Астрономия + Фантастика

Одержимость космосом? Да, слыхал, конечно же. За восемьдесят лет на звёздных трассах и не такое повидаешь, а я съел ни одну сотню парсеков и запил ни одним десятком аварий. Вы должны бы уже понять, молодой человек, что в Академии всему не научат, а эти особые корпуса, нашивки с перекрещёнными кометами и прочие вещи, никак не относящиеся к пустоте – лишь пыль в глаза. Подумать только: преподаватель астрографии всю жизнь просидел на Земле, а астробаллистик за километр облетает космодромы! И чему они вас научат, чему? Учиться надо там, среди вековой тишины, часами высиживая перед экранами в ожидании неизвестно чего. Вот это настоящая закалка космической воли, вот это экзамен на человечность! К тому же, что собой представляет космонавтика сегодняшнего дня? Да вы ни на градус от курса не отклонитесь без разрешения десятка инстанций! Сегодня слетать на Плутон безопаснее прогулки через лес в деревню любимой бабушки. То ли было в наши первые старты! Ломалось всё подряд, ракеты собирали в шаге от космодрома, и они начинали сыпаться уже на стартовых столах, потому что не было времени проверять все системы. Сколько вам лет, говорите? 21? Молодо-зелено, да. Мой первый старт – в 18, за спиной – ускоренные курсы подготовки, впереди - исследования Сатурна, пилоты нужны позарез, грузооборот гигантский, никаких тебе автоматических грузовиков, никакого тебе гиперболического моста над эклиптикой – взял штурвал и держи, сколько сможешь. По-хорошему, меня тогда и к рубке подпускать нельзя было, не то что к пилотскому креслу – ан нет, приказ, экзамены кое-как, где-то чудом, где-то по милости профессоров, вынужденных выпускать всех… Первый старт, значит, а у меня температура под сорок, мир плывёт перед глазами, плюс старт ночной, прожекторы почти не светят, погода отвратительная. Да, сказать «не повезло» - не сказать ничего. Стартовый отсчет, значит, даю тягу на ускорители, отрываюсь от стола, потихоньку набираю высоту, и тут вдруг отказывает правый бустер. Я ничего не вижу, полный шлем соплей, поминутно накрывает кашель. Оператор раздирает глотку в резервном канале, а у меня уши заложило. Вектор тяги, естественно, пошёл вразнос, ракета – как листок под шквальным ветром. Ну, думаю, карьера моя космическая сейчас и размажется по матушке-земле. Что вы говорите? Конечно же, мы отрабатывали внештатные ситуации на имитаторе! Но имитатором нам служило обычное кресло в аудитории, а внештатную ситуацию изображал профессор Клюев, который носился вокруг испытуемого с диким рёвом и выкидывал фразочки а-ля «метеорит на восемь часов, девяносто метров над взлётной площадкой, окислитель не поступает в камеру сгорания, взрыв главного пульта, перегрев реактора на форсаже в газовой атмосфере, инопланетный корабль заходит на таран по левому борту», а бедный курсант должен был записывать последовательность своих действий на листочке, и это при том, что профессор, увеличивая тягу на имитаторе, изо всех сил тряс кресло, а бывало, в припадке энтузиазма обливал экзаменуемого водой из «лопнувшей пожарной системы». Смеётесь, да? А мне тогда, думаете, каково было? Ну я и дал полную тягу маршевыми двигателями, половину бака сжёг на форсаж, еле до орбиты дотянул. Выжил, да. То ли ещё было! Что вы спрашиваете? Ах, одержимость космосом! Ну, это жуткая история, до дрожи жуткая. Среди пилотов до сих пор слухи ходят о капитане Зандере и его корабле, который он швырнул к дальним рубежам на второй галактической скорости. Хе-хе, как вы нетерпеливы молодой человек! Мне казалось, вы подумаете логически, что коль вторая космическая позволит нам покинуть орбиту небесного тела, то вторая галактическая…да-да, вы очень догадливы. Итак, капитан Зандер и его бравые ребята. Сорви-головы, скажу я вам. Самый лихой экипаж из всех, которые когда-либо покидали Землю, да. Мне довелось прослужить почти год под началом Зандера, и это был самый сумасшедший год в моей жизни. Говорили, что Зандер не спит вообще и питается одной звёздной пылью, но мы-то с вами знаем, что звёздной пылью питаются абсолютно все люди, хе-хе. А вот насчёт сна не поспоришь. Бывало, прикорнешь на ночной вахте или замечтаешься о милых ножках, а он тут как тут, вырастает огромной тенью рядом и, не дав опомниться, гремит страшным голосом: «Два километра над щелью