Автор: Владимир Герасименко.
Предыдущая часть: Иудея освобожденная
Шалом, Cat_Cat! Получив в 134 году до н.э. после длительной и упорной борьбы независимость от Селевкидского государства, Иудея оказалась в уникальной ситуации. С одной стороны, у неё было впавшее в очередную междоусобицу государство Селевкидов, с другой - Египет Птолемеев, облизывающийся на Иудею, но питающий страх к вмешательству союзных евреям римлян. Условия для внутреннего становления государственности почти тепличные – внешние угрозы минимальны, а внутреннее единство после войны за независимость всё ещё сильно.
Старые рода, столетиями занимавшие высшие посты в духовно-административной иерархии, в ходе войны были либо оттеснены, либо и вовсе низведены, а на верх пирамиды власти стали приходить рода провинциальные - они неожиданно и стали главными бенефициарами войны. Вставшие в первых рядах освободительной борьбы, теперь они заполняли вакуум власти возникший, после многократных чисток греками столичной аристократии, сами становясь новой аристократией. Род Хасмонеев, как лидеры освободительной борьбы, получили непререкаемый авторитет в народе и почти вечное право занимать высшие духовный и мирской пост, пока не придёт Мессия. Возвращение и закрепление старых форм власти было не только запросом поднявших борьбу евреев, но и способом укрепить собственное положение. Тем не менее война, устроенная не столько ради независимости, сколько для возвращения старого общественного уклада, не привела в полной мере к желаемому. Да, Хасмонеи сумели откатить большую часть эллинистических полисных изменений, а старая храмово-общинная структура власти вернулась, но вот общество, изменившееся в ходе войны, уже не хотело полного возврата к старым формам отношений.
Вот он — центр жизни иудейской общины — Храм Соломона
Единство еврейского общества, проявленное в ходе войны, оказалось мнимым. В нём и раньше существовали политико-религиозные течения, выросшие из длительных богословских диспутов о неизменности божьих законов, но пока у них был общий враг в лице эллинизации, то они выступали общим фронтом. Но стоило одержать победу, как единство мигом исчезло, уступив место противостоянию, пока тихому. Законы Моисея, вошедшие в пятикнижие Моисея или Тору, были основой религиозной жизни древних евреев. Написанные еще во времена пленения в Вавилоне они имели ряд довольно строгих правил, призванных сохранить иудейскую веру от растворения в вавилонском плавильном котле, изолировав детей Израилевых от других народов. Но к 2 веку до н.э. законы эти уже во многом устарели, разделяя уже самих иудеев: часть из них не исполнялась, а среди народа ходили свои версии традиций, более отвечавшие моменту. Именно из различного толкования необходимости соблюдения Законов Моисея и родились три основные еврейские секты: саддукеи, ессеи и фарисеи.
Саддукеи, в основном состоявшие из родовой аристократии, стояли на позиции непреклонного исполнения законов Моисея, при внесении ряда незначительных правок для исправления совсем уж вопиющих несоответствий современной им жизни. Позицию такую они занимали в первую очередь, так как эти самые законы обеспечивали их финансовое благополучие, делая нерушимыми потоки средств в их карманы. Саддукеи были первыми пострадавшими от эллинизации, так как выборность должностей лишила их привычных источников доходов, поэтому они первые встали под знамёна освободительной борьбы и оставались на его передовой в лице отцов-командиров и администраторов, подпитывали бунт деньгами и своим влиянием. Если упрощать, то были аналогом римских оптиматов.
Фарисеи были сторонниками народных обычаев, боровшимися против власти саддукеев в храмово-обрядовой жизни. Они начали распространять устно домашние (синагогальные) литургии, не требовавшие присутствия в Храме, что ослабляло власть саддукеев. Закон они, как и саддукеи, считали неизменным, но при его толковании применяли риторические конструкции, позволявшие обратить его смысл и примирить с народными обычаями. Именно из устных традиций фарисеев в будущем разовьется раввинистический иудаизм. Также фарисеи стояли за расширение прав народа, защищали от произвола аристократов, т.е. были своеобразным аналогом римских популяров. Хотя они и не могли взять на себя командование войсками или финансирование освободительной борьбы, но они делали вещь не менее важную – они её морально обосновывали, вели постоянную пропаганду необходимости подняться против греков ради защиты еврейского образа жизни. Но за это они не получили ровным счётом ничего, кроме лучей добра со стороны саддукеев, занявших ключевые позиции в новом государстве.
