Серия «Воспоминания реанимационного медбрата»

Эта история никогда не случалась. Описанное мной - вымысел от первого и до последнего слова. Все совпадения с реальными событиями, людьми и локациями случайны.

Десятимесячной Кате в тот день не повезло. Родители купили ей новую кроватку, в которой девочка и нашла маленькую английскую булавку. Буквально секунда и блестящий предмет был проглочен. Вызвали скорую. Бригада приехала быстро, буквально за 15 минут. На момент осмотра девочки в ротовой полости естественно уже ничего не было. Со слов матери - во рту был блестящий предмет. Решили перестраховаться и повезли ребёнка на рентген в больницу. Сделали снимок и ахнули. Раскрытая булавка стояла в верхней трети пищевода. Пациент по экстренности был взят на эндоскопию.

Я читал протокол той операции лично своими глазами. Из него следовало, что булавка была низведена в желудок, развёрнута на 180* и извлечена. В процессе операции было отмечено наличие в просвете пищевода крови, то есть были данные за повреждение слизистой. Повредили ли пищевод при низведении булавки, либо это произошло до этого судить не берусь.

Ребёнок был взят на экстренную торакотомию. Обнаружили линейный разрыв пищевода длинной около 4 см (если мне не изменяет память). Произвели ушивание пищевода. После операции ребёнок был помещён в отделение реанимации.

В течении последующих двух дней состояние девочки ухудшалось. Лихорадка, нарастающая дыхательная недостаточность. На консультацию из областной детской больницы был приглашён профессор, детский хирург И. А. А., который после осмотра принимает решение забрать девочку в ОДКБ.

В ОДКБ ее почти сразу берут на повторную торакотомию. Несостоятельность швов, медиастинит. Звонят матери чтобы получить добро на удаление пищевода. Не дозвонились. Собрали консилиум и коллегиально приняли решение об удалении части органа (трети пищевода) чтобы сохранить жизнь ребёнку. Вывели эзофагостому (верхний конец пищевода выводится на шею), гастростому (в желудок через прокол в брюшной полости вводится зонд для питания). Естественно с последующим нахождением в реанимации.

Семья девочки начинает охоту на ведьм. Подаются два заявления в прокуратуру, первое на больницу где делали эндоскопию, второе на наших хирургов из-за принятого ими решения об удалении органа без согласия родителей. Параллельно с этим проводиться вброс этой темы в местные СМИ и социальные сети где начинает раскручиваться именно позиция родителей. Кратко ее можно сформировать так - «отдали практически здорового ребёнка, через три дня врачи-коновалы сделали из девочки глубокого инвалида». О причине заболевания (булавке) и обстоятельствах получения травмы политкорректно умалчивалось.

Начался какой-то кошмар. Мамаша врывалась в реанимацию с телефоном на перевес, записывала разговоры и всячески скандалила. Местные репортёры почувствовав резонанс истории осаждали наше отделение, подкарауливали сотрудников у входа, устраивали телефонный террор. Естественно мое личное отношение к родительнице девочки было крайне негативным.

Постепенно острая фаза противостояния сошла на нет. Насколько я понимал тогда всю ситуацию - юридически к нашим врачам было не подкопаться и мамаша перешла в режим холодной войны. Врачи общались с ней сухим официальным языком (мадам записывала разговоры) и всячески прогибались, видимо боясь повторной эскалации конфликта с привлечением СМИ, прокуратуры и Минздрава. Родительница чувствовала слабину и борзела. К примеру - обычно родители чтобы посетить своих детей в реанимации договаривались с лечащим врачом, им назначалось удобное для персонала время (чтобы родитель не мешал лечению). Мамаша же приходила когда ей заблагорассудится, демонстративно без разрешения проходила в палату и принималась искать косяки. Во время такого посещения и состоялась моя первая и последняя личная встреча с ней.

Катя была в сознании, с момента ее поступления к нам прошло достаточно много времени. Ребёнок очень капризничал. Эзофагостома крайне не приятная штука, плюс рефлекторно такие дети все тащат в рот и жуют (напоминаю что пищевод девочки на тот момент был не связан с желудком). Девочка готовилась к пластике пищевода.

Дежурила заведующая - Светлана Николаевна. В первой половине дня она прибегает в палату и возбужденно говорит:

- Aver174, Ксюш, там мама Кати сюда рвётся, переодевается уже, проверьте все ли у нас в порядке и помните что с ней надо крайне деликатно общаться, она часто записывает все разговоры. Пока она в палате кто то из вас находится там же, понятно? Глаз с неё не сводить! Давайте чтобы все нормально было, хорошо?

Мы с Ксю убедили заведующую что у нас все в порядке, пусть приходит, нам боятся нечего. Ксюша попросила меня взаимодействовать с родительницей, так как у них уже были конфликты до этого. Я без проблем согласился.

Спустя пять минут в маленькую палату где лежала Катя хозяйской походкой зашла ее мать. Молодая, чуть полноватая женщина с светлыми волосами и водянистыми светло-голубыми глазами. Положив сумки на стул рядом с кроваткой ребёнка, мамаша принялась чуть ли не обнюхивать своё чадо, проверяя чистоту постельного белья, памперса , повязок и прочего. Я, спокойно наблюдая за этим действом, не удержался и фыркнул себе под нос.

«Глупая женщина, если ты хочешь поймать на косяке нужно не каждый день прибегать и устраивать показательные осмотры, а наоборот, забить на неделю, усыпить бдительность и нагрянуть как гром среди ясного неба»

Женщина зло посмотрела на меня, будто прочитала мои мысли. Справедливости ради, даже будь она чуть умнее, никаких существенных нарушений она бы и не нашла. Мы были лучшими в области.

Не найдя до чего докопаться, женщина принялась выгружать из сумки гостинцы для дочери. Среди прочего внимание девочки привлекла маленькая икона запакованная в жесткий шуршащий полиэтилен. Взяв иконку в руки, девочка шустро вытащила изображение святого из упаковки и потеряла к нему интерес. Шуршащий полиэтилен был интереснее. Помяв вдоволь упаковку в руках, Катя принялась его жевать. Да так энергично, что пришлось срочно вмешаться. Я подошёл к ребёнку и аккуратно забрал полиэтилен. Девочка начала показательно громко плакать, работая на маму.

- Отдайте назад, - тон мамаши был приказным, - Вы не видите что ей нравится этим играть?
- Мало ли что ей нравится, - спокойно возразил я - это опасно.
- Ну вот стойте и следите чтобы все было хорошо.
- И как долго мне следить? - я ухмыльнулся.
- Пока она не наиграется. - мамаша не почувствовала иронии и отвечала на полном серьезе.
- У меня вообще-то кроме вашей дочери ещё 5 пациентов…
- Меня это не волнует, вы должны успевать все. Верните ребёнку игрушку.
- Ну, во-первых, это не игрушка, - с этими словами под аккомпанемент плача девочки я демонстративно выкинул упаковку в урну, - Во-вторых, что я должен а что нет решать не вам, в-третьих - ребёнок уже потерял треть пищевода, а с такими «игрушками» потеряет ещё, вы этого хотите для дочери?

Мамаша пошла пятнами, надменно подняв подбородок и смотря на меня как бы свысока, гаркнула:

- ВАША ФАМИЛИЯ!
- Aver174. - я все также ухмылялся себе под нос, чем доводил родительницу до белого каления.
- Я НЕМЕДЛЕННО НАПИШУ НА ВАС ЖАЛОБУ ГЛАВВРАЧУ И В МИНЗДРАВ! СЧИТАЙТЕ ЧТО ВЫ ТУТ УЖЕ НЕ РАБОТАЕТЕ!!!
- Да пишите сразу президенту. - я уже в открытую смеялся над ней, - Женщина, у меня оклад тут ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ДВЕСТИ РУБЛЕЙ. Чем вы можете напугать человека, труд которого оценивается в такую сумму? Увольнением? Да если меня уволят я перекрещусь и заживу счастливо. Буду как нормальный студент пить пиво, спать дома да с девочками гулять. Уволят меня, напугала блять!

Родительница осеклась. Ее надменное выражение лица сменилось на глубокую растерянность. Действительно, чем можно угрожать человеку с окладом в 4.200 рублей?

На повышенные голоса прибежала испуганная Светлана Николаевна. Явышел к ней в коридор.

- Aver174, я же просила… - шепотом начала она.
- Светлана Николаевна, да мне посрать на неё, - нарочито громко перебил начальницу я, - пусть эта овца пишет куда захочет. Я терпеть подобное отношение не намерен. И избавьте меня от ее общества. Заявление в любой момент напишу.

С этими словами я ушёл пить чай в сестринскую. Письменных жалоб в мой адрес так и не последовало. С родительницей Кати я больше не общался. К моему величайшему удовольствию.

Сквозь тревожную поверхностную дрёму я услышал как противно пищал рабочий телефон. Примерно час ночи, с момента как мы с Алиной поделились для трехчасового отдыха прошло совсем немного времени. Лёжа на стареньком матрасе, накинутом на кушетку в столовой, все также с закрытыми глазами вслушивался в происходящее за дверью. Шлепающие звуки шагов по коридору из маленькой палаты в большую, краткий писк радиотрубки, означающий что медсестра приняла вызов. Прерывистый шёпот, Алина больше слушала чем говорила, слов не разобрать… Да и не нужно. Отдых кончился, толком не начавшись.

Шлепающие шаги энергично направились из палаты в сторону столовой. Дверь немного приоткрылась и в темную комнату хлынул холодный белый свет.

- Спишь?
- Уже нет. Что там?

Я повернулся лицом к источнику света и приоткрыв один глаз нащупал на соседнем столе очки.

- Хирургия звонит, просят катетер венозный поставить.
- Ну конечно, самое время для катетера, - ворча я сел и принялся ногами наощупь искать свои тапки - Сами не могут чтоли?
- Там малявка полуторагодовалая. Aver174, ты сходишь или мне идти?

В палату почему-то мне не хотелось. Быстро глянул на экран своей нокии - биоритмы в порядке, без двух минут час ночи.