Кассини, Титан в зоне прямой видимости, экипаж мёртв, выполнить манёвр расхождения, катапультировать реактор!». Горе тебе, курсант, если замешкаешься. Конечно, Титан в прямой видимости над щелью Кассини и подобная тому экзотика – излюбленные ловушки Зандера, но это совсем не освобождало от нахождения Титана в месте, указанном капитаном. Так что коль скоро заступил на вахту, даже не помышляй о сне и думать забудь о милых ножках. Так-то. Когда разговор заходит о Чистом Пространстве, Зандер начинал просто светиться. Многие боялись облучиться и отодвигались подальше, а старик прыгал по всему отсеку как сумасшедший. Многие сравнивали его с профессором Клюевым, один важного вида офицер даже пытался убедить меня, что они двоюродные братья, но это, конечно же, полнейшая чушь. Зандер и недели вне корабля не проводил, а на стоянках в космопортах закрывался в своей каюте и рассчитывал курсовые кривые на годы вперёд из всех возможных точек Солнечной Системы, что же касается профессора Клюева, так тот даже на самолётах не летал, а уж о ракетах и говорить было нечего. Пробовали как-то хитростью выманить Зандера из звездолёта, чтобы люк потом заблокировать. Акцию готовили долго и тщательно, но старик будто знал всё, так и не вышел. В общем, дело было мутное, капитан был странный до ужаса, и только его сумасшедше блестящие глаза, когда речь заходила о космосе… Как-то первый помощник случайно заглянул к нему в каюту, не помню уж, почему это случилось, и увидел необычно расчерченные курсовые заготовки на стенах. Пошёл слух, что Зандер собирается покинуть Млечный Путь, используя для разгона гравитационное влияние самой Галактики. Мысль, конечно, не от мира сего, и ясное дело, что её осмеяли. Тогда-то мне и повезло выбыть из команды, подхватив какую-то лихорадку на внешних станция Эджворта-Койпера, а уже через месяц Зандер перестал выходить на связь. Он загрузился до отказа топливом на Плутоне, повернул к Проксиме и затерялся в редких метеоритных поясах гелиопаузы. Больше его никто не видел. Что думаю я? Конечно же, старик Зандер повернул к иным звёздным островам, это как пить дать. Одержимость космосом – штука необоримая, коль скоро у тебя есть мощный корабль, отличный экипаж и гравитация целой Галактики на кончике карандаша.

– Нет, все-таки не во всем еще превосходят нас компьютеры. Вот взять хотя бы шахматы – кибермозг просчитывает миллионы комбинаций, проверяет все варианты тактик, и тем не менее, – тут Хенкс передвинул ферзя, и на экране появилось сообщение о победе, – даже я довольно легко его обыгрываю.
– Тоже мне, философ... установил сложность на минимум, да еще в двухмерном режиме, и радуется... – фыркнул Павлов, указывая пальцем на графу параметров.
– Да ладно тебе, Андрей, дай человеку помечтать! – подал голос из глубокого кресла в углу штурман Керинг. – Тем более, если он отстанет от компьютера, то неприменно захочет исполнить свои обязанности, приготовив нам какой-нибудь форшмак из консервов!
Сраженный такими аргументами, техник уселся обратно на диван и открыл на заложенной странице какой-то сборник рассказов, которому было лет двести, судя по абсолютно нечитаемой выцветшей обложке. Хенкс хотел было обидеться на "форшмак", но вместо этого слегка повысил сложность и начал новую партию.
Керинг развернул голографическую карту и принялся искать пункт назначения - какую-то заштатную систему в туманности Орла, где они должны были установить орбитальный комплекс для экспериментов с варп-фотонами. Рейс был до ужаса скучным - не попалось ни встречного корабля, ни интересной планеты. Да еще и из прыжка пришлось выйти на неделю раньше срока - на нескольких участках трассы Д-7726 сложились неблагоприятные погодные условия. Как будто погода в омега-пространстве бывает хорошей... Наконец он нашел ее – так и есть, захудалый красный карлик с двумя планетами. Обычно они хотя бы делали остановки на крупных базах вроде Бетельгейзе-3, а на этом маршруте было как метлой все выметено - ни одной крупной планеты, ни одного разгрузочного пункта – только перевалочные станции, где из пейзажей были в основном скалы и вакуум, а новости попадали вместе с грузовыми ракетами. В общем, скука просто смертная. "Неудивительно, что Хэнкса потянуло на философские рассуждения - надо же себя чем-то развлечь" – про себя усмехнулся он.
