Пора рассказать о том, что же такое экипаж самолета, действительно ли этот экипаж - «одна семья», и попутно развеять всякие мифы на эту тему.
Рассказывать буду на личном примере, про свои экипажи, никаких фамилий называть не буду, чтобы ненароком никого не обидеть.
Предупреждаю – буду высказывать свое личное мнение, сильно-сильно субъективное, и это мнение может некоторым читателям не понравиться, но я буду писать так, как считаю нужным, возможно, не очень корректно, а иногда, и вовсе не про технику пилотирования и самолетовождение.
Начну со своего первого экипажа. Как я уже рассказывал, все офицеры были лейтенантами, но командир экипажа, через месяц после назначения на должность, получил звание старший лейтенант. Этот командир очень неплохо летал, мы с ним прошли всю программу летной подготовки экипажа ракетоносца Ту-16, и у меня никогда не было сомнений в его умении управлять самолетом.
Штурманом экипажа был лейтенант второго года службы, настоящий чистопородный казах, очень хорошо соображающий парень. Мы с ним быстро нашли общий язык, ничему особенному он меня, второго штурмана, научить не мог, я уже стал боеготовым на стажировке, но он мне доверял, и мы вместе осваивали его новую должность штурмана корабля.
Чтобы вы поняли, о каком доверии идет речь, скажу – пока штурман экипажа был на предполетных указаниях, я принимал его рабочее место, то есть, проверял под током все оборудование согласно Инструкции экипажу. Ни один другой второй штурман никогда этим не занимался, это не входит в его обязанности, а вот мне это было очень интересно.
Помощником командира корабля был лейтенант, только что пришедший из училища, ну, как и я. Правак был каким-то «мутным», ленивым, и склонным к выпивке не как к средству общения, а несколько глубже. Ну, какого дали, с таким и летали. Мы с ним были в нормальных отношениях, и жили рядом в общаге.
Никаких особых, близких отношений у меня ни с кем не было, мы особо не дружили, просто мы служили в одном экипаже, и летали в одном самолете. Специфика военной дружбы такова, что сначала остаются формальные связи со своими однокашниками по училищу, налаживается контакт с офицерами, которые пришли из других училищ в одном году с вами, а уж позже появляются знакомства с другими, более старшими сослуживцами.
Вот такой у нас был экипаж, но с командиром была проблема. У нас был неплохой летчик, который очень старался выглядеть, как настоящий командир, но в силу молодости, отсутствия жизненного опыта, и особенностей характера, ничего у него не получалось. Наш командир отличался особенным отношением к начальству, ну, просто был подхалимом и трусом, за это я его не любил, но на полетах это никак не сказывалось. Как-то раз, наш командир даже решил пригласить экипаж к себе домой, на совместный обед, видимо, решил таким образом нас «сплотить». Возможно, книжек начитался... А зачем нас надо «сплачивать», если мы, - штурман, второй штурман, и правак, жили в общаге, и частенько «сплачивались» за столом, без всяких затей.
В общем, вся эта затея, с обедом у командира, меня только насмешила, слегка покоробила, знаете, "как ножом по стеклу", и лишний раз убедила, что надо быть, а не казаться. Всегда, когда я видел в фильме «Случай в квадрате 36-80» совместный ужин экипажа с женами, вспоминал наш обед у первого моего командира.
Несмотря на такого командира, в результате своих личных ухищрений (я уже тогда был хитрым и изворотливым), мне удалось осенью вылететь с места штурмана корабля в экипаже своего брата, и на следующий учебный год меня отправили в экипаж командира отряда, чтобы штурман-инструктор продолжил мою подготовку.
Меня назначили вторым штурманом (оператором) в экипаж командира отряда. Я этому назначению очень обрадовался, ведь штурман отряда был инструктором, и имел право обучать меня полетам с места штурмана корабля. Штурман отряда и нашего экипажа «Ромочка» (условное наименование), был старше меня на четыре года, с хорошим опытом и знаниями, и я многому у него научился. Можно сказать, что именно он и научил меня летать. Правак пришел из училища, и пока ничего из себя не представлял, хотя в последствии и пророс до подполковника, инспектора-летчика ВВС ТОФ. Парень оказался очень хорошим летчиком, и приличным человеком.
А вот о командире отряда и экипажа расскажу несколько подробнее. Палыча только что перевели к нам из Острова, он был майором, и опытным командиром отряда, но у нас еще не летал, пока только сдавал зачеты на допуск к полетам. Палыч был очень небольшого роста, и старался компенсировать этот недостаток своей неутомимой болтовней на «половую» тему, что у нас не приветствовалось. Палыча это не останавливало, и только несколько скандально-курьезных случаев его охладили.
В одном из таких случаев я поучаствовал. Мы шли по гарнизону, и Палыч живо реагировал на каждую встреченную женщину, в присущей ему манере:
- Вот эту бы я …
И дальше Палыч кратко информировал нас, что бы он сделал с этой женщиной, окажись она с ним наедине. Фантазии у Палыча не было, и скоро я уже устал слушать этот бред. Вдали показалась женская фигура, и Палыч, как обычно, уже собрался рассказать нам, что он мог бы с ней сделать. Присмотревшись, я узнал в этой фигуре свою жену, и поспешил упредить Палыча:
- А вот здесь, товарищ майор, ваша помощь не требуется, я прекрасно справляюсь со своей женой и сам.
- Хорошая у тебя жена…
- Ну, какая есть, а вам советую прекратить говорить глупости про незнакомых женщин, а то встрянете в неприятности.