- Я схожу. У них все есть?
- Сказали что да. Они в процедурке тебя ждут.

Быстрым шагом, выбивая из тела остатки прерванного сна, направился в хирургию. Прошёл насквозь ОПН, поднялся на пятый этаж и повернув в правое крыло - быстро нашёл процедурный кабинет. Внутри меня дожидались два медбрата, полуторогодовалый мальчик и его мать, миниатюрная женщина лет тридцати с нервным и колючим взглядом.

- Доброй ночи. Ну что тут у вас? - пожимая руки коллегам и кивая женщине поинтересовался я.

Хирургия одно из немногих отделений где в качестве среднего персонала трудилось много парней. Чаще всего это были студенты-дежуранты грезившие о карьере хирурга.

- Да вот затемпературил пацан, капать надо, а вены нет…

Пацаненок сидел на коленях у матери, в одном памперсе, закутанный в детское одеяло. Щеки с зареванного лица чуть ли не падали с двух сторон на его грудь. Жестом попросил мать раскрыть мальчугана. Нехотя женщина распахнула одеяло и я увидел толстенькое, будто перетянутое ниточками тело ребёнка. Мысленно чертыхнулся. Это бабушкам и мамам такой пухляш на радость и умиление, а для постановки катетера сплошное мучение. Вены ни глазом, ни пальпаторно не найти, приходится колоть вслепую, в зоны типичного расположения сосудов.

Под пристальным взглядом мамы быстро осмотрел ребёнка. На ощупь мальчишка был как кипяток, а на двух локтевых сгибах следы свежих уколов. Чертыхнулся второй раз. Оптимальные места постановки катетера были благополучно похерены. Укоризненно посмотрел на коллег:

- Чего сразу не позвали то?
- Будить не хотели, - понуро проговорил один из парней.
- Понятно, - натягивая заранее приготовленные перчатки я принялся раздавать указания - Желтый катетер, жгут, шарики, шприц на промывку приготовили? Отлично. Мама оставляйте ребёнка…

Женщина меня перебила:

- Я никуда не пойду!

Я осекся. В реанимации как-то не привык взаимодействовать с родителями. Подбирая слова попытался ее убедить:

- Ваше присутствие лишнее, ребёнок будет плакать,вы будете переживать, ребёнок будет на вас смотреть и плакать ещё сильнее. Давайте вы выйдете, парни ребёночка аккуратно подержат, а я максимально быстро кольну вену…

Мамочка нервно прижала ребёнка к себе и раздраженно выдала:

- Держать его никому не дам! Только сама!
- Так не удержите ведь… - еле сдерживая негодование возражаю я.
- Удержу. Либо так, либо никак!

Чертыхнулся про себя третий раз. Отличный ультиматум. Будто это мой ребёнок лихорадит и мне больше всех нужно. Встретился глазами с одним из медбратьев. По одному взгляду все понял. Мамочка у нас адекватностью не отличается.

- Хорошо, - сдался я, - Зажмите его ноги между своих, руками обхватите и плотно прижмите ручки к туловищу. Колоть буду в кисть. Держите крепко, поехали.

Быстро обработал ручку пацанёнка. Видимо из-за высокой температуры мальчуган был пассивен и пока не дрыгался. Взял катетер. Прикинул ход вены и ввёл иглу. Малец истошно заорал и начал биться в руках матери.

- Крепче держите! - скомандовал перекрикивая плач я.

Бестолку. Мамаша держала ребёнка из рук вон плохо. Катетер полетел в контейнер для отходов класса «Б».

- Давайте вы все таки отдадите ребёнка и выйдете в коридор на пять минут? - не скрывая раздражения сказал я женщине - Держать у вас не получается, смысл ребёнка зря мучить?
- Давайте ещё раз.
- А смысл? У вас не хватает сил его удержать! Давайте мы сами…
- НЕТ! Сказала же - никому не дам!

Тон и поведение мамаши мне не нравилось.

«Зачем я все это терплю? Пациент не мой, отделение чужое… Послать все в пешее эротическое да пойти досыпать законные полтора часа? Пацаненка жалко, трясётся вон весь…»

- Хорошо. Давайте попробуем ещё раз. Держите крепче.

Действия повторились, только рука уже была другая. Игла вошла, мальчишка задергался, но в этот раз мамаша действительно держала лучше. В слепую шарю в подкожно-жировой клетчатке иглой. Ощущение провала и темная кровь начинает наполнять катетер. Пол дела сделано. Под ультразвуковой визг ребёнка начинаю проводить катетер как вдруг…

- НЕТ, ЭТО НЕВОЗМОЖНО! - кричит мать и отпускает пацана. Катетер вырван, кровь летит мне в лицо.

Моя пятая точка воспламеняется и улетает в стратосферу.

- КАКОГО ХРЕНА? Я почти поставил! - вытираясь от крови высказываю своё недовольство.
- ЕМУ БОЛЬНО! НИ ОДНА МАТЬ ТАКОЕ НЕ ВЫДЕРЖИТ!
- ВОТ ИМЕННО ПОЭТОМУ Я И ПРЕДЛАГАЛ ВАМ ВЫЙТИ!

Не удержавшись я тоже перешёл на повышенный тон. Один из медбратьев отвёл меня к умывальнику и помог обработать лицо. Спасибо очкам, в глаза кровь не попала. Спиртовые умывания быстро охладили мой пыл. Близоруко щурясь я выдвинул свой ультиматум:

- Вы либо выходите и даёте работать, либо я пошёл и ставьте катетер сами.

Женщина отвернувшись от меня обратилась к одному из медбратьев:

- Позовите кого-нибудь ещё.
- Больше звать некого, - судя до тону медбрата ему ситуация так же не нравилась, - объективно ребёнок до сих пор без катетера только из-за вас!

Мамочка упрямо сжала губы и молчала. Я расценил это как отказ, молча вышел из процедурного кабинета и отправился восвояси.

Возле палаты меня уже поджидала Аля с протянутой трубкой телефона.

- Да.
- Aver174, привет, - молодой женский голос принадлежал дежурившему хирургу - ну что у вас там случилось?
- Да ничего не случилось, мамаша неадекватная, сама не держит и другим не даёт.
- Да, она странная. Я тебя очень прошу попробуй ещё разок а? У пацана температура под 40, не сбивается уже несколько часов. Ребёнок же не виноват…
- Кристина Владимировна, я то в помощи не отказываю, только если мамаша будет в коридоре.
- Она не согласится…
- Ее проблемы. Я все сказал. Ещё пару часов такой температуры и пацан попадёт к нам. Можете так ей и передать.
- Я тебя поняла, - хирург тяжело вздохнула - Пойду ее уговаривать.

Закончив разговор я зашёл в столовую и улёгся на своё место. Телефон забрал с собой. От моего отдыха осталось чуть больше часа. Внутри бурлило негодование и раздражение. Заснуть можно и не пытаться. Минут через 40 опять звонок. Кристина Владимировна замученным голосом рапортовала:

- Она согласна.

Мамаша с ребёнком сидела в коридоре возле процедурки, что то нашептывая на ухо сыну. Мое появление она проигнорировала. В кабинете кроме двоих братьев присутствовала и дежурный хирург. Надевая перчатки я попросил:

- Парни давайте синий катетер. И лангету приготовьте, будем стопу колоть, на руках там все исколото уже.

Парни быстро выполнили мои просьбы и Кристина Владимировна вышла за ребёнком. Спустя пару секунд она вернулась с орущим пацаном и положила его на кушетку.

- Значит так, парни, - скомандовал я, - держите так, чтобы он только моргать мог. Поехали.

Братья не сплоховали. И я тоже. Спустя 5 минут орущий ребёнок был отдан матери. Женщина схватила сына и быстро ушла с ним в палату. Туда же, с капельницей на перевес, поспешил второй медбрат.

- Спасибо - Пожалуйста! - снимая перчатки буркнул я.
- Спасибо огромное! - Кристина Владимировна одобряюще похлопала меня по плечу - Круто ты вены колешь!
- Да я не про вас. По моему не вы благодарить должны…
- Не обращай внимания. Ты не мамаше же помог, а ребёнку. А сверху все видно.

Я кивнул и пошёл в своё отделение. Три часа отдыха Алины начались 15 минут назад.

Маленькой Насте было чуть меньше двух лет, когда она в бессознательном состоянии попала в отделение реанимации. Банальная и печальная история –лето и раскрытое настежь окно с мнимой безопасностью москитной сетки. Мать, оставившая ребенка без присмотра буквально на пару минут и роковое стечение обстоятельств того дня. Падение с четвертого этажа. ЗЧМТ, закрытый пневмоторакс и еще несколько строк диагнозов в истории болезни при прочтении которых даже без медицинского образования становилось понятно – дела у Насти плохи.

То, что Настя не умерла в тот день, было чистой случайностью. Скорую вызвали практически сразу – соседка снизу краем глаза заметила, как мимо окон пролетело что-то крупное, и посмотрев на землю обнаружила маленькое тельце Насти, распластанное на земле. Реанимационная бригада оказалась свободна, да и еще в нескольких кварталах от места событий, так что скорая прибыла на место буквально в течении пяти минут. Уже в машине скорой помощи, летящей на всех парах в сторону нашей больницы, опытный реаниматолог диагностирует остановку сердца и приступит к экстренным реанимационным мероприятиям. Удачно. С момента падения и до поступления к нам прошло не более 30 минут. На этом везение (если так можно сказать) Насти кончилось.

Несколько остановок сердца, реанимационные мероприятия, экстренная операция. Наши врачи в тот день сделали все что могли. Де-юре на следующее утро девочка была жива, а вот де-факто… Последняя остановка сердца была слишком долгой. У Насти погиб мозг. Фактически ее жизнь поддерживалась только за счет ИВЛ и инотропной поддержки.
Начался процесс медленного умирания тела. Эвтаназия в России запрещена, а детский организм, не успевший заработать букет хронических заболеваний, в таком состоянии мог находится месяцами.