Как раз в тот момент, когда он собрался предложить коку перестать мучать электронику и сыграть с ним, тишину прорезал шум сирены. Все повскакивали с мест и кинулись в рубку. Соммерс, склонившийся над передатчиком, кивнул им, не поднимая головы. Капитан Дрейк стоял, вглядываясь в мониторы нижнего сектора обзора. Когда они вошли, капитан обернулся.
– Полторы минуты назад мы приняли сигнал бедствия от корабля "Пандора-9", сообщают о повреждении систем управления тягой и пробоине в обшивке. Мы их уже запеленговали - два с небольшим миллиона километров, но визуальный контакт появится только минут через двадцать – движемся в плотном газопылевом облаке.
– А поподробнее ты его не расспрашивал?
– Кого? Автомат?
– А на связь выйти не пробовали?
– Соммерс как раз пытается, но пока не выйдем из облака - маловероятно, даже маяк плохо ловится.
“Пандора” так и не отозвалась.. Собственно, на это уже не надеялись, потому что спустя двадцать три минуты они увидели ее. Передней половины – той, где находились рубка и жилые отсеки, просто не было. Двигатели работали – видимо, котролирующая тягу автоматика свихнулась. Огрызок корабля, неуправляемый, мертвый, несся, набирая скорость, вихляя, через край облака. Через двенадцать минут сопла полыхнули полной мощностью и погасли. Еще через десять секунд корма вспыхнула грязно-красной кляксой взрыва, по сигарообразному остову пошла широкая трещина, грянул второй взрыв, и корпус раскололся. Соммерс снял наушники. Искать шлюпки особого смысла не было, потому что температура вокруг корабля составляла четыре тысячи по Цельсию в момент визуального контакта, а после взрыва поднялась до двадцати тысяч . И тем не менее они запустили дронов. Фонило так, что даже на корабле, отделенном от места взрыва тремястами миллионами километров туманности, сработали системы противорадиационной защиты. К счастью, дроны управлялись через Гиперсвязь, а потому ни гамма-лучи, ни плазма им помешать не могли.
– По-прежнему ничего? - Керинг принес термос с кофе, уже третий, и поставил его перед Павловым.
– А ты как будто не знаешь, – хмуро ответил техник – что мы попусту тратим время.
– Именно поэтому ты уже десятый час делаешь работу, которую дублирует, а мог бы и делать самостоятельно, автомат. – слабо улыбнулся штурман.
– Да, не спорю. Но я не могу заснуть, зная, что есть хотя бы малейший шанс найти выживших. Да и делать-то больше нечего – хмыкнул Павлов – сигнал мы отправили, нужно ждать спасательный корабль.
– Слушай, а дроны могут сканировать, ну, скажем, Омегу? Отсюда.
– Да, могут. Омегу, Гипер, Измерение 30 и Ноль-пространство. А что?
– Понимаешь ли, судя по той части корпуса, что я видел, это контейнеровоз класса “Альтаир”. Я на таком ходил три года. Так вот, шлюпки на них повышенной прочности, достаточной, чтобы выдержать условия гиперпространства.
– Ты имеешь ввиду, что они могут дрейфовать в гипере?!
– Именно. Поэтому необходимо сменить спектр сканирования хотя бы на части дронов и начать поиск.
– Черт возьми, как это я сам не догадался! – стукнул себя по лбу техник и раcкрыл панель дистанционного управления. Вспыхнул трехэтажный голографический дисплей, Павлов выдвигал сотканные из света диски и пластины, которые обозначали опции. Наконец он ткнул куда-то, свернул экран и перешел к столу, на который выводилась трехмерная карта. Там было почти пусто, но постепенно компьютер заполнял пустоту получаемыми данными.
– Какого... что это?! – глаза у штурмана полезли на лоб. Через весь сектор гиперпространства протянулась полоса черных пятен. Антиматерия. Одно такое пятнышко заставляло автоматику включать силовые щиты. Пятьдесят таких пятен вынуждали компьютер проводить маневр уклонения, сто – приводили к авралу и, чаще всего, экстренному выходу из прыжка. А здесь их было не меньше миллиона. – Это... это не сбой?