Палыч к моему совету не прислушался, и действительно как-то встрял, после чего и перестал нести всякую ерунду. Еще Палыч слегка попивал, но на службе и полетах это не сказывалось.
Когда Палыч сдал все зачеты на допуск к полетам, пришло время выполнить пару контрольных полетов в районе аэродрома, для проверки его техники пилотирования, и ознакомления с районом аэродрома. Наш штурман отсутствовал, я попросился слетать штурманом корабля. Мне разрешили, инструктором со мной запланировали помощника штурмана эскадрильи. А Палыча контролировал командир полка.
Этот полет запомнился мне на всю жизнь. Я накосячил так, как накосячить просто невозможно. Но я был уже старым лейтенантом, и не знал преград в совершении ошибок. В этом полете сложились в кучку несколько методических и человеческих ошибок, но умничать не буду, просто кратко расскажу об этом полете.
Мы слетали в зону, и пошли на второй полет, по кругу. Мой инструктор сидел в «желудке», так называлась подвесная кабина в центре фюзеляжа, и контролировал мои действия только по самолетному переговорному устройству (СПУ). Убедившись в первом полете, что я знаю, что надо делать, инструктор согрелся, расслабился, и задремал.
После взлета и набора высоты, я дал команду на выполнение разворота, и Палыч развернул самолет на заданный курс. И тут вмешался командир полка. Под предлогом показа Палычу характерных ориентиров, командир полка молча развернул самолет на тот курс, который был ему нужен, и стал рассказывать Палычу, какие у нас тут есть ориентиры.
Я этот маневр упустил… Ну просто упустил, и все, видимо, находясь в эйфории от прекрасно выполненного полета в зону. Не осознавая места самолета, я дал команду на штатный разворот, ориентируясь только по времени. Палыч развернулся, и мы полетели черти куда, на север вместо востока.
И так мы летели несколько минут, до тех пор, пока руководитель полетов, зная, что у нас на борту командир полка, мягко нам не намекнул:
- 353, вы слегка «размазали» коробочку…
Тут и командир полка встрепенулся, начал разбираться:
- А кто у нас штурманом летит?
- Лейтенант Б.
- Да вроде нет у нас такого штурмана…
- Да он только учится, с инструктором.
- А кто инструктор?
- Капитан Г.
- А что же он молчит?
А инструктор молчит потому, что спит… Ну, вот такие вот дела… Короче, самолет я выправил в нужную сторону, но командир полка сильно ругался матом, ему же стыдно, что он уклонился в районе аэродрома. Перед заходом на посадку, командир полка слегка успокоился, и все вошло в нормальную колею.
Ну почти совсем вошло, но по команде «Читать карту» (карту обязательных контрольных проверок), командир огневых установок (КОУ) перепутал «карты», и начал читать не тот раздел:
- Проверить аварийные тормоза!
Так как тормоза можно проверить только на земле, а мы находились в воздухе, то командир полка совсем осатанел, и уже матерился до заруливания самолета на стоянку. Как только техники открыли люк, я выскочил из самолета, и на всякий случай отошел подальше.
Командир полка Лаврентьич был крут, но отходчив. Прокричавшись в самолете, на земле он только махнул рукой, и посетовал:
- Ну как вот с вами отучишься материться?
И дал добро на самостоятельные полеты.
И еще один случай про Палыча расскажу. Уж и не знаю, кто его научил, но любил он, при начале снижения для захода на посадку, болтануть самолет вверх-вниз, мол, просыпайтесь, на посадку идем. Ничего страшного, как сейчас говорят, вот такая у него была фишка.
В те давние времена, в экипажах иногда летали матросы срочной службы, радистами. Ну, не хватало прапорщиков, вот и летали матросы. Всего в эскадрилье их было 3-4 человека, жили они вместе со всеми матросами, а питались вместе с офицерами, в летной столовой, по «реактивной» норме.
Обычные матросы их не любили, ну, вроде «белая кость», бывали и конфликты. Поэтому, командиры всегда внимательно смотрели именно за радистами, они нам нужны были здоровыми. Как-то Палыч увидел у нашего матроса-радиста большой синяк под глазом, и приступил к допросу:
- Это что у тебя под глазом?
- Да ударился…
- Об кого ударился?
- Да сам я..
- Ага, сам он… Рассказывай давай!
Матрос еще долго увиливал от ответа, но Палыч был опытным дознавателем, и через некоторое время, смущенный матрос признался во всем:
- Да вы это, товарищ майор…
Палыч слегка охренел от такого поворота событий, но допрос продолжил:
- Не выдумывай, правду говори!
- Да не выдумываю я! Вчера на полетах, когда с маршрута пришли, вы самолетом дернули перед снижением.
- Ну да, я всегда так делаю, чтобы все проснулись и встрепенулись перед заходом на посадку.
- Ну а я фишку СПУ (коммуникационный разъем) держал в руке… Вот этой фишкой я себе прямо в глаз и ударил, когда самолет качнуло.
- Да ты что? Не врешь?
- Да чего мне врать то?
В общем, еще долго мы над Палычем посмеивались, мол, не надо наших матросов калечить. А дальше пошла обычная служба в новом экипаже. Мы много летали, на серьезные задания, я искал любую возможность, чтобы слетать штурманом корабля, и в конце концов, за год, стал боеготов с места штурмана корабля.
В этом экипаже мы пролетали больше года, никто ни к кому в гости не ходил, наши жены не были знакомы, у каждого из нас были свои товарищи, с которыми мы и проводили свободное время. В общем, никакой «одной семьи» не было, а был просто опытный экипаж.