Мама девочки не верила в этот страшный диагноз. Каждый день она приходила к дочери, держала ее за маленькую ручку и разговаривала с ней будто та могла ее слышать:

- Я знаю, что все будет хорошо доченька, ты придешь в себя и мы пойдем в твой любимый парк, помнишь…

Параллельно с ежедневным посещением дочери в больнице горюющая мать в поисках утешения стала регулярно посещать церковь. Очень быстро вся тумбочка и подоконник возле кровати Насти были заставлены различными иконами, образовав целый иконостас. Батюшки, к которым за советом обращалась мать, все в один голос твердили – довериться врачам и молиться Господу.

Спустя пару недель женщину как подменили. Видя, что Настя все никак не приходит в себя, мать начала искать виноватых. По ее заявлениям были проверены врач скорой помощи, дежурный реаниматолог в день поступления дочери к нам, нейрохирург. Результаты проверок были ожидаемые. Компетентность врачей не вызывала сомнений, а объём оказанной девочке помощи признан исчерпывающим в данной ситуации. Мать с этим конечно была не согласна.

Собрала всю медицинскую документацию и отправила в соседний город-миллионник на ознакомление тамошним профессорам, отвалив за это солидную сумму. Спустя пару дней получила развернутый ответ на нескольких листах формата А4, суть которого можно было уложить в одну строчку - «с диагнозом и лечением коллег согласны».

За «охотой на ведьм», руганью с медперсоналом и горьким рыданиями около постели дочери прошло еще три недели. Мать, как по монологу Воланда, не найдя утешения у ученых врачей и религии отправилась к гадалкам. А точнее к экстрасенсу, именитому победителю битвы на ТНТ. Накопив деньги, а за прием колдун брал 40 тысяч рублей, убитая горем женщина отправилась к «альтернативным» силам за ответами на свои вопросы.

Я работал воскресную смену, когда в дверь отделения позвонили. Настина мама привычно попросила спросить доктора можно ли ей пройти в палату. Сходил к дежурному реаниматологу. Врач дала добро, и я сопроводил женщину к ее дочери. Кроме Насти в маленькой палате никого не было, а в большой лежало всего двое стабильных пациентов, поэтому с разрешения врача мы с второй сестрой пошли обедать.

Спустя пару минут я услышал странный шум из палаты Насти и вбежав в комнату увидел странное зрелище: мама девочки с абсолютно не проницаемым лицом грубо и без особого пиетета складывала иконы в большой черный пакет.

- Что вы делаете? –невольно вырвалось у меня.

Женщина посмотрела в мою сторону, будто сквозь меня, ее лицо напоминало восковую маску, а пустой, бессмысленный взгляд говорил - мама Насти не в себе. Спокойным, будто механическим голосом она произнесла:

- Экстрасенс сказал не выживет.

Закончив погрузку икон по пакетам, она ушла не попрощавшись.

P.S. Предсказание экстрасенса сбылось через три недели. Все это время мама девочки практически не навещала дочь.

Первая часть: Воспоминания реанимационного медбрата. История двенадцатая. Часть первая. Нетранспортабельный больной

Петров согласился. Светлана Николаевна как в воду глядела - Игорь Александрович, узнав, что приедет оперировать столичная звезда, вписался в авантюру с органосберегающей операцией. Начали подготовку мальчика к наркозу.

Состояние Серёжи несколько стабилизировалось. Пришли не самые плохие результаты анализов. Но Игорь Александрович всё равно нервничал. Нарезал круги по палате, а потом и вовсе, взяв несколько учебников, ушёл в ординаторскую готовиться. Светлана Николаевна же наоборот успокоилась, её авантюра закончилась в пользу заведующей.

В предоперационной подготовке прошла ещё пара часов. Антон привёз каталку в палату, и мы поняли, что пора. Под чутким контролем Игоря Александровича переложили пациента и пожелали удачи. Анестезиолог кисло кивнул.

- Игорь Александрович, не рискуйте. Если хоть какие-то сомнения будут - шли хирургов куда подальше и сворачивай лавочку.
- Сам знаю.
- Я не сомневаюсь. Удачи.

Заведующая проводила их до выхода из отделения и, вернувшись в палату, привычным требовательным тоном произнесла:

- Так, я что-то не поняла, чего стоим? Порядок кто наводить в палате будет? Как Мамай прошёлся...Работаем, солнце ещё высоко.

Мы с Ирой принялись наводить порядок. Хотя солнце уже садилось.

Почти сразу же вернулся Антон и принялся вместе с нами разгребать бардак в палате.

- Антох, ты Петрова этого видел?

Антон менял окровавленную простынь на кровати мальчика, что не мешало ему разговаривать:

- Мельком.

В наш разговор вклинилась Ира, ей тоже было любопытно:

- И как он тебе? На пафосе или нормальный?
- Да фиг знает, он уже переодетый был и в маске. По возрасту как наш Иван Алексеевич. Энергичный такой...

Проходя мимо кабинета заведующей, заглянул внутрь. Дверь была открыта, Светлана Николаевна сидела в кресле, нервно теребя подлокотник и, практически не мигая, смотрела на внутренний телефон.

- Как там они?
- Не звонили. Хотя это, наверное, хорошо. Иди работать, и так нервы ни к чёрту.
- Вам дверь закрыть?
- Не надо. Иди давай.

Вернувшись в палату, получил вопрос в лоб от Иры:

- От наших не слышно ничего?
- Не звонили. Зав на иголках вся сидит...
- Переживает. Ты же её знаешь. Будем ждать хороших вестей.

Ира устало улыбнулась. Я сделал тоже самое.

- Будем ждать.

Навели порядок и наконец уделили должное внимание остальным пациентам. Сделали назначения и сели заполнять гору журналов. Кровь, плазма, сильнодействующие учётные препараты - всё это надо списать или зарегистрировать. Антон намыл палату и бездельничал. На улице была почти ночь.

Их не было долго. Что, в сложившейся ситуации, было хорошим знаком. Пришла Светлана Николаевна и села писать дневники.

- Есть новости?
- Звонила сама минут десять назад...
- И?

Три пары глаз, не мигая, смотрели на заведующую.

- Игорь Александрович сказал, что всё нормально. И бросил трубку.

Ира облегчённо вздохнула. Антон отвернулся к окну. Всё нормально. Игорь Александрович в своём репертуаре.

Пользуясь временным затишьем, я позволил себе удовлетворить свое любопытство:

- Светлана Николаевна, а что у Вас там случилось? Почему вы его решили везти к нам?

Заведующая замерла, не дописав очередное слово в истории болезни. Отложив ручку и откинувшись на спинку стула, устало провела рукой по волосам и ответила:

- Ты же Андреева принимал?

Подросток 14 лет, сбила машина. Поступил к нам около месяца назад на третьи сутки после травмы. Его даже не удосужились помыть от земли после аварии. Отмывали его вдвоём с Антоном, трехэтажным матом комментируя, что думаем насчёт коллег из области. Мальчик умер через несколько дней...

- Я. Так это та же больничка?
- Она самая.
- Ну, тогда понятно...

Антон сидел на подоконнике и смотрел в окно. Тихим, не своим голосом, он произнёс:

- Коновалы б&#ть. Ненавижу.

Он всегда был импульсивным.
Ира, до этого молча заполняющая журналы, не выдержала и спросила:

- Светлана Николаевна, ну как же так! Надо на них управу какую-то найти! Нажаловаться куда нибудь...
- Я звонила их начмеду. Ира, ты меня знаешь, я там всех на уши поставила.
- А начмед что?
- Сказал, что доверяет своим врачам. Что шансов у мальчика нет, и, если мне что-то не нравится, я могу забрать его к нам. А ещё у него выходной, и он гуляет с внучкой, просил больше не беспокоить. Общий язык не нашли. Как-то так...

Повисло напряжённое молчание.

- Светлана Николаевна, ну вы же это просто так не оставите?

Я знал характер заведующей. Она не из тех, кто спускает такое на тормозах.

- О, можешь мне поверить, нет! Я оставила запись в истории болезни и жалобу на имя главврача. Завтра позвоню знакомому в министерство, может прокуратуру подключим. С внучкой он гуляет... Сволочь.

Её лицо от гнева пошло красными пятнами. Схватив ручку, она продолжила писать. Мы молча последовали её примеру.

Наконец, мы услышали, как хлопнула входная дверь в отделение. Игорь Александрович в сопровождении анестезистки и санитара оперблока привёз мальчика в палату. Переложили Серёжу на кровать, подключили к аппарату ИВЛ и монитору.

Светлана Николаевна с интересом разглядывала больную ногу мальчика, хотя из-за обилия повязок разглядеть что-либо было проблематично. Ну, кроме того, что она стала значительно короче, по сравнению со здоровой ногой.

- Рассказывай. Долго вас не было.
- Как только так сразу... Да что рассказывать? Думал, будет хуже. Шел на кетамине сначала. Гемодинамика была стабильная. Два раза заказывал в лаборатории красную кровь, КЩС и электролиты. Анализы более-менее. Сатурацию держит.
- А с ногой-то что?
- Это у хирургов спрашивайте, они сейчас придут. Вроде восстановили. Удалили фрагмент кости. Долго возились с артерией, в итоге заменили участок веной.
- Нехило укоротили...
- 9 сантиметров примерно. Дмитрий Сергеевич сказал, вытянется. Если приживется...

В коридоре послышались шаги, и в палату зашли трое хирургов. Иван Алексеевич, Дмитрий Сергеевич и, стало быть, Петров собственной персоной.

Ему было чуть за пятьдесят. Энергичный, крепкий мужчина с наголо бритой головой и массивной нижней челюстью. Громким басом поздоровался с женщинами, крепко пожал руки мне и Антону.

Иван Алексеевич начал рассказывать о ходе операции заведующей. Петров жестом подозвал меня к себе:

- Молодой человек, а не найдётся ли у вас ещё один монитор с пульсоксиметром?
- Найдётся.
- Ой как здорово. Принесите, пожалуйста. А я пока на подоконничке посижу, послушаю, как профессура балакает.

С этими словами столичный хирург, наигранно крякнув, уселся на подоконник. Я посмотрел на заведующую. Светлана Николаевна молча кивнула.