– Нет, не сбой. Анализаторы метрики не сбоят. – покачал головой Павлов, – Это не сбой, это поток антиметеоритов неслыханных размеров. Но сейчас меня больше волнует другое – он увличил северную часть изображения. Там медленно перемещались две зеленых точки.
Павлов уставился в проекцию. От черных пятен до шлюпок было пять тысяч километров, не больше. Если они прицелятся недостаточно аккуратно, то рискуют захватить вместе со шлюпками несколько сот тонн антиматерии, а такую перспективу радостной не назовешь. “Черт бы побрал этот космос с его выкрутасами!” – подумал он, вводя в систему наведения координаты шлюпок. Он вызвал рубку и доложил Капитану о ситуации. Капитан Дрейк о ситуации, конечно, уже знал, поскольку сигнал голограф-проектора автоматически дублировался во время фиксации метрики.
– Дай пробный залп эмулятивным зарядом, нужно получить более точную карту.
– Как раз навожусь. Вы уже связались с базой?
– Ага, разумеется. Да тут до ближайшего Омега-ретранслятора почти парсек, не говоря уже о гипер-приемниках. Сигнал часов пять идет. Минут через двадцать должен придти ответ на первый сигнал об обнаружении корабля. По уставу мы в это время не можем придпринимать никаких активных действий, если нет угрозы жизням экипажа или терпящих бедствие выше четвертой степени. Я так понимаю, дрейф антиматерии относительно шлюпок почти нулевой?
– Вроде бы да, смогу сказать точнее, когда закончу зондирование.
– Угу. – Дрейк кивнул и отключил связь.
Павлов еще раз скорректировал положение силового канала и активировал фотонный зонд. Из носовой части корабля, рядом иглой портальной пушки, вырвалась вспышка света и тут же исчезла в гравитационном микроокне. Через миллиардную долю секунды следующая вспышка, на немного другой частоте, отправилась за первой. И так семь с половиной миллиардов раз. Анализаторы на дронах фиксировали микровыбросы энергии в точках аннигиляции и по ним выстраивали карту плотностей антиматерии. Результаты были так себе. Техник надеялся, что рой будет относительно однородным, обычно они такими и бывали. Однако эта чертовщина будто издевалась над людьми. Павлов снова вызвал Дрейка.
– Оно рябит.
– Я и сам вижу, что оно рябит. Что это значит?
– Это значит, что там перепады плотности в пятнадцать порядков, эта штука реконфигурируется, будто трясущееся на вибростенде желе. Вытащить корабли простым портальным залпом не удастся – такое серьезное искажение метрики неминуемо вызовет перераспределение и колоссальный взрыв.
– Это плохо, значит корабли спасения не могут идти через гипер. Ладно, продолжай сканирование. Вызови, как только получишь обработку по гравитационным искажениям. Соммерс, – Капитан повернулся в кресле, обращаясь к радисту – нужно отправить на все ретрансляторы сообщение о полном запрете на гиперпрыжки в этом секторе. Угроза девятого уровня. И дублируй на базу, пусть идут в Альфе или в 681м.
В это время Керинг открыл “Регистр звездных систем” и начал искать планеты в радиусе пары световых лет. Оказалось, что совсем рядом висела звезда класса G с семью планетами.
– Капитан, у меня предложение! – штурман вывел на экран карту сектора – Нужно прыгнуть.
– Зачем?
– Мы менее чем в световом году от звездной системы, на одной из планет есть автономная станция.
– Ну и что? Дозаправка нам не требуется.
– Гравитационное поле корабля создает наведенные помехи в плотностных АМ-детекторах. К тому же, у нас, если не ошибаюсь, имеется многоантенный телескоп типа “Сеть-12”. Я прав, Альберт?
– Да, забрали ее на Корифее-3а. – ответил высокий светлый норвежец Альберт Нильсен, глава научно-экспериментальной группы.
– Так вот, я работал на подобных, “Сеть-8”, на спасательном корабле. Они отлично настраивались для очень точного картографирования во всех диапазонах. Однако они работают только в гравитационно нейтральной зоне. Мы можем установить их для сканирования гипера, а самим прыгнуть к звезде и оттуда дистанционно управлять.
– А зонды?
– Зонды можно перекинуть в Омегу по дороге, точность только возрастет.
– Гм... что же, это вполне хорошая идея. Нильсен, вы сможете перенастроить телескоп?
– Да, сейчас займу наших механиков.
– Отлично. Андрей? – Капитан вызвал Павлова –