Третья секта – Ессеи, самая своеобразная. Сторонники радикального нейтралитета, в основном проживавшие в глубинке и имевшие свои параллельные основным структуры духовной власти, не отрицающие общеиудейские. По образу жизни больше напоминали средневековых монахов, исповедуя во многом похожие этические нормы, из-за чего ряд исследователей считает их одними из основоположников христианства. Не являлись политической партией в широком смысле слова, за власть не боролись и старались держаться от неё подальше. Для самой власти интерес тоже особо не представляли, поэтому чувствовали себя неплохо при любых пертрубациях. Кстати, ессеи существуют по сей день и они единственные иудеи, которые сохранили традицию ритуальных жертвоприношений животных.
Иоханан первое время пытался совместить интересы саддукеев и фарисеев, благо, продолжавшиеся завоевания оттягивали внимание народа. В течении нескольких лет евреям покорились соседние Моав, Идумея и Самария. Всё население покорённых регионов было насильственно обращено в иудаизм, с чем связан отдельный лулз. Самаритяне, которые представляли из себя дикую смесь из гутиев, халдеев и арамеев, пересёлнных на эту некогда еврейскую землю во время вавилонского пленения ассирийцами, из-за тяжелых условий жизни посчитали, что еврейский Бог проклял их и единственный способ выжить - это поверить в него. Они с достойным лучшего применения упорством повторили все внешние атрибуты иудаизма, в том числе отстроили свой Храм, чем безмерно доставляли попоболь вернувшимся евреям. К моменту же прихода еврейских захватчиков народ Самарии и вовсе верил в то, что они одно из потерянных колен Израилевых и с радостью приняли захватчиков, чем привели их в полное замешательство.
Но присоединение новых общин к Иудее всё настойчивее ставило вопрос распределения власти между новой храмовой аристократией и провинциальным духовенством. По началу Иоханан поддерживал фарисеев, надеясь видимо сплотить народ при помощи их религиозного пыла. Но их всё более настойчивые требования разделить божеское и мирское, отказавшись от титула первосвященника и оставшись просто царём, настраивали против них Иоханана. Тем более, что саддукеи были резко против подобного подхода, считая, что фарисеи таким образом попытаются взять духовную власть под свой контроль. Так как примирить позиции непримиримых противников было малореально, Иоханан всё больше находил опору правлению в лице саддукеев – как говорится, за кем деньги, за тем и власть. Фарисеи же перешли в оппозицию Хасмонеям и чем дольше длился конфликт, тем более радикальные позиции они занимали.
Отдельным источником недовольства была, внезапно, проэллинская переориентация Хасмонеев в целом и Иоханана в частности. Хотя пламя освободительной борьбы и разгорелось из-за насаждения эллинизма, победив, Иоханан не стал добивать греков и доразрушать те эллинские здания, которые еще уцелели. Во-первых, находясь в окружении эллинских государств глупо было противопоставлять себя им, так как даже аутирующая Сирия Селевкидов всё ещё могла в одиночку разгромить иудеев. Во-вторых, за исключением требований полисного переустройства общественной жизни, которые были задавлены, эллинизм не представлял более собой угрозы. Более того, эллинские практики уже настолько усвоились столичным обществом, что бороться с ними означало бороться с аристократией и саддукеями, что Иоханану было противопоказано. Поэтому, все дети Хасмонеев нарекались еврейским и греческим именем, что было и удобно, и важно, для подчёркивания дружественности грекам, населявшим ближний восток, ибо в ходе расширения земель евреям пришлось бы захватывать земли с большой долей это самого греческого населения.
Не избежала эллинизации и архитектура Иерусалима, от которой евреи тоже не спешили избавляться — красиво же
Иоханан, уже уходя из жизни, захотел примириться с фарисеями и в завещании назвал своего сына Аристобула первосвященником, а дела государства отдал своей жене. Но, Аристобул подобным поворотом был очень недоволен - как только старый правитель испустил дух, он арестовал свою мать и трёх младших братьев и кинул их в тюрьму, где морил голодом. Единственный, кто избежал подобной участи был Антигон – любимый брат Аристобула, не проявлявший особого властолюбия. Устроив безопасное восшествие на престол, Аристобул короновался царём (до этого титул правителя обозначался, как этнарх, но лидеру независимого царства такое именование не приличествовало), принял сан первосвященника и стал править страной. Естественно, сделав выбор в пользу совмещения должностей, Аристобул вполне осознанно порывал с фарисеями, но пока особых проблем ему это не доставляло.