Сходил в материальную и принёс монитор с датчиком. Включил в сеть. Петров молча взял пульсоксиметр и нацепил его на большой палец прооперированной ноги. Врачи, затаив дыхание, смотрели на дисплей прибора. Спустя несколько секунд, монитор пискнул и показал данные, немного отличавшиеся от показаний такого же датчика на руке.

Первым молчание нарушил Петров:

- Ну что, коллеги, мы строили, строили и наконец построили! Только непонятно, какой у всего этого мероприятия прогноз. Я лично думаю, что дня через три вы всё равно ногу ампутируете. Селяви.

Иван Алексеевич возразил:

- Мне кажется, через дней пять. Не раньше.
- Спорим?
- На что?
- На пятёру?
- Зажрался ты в своей Москве...Хрен с тобой, спорим.

Два друга быстро обменялись рукопожатиями, закрепляя спор. Светлана Николаевна недовольно фыркнула:

- Вы ещё на кофейной гуще погадайте. Отвалится - не отвалится. У пацана с головой непонятно что после трех остановок. Какая разница сколько ног будет у овоща? Но вы только о своей операции думаете. Кулибины хреновы.

Психанув, заведующая вышла. Петров проводил её заинтересованным взглядом:

- Какая характерная мадам! Жаль, пессимистка...

Игорь Александрович вступился за шефа:

- Реалистка. Пацан долго в гипоксии был, плюс шок, плюс ЗЧМТ. В голове, скорее всего, уже каша. Мы, конечно, его сейчас введём в медикаментозную кому, но не факт что поможет...
- Ладно тебе, не спеши хоронить. Игорь, пошли лучше покурим. Где тут у вас отравиться можно?

Петров и Иван Алексеевич ошиблись. Нога прижилась.

Жизнь отделения пошла своим чередом. Спустя неделю, Серёжу вывели из медикаментозной комы. Но в сознание он так и не пришёл. С каждым днём надежда на его дальнейшее полноценное существование становилась всё более призрачной.

Я работал в бешенном ритме полтора суток через ночь и почти каждый день видел маму мальчика. Обычно она заходила в отделение, садилась на диван для посетителей в коридоре и тихо ждала, пока кто-нибудь из персонала освободится и подойдёт к ней. На неё было страшно смотреть. Убитая горем, она буквально таяла на глазах. С каждым днём в ней всё труднее узнавалась та женщина, что в приступе отчаянья играючи раскидывала взрослых мужчин. Ужасное зрелище.

Я шёл по коридору в материальную, когда в очередной раз увидел её на диване.

- Здравствуйте.
- Здравствуйте. Как там мой Серёжа?

Простой вопрос, в котором звучала вся надежда этого мира. По крайней мере для неё. Еле сглотнув подступающий к горлу ком, я ответил:

- Всё так же. Позвать кого нибудь из врачей?
- Если они не заняты. Не хочу их отвлекать.
- Светлана Николаевна свободна. Сейчас позову...

Прошло чуть больше двух недель с момента поступления мальчика к нам. Отделение то заполнялось под завязку, то пустело. Характерные для лета пациенты после ДТП и "форточники" - последствия оставленных маленьких детей около открытых окон с иллюзией безопасности москитных сеток. Серёжу перевели в маленькую палату. Зашёл туда за какими-то расходниками в процедурном столике. Открыв ящик, принялся рыться в нем в поиске необходимого.

Внезапно почувствовал спиной шевеление на кровати. Повернулся и увидел взгляд мальчика, направленный на меня. Он был напуган. Не веря своим глазам, подбежал к нему. Не показалось. Серёжа пришёл в себя.

Одной рукой зафиксировав голову мальчика, чтобы он ненароком не выдернул себе трубу, другой гладил его по голове, успокаивая.

- Ирина Викторовна, Серёжа очнулся!

Мой крик эхом прокатился по коридору. Спустя мгновение, в палату влетела дежурный реаниматолог, а за ней медсестра Алина и санитар Артём.

Ирина Викторовна взяла мальчика за руку:

- Серёженька, сожми мне руку, если меня слышишь.

Мальчик едва заметно сжал руку доктора.

- Молодец. Ты в больнице, не бойся, с тобой всё будет хорошо. Сожми руку, если понимаешь что я говорю.

Снова едва заметное рукопожатие.

- Отлично. Зайчонок, у тебя во рту трубочка, ты через неё дышишь, не пугайся. Так надо.

Мальчик устал и почти перестал вырываться. Испуганными глазами он смотрел на меня, я же продолжал гладить его по голове и бурчать что-то успокаивающее себе под нос.

- Аля, поставь ему релиум, один кубик.

Медсестра убежала выполнять назначение доктора. Поставили релиум. Серёжа уснул.

На следующее утро все сотрудники реанимации только и обсуждали чудесный приход мальчика в себя. Дела его пошли в гору, и через несколько дней его экстубировали. Он все ещё был слаб и почти всё время спал.

Мама Серёжи ожила. К сыну её пускали нечасто. Мальчик сильно волновался и его приходилось седатировать. Не покидая свой пост на диване, она принялась заваливать нас всякой снедью, ежедневно принося выпечку, домашнюю колбасу, торты и много чего ещё. Светлана Николаевна пыталась её остановить, но безуспешно. Каждый день она вместе с мужем таскала нам пакетами домашнюю еду. Пробовала совать деньги. Но после угрозы со стороны заведующей её выгнать, - решила остановиться на снабжении сотрудников едой.

- Aver174, здравствуйте!
- Здравствуйте, Нина Григорьевна.

Мы в очередной раз встретились в коридоре. После всего этого кошмара на неё было приятно смотреть.

- Aver174, Вы дома бываете вообще? Я Вас каждый день вижу.
- Бывает, хожу ночевать.
- Тяжело вам, наверное...
- Да ничего, справляемся. Сейчас же лето, каникулы. Вас врачи видели уже? Позвать?
- Да не надо их отвлекать. Серёжа там как?
- Хорошо. Вот, нулевой стол сегодня поел.
- Нулевой это какой?
- Это бульон, если по-простому. Я пойду, много работы...
- Конечно, конечно... Сижу тут, отвлекаю Вас.
- Уверены, что не хотите с врачом поговорить?
- Да нет, я от вас услышала, что всё хорошо, мне большего не надо. Сейчас домой пойду...
- Всего доброго. Серёже привет от вас передам.
- Спасибо. Всего доброго.

Когда я отвернулся, Нина Григорьевна быстро перекрестила меня и что-то тихо прошептала. Она думала, мы не знаем, что она так делает со всеми сотрудниками, кого увидит.

В очередную смену реанимировали другого ребёнка. Забежал в палату за какими-то препаратами и услышал за спиной голос Серёжи:

- Дядя Aver174, можно мне попить?

Не отвлекаясь от поиска, на автомате ответил:

- Серёж, не до тебя сейчас. Потерпи, ладно?
- Кому-то плохо?
- Да.
- Но вы же спасёте, да?
- Постараемся.

Схватил заветную упаковку и побежал в большую палату. Реанимация шла полным ходом, врач отдавал указания, мы выполняли. Из-за централизации кровообращения пульсоксиметр перестал показывать пульс.

Дежурный реаниматолог скомандовала мне:

- Aver174, быстро беги за электродами для монитора.

Молча выбежал из палаты и направился в материальную комнату. В коридоре стояла мама мальчика и испуганно смотрела на меня. Она прекрасно понимала, что бежать я могу лишь по одной причине. Набравшись решимости, она спросила:

- Мой?

Её глаза были полные ужаса, губы дрожали, а кожа стала белая как мел.

- Нет. С Серёжей все нормально.

Пробежал мимо и свернул в материальную. Уже схватив электроды, услышал, как мама мальчика шумно опустилась на диван и облегчённо сказала:

- Слава Богу.

И, видимо испугавшись собственных слов, заплакала.

Серёжа провел в отделении реанимации почти полтора месяца. Перенёс ещё несколько оперативных вмешательств. На многострадальную ногу установили аппарат Илизарова и начали вытягивать укороченную конечность. Настал момент перевода в травматологическое отделение.

Провожали мальчика всем коллективом. Мальчика, на котором все поставили крест. Мальчика, который не должен был выжить.
В лучшем случае - калека на всю жизнь, или того хуже - вегетатик.

Этот самый мальчик лежал на каталке, улыбался и махал нам на прощание. Его глаза сияли. Светилась неподдельной радостью и его мама. Хотела что-то сказать на прощанье врачам, но не смогла и заплакала. Слезами радости.

Муж приобнял её за плечи и взял слово вместо жены:

- Я не знаю таких слов, которыми можно выразить нашу вам благодарность. Спасибо за всё. Мы никогда этого не забудем.

Пожал руки всем присутствующим мужчинам. А женщинам принялся раздавать заранее приготовленные небольшие букеты пёстрых хризантем.

Светлана Николаевна поцеловала Серёжу на прощание. Я потрепал его по голове. Игорь Александрович шутливо щёлкнул ему по носу. Многие подходили чтобы попрощаться.

И в глазах даже самых прожжёных анестезисток стояли слезы.

P. S. Поздней осенью я заступил на очередное ночное дежурство. Смена была спокойная, мне захотелось прогуляться, и я решил сходить за анализами вместо санитара. Поднялся по лестнице на пятый этаж. Лаборатория находилась на одном этаже с отделением травматологии и ортопедии. У входа в лабораторию, на подоконнике стоял деревянный ящик-органайзер куда выкладывали бланки результатов анализов. По памяти протянул руку к ячейке "АРО" и взял тоненькую стопку бумаги.

- ДЯДЯ AVER174!

Полный радости крик знакомого до боли голоса. Я повернул голову и увидел что ко мне, сильно прихрамывая, опираясь на костыли, но на своих двоих нёсся Серёжа. Чуть дальше по коридору стояла Нина Григорьевна и счастливо улыбалась.

Я рванул к нему навстречу, наклонился и крепко обнял. Не выпуская костылей, мальчик обнял меня в ответ.

- Дядя Aver174, я так рад тебя видеть!

Это был мой катарсис.

