалась прохладой в тени. Саати подошел, головой кивнул, идем мол. Она пожала плечами, встала и пошла.
- Вот, Костька, познакомься – это Атхи-ко.
- Ат… Атхи… - он даже дар речи потерял.
- Костькой зовут? – улыбнулась Даша. – Хорошее имя.
- Атхи-ко, можешь посмотреть, что он видел? А то я не пойму из рассказа.
- Сейчас. – протянула руки к голове паренька. – Ты только ничего не бойся, все будет хорошо. Понял?
Паренек кивнул. Даша закрыла глаза, чуть сдвинула брови тихо промолвила:
- Вспомни как ты их увидел.
Парень тоже закрыл глаза, губу закусил – видать старательно вспоминает.
- Около пятисот человек, - начала Даша, хмурясь, - крепкие, в шрамах, видать уже бывалые. Молодых нет. Точно бывалые. Вооружены только копьями и топорами. Луков нет. Больше всего похожи на варваров из Загорья. На спинах щиты из шкур. Все.
Открыла глаза, Костька отпрянул от нее испуганно, быстро отполз.
- Мало веселого. – сказал тихо Саати. – Совсем мало. – повернулся к Костьке. – Спасибо тебе. Ты нам очень помог. А теперь уходи. Возьми еды и воды и уходи. Лучше в другую сторону от деревни, там переждешь, а через неделю обратно – к своим возвращайся. Если тебя эти увидят – убьют. Все понял?
- Да. – затравленно оглянулся на Атхи-ко. – А можно я с вами останусь?
- Нет, - сурово сказал Даша, - нам лишняя смерть ни к чему. Уходи.
Парень встал, и спиной стал пятиться от них, будто они могли броситься на него и в клочья порвать. А может просто не хотел проявить неуважение – спину показать. У этих лощинных странные законы. Они проводили его взглядом, и продолжили разговор только тогда, когда он скрылся за стеной.
- Что думаешь делать?
- Не знаю. – пожал плечами Саати. – При таком соотношении сил делиться на отдельные части – глупо. А скопом они нас все равно раздавят. Хотя… - он оглянулся на стену. Та была длинная, во весь перешеек и упиралась с одной стороны в скалу, с другой подходила к опасному склону по которому мог пойти только совершенно сумасшедший. – Есть одна идея, только глупая наверное. Центральную часть стены разбираем, бревнами укрепляем боковые части и ждем за дырой. Тогда они нас сразу не раздавят. Одну волну откинем – уже удар по психике – нам проще будет.
- Думаешь?
- А других вариантов все равно нет.
- А может со стены их атаковать? – с надеждой спросила Даша.
- Ага, и побегут наши могучие воины узрев деяния рук своих,, и устыдившись греховного проступка. – сказал он едва не нараспев. – Сама же знаешь.
- Знаю. Только жить очень хочется.
- И мне тоже.
Он тоскливо посмотрел вниз по холму и подумал: «послезавтра мир рухнет, всего лишь послезавтра».
* * *
День племя вкалывало выдирая бревна из увязки, ставя их позади углом – укрепляя, на случай тарана. Потом подумали еще и наставили ежей наподобие тех, какими на земле танки останавливали. Только эти ежи топорщились в стороны не тяжелыми металлическими рельсами, а острыми, заточенными палками. Ежи расставили у самых стен так, чтобы атака шла лишь по центральному руслу. На том и успокоились.
К тому времени уже было видно идущую в низине армию Молоха. Длинная черная змея вилась меж белых каменных уступов, огибала разбросанные вокруг непроходимые для такой толпы зеленые рощи.
Саати видел, как на лицах его людей появляется тоска, смертельная, безысходная – они для себя все решили, решили, что проиграют. Так нельзя. С таким боевым духом не воевать надо, а сдаваться.
- Все домой! – рявкнул он. – Чтобы я у стены никого не видел! Кто выйдет, того убью! Лично! Ясно!
На него уставились так, будто он стал чужим – в одно мгновение, за одну секунду стал чужим и чуждым. Но пошли, потянулись к деревне, Саати проводил их взглядом, и когда пропал последний силуэт, бухнулся седалищем на землю и едва не разревелся. Чем он может им помочь? Как спасти? Никак! Невозможно! Уж кто-кто, а он это прекрасно понимал. Ну зачем Дашка их такими вырастила: добрыми, хорошими, морально выдержанными, этически правильными? Будь они простыми дикарями – и жили бы припеваючи! Нет, у нее видите ли родители были утопистами! Вот и утопили, в крови утопили целое племя, всех: мужиков, баб, детей, да еще и старуху одну.
