Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
В небесах или глубинах
Тлел огонь очей звериных?
Где таился он века?
Чья нашла его рука?
Что за мастер, полный силы,
Свил твои тугие жилы
И почувствовал меж рук
Сердца первый тяжкий звук?
Что за горн пред ним пылал?
Что за млат тебя ковал?
Кто впервые сжал клещами
Гневный мозг, метавший пламя?
А когда весь купол звездный
Оросился влагой слезной, -
Улыбнулся ль наконец
Делу рук своих творец?
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
Ну как? Неплохо, верно? Вполне стильный, читабельный и аккуратный вариант перевода. Не сравнится, конечно, по уровню с "Заповедью" М.Лозинского (перевод "If" by R.Kipling), но приемлемо. Ровно до тех пор, пока внимательно не прочтёшь оригинал на английском.
Tyger Tyger, burning bright,
In the forests of the night;
What immortal hand or eye,
Could frame thy fearful symmetry?
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
С первой строки Маршака: "Тигр, о тигр, светло горящий" возникает вопрос. Откуда "о"? И зачем оно? Об это "о" спотыкаешься сразу. "Тигр" - это ритм, это тяжелая поступь неотвратимого апокалипсиса. Ty-ger, ty-ger, burning bright. А у Маршака " Тигр, о, блин, ступенька, тигр". Да и вообще, это странное "о" сразу настраивает читателя на то, что сейчас будет не очень. И правда, ведь за вторым тигром идёт "светло горящий". Это, вот что? Это "burning bright " так засиял по-русски? Сравните "светло горящий" и "ярко горящий". Что ближе к "burning bright"? И что значит светло горящий? Вероятно, это значит, что бывает темно горящий. Странный выбор перевода. Вы скажете, цитируя Бальмонта, что перевод - это не про дословное изложение точных терминов, а про передачу духа стихотворения. И я с вами соглашусь. Но подбор отличных от дословного перевода терминов как раз допустим, чтобы максимально отразить душу стихотворения на другом языке, либо иллюстрировать своё понимание. Где это в "Тигр, о тигр, светло горящий/ В глубине полночной чащи"? Где этот ужас, который рождают у испуганного человека всполохи полосатой шкуры между деревьев в ночном лесу? Это же всё, это конец. Автор, заплутавший допоздна посреди леса, замечает кровожадного хищника и понимает, что он - дичь, что это сама смерть идёт к нему на тяжёлых, тихих лапах. При этом тигр особо и не прячется, потому что уверен, что жертва обречена. У Блейка это Ужас, Смерть, Пиздец. У Маршака - обмотанная гирляндам плюшевая игрушка, уютно мерцающая под елкой.
Причём дальше по тексту Маршака есть поистине гениальные находки. Но вот это вот спотыкачное начало, конечно, портит всё.
Завершается первая строфа также серьёзным упрощением, обедняющим смысловую нагрузку четверостишья. Из "What immortal hand or eye/Could frame thy fearful symmetry? " В "Кем задуман огневой/ Соразмерный образ твой? ". У Блейка есть намёк на Бессмертного Творца, совершившего акт придания формы, форма внушает страх, форма симметрична - совершенна, то есть, само это действие, его завершение, говорит о могуществе Творца. У Маршака неизвестный некто задумал (то есть не сотворил) образ, образ соразмерный (совпадение со смыслом у Блейка - симметрия, совершенство), образ огненный. То есть опять используется метафора с огнём. Зачем, если это, во-первых, плохо (огневой не закрывает в качестве перевода fearful), а во-вторых, уже сделано ранее в этой же строфе? В итоге, из пяти идей Блейка в двух строках Маршак передаёт одну. Про симметрию/соразмерность - совершенство формы зверя. Просто сравните два образа: могучий Творец, создавший совершенный ужас, и таинственный некто, задумавший огневую соразмерность. Две строки. А какая колоссальная разница в смыслах. А ведь это открывающие строки, задающие тон всему произведению.
In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the fire?
В небесах или глубинах
Тлел огонь очей звериных?
Где таился он века?
Чья нашла его рука?
Согласитесь, первые две строки Маршака идеально передают Блейка на русском. И смысл и динамика и ритм. Казалось бы - вот оно! Разогнался переводчик! Но нет, третья и четвёртая строки опять повторяют стиль окончания предыдущей строфы. Упрощение, спрямление, утеря смыслов, утеря ритма. Казалось бы, вот тебе, возможность развить свой не вполне удачный "огневой образ". Блейк даёт огня два раза, во второй и четвёртой строках. Словно призывает Маршака - автор, жги! Но нет. Дважды смелый акт прометеевского похищения огня, бунта против стройного благостного миропорядка "On what wings dare he aspire?/ What the hand dare seize the fire?". Заменен на трусливые прятки в пресном нигде "Где таился он века?". Случайную находку тлеющего огонька неизвестно кем, непонятно, где. "Чья нашла его рука?". Плохо. Грубое искажение смысла. Ради чего? Ради " Рука - века". Ну, такое.
And what shoulder and what art
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand and what dread feet?
Что за мастер, полный силы,
Свил твои тугие жилы
И почувствовал меж рук
Сердца первый тяжкий звук?