P. P. S. В последние дни уходящего года заглянул на работу. Уголок ожидания для посетителей украсили мишурой и детскими рисунками, отчего даже в реанимации стало чуточку веселее.

Открылась дверь чёрного хода, и в коридор зашёл Игорь Александрович. Пожали друг другу руки. Врач поинтересовался:

- Чего припёрся? Ты же вчера только сменился?
- Да по делам я, не на долго.
- За подарком пришёл?
- Каким ещё подарком?
- Там в морозильнике твой гусь лежит, забирай.

Я подумал, что анестезиолог шутит.

- Какой ещё гусь? Вы ампулы с наркотой точно все сдали?

Игорь Александрович рассмеялся и отвесил мне шутливого леща:

- Не дерзи отцу! Я серьёзно. В морозилке в комнате отдыха лежит твой гусь. Серёжа с родителями утром приходил. На Рождество подарили нам гусей.
- Они тут что ли?
- Приезжали на консультацию. Ему скоро планово ложиться в травму.
- Понятно. Что, прям реально гусей подарили?
- Ага, штук 12 приволокли. Отец несколько раз ходил в машину. Здоровые, деревенские, ощипанные гуси!
- Афигеть. Вот это подарок!
- Да мы сами в шоке. Уж точно лучше вульгарного коньяка. Хорошие они люди. Слава Богу, тогда всё так сложилось... Светлана Николаевна молодец.
- Да вы тоже не прибедняйтесь, если бы вы добро не дали, он бы сейчас без ноги был.
- Ага, Петров ещё чудом в городе оказался. Наши бы такую операцию без него не сдюжили...

Повисла пауза. Каждый задумался о своём.

- Иногда в жизни есть место чудесам. Почаще бы. Пойду ещё покурю.

Анестезиолог задумчиво открыл дверь чёрного хода и ушёл дымить. Я же поспешил в комнату отдыха. Гусь, надо же!

Автору на иллюстратора для возможной книги - https://money.yandex.ru/to/4100115103796599

UPD от модератора: идет голосование за ачивку для ТС https://pikabu.ru/surveys.php?id=m4KaAnGEypSj

Лето. Я, успешно сдав сессию, вместо положенного отдыха работаю на две ставки в родном отделении реанимации. Воскресная смена, три стабильных пациента и осторожные мысли о лёгком завершении рабочих суток. Приняли смену, работа пошла в отлаженном ритме. Собрали капельницы на сутки, поставили утренние назначения. Я за старшего.

Примерно в 11 утра в палату зашла Светлана Николаевна, завотделением, дежурившая сегодня:

- Aver174, тут вызов поступил из ЦРБ N. Запрашивают консультацию. Я съезжу, там ребёнок на скутере в ДТП попал, говорят не транспортабельный...
- А зачем ехать тогда?
- Так положено, просят написать отказ в госпитализации в связи с тяжестью состояния.
- Понятно. Мне с Вами ехать?
- Нет, ты тут остаёшься. Анестезистку возьму. Если что экстренное в палате - Игорь Александрович, - дежурный анестезиолог, - за меня. Вопросы?
- По работе вопросов нет. Вы надолго?
- Не думаю. Полтора часа туда максимум, час там, полтора обратно. Если что изменится - позвоню.

Минут через 30, на всякий случай, взяв все необходимые укладки и сестру-анестезистку Аню в помощницы, Светлана Николаевна села в реанимобиль и уехала в область. Мы же продолжили спокойно работать.

Спустя часа два после их отъезда - звонок от заведующей:

- Aver174, планы изменились, я ребёнка забираю к нам.
- Вы же говорили он не транспортабельный?
- Так и есть. Вопросы потом. Готовьте Авейку на большой контур, инфузоматы, мониторы, короче, всё, что нужно. Игорь Александрович сейчас придёт и скажет, что ещё сделать. Постарайтесь перекусить, если ещё не ели, у вас час. Работы будет много. Всё, за 15 минут наберу, встретите меня с каталкой в приёмнике.
- Хорошо Светлана Николаевна, ждём.
- Надеюсь, довезу. Всё, до связи.

По голосу заведующей я понял одно - она в ярости. Что там случилось в этой Богом забытой ЦРБ, рассуждать было некогда, в палату зашёл Игорь Александрович и начал раздавать указания. Работа закипела.

- Игорь Александрович, что с ребёнком то?
- Жопа там с ребёнком, Светлана Николаевна в такую авантюру вписалась... Я толком ситуацию не понял, но она в бешенстве. Пацан, 9 лет, катался на скутере, и в него влетела машина. У пацана ЗЧМТ, две руки сломано и, вроде как, оторвало ногу. Ну и по мелочи ещё много всего... Без сознания естественно...
- Она ведь не планировала его забирать, видимо, что-то случилось...
- Не планировала. У него гиповолемический шок, я вообще не знаю, на что она рассчитывает... Ладно, хватит болтать, собрали все что я сказал?
- Да.
- Идите обедать. У вас 15 минут. Я в палате посижу.

Я, вторая медсестра Ира и санитар Антон послушно пошли в столовую. Сели за стол. Антоха успел плотно поесть, а вот нам с Ирой кусок в горло не лез. Я уже был на адреналине предстоящей реанимации, а в этом состоянии сложно отвлечься на естественные потребности. Через 15 минут в комнату отдыха зашёл Игорь Александрович:

- Пора. Светлана Николаевна звонила. Им ехать примерно 20 минут. Ира - ты остаёшься в палате. Антон - ты каталку подготовил?

Антон утвердительно промычал, пытаясь за последние мгновения допить свой (честно приватизированный из столовой) компот.

- Хорошо. Aver174 ты с Антоном везешь каталку. Если что, на подхвате. И ещё...

Игорь Александрович обвёл нас серьёзным взглядом.

- Светлана Николаевна сказала, чтобы вы не паниковали. Работаем с холодной головой. Вы всё умеете и всё знаете.
- Там всё так плохо? Мы вроде не первый день замужем...

Задавая этот вопрос, я почему-то забыл, как мы выглядим со стороны. Мне 19 лет, студент 4 курса мединститута. Ире - 21, студентка пятого курса. Антону - 18. Третий курс. Юношеский максимализм...

- Там всё плохо. Была остановка сердца по дороге, еле завели. Всё, пошли работать.

Ира пошла в палату, мы с Антоном взяли каталку и направились к грузовому лифту. Игорь Александрович молча шёл за нами. Его напряжённость и тревога будто воздушно-капельным путем передались нам. Я поймал адреналиновый приход, сердце билось чаще обычного, нарастающее чувство тревоги и волны мурашек по телу. Антон тоже был сам не свой, всю дорогу молчал, нервно покусывая верхнюю губу.

Спустились на первый этаж, витиеватыми коридорами дошли до приёмного отделения, вышли на крыльцо и принялись молча ждать.

Я помню свои странные чувства в тот момент, примерно такие же, как ожидание удара от сильного противника в драке. Знаешь, что удар будет, но когда и насколько сильный?

Игорь Александрович достал сигарету и закурил. Антон последовал его примеру. Примерно в это же время вдали послышался вой сирены реанимобиля. Хороший знак, если едут с сиреной значит, есть кого везти. Пока.

Антон с анестезиологом практически синхронно затушили сигареты об урну. Я уже не мог спокойно стоять, то и дело, переминаясь с ноги на ногу. Звук сирены становился всё ближе и ближе.

- Так ребята, не нервничаем и спокойно работаем. От вас нужно чёткое выполнение команд, всё как обычно. Собрались?

Мы с Антоном кинули на автомате. Сирена выла буквально за поворотом.

- Хорошо. С Богом.

На полном ходу во двор больницы залетела жёлтая машина реанимобиля и аккуратно остановилась около крыльца. Сирена затихла.
Анестезиолог подбежал к задним дверям машины и решительно открыл дверцу. Мы с каталкой не отставали.

- Aver174 за мной! Антон! Страхуешь на подхвате!

Игорь Александрович решительно залез в кабину, я - следом за ним.

Оказавшись внутри, я огляделся. Бледное лицо анестезистки, трубки мобильного аппарата ИВЛ, инфузоматы... По кабине валялись упаковки от шприцов, пустые ампулы и прочие атрибуты экстремальных реанимационных мероприятий. В ту же секунду я, наконец, разглядел мальчика.

Он лежал на складной каталке реанимобиля, частично накрытый простынкой. Кожа цвета мелованной бумаги, половина лица превратилась в одну большую ссадину, глаза заплыли от гематом. Из левой ноги торчали многочисленные зажимы, была видна кость. Судя по всему, нога держалась на кожно-мышечном лоскуте...

Адреналиновый шторм полностью накрыл меня. Голова очистилась от мыслей, став кристально чистой. Время будто замедлилось. В такие моменты я напоминал себе бездушную машину. Есть только команда врача и пути её выполнения. Остальное - потом.

- Игорь, перекладывать не будем, везём так. Он остановку в дороге дал, реанимировали 7 минут, еле завели.

Заведующая никогда не позволяла себе при среднем медперсонале обращаться к врачам по имени.

- Понял. Aver174, давай аккуратно вместе с каталкой вытаскиваем пацана и поднимаем его в отделение. Аня, на тебе монитор и препараты, Светлана Николаевна дышит. Поехали.

Я пулей выпрыгнул из машины, открыл вторую дверцу и потянул каталку на себя. Вытянув большую половину, остановился, ожидая когда упадёт механизм шасси с колёсами. Механизм не сработал.

- Антон, помогай, каталка не раскрылась!

Антон подскочил к каталке и принялся дёргать механизм, Игорь Александрович матерился. В эту секунду во двор влетел чёрный кроссовер, из которого чуть ли не на ходу выбежала молодая женщина и, гортанно крича, побежала на нас.

Мать. С этого момента все пошло кувырком.

- СЕРЁЖА! СЫНОЧЕК! АААААААА!