- Саати. – плеча коснулась рука. – Саати, не надо.
- Атхи-ко! – подчеркнуто официально сказал он. – Ты должна сейчас отдаться своим людям!
- Что? – мотнула головой, в глазах непонимание.
- Иди, и плескай вокруг себя волны ласки, любви, добра – всего что хочешь! Я хочу чтобы они были счастливы в свой последний день! Понимаешь? Понимаешь ты это – богиня Атхи-ко! А?
- Понимаю. – она виновато опустила глаза. – Понимаю, и тебя понимаю. Прости.
И ушла. А Саати остался и стал смотреть, как приближается эта чертова армия палачей, не простых палачей – а могучих, проверенных в битвах, закаленных. Они не люди, они… Они стая диких гуан, жаждущая крови стая, а впереди у них вожак. Дурной, оголтелый от своего могущества, от своей старости, захлебнувшийся в крови, что он пролил за свою бесконечную жизнь – его нет, есть страшное, черное, всё в сгустках черных кровавых, и с пастью ничто. И оно жаждет, оно рвется, оно живет только этой жаждой.
А там, за спиной, за стеной, за длинным каменным языком деревня. Там Люди! Единственные настоящие люди этой планеты, а все остальные – дикари! Остальные – зло, остальные посажены в клетку с гуанами и вырастают гуанами – дикими стаями и рвут друг друга, и жрут друг друга, и им это нравится! Нравится! Нравится! Нравится!
Он вернулся в деревню ночью, когда убедился, что сегодня эти твари нападать не будут. Он шел через всю деревню и смотрел по сторонам, будто видел все это впервые. Там мать и отец смотрят на своего карапуза, а тот радостно перед ними пританцовывает, хвалится чем-то. А там сидит широкоплечий, но все ещё в душе мальчишка – юноша, и смотрит с обожанием во взгляде на грациозную свою избранницу, а она кокетливо отводит взгляд, качает бедрами так, что у бедного паренька язык к небу присыхает. Пусть, пусть они живут сегодня, а завтра их уже не будет. Всех их не будет и не останется ничего человеческого на этой сумасшедшей планете, рожденной глупой властью артефактов. И будут они развиваться по законам джунглей, по законам зверей, храня оскал смерти за сурово сжатыми губами.
Он вошел в храм и увидел Дашу. Она разметалась на циновках и только что не орала в голос от рвущей её на части боли. Она же, бедная, вся сейчас отдается этим людям, она дарит им счастье, пытается в один день вложить им целую жизнь. Бедная…
Он сел рядом с нею на колени, поднял, прижал к груди, она невидящим взором уставилась в потолок, голова моталась как у мертвеца.
- Даша… Ты меня прости… Ты нас прости, ты всех прости… Даша… Даша… - и заревел.
* * *
Утро пришло как палач: неотвратимо, в красном колпаке низко стелющихся небес. И джунгли тоже были кровавыми, и все вокруг словно было залито кровью – мир из крови, мир из смерти.
Саати вышел из храма и увидел, что его уже ждут. Только не с такими лицами, как вчера, а совсем по другому: они уже не страшились, они были крепки вчерашним счастьем, они жили им, они хотели жить хоть и знали что умрут. Такие будут погибать долго, яростно, и врагу станет страшно от такой победы. В голову пришла фраза: «Пиррова победа», вот только что она значила – Саати не знал.
Он не стал приказывать. Они просто пошли к стене, молча, без единого звука, будто уже были призраками. Пришли, встали.
Напротив на расстоянии двух бросков копий стояла армия врага. Усталые, изможденные долгим переходом, но жаждущие битвы. Их все же вел сюда не кто-то, не захудалый вождишко, а настоящий, истинный бог войны – сам Молох!
Молох стоял впереди, в своих не человечески огромных руках он держал молот – огромный каменный молот, каким можно было крушить стены, скалы, саму землю, что уж тут говорить о такой податливой человеческой плоти. Он стоял гордо, он знал свою силу, он знал бессилие своего врага – он не боялся. На суровом, будто высеченном из камня лице трещиной темнела победная ухмылка.