Единственной проблемой было не самое лучшее здоровье, поэтому пока царь лечился в столице, Антигону приходилось замещать его в походах и замещать успешно, надо заметить. Врождённая мнительность и завистливость, помноженная на антипатию ряда придворных к Антигону, позволили убедить Аристобула в том, что тот готовит переворот. Последней каплей стало возвращение Антигона из очередного похода в Галлилею, совпавшее с важным религиозным праздником. Военачальник прямо с дороги, не снимая доспехи, принимал участие в гуляниях и отправился в них же в Храм на молитву. Болевшему в это время царю же доложили, что его брат ходит, как царь по городу в доспехах, везде расставлены его люди и вообще власть вот прям сейчас готов брать, но что-то медлит. Аристобул, всё еще сохранявший каплю здравомыслия и братской любви, позвал брата поговорить, приказав страже умертвить его, если он будет в доспехах при оружии. Собственно, так и вышло – никто Антигона о необходимости снять доспех не предупредил, зато сказали, что царь срочно хочет видеть своего брата. Поэтому его прирезали в одном тёмном проходе, а Аристобул стал от осознания содеянного быстро съезжать кукухой и хиреть (немаловероятно, что его могли отравить, мстя за смерть Антигона).
Александр Янай
После смерти Аристобула вдова царя выпустила из заточения его братьев и помогла самому адекватному из них – Александру Янаю - взойти на престол. В наследство от безвременно покинувшего мир Аристобула ему достались жена (я не шучу - такая традиция была), успешная внешняя политика и не очень успешная внутренняя. Янай продолжил завоевания своих старших братьев, присоединив к Иудее Галлилею, Итурею, а также недозавоеванные приморские территории – по сути к 100 году до н.э., восстановив территориально древнее Израильское царство. Проблема была лишь в том, что на фоне нарастающего внутреннего давления все эти успехи оказались малозамеченными. Так как фарисеи топили против царско-первосвященнической власти, с первых же лет правления Александр стал делать их жизнь сложнее, но не доводя до прямого конфликта. То от кормушки фарисейский род отодвинет, то проведению ритуалов начнёт мешать. Давление народного недовольства постепенно росло и рано или поздно крышечку котла должно было сорвать.
И её сорвало, да так, что на следующие 50 лет страна погрузится в чад кутежа, угара и рек крови. Как сказал Иосиф Флавий — нет лучшего времени для анчала бунта или переворота, чем праздник. Так и вышло — когда во время религиозного праздника Суккот царь Александр должен был совершить обряд возлияния воды на жертвенник. Вот только саддукеи, присутствовашие при церемонии, потребовали от царя прекратить этот обряд, так как он не упомянут в письменной Торе. Александр не хотел ссориться с саддукеями, поэтому демонстративно вылил воду на землю, что невероятно разозлило народ, чтящий этот фарисейский обычай. Обозлённые фарисеи начали закидывать царя плодами цитрона, которые держали в руках во время обряда. Так как толпа была в явном неадеквате и её действия могли навредить царю, то гвардия попыталась оттеснить и разогнать её, «случайно» выпилив в процессе не меньше 6 тысяч человек.
Праздник Суккот. Неудивительно, что он довольно легко перерос в побоище
Вот такими плодами и забрасывала толпа царя
Естественно, всё это было сделано с позволения царя, и, естественно, фарисеи такого перформанса не оценили, объявили царя нелегетимным и, вооружившись лозунгом «с нами Бог», начали в 92 году до н.э. восстание. Только вот проблема – единого лидера у фарисеев не было, армии тоже и её надо было с мира по нитке собирать. А у царя всё было, в том числе и желание надрать задницы фарисеям, да поскорее. Поэтому был выбран метод старой доброй резни всех, кто попадётся под руку.
Покумекав, фарисеи решили, что, если сам не можешь справиться, то “заграница нам поможет” и отправили запрос о вступлении в войну царю Аравии (Набатеи) Обету. Тот согласился, правда не из чувства солидарности с восставшими, а так как надеялся по итогам войны поиметь профит в виде иудейских земель. Правда, в итоге получил он одни убытки: евреи бодрым маршем прошли через всю его страну, попутно облутав всё до чего дотянулись, а на обратном пути таки были пойманы в ловушку, сильно побиты, но значения это уже не имело – Аравия в руинах, Обету резко не до новых завоеваний, а Александр Янай быстро направляется в Иерусалим собирать новое войско.