Женщина была в истерике. Истошно крича, она кинулась на каталку. Антон был единственным, кто мог что-то сделать в данной ситуации, и он не подкачал. Перехватив мать на подступе к ребёнку, он схватил её сзади и попытался оттащить её в сторону. Но какой там. Женщина, хоть и субтильного телосложения, в аффекте была мощна как танк. Несмотря на повисшего на ней санитара, шла напролом к своему сыну. Подбежал бдительный охранник и какой-то мужик (водитель кроссовера? Отец?), втроём они еле скрутили бушующую мать.

Я запаниковал. Ранее мне не доводилось видеть такую реакцию от взрослых. К такому меня не готовили. Слава Богу, Игорь Александрович быстро сориентировался в сложившейся ситуации:

- Каталку держи, мать твою! Не смотри в ту сторону, всё внимание на пациента и меня. Попробуй ещё раз дёрнуть каталку.
- Никак, заклинило, сука...
- Каталку держи и не шевелись! Антон! Брось эту дуру и разберись с каталкой!

Антон послушно отпустил женщину и продолжил копошиться в механизме шасси, раздался щелчок, и колёса упали. Хвала небесам!

В тот момент, когда я почти вытянул каталку с ребёнком, неадекватная мать вырвалась от своих конвоиров и прыгнула ко мне. Охранник успел схватить её за пояс, свалив на пол, но опоздал, - женщина вцепилась в мою ногу, чуть не опрокинув меня вместе с ребёнком. Я запаниковал второй раз.

На автомате, я попытался выдернуть ногу, но безуспешно, попробовал лягнуть истеричку - тоже бестолку.

- Антон, убери её от него! Женщина, вы же своего сына угробите сейчас!

Антон сцепился с матерью мальчика, с силой отдирая её руки от моей ноги. Я почувствовал, как её ногти сдирают мою кожу даже через хиркостюм. Наконец, трое мужчин оттащили её на безопасное расстояние. Я полностью вытащил каталку, и мы помчались в отделение.

Как в американских сериалах про скорую помощь, мы бежали по коридору приёмного отделения. Я - в авангарде, выполняя роль руля, Светлана Николаевна и Аня сбоку, Игорь Александрович со всей силы толкал каталку сзади.

Запищал монитор. Светлана Николаевна чертыхнулась и принялась щупать пульс, параллельно работая мешком Амбу:

- Игорь, пульса нет!

Врач понял, что от него хотят без слов.

- Аня, смени меня.

Анестезистка сменила Игоря Александровича, а сам анестезиолог залез на каталку и принялся выполнять непрямой массаж сердца. На ходу. Я в жизни не видел ничего более эпичного, чем этот момент.

Нас догнал Антон и сменил Аню. Появились свободные руки. Анестезистка тут же принялась ставить какие-то заранее приготовленные препараты. Светлана Николаевна дышала. Я рулил.

Под удивлённый взгляд бабушки-лифтёрши вся наша компания заехала в грузовой лифт. Бабуля, не дожидаясь просьбы, быстро закрыла двери и нажала на кнопку второго этажа. Пискнул монитор. Серёжа завёлся.

С момента приезда скорой до нашей погрузки в лифт прошло не более пяти минут.

Ворвались в отделение и переложили мальчика на кровать. Нас уже ждали дежурный хирург и травматолог. Усилилось кровотечение из ноги, ликвидацией которого и занялись хирурги. Пацану повезло, по счастливой случайности в этот день дежурил Иван Алексеевич в качестве хирурга (профессор, завкафедры детской хирургии и врач с золотыми руками) и завотделением травматологии Дмитрий Сергеевич (доцент кафедры, талантливый врач).

Почти сразу вновь запищал монитор. Сердце мальчика остановилось. Реанимационные мероприятия, наши врачи поочередно делают непрямой массаж, Ира с анестезисткой носятся по палате как угорелые, выполняя команды врачей. Антон размораживает плазму и крутит кровь на центрифуге (проба на скрытый гемолиз). Я ставлю препараты. Реанимация длится 10 минут. Завели.

Расслабляться рано, нужно стабилизировать. Инотропная поддержка, плазма и кровь льются рекой. По палате будто прошёлся ураган. В коридоре Светлана Николаевна ругается с трансфузиологом. Ей нужны ещё два гемакона эритроцитарной массы, а её в больнице нет. Позвонили во взрослую областную, там кровь есть. Повезло, а то бы пришлось лить кровь от кого-нибудь из присутствующих. Это запрещено, но прецеденты были.

Спустя часа полтора впервые позволили себе сбавить ритм. Отпустили Иру заниматься другими пациентами. Я и Аня по-прежнему занимались Серёжей. Перелили очень много крови и плазмы. Рекорд на моей памяти. Хирурги разобрались с кровотечением и, совместно с нашими докторами, организовали консилиум.

Иван Алексеевич озвучил основную проблему:

- С ногой надо что-то решать. Самое простое - ампутировать и не заморачиваться... Но пацану с этим жить... Мы с Дмитрием Сергеевичем, в целом, считаем, что можно попробовать ногу сохранить... Ткани теоритически позволяют, но решать надо сегодня...

Игорь Александрович фыркнул:

- У него три клинические смерти в анамнезе, вы что, хотите чтобы я его на большой наркоз взял? Моё мнение - рискованно. Ампутация безопаснее. Лучше живым без ноги, чем наоборот...

Повисла пауза, после которой слово взял Дмитрий Сергеевич:

- Игорь, давай попытаемся? Если что-то пойдёт не так, на ампутацию уйти всегда успеем.
- Дима, гарантии успеха какие?
- Никаких.
- Так нахера рисковать?
- Чтобы попытаться. И спать спокойнее.

Иван Алексеевич обратился к заведующей :

- Светлана Николаевна, а вы что считаете?
- А я-то что? Игорь Александрович один из лучших анестезиологов в моем отделении. Договаривайтесь с ним. Игорь Александрович, на ваше усмотрение. Я в анестезиологии всецело доверяю Вам.

С этими словами, заведующая ушла в процедурку, делать пробы на очередную порцию крови. Хирурги испытывающе смотрели на анестезиолога:

- Что вы меня взглядом буровите? За пацана на столе не вам отвечать!
- Игорь, давай возьмём тайм-аут. Вы пока стабилизируйте его, а там посмотрим, хорошо? Мы с Дмитрием Сергеевичем пока тоже все взвесим, может действительно игра не стоит свеч...Время покажет.

Игорь Александрович пробурчав что-то нечленораздельное ушёл курить. Все присутствующие поняли это как согласие.

- Ох не знаю я, Дима... Попахивает авантюрой это все. Может, реально лучше не рисковать?
- Иван Алексеевич, ну вы же ткани видели... Теоритически шанс есть...
- Теоритически. А на практике у меня опыта в таких делах не много. А у тебя?

Светлана Николаевна вернулась в палату.

- У меня тоже немного. Но я знаю у кого этого опыта хоть ложкой ешь. Давайте позвоним Петрову. Он вам не откажет, да и как человек он неплохой, поможет точно!
- И что, Петров по скайпу будет нами руководить?
- Так он в городе! Приехал мать навестить! Он в пятницу на кафедру забегал, вас не было... Позвоните ему, он вам не откажет.

Иван Алексеевич задумался. Заведующая вклинилась в разговор:

- Я думаю если привлечёте самого Петрова, Игорь Александрович согласится. Чисто из спортивного интереса так сказать...

Профессор достал телефон и вышел в коридор. В след за ним ушёл и Дмитрий Сергеевич. Я не выдержал и поинтересовался:

- Светлана Николаевна, а кто такой этот Петров?
- Это однокашник Ивана Алексеевича и самый талантливый сосудистый хирург которого я знаю. Золотые руки. Работал во взрослой лет пять назад, потом его сманили в Москву. То ли в Боткина, то ли в Склиф...точно не помню.
- Круто. Думаете, он согласится?
- Скорее всего. Иван Алексеевич его давний друг, да и мужик он хороший. Повезло мальчишке, если выгорит. Петров это высшая лига...
- Ага, везунчик по жизни, сразу видно...

Продолжение следует...

Корректура - @Selenavia, за что ей огромное спасибо.

Доброго времени суток, уважаемые подписчики. Данная история из категории "треш". Не советую читать брезгливым и впечатлительным.

Как всегда много букв, поехали.

Медсестру Аню коллектив не любил. Она была ленива, не воспитана, плохо образована и не надёжна.

Работала она в день и приняв у неё смену, часто приходилось доделывать за неё работу. "Вылечили" её просто - доложили старшей медсестре. Елена Викторовна, зная что это её не первый косяк, вызвала её из дома и заставила исправлять недостатки, попутно срезав ей премию в этот месяц.

Во время реанимации - на Аню можно было не рассчитывать. Быстро соображать она и в спокойной обстановке не умела, а экстремальная ситуация вводила её в ещё больший ступор. Плюс ко всему врачи и другие сестры, во время оказания экстренной помощи, могли за косяки и матом пройтись, что для её тонкой душевной организации было смерти подобно. В связи с этим, когда начиналась реанимация - Аня либо сваливала из палаты под любым предлогом, либо переключалась на других детей.

Однажды, во время моей ночной смены с Аней, тяжёлый ребёнок забыл как дышать. Пока Игорь Александрович с подоспевшей на помощь анестезисткой готовились к интубации, я, как в попу ужаленный, набирал релаксанты и выполнял врачебные указания. Ани в палате не было.

ИА - Аня где???
Я - Не знаю, только что была тут.
ИА - АНЯ!

Громкий бас реаниматолога прокатился по всему отделению.

А - Что?

Судя по звуку, Аня была где то совсем рядом.

ИА - Ты где?
А - Я в соседней палате.
ИА - И какого @#я ты там делаешь?

После недолгой паузы - гениальный ответ:

А - Ребёнка укачиваю...

Игорь Александрович от злости пошёл красными пятнами, набрав в лёгкие побольше воздуха он выдал:

ИА - ТЫ @#₽НУТАЯ ЧТО-ЛИ? БРОСАЙ ВСЁ НА @#₽ И БЫСТРО СЮДА!

Зайдя в палату и поймав на себе наши злые взгляды - Аня поспешила оправдаться:

А - Ребёнок плакал, я его успокоить хотела...