- Эй! – крикнул он весело, разухабисто, показывая свою удаль даже в голосе. – Где тут бог что приходил к вам? Где карающая десница? А! Выходи, схлестнемся в бою! Ну, я жду тебя! – тишина. – Что, деру дал защитник ваш? За шкуру свою божественную перепугался? – и Молох расхохотался. Громко, басовито, раскатисто, и подхватила его смех армия за спиной, понеслось вспугнутой птицей эхо по нагорью.
- Вы знаете, что все вы сдохнете! – резко, внезапно заорал Молох, оборвав смех. Он наслаждался своей силой, он наслаждался тем, что мог показать её этим людишкам. Вот только людишки попались какие-то снулые. Стоят, рожи кирпичом, не шелохнутся, оружие в руках сжимают – как статуи прямо. – Даю шанс! Поединок! Победит поединщик – мы уходим, нет – битва!
- Битва! Битва! Битва-бвитва-ва-ва-ва! – понеслось многоголосо над его армией.
- Ну! Есть храбрые дураки? – посмотрел испытующе и снова разразился смехом. – Нет. Храбрецов нет!
Саати вышел вперед. В одной руке он сжимал обсидиановый кинжал, в другой копье, на конце которого был примотан обломок мачете – таким и рубить и колоть можно. Посмотрел из под нахмуренных бровей и резко вскинул руку с копьем к небу – вызов принят, нашелся поединщик.
Саати вышел вперед, навстречу к Молоху.
- Ты кто? – удивился Молох, прищурился, Саати почувствовал, как Молох пытается проникнуть в его сознание, узнать побольше о своем противнике. Саати собрал волю в кулак, закрылся. Стас удивленно хмыкнул, сказал тихо. – Однако. Да ты, парень, не прост.
Саати осклабился – да он не из простых. Конечно с мастерством и много возросшими за долгую жизнь Стаса талантами Саати не тягаться, но попытаться стоит. Вдруг будет фарт, удача налетит и заставит сдохнуть эту тупую гору мускулов на клинке Саати. Вдруг…
Он сделал шаг вперед, и только тут понял, что у него уже началось – боевой раж, адреналин в крови, нетерпение в руках и жажда убивать. Откуда только взялось…
- Как тебя хоть звать, герой. – усмехнулся Стас поигрывая молотом.
- Саати.
- Дурак ты, Саати. Ой дурак!
- А это мы посмотрим! – и он резко рванул вперед.
Ему казалось, что он никогда не двигался так быстро, так стремительно, так ловко. Да наверное так и было. Он прошел под опускающимся молотом, лишь воздухом оцарапало, и резко выбросил вперед руку с копьем, другая рука в лихом завороте, несла к широкой груди Молоха длинный кинжал. Копье едва коснулось мускулистого бока, но кожу рассекло, - успел Молох уйти от удара. Но вот кинжалом Саати от души полоснул по толстому окороку руки – хлынула кровь. Отскочил в сторону, уходя от быстрого, хваткого движения мясистой руки.
Жаль, что он не мог увидеть, как испуг застыл на лицах у армии, приведенной Молохом. На их глазах убивали бога! Бога Войны.
Саати вновь пошел в атаку: тычок торцом копья в обороте, потом вновь рубящий удар – снизу вверх, потом опять тычок, но уже лезвием мачете, - Стас уклонился, не беда, копье в сторону, удар по толстым пальцам сжатым на суковатой рукояти молота. Есть! Отсеченный мизинец медленно, словно бы лениво, стремится к земле. И вновь уход, и вновь выпад, снова нанести удар кинжалом – подсечь ногу, кровь сочится.
Саати кружил вокруг Молоха весело, бесшабашно, на неимоверно дикой, невозможной даже для такого, улучшенного человека, как он скорости. Он смазался, как Роман, когда убивал стаю гуан, а оружие его стало широкими веерами блестящими в багровых лучах просыпающегося солнца.
На багровом от натуги и боли лице Стаса он прочитал страх, ужас и злоба накатила с новой силой. Он бросился вперед рьяно, безотчетно и… Стальной капкан невероятно могучей руки поймал его за руку, тисками сжал такую слабую, такую мягкую плоть и боль страшно раскатилась по всему телу. Саати отмахнулся кинжалом, глубокий порез через всю грудь пролег у Стаса, но тот не отпустил, только улыбался. Стас бросил молот, поймал кинжал освободившейся рукой, хрустко лопнул обсидиан, искрошился на мелкие осколки.