Вторую попытку призвать “варяга” для решения своих проблем фарисеи предприняли с царём Сирии Деметрием, который вступил в конфликт с несколько более сложным мотивом - во-первых вернуть то, что было селевкидским по праву, во-вторых использовать победу над иудеями для собственной легитимации в раздираемой конфликтами державе. Он вступил в Иудею, точно также победил Александра Яная, который опять сумел сбежать и… И вынужден был убраться восвояси, так как против сирийцев поднялась натуральная партизанщина, а сил удерживать Иудею у него не было. При этом в ходе этих военных кампаний и чисток со стороны Яная в течении 6 лет фарисеи были практически изведены, потеряв не менее 50 тысяч сторонников только убитыми. Янай же, вернувшись в Иерусалим, устроил чад кутежа, распяв более 800 подозреваемых в сотрудничестве с фарисеями. Все фарисеи, кто выжил, да и многие недоброжелатели царя, после такого предпочли свинтить в соседний Египет. Долго им находиться в изгнании не пришлось, так как постоянные войны и лучи добра, посылаемые фарисеями, подорвали здоровье царя и он вскоре умер, завещав власть своей жене Александре.
Александра Саломея
И тут фарисеям феноменально повезло, ведь Александра, внезапно, оказалась тайной фарисейкой. Вот это поворот. Взойдя на престол, она привела в сан первосвященника своего младшего сына Гиркана, так как он был тряпкой, а бойкого Аристобула заставила свалить куда подальше. Фарисеи, пользуясь полным доверием царицы, очень быстро закрепляются в царском дворце и разворачивают репрессии против саддукеев, виновных по их мнению в массовых расправах при прошлой власти. Теперь уже саддукеи вынуждены были на время затаиться и начать потихоньку подтачивать власть фарисеев, благо Александра была немолода, а её наследники боялись, что фарисеи оттеснят их от власти. Гиркан – первосвященник и маменькин сынок, оказался не таким тряпкой, каким его считали. Он заранее убедил уже тяжело больную мать арестовать семью Аристобула и заточить их в крепости, так как знал, что Аристобул подбивает клинья к саддукеям и хочет сам взять власть. Аристобул сигнал понял правильно, считая, что теперь и его могут самого арестовать, собрал своих сторонников и удалился из столицы, после чего объявил себя царём. На сторону Аристобула встала большая часть армии, что и определило его победу в конфликте уже спустя 3 месяца. Но вместо вполне логичной казни противников Аристобул решил примириться с братом.
Выглядело примирение красиво – Гиркан отказывался от титула первосвященника и царя, передавая его Аристобулу, сам же удостаивался титула – брат царя (титула красивого, но ничего не значащего). Но, проигравшая фракция саддукеев во главе с идумеянином Антипатром, была не готова так просто сдаться - слишком много было вложено сил, слишком многое поставлено на карту. Идумеянин договорился с царём Набатейского царства (Аравии) Аретой о союзе с Гирканом, Гиркан же в это время обрабатывал лидеров фарисеев, которым он пообещал отказаться от титула первосвященника, если они помогут ему свергнуть брата. Поэтому, когда Арета вторгся в Иудею, разбил войска Аристобула и осадил Иерусалим, царя покинули многие из его сторонников, так как казалось, что он обречён. Положение царя стало критическим, но тут на горизонте замаячили римские легионы Помпея, как раз добивавшие в это время Селевкидов.
Первым соображалку включил Аристобул, направивший к военачальнику римлян Скавру взятку в 400 талантов серебра (братец судя по всему тоже предлагал деньги, но то ли меньше, то ли с некими дополнительными условиями, на которые Скавр не пошёл). Римлянин, здраво рассудив, что оно того стоит ускоренным маршем прибыл к Иерусалиму и потребовал от аравийцев снять осаду. Арета, уже знакомый с римлянами, решил не гневить сынов Вечного города, снёсших только что его соседа в Сирии и снял осаду. Фортуна, казалось бы, снова повернулась в сторону Аристрбула, не уловившего, что ветер перемен уже подул в другую сторону. В историю Иудеи наконец-то ворвётся Рим во всем его блеске и великолепии. Ворвётся, чтобы остаться здесь на долгие столетия.
Продолжение следует…
Статья создана при поддержке главного филиала ZOG в РФ — исторического сообщества Cat_Cat.
Если нашли фактическую ошибку или неточность — не стесняйтесь указывать на это в комментариях или в лс.
Источник: https://vk.com/wall-162479647_147231
Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).
Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_267960839
Личный хештег автора в ВК - #Герасименко@catx2, а это наш Архив публикаций за март 2020