А ещё медсестра Аня била детей. Нет, к сожалению, за руку её никто за этим не поймал - иначе она бы вылетела с работы как пробка. Но косвенные улики позволяли это заподозрить.


Некоторые маленькие дети, не умеющие говорить - при виде Ани начинали плакать, хотя на остальных реагировали спокойно и даже с симпатией. А однажды, мальчик более старшего возраста, выйдя из медикаментозной комы, уверенно заявил что кто-то из медперсонала его щипал и бил по рукам. Мы бы не приняли его слова всерьез (мало ли что в таком состоянии может показаться), если бы не тот факт, что придя в себя он безошибочно назвал по именам нескольких сотрудников. А ведь поступил он к нам уже без сознания. Плюс ко всему мы (я и мои коллеги) не один раз видели как Аня срывается и кричит на плачущих и/или капризничающих детей. До рукоприкладства при свидетелях не доходило, не дура же она, знала что мы о таком молчать не будем.

Я обсуждал это с другими сёстрами и братьями и многие, как оказалось, разделяли мои подозрения. Было решено внимательно за ней наблюдать, по возможности поймать за руку и доложить руководству. Но Аня не попадалась.

Этому отделению нужен был герой. И им стал 15тилетний мальчик Серёжа, с задержкой психического развития, обоженным пищеводом и тяжёлой судьбой.

Наши хирурги колдовали над пищеводом Серёжи, пытаясь сделать пластику. Операция сложная и многоэтапная, естественно в перерывах между вмешательствами мальчик находился у нас.

Родом он был из какого-то Богом забытого села в нашей области. Родители его вели асоциальный образ жизни (а если по-простому - бухали) и заботу за сыном - инвалидом полностью спихнули на бабушку нашего героя. А после её смерти - эстафету переняла его старшая сестра. В добровольно - принудительном порядке.
Молодой девушке перспектива всю жизнь проходить за умственно отсталым братом (внезапно) не особо прельщала. Помучившись пару лет и подумав что "нет человека - нет проблемы" - она дала брату выпить целый стакан концентрированной уксусной кислоты. Через какое-то время он оказался у нас.

Серёжа был тихим подростком, умственно застрявшим в районе 3-4 лет. Он умел говорить (лексикон его, естественно, был максимально простым), сам просился в туалет и мог пожаловаться если ему что-то не нравится ("свет светит", "шумно", "ножки замёрзли" и тд). На этом практически все.

В целом, проблем никаких он не доставлял, спокойно лежал на кровати, односложно отвечал на вопросы, да смотрел принесенные хирургами журналы с машинами. Однажды ему в руки случайно попал мужской журнал (тот который с мужским именем). Насмотревшись на моделей, Серёжа смутил одну из медсестёр внезапной эрекцией. А когда она подошла чтобы забрать журнал - погладил её по попе. После этого Серёжа на нас обиделся и скидывал принесенные хирургами журналы на пол, требуя вернуть тот что "с тётеньками".

Ко всем Серёжа относился хорошо, улыбался при встрече, быстро выучил как нас зовут. Так как лежал у нас он больше месяца - мы тоже к нему привыкли. Здоровались когда приходили, прощались после смены. Тащили ему из дома журналы (которые прошли цензуру), включали ему мультики на телефоне (когда позволяла обстановка). После неприятных или болезненных процедур (перевязок, в/м уколов, постановки различных катетеров) Серёжа мог немного обидиться, но быстро отходил :

- Так, Серёга, укольчик сейчас поставим, потерпи.
- Больно будет?
- Да нет, как комарик укусит.

Поставил. Сережа насупившись смотрит на меня исподлобья.

- Не как комарик! Больно!
- Ну ладно тебе, не сильно больно же?

Мальчик демонстративно отварачивается к стенке.

- Сереж, ну ты что обиделся?
- Да!
- Ну прости меня, я же не специально, это укол такой.

Переводит взгляд на меня и после секундного раздумья - улыбается. Простил.

Единственная на кого он реагировал негативно - Аня. Доходило до того, что при любой возможности он пытался её лягнуть или ударить рукой - за что фиксировался вязками к кровати. В очередную смену с Аней, увидев его агрессию к ней, я решил расспросить мальчика.

- Серёж, ты Аню не любишь, да?
- Не люблю.
- Почему?
- Она плохая.
- Почему она плохая? Она тебя как то обижает?

Сережа испуганно посмотрел на вход в палату. Аня ушла в туалет, учитывая её лень, ждать её скоро оттуда не стоило.

- Не бойся, расскажи мне.
- Она... Она...

Мальчик жестом показал чтобы я наклонился к нему ближе и зашептал мне на ухо:

- Она меня щиплет и бьёт по рукам. Больно.
- За что?
- За то, что я себя плохо веду.

Сглотнув ком в горле, я продолжил распрос:

- Что значит плохо ведёшь?
- Ну... Когда дергаюсь или обписиюсь...
- Понятно... Часто она так делает?
- Часто. Почти каждую ночь.

Вот ведь тварь. Надо что-то делать. Но что? Рассказать старшей? Так ведь без доказательств она выйдет сухой из воды. Будет её слово против слова умственно отсталого мальчика. Скажет что он на неё наговаривает, так как невзлюбил... Кроме того она может после этого затихариться и бить потом только совсем маленьких, безнаказанно.

- Серёж, Аня делает плохо. Ты умеешь хранить секреты?

Мальчик положительно замотал головой.

- Если она тебя ещё раз обидит - громко, во все горло зови меня. Или другую медсестру, если меня на смене не будет. Я всех предупрежу. Хорошо?

Повторное кивание.

- Ане не проболтайся только о нашем уговоре. Ты понял? Зови очень громко. Даже ночью. Хорошо?
- Хорошо.

Аня вернулась в палату и мы с Серёжей сделали вид что ничего не произошло. Мой расчёт был прост - если мальчик позовёт меня сразу после того, как она его ударит, на его коже будут следы (он был очень бледным и я не раз замечал что от прикосновений его кожа быстро краснеет). Да даже если следов не будет - по реакции Ани все встанет на свои места. А там разберёмся.

За рутинной работой незаметно подкралась ночь. Обстановка в палате была спокойная, поэтому решили поделиться для сна. Я дежурил с полуночи до трех часов ночи, Аня - с трех до шести утра. Мои три часа прошли спокойно, Аня сменила меня в 3.15 (обычное явление, сама же она будила напарника минута в минуту). Я зашёл в комнату отдыха и не раздеваясь лёг на матрас. Достал телефон, воткнул в ухо один наушник и включил какой-то сериал чтобы не уснуть. Я ждал когда меня позовёт Серёжа.

Но наш план не сработал. То ли Аня заподозрила что-то неладное, то ли Серёжа вёл себя хорошо - рукоприкладство не состоялось. Встав в 6 утра, пошёл работать. Скоро смену сдавать.

Серёжа видимо тоже был разочарован, поэтому он решил взять наказание обидчицы в свои руки.

- Серёж, в туалет хочешь?

Мальчик отрицательно замотал головой. Странно. Обычно утром он всегда обильно ходил в туалет по-маленькому. Быстро перестелили ему кровать вместе с санитаром и пошли во вторую палату. Уходя я напомнил Ане что надо слить дренажи. Она неохотно встала и пошла в санитарную комнату за горшком.

В реанимации ведётся строгий контроль за тем что в пациента поступило (еда, капельницы, питье) и вышло (кал, моча, отделяемое из дренажей). Всё выходящее качественно (цвет, консистенция кала и характер отделяемого по дренажам) и количественно записывалось в специальный лист дважды в сутки. Утром перед новой сменой и днем перед ночной.

Мы с санитаром принялись перестилать детей во второй палате. Половина стены между двумя палатами была сделана из стекла, поэтому все происходящее в первой палате я видел детально и отчётливо.

Аня вернулась с горшком. Подойдя к кровати Серёжи и сев на корточки, она взяла в руки банку куда был опущен дренаж и посмотрев сколько там жидкости - вылила содержимое ёмкости в горшок. Всё так же сидя на корточках, потянулась ко второй банке.

В этот момент я заметил, что Серёжа как-то подозрительно, будто крадучись, смещается к краю кровати со стороны Ани. Лицо его было сосредоточенным и серьёзным. Видя что медсестра на него не обращает никакого внимания, он повернулся на бок, лицом к своей обидчице и запустил свободную руку к себе под простынку. Я, поняв что за этим последует, не успел даже пикнуть.

Одним движением руки наш юный мститель скидывает с себя простынку, берет в руки свой член и... Золотая струя правосудия бьёт Аню точно в лоб. От неожиданности она попыталась кричать, но быстро поняла что в сложившийся ситуации рот лучше держать закрытым. Да и глаза тоже. Попытавшись вскочить - подскальзывается и упав на задницу старается отползти подальше. Серёга готовился. "Патронов" и силы струи у него хватило чтобы покарать обидчицу с головы до ног. Золотые брызги, переливаясь всеми цветами радуги от света мощных ламп, летели во все стороны. Мы с Антоном стояли как вкопанные, ошарашенно наблюдая через стекло как вершится месть.

Первым тишину нарушил санитар Антон.

- @#я, мне теперь это все убирать...

Его грустный и полный боли голос, наконец, вырвал меня из оцепенения. Мы поспешили к Ане. Антон дал ей полотенце и проводил в душ, после чего схватил швабру и подтер в коридоре ее "золотые следы". Я принёс к душевой чистый сменный хиркостюм, повесил его на ручку двери, о чем громко осведомил Аню. Даже через шум воды мне было слышно как она громко рыдает.

Вдвоём с Антоном быстро навели порядок и доделали все дела. До конца смены оставалось чуть больше часа. Пришёл дежурный реаниматолог и спросил про Аню. Сказали что моется. Наш ответ врача удовлетворил.

Аня пришла в палату спустя полчаса. С мокрыми волосами и с красными опухшими глазами. У неё был жалкий вид. Я взял её под локоток и отвёл в комнату отдыха. Там, за закрытой дверью, у нас состоялся тяжёлый разговор, подробности которого я освещать не буду.

