...которые внешне никак не связаны.
И я их связывать не буду, но сделать это по-своему может любой желающий, способный удержать в голове десяток абзацев текста и понимающий логические многоходовки. Связать — и поделиться результатом.
"Одна из причин жадности, с которой мы читаем записки великих людей, — наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками — даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои произведения".
Цитата по книге "Отрывки из писем, мысли и замечания" Александра Пушкина, впервые изданной в 1828 году...
...а полтораста лет спустя, в 1980-м, у Сергея Довлатова в сборнике "Соло на ундервуде" появилась байка:
В Тбилиси проходила конференция: "Оптимизм советской литературы".
Среди других выступал поэт Наровчатов. Говорил на тему
безграничного оптимизма советской литературы. Затем вышел на трибуну грузинский писатель Кемоклидзе: "Вопрос предыдущему оратору".
"Слушаю вас", — откликнулся Наровчатов.
"Я хочу спросить насчёт Байрона. Он был молодой?"
"Да, — удивился Наровчатов, — Байрон погиб сравнительно молодым человеком. А что? Почему вы об этом спрашиваете?"
"Ещё один вопрос насчёт Байрона. Он был красивый?"
"Да, Байрон обладал чрезвычайно эффектной внешностью. Это
общеизвестно..."
"И ещё один вопрос насчёт того же Байрона. Он был зажиточный?"
"Ну, разумеется. Он был лорд. У него был замок. Ей-богу, какие-то
странные вопросы..."
"И последний вопрос насчёт Байрона. Он был талантливый?"
"Байрон — величайший поэт Англии! Я не понимаю, в чём дело?!"
"Сейчас поймёшь. Вот посмотри на Байрона. Он был молодой,
красивый, зажиточный и талантливый. И он был пессимист. А ты — старый, нищий, уродливый и бездарный. И ты — оптимист!"
Тут надо бы хохотнуть, но слишком уж кривым получился этот анекдотичный диалог мудрого грузина с болтуном из Москвы.
И не потому, что при всей своей эффектности толстяк Байрон был далеко не красавцем.
И не потому, что он продал имение перед тем, как навсегда покинуть Англию.
И не потому, что в тридцать шесть лет он умер от простуды, а не погиб.
И не потому, что если Байрон — величайший поэт Англии, возникает вопрос: как быть с Шекспиром и Джоном Донном...
...а для начала потому, что Сергей Наровчатов (1919-1981), судя по его стихам, действительно разделял "безграничный оптимизм советской литературы", но на этом правда заканчивается.
Будь это анекдот о вымышленных персонажах, разговор не имел бы смысла: последнее дело — препарировать юмор. Но это байка о реальных литераторах и об их публичной полемике перед коллегами, привезёнными в столицу Грузии со всего Советского Союза. Поэтому препарировать придётся.
Наровчатов — бездарный поэт? Скорее, крепкий ремесленник выше среднего уровня.
Уродливый? Нет. В молодости он был очень недурён собой, а в зрелом возрасте сделался благообразным и многозначительным.
Нищий? Точно нет: Герой Социалистического Труда, кавалер главных орденов страны, за которые в те поры неплохо приплачивали; первый секретарь Московской организации Союза писателей, каждый год выпускавший пару своих книг солидными тиражами; главный редактор популярнейшего журнала "Новый мир"... С чего бы Наровчатову быть нищим? Наоборот, он был весьма состоятельным как популярный автор и солидный функционер от литературы.
Старый? Наровчатов умер в шестьдесят два года. Ко времени диалога в Тбилиси ему около пятидесяти. Правда, Герберт Кемоклидзе (1939-2016) был на двадцать лет моложе. Но, во-первых, вряд ли он в тридцать лет считал пятидесятилетнего Наровчатова старым. А во-вторых, наверняка не мог публично называть на ты высокопоставленного коллегу из предыдущего поколения.
Грузинским писателем, несмотря на фамилию, Кемоклидзе не считался, тем более в Тбилиси: он никогда не жил в Грузии, писал по-русски, учился на филфаке в Ленинграде и работал в Ярославле. И на грузинского мудреца молоденький Кемоклидзе не тянул, особенно в сравнении с собеседником-фронтовиком, который тоже мало походил на болтуна.
Следов тбилисской конференции с названием, которое привёл Довлатов, специалисты не обнаружили. Не было её...
...а главное, непонятно, зачем понадобилось использовать в анекдоте имена реальных и довольно известных литераторов, не имевших отношения к диалогу.
Довлатов на удивление неудачно выбрал и персонажей, и обстоятельства действия. Почему — теперь уже никто не ответит. Зато известно, как эта байка прекрасно выглядела в оригинале чуть ли не за двадцать лет до того, как её перелопатил Довлатов.
Александр Галич (1918-1977) рассказывал о дружеском застолье своих старших товарищей-поэтов. Оптимистичного автора песни "Солнечный круг" Льва Ошанина (1912-1996) подколол насчёт Байрона смертельно больной Михаил Светлов (1903-1964), написавший не только знаменитую "Гренаду".
Вот как было дело.
Есть соблазн связать конфуз Довлатова с замечанием Пушкина; есть разные способы, но я обещал воздержаться — и предоставить такую возможность комментаторам.
Выполняю обещание.