Вот здесь хорошо. Могучий творец, наконец, проявился. "Could twist the sinews of thy heart?" почти дословно переведено с сохранением смысла и ритма в "Свил твои тугие жилы". Ловко отброшены вот эти вот непонятные "feet" в конце . Вот если бы всё стихотворение так! Хотя, если копнуть, осадочек всё-таки остаётся. Поясню. В первой и второй строфах образ Творца проявлен вяло и сам он какой-то не внушающий. А в третьей он вдруг становится полным силы. Это что? Это развитие героя художественного произведения, что неприменимо к бессмертному Творцу, существующему всегда и везде. Или это свидетельство отсутствия в переводе соразмерно оформленного образа одного из ключевых героев произведения. Или это значит, что переводчик не слишком заморачивался с общим смыслом произведения и целостностью образов действующих лиц, стремясь лишь попасть в ритм и рифму.
Не, не будем загоняться. В отрыве от предыдущих строф, здесь хорошее попадание.
What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? What dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?
Что за горн пред ним пылал?
Что за млат тебя ковал?
Кто впервые сжал клещами
Гневный мозг, метавший пламя?
Красиво. И пылал и пламя. Да, от внушающих ужас звуков "terrors clasp" переводчик пришёл к "метавший пламя". Но это же по-русски хорошо звучит? Хорошо. Страшно? Страшно. Так почему бы и нет?
И вот думает читатель. Ладно, первые две строфы кое-как проковылял, на третьей и четвёртой хорошо разогнался. Сейчас как закульминируюсь в апофеозе пятой строфы.
Хрен.
When the stars threw down their spears,
And water'd heaven with their tears,
Did He smile His work to see?
Did He who made the lamb make thee?
Первые две строки - метафора утра, наступившего после ночи творения Зверя. Поэтическое отражение последних лучей звёзд на рассвете, капли росы в раю. Напряжение ночного ужаса сброшено, наступил долгожданный рассвет, можно выдохнуть и с надеждой взглянуть в новый день. А потом спросить себя, неужели Он творил Тигра с любовью, неужели Он дал и ему часть своего света? Неужели Он, приведший в мир Спасителя, создал и Зверя? Апофеоз, кульминация, искупление.
Превращается в:
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Конец ночи, рассвет в раю, отношение Творца к своему созданию Маршак опустил и из четырёх строк Блейка перевел лишь одну, превратив её в упрощённое четверостишие, не дающее ни избавления от ужаса свидетельства грозного акта творения мирового зла, ни надежды на спасение. И даже в этой одной строке у Блейка проявлено эсхатологическое противостояние Ягнёнка, олицетворяющего собой Христа, и Тигра. Блейк этим противопоставлением недвусмысленно размещает Тигра на противоположном от Иисуса конце линии соединяющей через наши души тьму со светом. Вот его ответ на все предыдущие вопросы, кроме последнего, оставшегося открытым: Did he smile his work to see?
Очевидно, у Маршака не получилось наполнить своё четверостишие схожими смыслами. У него безымянный ягнёнок противопоставлен обезличенному ночному огню. Что это, откуда оно взялось? Чем маленькая овечка не угодила огню в ночи? При этом, вчитайтесь в метафору "ночной огонь" - ведь не страшно же. Более того, даже и не угрожает, а скорее, обещает тепло посреди ночи где-то в лесу. "Пламя ночи" - гораздо страшнее, " ночной пожар" - ужас, даже "всполох в ночи" - и то намёк на угрозу, опасность. А вот "ночной огонь" - это, скорее, уют, чай с вареньем, песни у костра. То, что, наоборот, разгоняет тьму. Понятно, что надо было рифмовать "ладонь", но не так же далеко от смысла оригинала.
Tyger, tyger, burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Dare frame thy fearful symmetry?
Ответив в предыдущем четверостишии на главный вопрос о том, что есть Тигр (противоположность Христа), Блейк снова спрашивает, кто посмел его создать? Блейк знает ответ. Разумом он уже понял - это явствует из предыдущих строк. Но Блейк, верящий во всемилость Творца, в его безграничную любовь ко всему сущему, отказывается принять этот факт. Блейк бросает своей вере последнюю соломинку, позволяющую Творцу, хотя бы в глазах героя стихотворения, отойти в сторону от создания зла, переложив эту ответственность на кого-то, восставшего против божественной воли.
И главное здесь противопоставление - "could" и "Dare". Смог и посмел. "Смог" - это поиск того, кто обладает возможностью творить. А вот "посмел" - это яростный вызов Творцу! Блейк словно лицом к лицу с Богом, спрашивает его: "Кто? Кто посмел? Как ты мне ответишь, глядя в глаза?"
Маршак в своём завершающем четверостишии просто повторяет вопрос о Создателе Тигра. Что странно смотрится после предыдущего четверостишия, где вопрос сам является ответом.
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
То есть, всё предыдущее стихотворное исследование - пустышка. Не нашёл ответ герой. Думал, думал и ушёл ни с чем. В первом и последнем четверостишиях у Маршака "задуман" и "создан". Здесь нет противопоставления. Есть шаг первый - задумал. Шаг второй - создал. Как инструкция по сборке полки. Нет конфликта. В чем смысл повторения строк в начале и в конце? В чем смысл стихотворения, в конце-концов? Не даёт ответа перевод Маршака.