А что наш "герой"? Вернувшись в палату я увидел что Серёжа безмятежно спал. Видимо устав от воздаяния. Аня из комнаты отдыха так и не вышла, поэтому смену сдавал я в одиночку.

P. S. Мальчику Серёже все таки сделали пластику пищевода из участка его собственной кишки. После чего он был переведён в отделение хирургии, а затем и вовсе выписан домой. Дальнейшая его судьба мне не известна.

К Ане после этого события намертво прилипло прозвище "Анна-золотой-дождь", в последствии видоизмененное для краткости в "Золотую Аню". Откуда все узнали? Рассказал Антон. Санитары Аню не любили (на мой взгляд заслуженно), даже больше чем медсестры и врачи. Спустя пару месяцев, после событий этой истории, она и вовсе уволилась. Сейчас живёт в другом городе, все у неё хорошо. Надеюсь она усвоила свой золотой урок. Любое зло возвращается. Порой в самых неожиданных местах и самых изощренных формах.

Администрация запустила эксперимент по системе вознаграждения на Пикабу для активных авторов. Если кому-либо хочется высказать свое спасибо, вот ссылка на Яндекс-кошелек - https://money.yandex.ru/to/4100115103796599

Доброго времени суток, уважаемые подписчики. Пост будет сумбурным, и странного формата, но я не смог промолчать.

Лег перед сном почитать пикабу, наткнулся на пост Минздрав сообщил о 70 погибших во время пандемии коронавируса российских медиках.

Зашел в комменты и увидел вот это : #comment_168240661

Скажу честно, у меня пригорело. И потянуло на воспоминания.

Я начинал свой профессиональный путь работая в лучшей реанимации области. Новое здание, дорогое оборудование, новейшие лекарства. Было приятно работать. Вытаскивали детей с того света, когда в других больницах на них ставили крест. Дорогостоящие лекарства (кто в курсе сколько раньше стоил например меропенем) отпускались по решению лечащего врача быстро и без проблем. Благодать.

Так, в идиллии прошли два года. В взрослой областной больнице - скандал. По слухам главный экономист проворовался на закупках. Его по тихому уволили и взяли на работу... Барабанная дробь. К нам. На ту же должность.

Первое время все было тихо. Работа шла своим чередом, особых изменений в снабжении мы не заметили. Через примерно пол года - первый звоночек. Пропали нормальные шприцы. Новый завоз целиком состоял из какого дешёвого дерьма с бракованными иглами и поршнем слишком большого размера из-за чего ход у него был очень тугим (набирать лекарство одной рукой стало проблематично, медленно и дозированно вводить - тоже). Затем начались перебои с дорогостоем. Разведение одного флакона меропенема или тиенама на нескольких детей (дорогоие антибиотики) и хранение остатков в холодильнике стало обычным делом. Мы, не привыкшие к такой дикости, жаловались заведующей. Заведующая ругалась с руководством.

Дальше больше, в очередную смену мне передают что нет физраствора и глюкозы 5% и 10%. Капать детей нечем. Заведующая звонит наверх и матом требует обеспечить отделение расходниками. Ей говорят что поставщик сорвал поставку растворов, и что в понедельник все привезут. Нам от этого не легче, как то надо отстоять ночную и две суточные смены. Дежурный реаниматолог отправила меня собирать (забирать) физ и глюкозу по другим отделениям. Чуть ли не с силой отбирал драгоценные флаконы в хирургии, травме, лорах - везде где не было острой необходимости.

- Ир, привет! Есть физ и глюкоза 5ка и 10ка? У нас детей лить нечем!

Ира - моя однокурсница и по совместительству медсестра хирургического отделения.

- Привет. Пойдём посмотрим что есть, вам тоже не выдали ничего?

Идем в кладовую. На стеллаже стоят 6 банок физа и 4 глюкозы. В заранее приготовленный пакет, под протесты Иры, забираю 5 банок одного и 3 другого.

- Aver174, а мне как быть?!
- Ир, перекантуетесь выходные, вы же редко капаете в отделении, две банки я оставил...
- А если затемпературит кто? Мне что делать прикажешь?
- Ир, пока же не температурят? А у меня лить реанимационных нечем уже сейчас.

Ухожу под тяжёлый вздох однокурсницы. Она хорошая медсестра, действительно переживает за своих детей. Как и я. Прошерстив несколько отделений - собрал минимальный набор на смену.

Ночью привезли ДТП. Ира отдавала последние две банки практически со слезами на глазах.

Через месяц временного затишья - та же история. Поставщик не привёз растворы. Заканчивались перчатки. Указание старшей - 4 пары перчаток на смену. Анестезистка Аня притащила почти початую пачку из какой-то операционной. Благодаря ей меняли перчатки как обычно, после каждой манипуляции.

Дежурный реаниматолог дала тысячу рублей на расходники. Посоветовались со сменой и решили если покупать - то скидываться всем. Я с санитаром сходил в ближайшую аптеку и купил все необходимое. Смену пережили.

Спустя пару недель как снег на голову новость - одним днем увольняют нашу заведующую. Боевая женщина, отстаивала наши интересы до последнего, переругавшись со всем руководством. В очередной такой скандал - её попросили. Отделение было обезглавлено. Мы будто осиротели.

В связи с этим экстренное собрание среднего медперсонала . Пришли все дежуранты, а это студенты 3-6 курсов и ординаторы / интерны. Наша команда. Кроме сестёр и братьев присутствовала старшая медсестра Елена Викторовна и врио завотделением - Светлана Николаевна (главный лечащий врач отделения).

ЕВ - Как вы наверно слышали, Анну Андреевну уволили. Формально она сама написала по собственному, но думаю каждый тут присутствующий знает почему и отчего. Все вы видите какая сложилась ситуация. Мы с Светланой Николаевной решили быть с вами откровенными. Ей слово.
СН - Буду с вами честна, наше отделение в опале. Нам срезают в этом месяце КТУ (коэффициент трудового участия - премия), поэтому будьте морально готовы получить меньше чем планировали...

По комнате пробежал недовольный шёпот присутствующих.

СН - В следующем месяце скорее всего стоит ожидать того же. Мы в кризисе. Сегодня уволилось две анестезистки и одна палатная медсестра. Я их понимаю. Я не в праве вас просить, но я попрошу. Останьтесь работать. Если уйдут дежуранты - отделение захлебнется. Вы прекрасно знаете что реанимационную сестру не подготовить за месяц или два. Я в свою очередь обещаю сделать все возможное чтобы КТУ вернули до прежнего уровня, а возможно и подняли...

В практически полной тишине раздался голос Ксю (без 5 минут врач, лучшая медсестра в нашем отделении и героиня одного моего рассказа).

К - КТУ это конечно хорошо и важно, но вы решите лучше вопрос со снабжением. Работать не возможно, мы постоянно экономим! На перчатках, растворах, да буквально на всем! А это наша безопасность и здоровье наших пациентов. Смысл в нашем присутствии если нечем лечить? Почему мы как попрошайки бегаем по другим отделениям в поисках препаратов и расходников?

Присутствующие одобрительно загудели.

СН - Ксюш, я прекрасно понимаю твоё недовольство. С этим тоже будем решать. В лоб, как мы видим на примере Анны Андреевны, не получилось. Я постараюсь решить вопрос по другому. Но мне нужно время. Месяц. Может два. Я прошу вас потерпеть. Без вас мы не справимся.
ЕВ - Дети мои (она часто нас так называла, так как многие взрослели на её глазах), времена паршивые. Я такого за свои почти 30 лет стажа не припомню. Но я тоже прошу вас потерпеть. Вы наши самородки, вас попросту некем заменить. Светлана Николаевна имеет необходимые ресурсы для решения проблемы. Два месяца. И все наладится.
СН - Однако если кто то хочет уволиться, в сложившейся ситуации мы все понимаем. И никого не осуждаем.

"На дворе начало осени. Реанимация полная. Много тяжёлых детей после ДТП и высотных травм (сезон такой). Увольнение даже двоих палатных сестёр будет фатальным, итак работаем ночь через двое. Увеличение нагрузки непременно скажется на качестве ухода за детьми. Переутомление приведёт к ошибкам и ночному сну в палате (чем итак грешат некоторые). В сложившихся условиях дети у которых на данный момент есть шанс - могут не выкарабкаться. Должны ли дети расплачиваться за грехи каких то уродов наверху?"

Судя по напряжённым лицам моих коллег эти мысли посетили не только меня. Ксю, в свойственной ей манере, тихо и спокойно сказала:

- Ребят, детей бросать нельзя.

Никто не уволился. В тот месяц, как и предупреждали, мы получили значительно меньше обычного. Было обидно, но не смертельно. Светлана Николаевна оказалась хитрее её предшественницы и с помощью каких-то рычагов (знакомств?) в каких- то властных структурах добилась отмены санкций против отделения. Решились так же (не знаю при чьём участии) и проблемы с поставками. Конечно не прошлое величие, но работать стало можно. Отделение вернулось в свое русло.

На день "медицинской сестры" приехало местное телевидение - снимать про нас репортаж. Провели в отделении почти полный рабочий день. Из дежурантов на интервью заведующая пригласила Ксю и вашего покорного слугу. Было приятно.

После того, как журналистка узнала уровень наших зарплат, она абсолютно искренне поинтересовалась у старшей сестры как мы вообще работаем?

ЕВ - Если честно, все отделение держится на дежурантах студентах - медиках. Без них отделение бы перестало существовать в принципе. Знаете, многие сейчас хают молодёжь, а я за них всегда заступаюсь. Потому что у меня в отделении работают золотые ребята. С большой душой и горячим сердцем.

Не знаю, готовила ли Елена Викторовна ответ заранее, лиса она ещё та. Но было приятно вдвойне.

P. S. Желаю написавшему тот коммент и солидарных с ним - в случае нужды, когда на волоске от смерти - встретить врачей для которых долг выше личных потребностей. Которые не пошлют чиновников в жопу и уйдут домой - оставив людей умирать. Да, часто бессеребрянники в прямом смысле этого слова. Но с золотой душой. Светлая память погибшим коллегам. Таков путь.

P. P. S. Почитал, блин, пикабу перед сном!